Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Внушенный отдых в гипнотическом снеСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Остановимся на рассмотрении того особого состояния, какое может быть создано во внушенном сне путем специального внушения глубокого отдыха. Уже в исследованиях А. Н. Мацкевич (1930) выступило на первый план важное положительное значение словесного внушения усыпленному состояния полного отдыха. Так, по данным А. Н. Мацкевич, после словесной инструкции усыпленному: «Вы сейчас отдыхаете!» функции высших отделов нервной системы исследуемого улучшались более, чем в том случае, когда имела место одна обычная инструкция: «Спите глубоко!» Попутно выяснилось и то важное обстоятельство, что в период внушенного сна далеко не всегда отмечаются явления полного телесного и душевного спокойствия и отдыха. Соответственно этому далеко не всегда при этих условиях могут полностью отсутствовать реакции усыпленного на те или иные побочные внешние и внутренние раздражения. Выше мы уже приводили наблюдение, когда исследуемая Ш., длительно находившаяся в состоянии внушенного сна, внезапно стала проявлять признаки беспокойства, что было обусловлено одним привходящим обстоятельством: по окончании исследования ей предстояло ехать в поселок, и она боялась опоздать на поезд. Такая установка на фактор> — 79 — времени у нее возникла перед усыплением и проявилась во внушенном сне (за час до отхода поезда) в порядке сигнала, идущего от возникшего и продолжавшего бодрствовать коркового «сторожевого пункта». Ниже мы приводим аналогичный пример беспокойства, проявившегося во внушенном сне под влиянием интероцептивного раздражителя. Для анализа явлений внушенного отдыха особый интерес представляют данные О. Л. Гордона (1946), изучавшего у больных с фистулой желудка состояние желудочной секреции в специально созданных условиях глубокого отдыха во внушенном сне. Это были больные с искусственным пищеводом и выключенным, но совершенно здоровым и нерезе-цированным желудком. Исследования проводились в клинике лечебного литания М. И. Певзнера в условиях глубокого внушенного сна. Приводим пример. Больной Н. была сделана операция с образованием антеторакально-гс пищевода, через который она в течение нескольких месяцев вполне успешно питалась. Больная легко поддавалась гипнотическому внушению и могла часами находиться в глубоком внушенном сне. Это позволило изучать желудочную секрецию в тех условиях, когда, помимо обычного физического покоя, ей во внушенном сне дополнительно внушалось, что она находится в состоянии абсолютного покоя и безмятежно спит. Такое состояние характеризовалось полным расслаблением всей скелетной мускулатуры, спокойным равномерным дыханием, ровным и редким пульсом. При этом отмечалось, что желудочная секреция, начинавшая заметно снижаться с началом внушенного сна, при внушении «состояния абсолютного покоя» в течение короткого времени, а иногда и сразу после этого внушения полностью прекращалась. Это продолжалось в течение всего периода, пока больная находилась в состоянии внушенного ей «абсолютного покоя», которое в отдельных исследованиях длилось до 2 часов. Если же с целью контроля такое «состояние абсолютного покоя» прерывалось внушением деятельности (например, внушалось, что она ест вкусный завтрак—ее любимый жирный плов или бифштекс с луком), то у нее тотчас же возникала энергичная желудочная секреция с весьма высокой кислотностью сока. При этом больная оживлялась, приходила в радостное возбуждение, и ее лицо, до того безмятежно спокойное, выражало удовольствие. Эти исследования привели нас к признанию чрезвычайно важного значения специально создаваемого словесным внушением особого физиологического состояния глубокого отдыха. Следует особенно подчеркнуть, что естественный сон, по-видимому, не всегда приводит все органы и системы человека в состояние полного •отдыха. В условиях естественного сна в коре мозга нередко могут сохраняться скрытые очаги возбуждения, обусловленные оставшимися, неизжитыми за время бодрствования (или же вновь возникшими) психотрав-мирующими воздействиями. Вследствие этого вызванные ими изменения в характере корковой динамики могут оставаться невыравнившимися окончательно и поэтому могут вести к состоянию ее неуравновешенности. Все это не может не отражаться на состоянии во время сна внутренних органов и скелетной мускулатуры, частично