Первый этап боя — атака франками армии римлян и прорыв их боевого порядка.

Франки первыми двинулись в атаку. Острие их клина врезалось в расположение римской армии, и, так как в центре ее был незанятый промежуток (место для герулов), франки пробили боевой порядок римлян на всю глубину. Нарзес приказал своим войскам загнуть фланги и охватить противника, а кавалерии зайти с тыла. Так как клин франков был внутри пустым, конные лучники римской армии получили возможность стрелять через голову одного фаса клина в спину воинам другого фаса клина, в результате чего франки несли большие потери.

Второй этап боя — контратака герулов и окружение франков пехотой и конницей римской армии.

«В это время Синдуал и герулы, приблизившись к месту сражения, наткнулись на врагов, прорвавших боевой строй и выдвинувшихся вперед. Тотчас же, столкнувшись с ними в рукопашном бою, они начали сражаться; те, пораженные неожиданностью, заподозрив засаду, тотчас обратились в бегство»{329}. Боевой порядок франков был окончательно расстроен и разорван на несколько частей. «Римляне же истребляли их не только стрелами, но набрасывались на них тяжело и легко вооруженные, бросая дротики, пронзая копьями и рубя мечами. Всадники, сомкнув фланги, окружили их и отрезали отступление»{330}. Спасаясь от преследования, франки прыгали в реку и тонули.

Войско франков было уничтожено. После этого поражения «варвары» двинулись из Италии, но большинство их погибло от эпидемических заболеваний.

Рассказ Агафия о бое на реке Касулина Дельбрюк называет «свободным полетом фантазии, порожденным одним лишь словом «голова кабана». Боевой порядок франков, необоснованно заявляет Дельбрюк, «придумал» Агафий, а Нарзес, по его словам, «очевидно» располагал значительным численным превосходством. Но ход боя этого не подтверждает.

Боевой порядок римской армии был построен с учетом тактики франков и с замыслом на окружение противника. Нарзес управлял ходом боя, маневрировал своими силами, вследствие чего римляне окружили и уничтожили врага. Интересен метод воздействия на колеблющуюся часть войск. Нарзес смело оставил место для них в центре боевого порядка, увязав это [506] с замыслом окружения противника, и тем самым заставил герулов вступить в бой.

Оценивая армию Восточной Римской империи, Энгельс отмечал, что упадок римской пехоты продолжался. Но одновременно была доведена почти до состояния идеального бюрократизма иерархическая и административная организация войск. Процветали мошенничество и растраты государственных средств. Армия, обходившаяся государству слишком дорого, в значительной части существовала лишь на бумаге.

Главным родом войск стали конные лучники, которые вели бой метательным оружием; рукопашный бой считался устаревшим. «На пехоту смотрели как на хлам и намеренно держали ее вдали от поля сражения, употребляя ее главным образом для несения гарнизонной службы; в большинстве сражений Велизария дралась исключительно конница, и когда пехота принимала в них участие, она неизменно обращалась в бегство. Тактика Велизария целиком базировалась на принципе: избегать рукопашной схватки и брать противника измором»{331}. Римляне с успехом сражались против готов, которые совсем не имели метательного оружия. Они выбирали для боя пересеченную местность, чтобы готы не могли успешно действовать. Римляне терпели поражения от франков, пехота которых сражалась в компактных строях. Конница персов обладала более высокой боеспособностью, чем конница римлян. Таковы были особенности тактики армии Восточной Римской империи, определявшиеся прежде всего боевыми качествами родов войск.

Военно-теоретическая мысль в Восточной Римской Империи в VI веке

Военные теоретики и историки Восточной Римской империи обобщали современный им опыт войн, опираясь на военно-теоретические и исторические работы древних авторов, особенно на труды Полибия и Вегеция. Из военных историков этого периода особенно выделяется Прокопий Кессарийский, оставивший описание походов Велизария. Работу Прокопия продолжил Агафий.

Прокопий участвовал в походах Велизария и был его секретарем. Личные наблюдения Прокопия делают его труд очень ценным. Кроме того, Прокопий был для своего времени высокообразованным человеком, он хорошо изучил исторические работы Геродота, Фукидида и Полибия, которым старался подражать. По словам Агафия, Прокопий знал «неимоверно много предметов и, так сказать, перерыл всю историю». В предисловии к истории походов Велизария он говорил о цели этой работы, о своем желании сохранить их опыт, чтобы «эти сверхчеловеческие события не были бы за неимением [507] историка осуждены на забвение». Подвиги Велизария он считает «выше всего, даже самого удивительного, что знала древность». Прокопий пишет просто и ясно, пытается анализировать факты, но его критические способности, несомненно, ниже, чем у Полибия. Превознося Велизария и Юстиниана в официальных работах, он подвергает злобной критике режим последнего в своей «Тайной истории», показав тяжелое положение народных масс.

Прокопий и Агафий фактически являются военными историками. Из теоретических работ следует рассмотреть труд Псевдо-Маврикия «Стратегикон»{332}, в котором обобщен боевой опыт армии Восточной Римской империи VI века. В то же время автор использовал опыт древнеримской армии, обобщенный в трактате Вегеция.

