I. Исторические предпосылки. Советское право
1. Исторические предпосылки, предопределяющие развитие и перспективы права в России, сложны и противоречивы. Сре- ди этих предпосылок обычно в центре внимания находятся факторы негативного характера (имперская государственность, общинный коллективизм, феномен советского права), которые отодвигают право как таковое на периферию общественного развития, порождают правовой нигилизм, приоритет критери- ев нравственности, совести, идеологию права власти.
При всей справедливости таких оценок (о них — дальше) нужно все же обратить внимание на наличие в России и бла- гоприятных исторических предпосылок, предопределяющих саму возможность прогрессивного развития права как явле- ния цивилизации и культуры, права гражданского общества.
Эти предпосылки относятся к истокам формирования рос- сийского общества, к начальным, доимперским стадиям его раз- вития. Они связаны с особенностями становления российской народной общности, в том числе с преимущественно мирным расселением русских славян, восприятием ими достижений северо-западной европейской культуры.
Подтверждением наличия таких предпосылок стало и фак- тическое развитие российского права.
Примечательно, что в качестве одного из первых россий- ских правовых памятников выступили заключенные русскими князьями в X в. договоры с греками, которые были призваны юридически опосредовать внешнеторговые отношения с юж- ными странами-соседями, находившимися на довольно высо- кой стадии экономического и правового развития.
Достойно внимания и то, что вместе с православием, а в связи с этим вместе со всей византийской культурой на рос- сийскую землю распространился дух позднеримского права — величайшего шедевра мировой юридической культуры. Сви- детельством этого стал ряд юридических документов право- славной Руси — в первую очередь Русская Правда (XI в.).
Заметное влияние на доимперское российское право оказа- ла, по всем данным, весьма передовая североевропейская
правовая культура, утвердившаяся на российских просторах вместе с русскими князьями (варягами), с норманским плас- том европейской цивилизации.
Самое же существенное — это то, что достижения правовой)} культуры, имеющие общеевропейское значение, воспринима- лись в России с учетом своеобразия доимперского общества Отсюда самобытность российского права, ряд его прогрессив- ных, привлекательных сторон (таких, в частности, как смяг-| ченное кулачное право, элементы состязательного процесса, | дифференциация вины и др.).
Высокий уровень доимперского российского права, выражен-! ного в ряде судебников, судебных грамот, уложений, подтвер-1 ждается, помимо прочего, тем, что в долгие годы татаро-мон-1 гольского ига российское право не подпало под влияние вос-1 точных юридических догм и постулатов (также весьма значи-1 мых, но относящихся все же к другим сферам цивилизации).
А вот имперская государственность, воцарившаяся в России в XVI—XVIII веках христианской эры (которая, несмотря на свое европеизированное обличье, коренится в ордыно-ханских истоках), если не сломала, то во всяком случае подмяла, ото- двинула исконные российские правовые начала, не дала рас- крыться их прогрессивным потенциям. Вместо этого в русской имперской юридической системе возобладали формализован- но-бюрократические каноны и нравы, механически восприня- тые регламенты феодальной Европы, соединенные с доморо- щенной восточно-варварской чиновничьей практикой. В этой обстановке утвердилась, притом в феодально-абсолютистской интерпретации, идеология права власти, резко противостоя- щая естественно-правовому мировоззрению, прирожденным правам человека. Негативную роль сыграли здесь и укоренив- шиеся в российской жизни начала общинного коллективизма, отторгающие индивидуалистическое правопонимание.
Только во второй половине XX в., после потрясения, вы- званного поражением в Крымской войне, и последовавшего затем освобождения крестьян от крепостной зависимости* раз- вертывания земского движения, возникли условия для воскре- шения древних российских правовых начал. И потому успех судебной реформы 1864 г., которая, надо полагать, стала са- мым крупным и наиболее перспективным, обнадеживающим событием в области политико-государственной жизни доок- тябрьской России, во многом обусловлен как раз той прорвав-
I. Исторические предпосылки. Советское право
шейся через века «памятью права», которая позволила выдви- нуть именно право и судебную культуру в качестве ключа к проведению назревших демократических преобразований рос- сийского общества.