продолжающих сохранять свой несколько повышенный тонус, несмотря на общие условия покоя. Обычно это проявляется в том, что естественный сон оказывается в таких случаях беспокойным или поверхностным, сопровождающимся сновидениями, движениями во сне и пр. Именно вследствие этого на кору мозга усыпленного необходимо оказывать специальное воздействие внушением, что его организм «пришел в условия полнейшего отдыха» или «пребывает в абсолютном покое», при котором «все пережитые волнения полностью устранены», а его мозг, как и все органы и ткани, быстро и полностью восстанавливает свои функции. Таким образом, первым приемом словесного внушения человек переводится из обычного бодрствующего состояния s состояние внушенного сна, а вторым приемом внушения создаются специальные условия для глубокого отдыха в этом внушенном сне. Как мы имели возможность убедиться на основании многолетнего применения этого приема, физиологическое состояние «глубокого отдыха во внушенном сне» действительно оказывало на высшую нервную деятельность исследованных нами людей огромное воздействие. По-видимому, это обусловлено тем, что слова внушения: «Сейчас вы находитесь в условиях наиболее полного и глубокого отдыха!» ведут к возникновению в корковой деятельности усыпленного, а отсюда и во всем его организме соответствующих физиологических и биохимических изменений, направленных в сторону анаболизма. В их основе лежит не только физиологический механизм репродуцирования следов пережитого когда-либо в прошлом состояния такого глубокого и полного отдыха, но и принцип отвлечения и обобщения, специфичный, по И. П. Павлову, для второсигнальной деятельности, приводящий в данном случае к образованию соответствующей корковой динамической структуры «состояния наиболее полного отдыха». В таком состоянии глубокого отдыха во внушенном сне исследуемый должен оставаться некоторое время (от получаса до часа и более). Как показал опыт, уже одночасовое пребывание в этом состоянии в большинстве случаев дает максимальный отдых всему организму человека. Такое длительное состояние внушенного глубокого отдыха чрезвычайно благотворно действует не только на корковую динамику и всю высшую нервную деятельность в целом, но и на функциональное состояние всех тканей и органов, а также вегетативно-эндокринной системы. Нет сомнения в том, что словесное внушение, направляемое на создание глубокого отдыха, условнорефлекторно вызывает широкие и глубокие биохимические изменения во всем организме усыпленного, связанные с действительным, безусловным физиологическим состоянием отдыха, с которым в коре мозга на основе данных прошлого опыта, конечно, имеются многочисленные следовые связи. Поэтому внушение: «Сейчас все ваше тело глубоко отдыхает!» действительно приводит организм человека в состояние полного физиологического покоя. Последний, как известно, характеризуется отсутствием как внешних проявлений специфической деятельности, так и изменений в клетках (обычно выражающихся в виде выведения секрета, механических эффектов и пр.). Однако в этих условиях, при видимом покое, в клетках происходит особая и специфичная деятельность. Так, по утверждению К. М. Быкова (1947), в железах непрерывно идет подготовка секрета, в мышцах — ряд последовательных невидимых явлений для выполнения будущей механической работы. Такое состояние физиологического покоя, «по всей видимости, нуждается в весьма малом расходе энергии», а настройка уровня покоя в значительной степени зависит от кортикальных стимуляций. Какие физиологические механизмы лежат в основе возникновения состояния «глубокого отдыха», вызываемого путем внушения? На основании специально проведенных нами экспериментальных исследований можно думать, что в данном случае в коре мозга словами внушения создается концентрированный очаг возбуждения, специально направленный на усиление восстановительной функции коры мозга. Заметим, что эта функция коры наиболее полно изучена в последние годы Г. В. Фольбортом (1951) и его сотрудниками. Мы полагаем, что высокая эффективность внушенного глубокого отдыха может быть обусловлена максимальной активизацией именно этой восстановительной функции коры мозга, тем более что во время внушенного сна это происходит в условиях почти полного выключения всех других ее функций, в том числе замыкательной и анализаторной. Реальная возможность осуществления во внушенном сне состояния глубокого отдыха представляет для исследователя не только несомненный теоретический интерес, но и важное практическое значение. ГЛАВА V ЗАМЫКАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ Нервное замыкание и есть первый нервный механизм, с которым мы встречаемся при изучении функциональной деятельности коры больших полушарий. И. П. Павлов Переходим к исследованию влияний, какие в условиях внушенного ска могут оказываться на корковые процессы через вторую сигнальную систему. Начнем с рассмотрения вопроса о действии слова на замыка-тельную функцию коры мозга. Прежде всего нас интересовало, можно ли действием слова изменить или даже полностью устранить возникшую ранее условную связь и каковы условия реализации самого словесного внушения, т. е. замыкания дуги типичнейшего условного рефлекса человека, каким является действие слова. Прежде всего рассмотрим данные наших ранних исследований в этом направлении, проведенных еще в 1910 г. в лаборатории В. М. Бехтерева и описанных в одной из глав нашей диссертации (1912). Для этой цели мы воспользовались хорошей гипнабильностью двух наблюдавшихся нами женщин, быстро впадавших в состояние внушенного сна с последующей полной амнезией. У обеих женщин на основе безусловного оборонительного (двигательного) рефлекса был выработан прочный двигательный условный рефлекс на сумму раздражений (свет+ звук) и на каждое из раздражений в отдельности. При этом двигательная реакция (оборонительное движение стопы левой ноги) на звук (электрический звонок средней силы) оказывалась более энергичной, чем на свет (электрическая лампочка в 16 W). После ряда проб на прочность рефлексов первая из исследуемых погружалась в состояние внушенного сна и ей делалось внушение: «Свет и звук, взятые вместе и каждый в отдельности, не являются для вас раздражителями, вызывающими движение ноги». После пробуждения исследуемой ряд односекундных световых раздражений не вызвал никакой реакции: рефлекс оказался заторможенным. Это немало удивило исследуемую, так как до того ей не удавалось произвольно задержать эти реакции. Но пробы на звонок и на сумму раздражителей (свет + звук) двигательную реакцию вызвали. Лишь повторное, более энергичное словесное воздействие, направленное в сторону снятия реакции на звонок, совершенно затормозило двигательный рефлекс также на звуковой раздражитель. После этого было сделано обратное внушение: «Свет и звук снова стали вызывать движение ноги!», в результате чего рефлексы как на свет, так и на звук полностью восстановились. — Конечно, в данном случае, казалось бы, можно было заподозрить возможность симуляции. Но это исключалось тем, что исследуемая, как уже упоминалось, до того не могла произвольно задержать движение ноги, причем выработанный у нас двигательный условный рефлекс был настолько прочен, что проявлялся и вне лабораторной обстановки, например в домашних условиях при внезапном освещении темной комнаты искрой проходящего трамвая или при дававшемся во внелабораторных условиях звонке; все это вызывало у нее, по ее собственному выражению, непроизвольное «дергание ноги». У второй исследуемой образовался такой же прочный условный двигательный рефлекс. Особенность последнего заключалась в том, что вместо обычной оборонительной реакции в виде однократного отдерги- СветЮсекунд СВет5секун, Рис. 29. Влияние словесного внушения на выработанный ранее двигательный условный рефлекс. а — до словесного внушения; б — после внушения одинаково спокойного отношения к обоим раздражителям. вания (поднимания и опускания) стопы реакция на свет и звук у нее проявлялась в форме клонических колебаний стопы, которые продолжались в течение 10—15 секунд после прекращения односекундного звучания звонка. Такая же реакция у нее получилась и на сумму условных раздражителей. Но с первого же сеанса обнаружилось, что эта своеобразная клоническая реакция была связана лишь со звуковым условным раздражителем (звонок), причем длилась всегда некоторое время и после прекращения звучания звонка. Сила этой реакции была адекватна силе раздражителя, что особенно ярко проявилось после замены звонка звучанием струны (при разных октавах): ослабление двигательной реакции развивалось соответственно затиханию звука струны, но движения сохранялись и по прекращении звучания струны (рис. 29, а). Реакция же на 10-секундное световое раздражение была иная — движение стопы прекращалось