Годы, непосредственно предшествующие большевистскому перевороту Октября 1917 г.,— это годы резкого подъема рос- сийского правоведения, выхода его на самые передовые рубе- жи мировой юридической культуры. В это время российскими юристами был подготовлен ряд крупных законопроектов, су- дейская и адвокатская деятельность стала рассматриваться как одна из самых престижных и гражданственных, а веду- щие российские правоведы сделались кумирами интеллиген- ции, молодежи.
2. Судьбу российского права невозможно понять, если не учитывать влияния на него большевизма — радикально-воин- ствующего крыла социал-демократической партии, названно- го уже после 1917 г. коммунистической партией.
Большевизм в России имел некоторые исторические корни. Это идеология русского бунта, анархистско-социалистические течения народников, движения Бакунина, Кропоткина, «геро- ика» Нечаева. И все же главное в российском большевизме — это предельное, последовательное и обнаженное выражение марксистской доктрины. Назовем следующие основные черты большевизма (ленинизма):
во-первых, крайне утопический характер программы боль- шевизма, его целей и задач, что придало большевистской про- грамме привлекательный для бедных и обездоленных людей, соблазнительно-коварный характер (следует отметить в этой связи такие лозунги большевиков, как немедленное после за- хвата власти введение коммунистических начал жизни, быст- рое устранение пороков эксплуататорского строя, дележ бо- гатств — «грабь награбленное», отмирание государства и т. д.);
во-вторых, радикально-революционный путь достижения поставленных целей и задач, основанный на насилии, загово- ре, на вооруженном завоевании власти и подавлении контрре- волюции, установление ничем не ограниченной диктатуры, что привлекло на сторону большевиков романтически-решитель- ных людей, радикалов, авантюристов.
Эти черты большевизма, пронизывающие всю практичес- кую деятельность большевиков-ленинцев, характеризующие сущность и функционирование созданного на этой основе дикта-
горского режима власти, отвергали саму возможность сущес- твования сколько-нибудь развитого права. Ибо развитое пра- во не приемлет постановки утопических целей и задач, дале- ких от реальной жизни людей, а еще более — идеологии и практики насилия, вседозволенности, попрания личности, ее неотъемлемых прирожденных прав.
Право рассматривалось идеологами большевизма по юриди- ческим вопросам (Стучкой, Пашуканисом и др.) в качестве контрреволюционного элемента, оставшегося от прошлого, ре- акционного института, участь которого — скорое и желаемое отмирание.
Большевистские идеология и практика признавали оправ- данным, в сущности, одно лишь «революционное» право и «ре- волюционное» правосознание.
3. Право в советском обществе до начала 90-х годов и было в основном продуктом и средством юридизированного обеспече- ния теории и практики большевизма и соответственно ради- кального военно-коммунистического строя, прикрываемого иде- ологизированными понятиями и терминологией «научного со- циализма». По своей природе оно представляло собой право власти, соединенное с правом войны.
Эти оценки не меняет то обстоятельство, что в первые деся- тилетия Советской власти появилось большое количество юри- дических документов. Ведь даже Октябрь 1917 г., ставший выражением осуществленного по законам террористического заговора государственного переворота, ознаменовался широ- ковещательными юридическими документами — декретами. Великое множество декретов, иных актов издано в последую- щие годы; появилась целая серия сменяющих одна другую конституций — 1918г., 1924 г., 1936 г.
Но революционные декреты служили, по прямому призна- нию Ленина, прежде всего целям пропаганды. Главное же со- стоит в том, что и они, и весь гигантский массив юридических документов, как и практика юридических органов, строились в соответствии с духом «революционного» правосознания, никак не связывали всевластие партийных чиновников и админис- тративного аппарата партийного государства, юридически об- лагораживали ничем не ограниченные внесудебные и судеб- ные репрессии, расправу с неугодными, «контрреволюционе- рами» и «оппозицией».
I. Исторические предпосылки Советское право
С учетом этого необходимо отметить две особенности совет- ского «революционного» права, выражающие его тоталитар- ную природу.