одновременно с окончанием светового раздражения. При этом данной исследуемой, как и первой, никогда не удавалось произвольно не только совершенно подавить, но даже ослабить эту двигательную реакцию. По словам исследуемой, «нога двигается не по моей воле и удержать ее я не могу». Для выяснения возможности изменять путем внушения характер реакции на условные раздражители мы сделали следующее внушение: «К свету и звуку более спокойное и равное отношение!» Разбудив исследуемую, мы стали поочередно воздействовать то звуком струны, то светом лампочки. Полученные рефлексы снизились, что отвечало сделанному внушению (рис. 29, б). Такой же положительный эффект был получен и при внушении абсолютной нечувствительности по отношению к обоим агентам: реакций не было ни на звук струны, ни на свет. _ ял _ Интересно отметить, что звуковые раздражения, внезапно дававшиеся уже по окончании исследования (во время беседы, проходившей вне опытной кабинки), также не вызывали ни подергивания ноги, ни вздрагивания всего тела, в то время как до указанного отрицательного внушения' эти реакции имели место. Следовательно, отрицательное внушение продолжало оставаться действительным и после окончания процесса самого исследования. Это влияние сохранялось и в последующие дни. Для восстановления прежней реакции оказывалось необходимым соответствующее внушение противоположного характера. И тогда прежнее отношение наблюдаемой к тем же раздражителям тотчас же снова восстанавливалось. Эти исследования, хотя и произведенные только у двух лиц, позволили убедиться в том, что слово имеет значение реально действующего фактора, изменяющего условнорефлектор-ные реакции в том или ином направлении, подавляя их в одних случаях, оживляя в других и извращая в третьих. Для нас эти исследования в те годы (1910) имели особое значение в связи с интересовавшими нас вопросами о воздействии словесного внушения на высшую 'нервную (психическую) деятельность человека. Если слово могло влиять на поведение человека, то отсюда следовало, что оно должно было оказывать воздействие и на элементарную условнореф-лекторную деятельность, в том числе на двигательные условные рефлексы. Полученные данные подтвердили наше предположение, подводя этим самым физиологическую базу под понимание механизмов сложной системы воздействий, оказываемых словом на высшую нервную деятельность. В дальнейшем аналогичные исследования в том же направлении были выполнены В. М. Бехтеревым и Н. М. Щеловановым (1925), В. М. Бехтеревым и В. Н. Мясищевым (1926), подтвердившими результаты наших исследований. Ими также с полной ясностью устанавливалась возможность влияния словесного раздражителя в разнообразных направлениях на условнорефлекторную деятельность, причем в состоянии как бодрствования, так и внушенного сна. Как будет видно из дальнейшего изложения, уже само преобладание в коре мозга тормозного состояния с его фазами, особенно с парадоксальной, без наличия состояния внушенного сна как такового,, также имеет большое значение не только для экспериментальных целей, но и для лечебных внушений. Как показывают данные лаборатории И. П. Павлова и многочисленные клинические наблюдения, тормозное состояние играет немалую роль также в возникновении некоторых невротических заболеваний, нередко проявляясь при известных условиях самостоятельно, без специального вызывания состояния внушенного сна. При этом, как мы знаем, тормозное состояние может иметь ряд степеней, начиная от едва заметного, «почти не отличимого от бодрого состояния» (И. П. Павлов). Тем не менее уже при самом легком снижении коркового тонуса может иметь место та парадоксальность силовых отношений, при которой и создается повышенная внушаемость. Забегая несколько вперед, отметим, что, по-видимому, именно в этом состоянии и возникает стойкая фиксация образовавшихся временных связей, иногда приобретающих характер патологических «неугасимых реакций» типа так называемого навязчивого состояния. Эти психо-генно возникающие навязчивые состояния обусловлены словесным воздействием, падающим на кору мозга в условиях тормозного состояния, при сниженном ее тонусе. В свою очередь эти состояния могут быть устранены соответствующим словесным внушением, если оно осуществля- ется при том же тормозном состоянии коры мозга, в каком они образовались, во только искусственно созданном. В этом и состоит наша методика лечебного применения слова не только во время внушенного сна, но и в условиях преобладания в коре мозга тормозного состояния. Для иллюстрации сказанного приведем ряд типичных наблюдений. Все они содержат в себе замыкание условнорефлекторной связи с возникновением соответствующего патологического синдрома и устранение этого синдрома словом врача. В некоторых наблюдениях явственно выступает активная роль словесного внушающего воздействия, травмирующего психику. 1. Больной К-, 37 лет, парикмахер, военнослужащий, обратился с жалобами, что он в течение последних 5 лет страдает навязчивым страхом, лишающим его возможности обслуживать лиц высшего командного состава. При появлении в парикмахерской этих клиентов его охватывает непреодолимое волнение, возникает общая слабость, появляется дрожь в ногах и руках, связанная с боязнью порезать клиента. Диагноз поликлиники: психастения. Применявшиеся в течение всего этого времени разнообразные терапевтические мероприятия оказывались безрезультатными. В беседе с больным удалось выяснить причину образования этого невротического синдрома. Однажды он брил одного из лиц высшего командного состава. Благополучно побрив одну щеку, вышел в соседнюю комнату для того, чтобы направить бритву. Там заведующий обратился к нему в тревожно-предупредительном тоне: «Слушай! Ты знаешь, кого ты бреешь? Ведь это начальник нашей части! Ты видишь, у него три ромба! Смотри, не порежь его!» «Я как-то оторопел при слове „начальник", — говорил больной, — и мне въелась мысль, что могу его порезать. С трудом и с большой неуверенностью в руке кое-как добрил его, весь дрожа, и действительно чуть было не порезал. С тех пор не могу брить клиентов с ромбами в петлицах: боюсь, дрожу...» В этом случае образовался прочно зафиксировавшийся патологический условный рефлекс на данную ситуацию, выразившийся в форме дискоординации движений, что возникло в условиях непреодолимого страха, навеянного словами императивно сделанного тревожного предупреждения, резко снизившего тонус коры мозга. В возникновении этого рефлекса играло роль именно наличие определенных внешних признаков, имевшихся у клиента: «знаков различия». Когда больному приходилось брить того же начальника, но одетого не в военную форму, описанный патологический синдром не имел места, рука больного владела бритвой с обычным спокойствием и уверенностью. Было сделано внушение в гипнотическом состоянии больного: «Пережитое вами волнение, вызываемое обслуживанием лиц высшего военного состава, уже забыто, оно потеряло смысл и значение!», «Вы вполне освободились от страха, связанного с этими случаями, и всегда сохраняете полное самообладание, а к этой категории клиентов относитесь спокойно и бреете уверенно!» Проведены три сеанса гипносуггестивной терапии с одночасовым внушенным сном-отдыхом после каждого из них. Удалось полностью устранить эту патологическую условную реакцию, причем было сделано профилактическое словесное внушение, предупреждающее возникновение такой реакции в будущем. Положительный ка-тамнез прослежен на протяжении 10 лет (наблюдение Ф. Б. Цей-кинской). Что же в данном случае способствовало образованию и закреплению описанной патологической условнорефлекторной связи? Ответ на этот вопрос дают слова И. П. Павлова: «...То, что психологически называется страхом, трусливостью, боязливостью, имеет своим физиологическим субстратом тормозное состояние больших полушарий, тфедставляет различные степени пассивно-оборонительного рефлекса»1. Это состояние, говорит он в другом месте, находится в определенной связи с гипнотическим состоянием, градации которого являются «часто едва отличающимися от бодрого состояния» (разрядка наша. — К. П'.) 2. В самом деле, в данном случае слова заведующего парикмахерской, вызвавшие аффект страха, привели больного в состояние оторопелости, обусловив образование (по физиологическому механизму внушения) длительно зафиксировавшейся патологической временной связи на определенный сложный условный раздражитель, каким был клиент с определенными военными знаками различия. Следует отметить, что физиологическим субстратом состояния оторопелости является сниженный тонус коры мозга, в котором легко развивается фазовое состояние («фаза внушения»). Доказательством может служить устранение возникшей патологической временной связи словесным внушением, осуществленным в том же гипноидном состоянии коры мозга, в каком она находилась в момент возникновения данного патологического синдрома. Приводим еще один такой пример, являющийся, как нам кажется, также весьма показательным. 