1) Декреты и иные нормативные документы того времени ре- ально включили в жизнь тот неправовой в юридическом смысле инструмент регуляции, который, как тогда представлялось, был обусловлен потребностями революции, а в действительности обос- новывал, оправдывал прямые насильственные действия и акции, опирающиеся на «революционное» правосознание. Такой наст- рой легализовал и обосновал насилие и стал предпосылкой оп- равдания произвола, беззаконий и в первое послеоктябрьское время, и в особенности в условиях сталинского тоталитаризма, репрессивного строя. Такого рода насильственные действия, акты террора занимали все большее место в жизни общества, придав публично-правовой облик всей правовой системе.
2) Тоталитарные идеологические моменты непосредственно заключались в ткань революционного права. В обстановке ста- линского режима они вылились в диктат догматической идео- логии (прикрываемой наименованием марксизм-ленинизм, по- нятиями и терминами социализма), которая, подчинив право, пропитав его догмами, превратила правовую систему в предель- но заидеологизированную, тоталитарную, привела к утрате коренных правовых ценностей.
Советская юридическая система (вопреки тому, что угото- вано праву историей) выступила как сугубо государственная, диктаторски-публичная и не только ни в чем не стала прегра- дой диктатуре, террору, вакханалии беззакония, но и стреми- лась придать всему этому законный облик.
4. Суть, природа права в советской России не изменилась и в условиях, когда развеялась романтика декларированного «революционного» права и когда после ожесточенной борьбы в правящей коммунистической верхушке в конце 1920-х годов в Советском Союзе утвердилась единодержавная сталинская диктатура.
В обстановке единодержавной сталинской тирании получил развитие феномен советского права. Это право официально именовалось и действительно должно быть признано совет- ским потому, что оно функционировало в обществе, где офи- циально государственная власть сосредоточивалась в руках у «полновластных» Советов. Советы в официальной идеологии изображались в качестве высшего типа демократии, и офи-
|
циально провозглашаемые достоинства Советов (служение тру- дящимся, близость к массам, всевластие и др.) распространялись, таким образом, и на юридическую систему. Это создавало внеш- не привлекательный облик советского права. В действительности же влияние Советов на существующую при коммунистическом режиме юридическую систему связано с тем, что Советы пред- ставляли собой неразвитую, несовершенную государственную форму неинституализированной непосредственной демократии (маскировавшей и впрямь всесильную партократию). Это пред- определяло столь же несовершенный характер советского права, его неразвитость.
Существовал в советском праве и пласт законодательства, в какой-то мере опиравшегося на культуру, на традиции и юри- дическую технику романо-германского права. И этот факт, входивший в противоречие с насильственно-революционным характером и идеологическим содержанием советской право- вой системы, свидетельствовал о потенциальном наличии в ней позитивных элементов правовой культуры.
Речь идет о принятом в 1922 г. Гражданском кодексе РСФСР, т. е. о создании и развитии гражданского законодательства, хотя и оно в силу огосударствления общества, тоталитарной приро- ды советского права, да и в силу прямых указаний В. И. Лени- на не рассматривалось в качестве частного права.
Хотя гражданскому праву не был (да и не мог быть) придан статус частного права, и ему, вошедшему в жизнь общества еще в начале 20-х годов, не довелось в то время и в последую- щие годы фактически реализовать свою миссию, все же пози- тивный правовой фактор в советском обществе уже появился. Он повлиял на развитие других отраслей права, правовой куль- туры. С конца 30-х годов в результате обстоятельств, о кото- рых шла речь в главе первой, этот фактор стал предпосылкой для возрождения и развития аналитического правоведения. Правда, в содержании гражданского законодательства начи- ная с 1930 г. появились новые «следы» господства репрессив- ной тоталитарной системы, и оно вместе с другими отраслями служило целям ее юридизированного прикрытия и фальсифи- каций, однако в основном именно с ним сопряжен правовой прогресс в нашей юридической системе. Недаром наука граж- данского права, стремящаяся осмыслить это достижение ци- вилизации, все время находилась под жестким огнем критики со стороны последовательных приверженцев административ-
I. Исторические предпосылки. Советское право
но-бюрократического хозяйственного управления, проповеду- ющих идеи хозяйственного права.
5. В связи с позитивными элементами в советском праве необходимо обобщенно охарактеризовать их.