2. Больной 3., 42 лет, главный бухгалтер крупного учреждения, обратился с жалобой на спазматические движения, возникающие в кисти правой руки при письме, что проявляется главным образом при подписывании им банковских чеков, особенно если это происходит при посторонних лицах. Помимо дрожания руки и судорожного сведения пальцев, наблюдается также непроизвольное отбрасывание их в сторону. Указанные явления держались в течение нескольких недель, и это дало основание для крайнего беспокойства и волнения больного. Необходимо отметить, что при подписывании других документов больной был уверен в себе и вполне спокоен. Напомним, что, как отмечает В. М. Бехтерев (1929), «у лиц, имеющих дело с важными актами, которые им приходится подписывать в учреждениях при публике, встречается иногда особый вид фобии, состоящий в страхе подписывать. Здесь, по-видимому, ничто не выдает болезненного состояния до тех пор, пока не представится необходимость подписать свою фамилию. Тогда тотчас возникает безотчетный страх, который все более и более возрастает, рука начинает дрожать и написание фамилии до такой степени искажается, что подпись оказывается одва узнаваемой или даже вовсе неузнаваемой». Такой симптомокомплекс заставил предположить его условнореф-лекторное происхождение. Путем анамнестической беседы было установлено, что эти явления развились постепенно, начавшись с того времени, когда однажды больной был вынужден в спешном порядке подписать большое количество банковских чеков на весьма крупные суммы, что, по его, словам, «происходило в конце рабочего дня, на усталую голову, в обстановке крайне напряженной работы, в условиях суеты и спешки». 1 И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. 1927, стр. 360. 2 И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медтиз, 1951, стр. 330. — 87 — Вскоре по вине больного произошла порча одного из чеков на очень крупную сумму, уже подписанного директором треста, что повлекло за собой ряд неприятностей и еще больше усилило тревогу больного за состояние своей нервной системы. Подписывая этот чек, он впервые почувствовал непроизвольное отбрасывание пальцев, вследствие чего сделанная им подпись получила столь необычный вид, что не могла быть признана банком за действительную. С этого момента у него возникла постоянно проявлявшаяся невозможность подписывать банковские чеки, что он особенно остро чувствовал в присутствии посторонних лиц. По этому поводу больной неоднократно обращался к врачам, но применяемые ими разнообразные методы лечения успеха не дали, в результате чего врачи рекомендовали ему переменить профессию. Как мы видим, развитие явления писчего спазма, впервые возникшего в условиях сниженного тонуса мозговой коры, при остром перенапряжении подвижности основных корковых процессов, произошло в данном случае также по условнорефлекторному механизму. Подписывание денежных документов одного и того же типа (банковские чеки), выполнявшееся больным много раз подряд, происходило в одной и той же обстановке, травмировавшей его психику. В связи с этим имелись все условия для образования и прочной фиксации патологического (кинестези-ческого) условного рефлекса, упрочившегося настолько, что устранить его усилием своей воли сам больной уже не мог., Была проведена успокаивающая разъяснительная психотерапия, закончившаяся тремя сеансами императивных внушений соответствующего содержания: «Ваши волнения забыты, спазматические явления, возникающие в правой руке при подписывании чеков, прекратились и больше не могут повторяться, самочувствие хорошее. Вы уже здоровы, и все обстоит хорошо!» и т. п. Внушения были сделаны во внушенном дремотном состоянии больного, т. е. при том же сниженном тонусе коры мозга. После каждого сеанса давалось по одному часу внушенного сна-отдыха. Все это привело к уравновешиванию основных корковых процессов и устранению описанного патологического условного рефлекса. Больной находился под нашим наблюдением в течение- 2 лет, рецидивов не было. Был демонстрирован на конференции психотерапевтов (наблюдение Ф. Б. Цейкинской). 