Поскольку в советском обществе использовался для реше- ния прагматических задач феномен писаного права, то это не- избежно влекло за собой отработку юридико-технических ме- ханизмов правового регулирования, известное совершенство- вание правовой материи. По логике права это влекло за собой разработку и утверждение, пусть в то время и формальное, в правовой действительности основополагающих правовых ин- ститутов и категорий, таких, в частности, как «субъективное право», «правовая ответственность», «правовые гарантии», «пра- вовые санкции» и т. д. Утверждение таких институтов и кате- горий не только имело пропагандистское значение, но и, по существу, довольно основательно подготавливало условия для того, чтобы при благоприятных обстоятельствах были нагото- ве наработки, необходимые для воссоздания в России незыб- лемых правовых начал.
Принципиально важную роль в развитии права в советских условиях сыграл и тот факт, уже отмеченный в первой главе, что в конце 1930-х годов после взаимного самоистребления правоведов-ленинцев к активной научной и преподавательс- кой работе вернулись правоведы дооктябрьской поры, являв- шиеся носителями высокого уровня правовой культуры, кото- рым отличалась Россия к 1917 г. Они в известной степени воз- родили в суровой действительности тогдашнего времени высо- кий дух права, необходимость его возвышения, всестороннего его использования и углубленной разработки.
6. Несмотря на наличие в советском праве известных пози- тивных элементов, не следует упускать из поля зрения его суть, главный стержень — его особенности как права власти, соединенного с правом войны, когда достоинства писаного права используются в целях поддержания существования нежизнес- пособной социалистической системы, обеспечения партокра- тического господства, провозглашения и попыток реализации уто- пических коммунистических целей. Советское право неизменно оставалось составной частью единой тоталитарной системы, существующей в условиях всесильного господства партократии, узаконенного произвола карательно-репрессивных органов, де-
коративной роли якобы всевластных Советов, формально провозглашаемого принципа власти трудящихся.
Основные особенности советского права как своеобразного явления в истории права, занимающего особое место даже среди заидеологизированных правовых систем (отмеченной ранее четвертой группы семей), состоят в следующем.
Во-первых, советское право под углом зрения гуманисти- ческих показателей — это неразвитое, несовершенное право: оно даже по сравнению с правом, существовавшим в России до 1917 г., оказалось отброшенным назад, утратило утвердивши- еся в дооктябрьском праве прогрессивные тенденции. К 1970— 1980 гг.,несмотря на ряд технико-юридических достижений в позитивном праве, оно так и осталось, по существу, своего рода гибридом права власти и права войны.
Во-вторых, советское право — огосударствленная, опубли- ченная юридическая система в том смысле, что в ней прово- дится всеобъемлющий и безусловный приоритет государствен- ной власти и государственной собственности над личностью и персонифицированным имуществом, исключается частное пра- во, а предоставление прав отдельным лицам ставится в зави- симость от усмотрения государственных органов, должност- ных лиц, чиновников.
В-третьих, советское право лишено всеобщего характера: оно оставляет широкий простор для внеправовой деятельнос- ти, связанной с основными вопросами жизни общества и осу- ществляемой коммунистической партией, которая находится вне регулирования со стороны закона и в то же время напря- мую командует репрессивно-карательными органами, всем уп- равленческим административным аппаратом.
В-четвертых, высшим и безусловно обязательным критери- ем для оценки действий и событий является не закон и тем более не прирожденные права и свободы человека, а идеоло- гические догмы и партийные решения, с которыми — по ут- вердившемуся в обществе порядку — должны сообразовывать- ся и законы, и юридическая практика.
В-пятых, в советском праве реально большей юридической силой обладают не законы, а подзаконные нормативные акты, прежде всего ведомственные инструкции, которые нередко блокируют законы, устанавливают такой режим и порядок поведения, которые соответствуют интересам ведомств, чинов- ничьего аппарата.
I. Исторические предпосылки. Советское право
В-шестых, советское право, вопреки исконной природе пра- ва, стало носителем государственной лжи, фальсификаций, коммунистической пропаганды. В партийных и государствен- ны^ документах, в самих текстах законов оно изображалось в качестве воплощения воли народа, подлинно демократическо- го права, его высшего исторического типа.
Советское право останется в истории как некий правовой уродец — лживый, нежизнеспособный, утративший истинное предназначение права и используемый в партийно-узкокорыст- ных, неправедных целях1.