3. Больной Д., 38 лет, вагоновожатый, обратился с жалобами на учащенное сердцебиение и раздражительность, но главным образом на то, что, по его словам, «не переносит вида висящих на вагоне трамвая детей». У него мгновенно, по его выражению, «обрывается сердце», подкашиваются ноги, он обливается потом и не может работать. Заболевание возникло год назад, после того как под колеса его вагона попал мальчик. Несколько месяцев безуспешно лечился в поликлинике и в санатории по поводу «невроза сердца». Применена психотерапия, получил три сеанса соответствующего словесного внушения во внушенном сне, в результате чего наступило стойкое устранение всего патологического синдрома. Находился под наблюдением в течение года; рецидивов не было (наблюдение автора). У данного больного также образовалась патологическая временная связь на определенную ситуацию, возникшая при однократно пережитом остром аффективном напряжении, создавшем в коре мозга сильнейший очаг возбуждения с отрицательной индукцией в других участках коры, что в свою очередь повлекло за собой положительное индуцирование подкорки с ее вегетативными центрами. Приведенные примеры иллюстрируют картину образования временных патологических условных связей и механизм устранения этих связен путем словесного воздействия. Описывая физиологические механизмы, лежащие в основе реализации словесного внушения, производимого во внушенном сне больного, а также в основе явления раппорта, И. П. Павлов поясняет, что при этом большие полушария захвачены торможением не на всем протяжении, в них могут образоваться и возбужденные пункты. Из такого возбужденного пункта (служащего пунктом раппорта.— К. П.) «вы действуете на него и внушаете. И загипнотизированный потом роковым образом исполняет ваше приказание...». В этих условиях «влияние остальных частей полушарий на то, что вы даете в ваших словах, в ваших раздражениях, совершенно отрывается от всех остальных». Вследствие этого, «когда человек приходит в бодрое состояние после этого внушения, он ничего не может сделать с этим изолированным раздражением, потому что оно разъединено со всеми остальными» (разрядка наша.— К. Я.)1. Реализация словесных внушений, как мы уже знаем, осуществляется наиболее легко и эффективно именно во внушенном сне, с его бодрствующей зоной раппорта. Индукционные взаимоотношения в коре головного мозга чрезвычайно благоприятствуют усилению в зоне раппорта замыка-тельной деятельности. Именно в силу этого, по словам И. П. Павлова (1927), «...гипнотизируемому можно внушить все противоположное действительности» 2, как и вызвать реакции, явно противоречащие действительным раздражениям. Это свидетельствует о значительной силе словесного воздействия, которое может быть оказано на многие процессы в организме, в том числе и на функциональное состояние самой коры мозга. Все это было в свое время подтверждено физиологическими исследованиями. Так, Н. И. Красногорский (1939) при изучении деятельности головного мозга детей и подростков установил, что в коре мозга, находящейся в состоянии гипнотического торможения, «могут в ее бодрствующих полях образоваться исключительно сильные и стойкие рефлексы». Речь идет о клинических исследованиях С. Л. Левина, которые показали, что внушение еды яблока, сделанное во внушенном сне ребенка, вызывает вдвое большую секрецию слюны, чем то же внушение, но сделанное в бодрственном состоянии. По Ю. А. Поворинскому (1953), слово «звонок», произносимое усыпившим, дает большую условнорефлекторную реакцию, чем самый звонок, на который в бодрственном состоянии был выработан рефлекс. Эти особенности сохраняются в условиях даже самого глубокого сонного торможения в сомнамбулической стадии гипноза. В заключение следует остановиться на рассмотрении вопроса, почему внушение можно осуществлять только одним путем — путем словесного воздействия, оказываемого усыпляющим на усыпляемого? При этом оно всегда должно иметь форму приказа или указания, что именно в данный момент происходит или же произойдет когда-либо позже. Например: «Вы испытываете чувство радости!» или: «Вы держите в руке цветок!», или «Через час по пробуждении выполните то-то» и т. п. Как можно думать, это обусловлено тем, что только второй сигнальной системе свойственны процессы обобщения и отвлечения, на ос- 1 И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, сир. 484. 2 И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. 1927, нове которых, по-видимому, и образуются соответствующие новые кор ковые динамические структуры, являющиеся отражением в коре мозга содержания словесного воздействия. Отсюда следует, что только словесная форма воздействия и может создавать в коре мозга эти новые, обобщенные динамические структуры, содержащие в себе как первосиг-нальные и безусловнорефлекторные, так и речевые комплексы. При этом такие динамические структуры оказываются связанными и с соответствующими анализаторами в коре мозга, и с подкорковыми центрами. Возникает, естественно, второй вопрос: почему внушаемое реализуется, т. е. 'претворяется в форму определенного и целостного двигательного или же рецепторного акта? Можно предполагать, что в данных условиях в коре мозга происходит процесс оживления следов аналогичной деятельности в прошлом. При этом реализация внушенного состояния или действия в виде соответствующей рецепторной деятельности, двигательного акта или эмоционального состояния возникает лишь тогда, когда оживление этих следов достигает определенной силы. Реализация внушаемой мысля или исполнение приказа усыпившего в форме ответа на поставленный вопрос и т. д., по-видимому, осуществляется путем оживления следов прежней второсигнальнои деятельности. Обычно усыпленный дает достаточно правильные ответы на поставленные ему вопросы. Последнее обстоятельство нередко вводит исследователя в заблуждение, заставляя думать, что он имеет дело с сознательными ответами, в то время как в действительности ответы, имея сложную условнорефлекторную природу, могут осуществляться без участия сознания усыпленного. Об этом свидетельствуют факты полной амнезии вопросов и даваемых на них ответов (если только не было сделано специальное внушение о том, чтобы помнить о них после пробуждения). Так как кора мозга усыпленного находится в состоянии более или менее- глубокого функционального расчленения на бодрствующие и сонные участки, ответная деятельность ее может осуществляться лишь постольку, поскольку между бодрствующими участками возможны процессы оживления прежних связей и образования на их основе новых связей и новых динамических структур. Впрочем, путем соответствующих словесных внушений усыпивший может направленно растормаживать значительные районы коры мозга и таким путем расширять возможности корковой деятельности усыпленного. п гя ГЛАВА VI АНАЛИЗАТОРНАЯ ФУНКЦИЯ Тончайший анализ есть основная функция высшей части нервной системы. И. П. Павлов Прежде всего важно выяснить характер деятельности анализаторов в состоянии внушенного сна без каких бы то ни было специальных внушений. Как показали исследования, произведенные еще Брэдом (1845), Льебо (Liebeault, 1862) и Делкеном (Delken), во время внушенного сна деятельность рецепторных органов несколько притупляется, причем чем глубже этот сон, тем больше ослабевает как рецепторная деятельность, так и способность к восприятию '. С точки зрения «настоящей физиологии головного мозга», именно так и должно быть, если рассматривать внушенный сон как тормозное состояние ряда участков коры мозга. Детальное исследование состояния во внушенном сне кожного анализатора было проведено Е. С. Катковым (1941), который использовал для этого электрокожные раздражения. Он установил, что с углублением внушенного сна происходит понижение кожной болевой чувствительности. Начальные признаки гипальгезии отмечаются уже при наличии выраженной сонливости (первая стадия внушенного сна), явления анальгезии ярко выступают во второй стадии, для которой они особенно характерны. Вместе с тем если кожная анальгезия появилась, то она легко может быть усилена соответствующим словесным внушением. Наличие кожной анальгезии, возникающей в глубоком внушенном сне, подтверждено также экспериментальными исследованиями А. И. Карта-мышева (1942). Исследование влияния словесного внушения на функциональное состояние анализаторов имеет особенно важное значение в связи с использованием слова как болеутоляющего фактора для подавления обостряющейся при известных условиях болевой чувствительности. Однако самая возможность обезболивания путем словесного воздействия требует объективных доказательств, так как наличие в этом случае анальгезии еще до сих пор многими авторами берется под сомнение. Так, с точки зрения психологов-субъективистов, нарушения в чувствительной сфере, вызываемые путем словесного внушения, носят «воо
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-10; просмотров: 450; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.147.126.199 (0.013 с.) |