7. После смерти Сталина, со второй половины 1950-х годов, особенно в обстановке хрущевской оттепели, в советском пра- ве, как и во всей советской общественной системе, были осу- ществлены известные преобразования.
В законодательстве было упразднено то, что во второй поло- вине 30-х годов и в последующие годы способствовало незакон- ным репрессиям,— действие внесудебных карательных орга- нов, ограничения процессуальных гарантий. Во второй половине 50-х и в 60-х годов состоялась общая законодательная рефор- ма, были обновлены основные отрасли законодательства — уго- ловное, гражданское, процессуальное, трудовое, семейное, зе- мельное. Издавались новые крупные законодательные акты, в частности, об охране окружающей среды, охране атмосферно- го воздуха, животного мира. Наконец, в 1977 г. была принята новая (брежневская) Конституция.
Однако эти преобразования лишь в малой степени затрону- ли саму суть, тоталитарно-силовую природу советского права (были осуждены и отменены наиболее крайние, одиозные ин-
1 Надо признать, что указанные и некоторые другие негативные стороны советской правовой системы были подмечены в зарубежной научной и публи- цистической литературе. Вот как пишет об этом В. Чалидзе: «Итак, можно сказать, что критики советского права в прошлом выступали со следующими требованиями:
— ограничение примата интересов государства в праве;
— ограничение вмешательства партии в юридическую практику;
— минимизация или устранение роли идеологии в праве;
— признание невторостепенности гражданских и политических прав по сравнению с социально-экономическими;
— признание международных стандартов прав человека;
— развитие закона и уменьшение роли секретных подзаконных актов;
— усовершенствование законодательной техники;
— усовершенствование и увеличение роли процедур» (Чалидзе В. Заря пра- вовой реформы. С. 37).
статуты и установления). Они не изменили общего облика со- ветской правовой системы, имеющей тоталитарный характер. Не изменили во многом потому, что законодательные нововве- дения, в сущности, не затронули главного — доминирующего "положения административно-командного управления, безраз- дельного господства всесильного партаппарата, всевластия монопольной бюрократической государственной собственнос- ти, репрессивной деятельности карательных органов и в це- лом осуществления политико-государственной деятельности помимо права. В этих условиях не обрели нужной силы зако- ны, прежде всего гражданское законодательство. И в обнов- ленном законодательстве, и в новых юридических документах не были установлены сколь-нибудь действенные юридические механизмы, которые ставили бы деятельность ведомств в чет- кие законодательные рамки, обеспечивали бы юридические возможности для того, чтобы противостоять их диктату, ко- мандно-нажимным акциям, авторитарным методам, реально утверждали бы не только ответственность гражданина перед государством, но и ответственность государства перед граж- данином.
Во многом произведенные в то время в законодательстве изменения носили косметический характер, свелись по боль- шей части к лакировке законодательства, еще большему на- сыщению его идеологическими положениями, социалистичес- кими догмами. В этой связи, например, новый, еще более «со- циалистический» ГК 1956 г., несмотря на тщательную техни- ко-юридическую отработку ряда институтов и норм, был даже шагом назад по сравнению с ГК 1922 г., во многих своих частях воспроизводившим в чистом виде проект дореволюционного гражданского уложения.
С середины 1960-х годов, в годы брежневского неосталиниз- ма, попытки каким-то образом преобразовать советскую юри- дическую систему и вовсе прекратились. В эти годы под пок- ровом «социалистического права» усились негативные соци- альные явления: разложение аппарата, коррупция, организо- ванная преступность, мафия, безответственность и безнака- занность руководящих лиц, грубые нарушения законности — все то, что в юридической сфере выражало углубление в стра- не экономического и социально-политического кризиса. Не стала поворотным пунктом в развитии правовой системы и Консти- туция 1977 г. Она оказалась документом, в полной мере соот-
II. Российское право в переходный период
ветствующим брежневскому времени (безвременью): в ней было много пустых, ничего не значащих в то время красивых пропа- гандистских положений (например, о гласности как элементе демократии, о союзных республиках как носителях суверени- тета); в целом она имела декларативный характер и, создавая привлекательный, внешне демократический государственно- правовой фасад, прикрывала и даже легализовывала факти- ческое господство тоталитарной системы.
|