Философская основа трактата Псевдо-Маврикия — идеалистическая. Одной из основных сил, определяющих исход войны и боя, автор считал бога, за помощью к которому рекомендовал обращаться военачальникам. Но если церковь хорошо помогала восточным императорам держать в узде колонов и городскую бедноту, то в боевых условиях необходимо было владеть военным искусством.

«Так как с давних пор не заботятся о военном искусстве, а оно может совершенно, так сказать, прийти в забвение и дойдет до того, что военные не будут понимать самого простого и в одинаковых затруднительных случаях поступать различным образом, то мы, зная, что обвинение в плохом обучении войска и неопытности начальников падет на нас, решили написать это, взяв кое-что у древних авторов и прибавив к нему часть и от своих познаний»{333}. Такова основная задача, которую поставил себе автор трактата. Опыт военного дела древних, как это подчеркивает автор, не является главной темой его труда. «Стратегикон» написан на основе боевого опыта армии Восточной Римской империи.

В трактате рассматриваются следующие вопросы:

— организация, вооружение и обучение войск;

— построение походного и боевого порядков;

— способы ведения боя;

— обеспечение боевой деятельности войск;

— особенности ведения войны различными народами.

Главным родом войска автор трактата считал конницу и весь свой труд фактически посвятил вопросам ее использования. О пехоте он говорит кратко, всегда рекомендуя иметь больше конницы, чем пехоты, «...потому, что последняя годна только для пешего боя, а первая для скорого преследования и отступления, [508] да спешившись, она тоже тотчас может хорошо драться»{334}. Конница хорошо может действовать на равнине, пехота нужна только для ведения боя на пересеченной и закрытой местности. Структура армии, по мнению автора, определяется характером местности, а также особенностями армии противника. Для борьбы с персами, готами и другими народами, располагавшими большими массами конницы, автор рекомендовал иметь хорошую, конницу. У персов, готов, вандалов и у других соседей Восточной империи была сильная конница. Поэтому автор трактата главное внимание обращал на организацию, обучение и тактику конницы.

Всадник должен иметь хорошее защитное вооружение: брони с плечевыми ремнями, наножники и шлем. Основное оружие кавалериста — лук с запасом тетив и стрел до 30-40 штук в колчане, кроме того, у него должны быть копье с ременною петлею посередине и кинжал. «Ведь чем лучше вооружен воин, тем он проворнее и врагам страшнее»{335}. Молодых и не умеющих стрелять из лука автор рекомендовал вооружать копьями и щитами. У начальников и отборных воинов лошадь должна быть прикрыта доспехами, которые защищали бы ее шею и грудь. При седле надо иметь два железных стремени, кожаный мешок, аркан и мешок с 3-4-дневным запасом продовольствия. Конница должна состоять из конных лучников с солидным защитным вооружением.

Низшей организационной единицей рекомендовалась тагма различной величины (200-400 человек), что затрудняло противнику определение численности армии. Тагма состояла из пятков, десятков и сотен. Тагмы сводились в мерии по 2-3 тысячи человек в каждой. Из мерий составлялись три равные меры: средняя, правая и левая. Все войско состояло из 18-20 тысяч человек. Командующий войском назывался стратегом. Если в армии оказывался излишек людей, то из оставшихся за пределами трех мер составляли резерв, который располагался во второй линии боевого порядка и служил поддержкой мерам с фланга или тыла, для охвата флангов противника, для устройства засад. Следовательно, резерв выделялся лишь при наличии «излишка» людей.

Боевую подготовку автор трактата разделил на три основные ступени: одиночное обучение воинов, обучение подразделений (тага), обучение всего войска в целом. В одиночном обучении главное внимание должно уделяться стрельбе из лука в пешем строю, а затем в конном. Сначала выработать навыки быстрой стрельбы по римскому или персидскому способу, а затем перейти к тренировке в стрельбе в цель. Всадник должен уметь стрелять на скаку: вперед, назад, вправо и влево; выпустив несколько стрел, он быстро вкладывал лук [509] в колчан и сражался копьем, которое во время стрельбы находилось у него за спиной, потом снова брался за лук. Тагмы обучались перестроениям по рекомендованным упражнениям.

Все войско в целом обязано было тренироваться в построении боевого порядка, учиться вести наступление, взаимодействуя своими собственными частями, и маневрировать в бою, на ровной и неудобной, пересеченной или покатой местности: В обучении центральное место начинали занимать вопросы взаимодействия войск и маневр на поле боя. Это были новые моменты в военной теории.

Только в заключение автор трактата счел «нужным сказать кое-что и о пехотном строе, про который теперь забыли и о котором совершенно не заботятся», но и пехотный строй, замечает автор, «достоин того, чтобы о нем позаботиться». Пехоту рекомендовалось делить на тяжело вооруженную и легкую. На вооружении тяжелого пехотинца должны быть мечи герульские, копья, боевые топоры, пращи и щиты одного цвета; защитное вооружение — шлемы с решетками на забралах и латы для воинов первых двух шеренг. Легкая пехота должна была иметь на вооружении небольшой щит, лук с футляром и колчаном со стрелами (до 30-40 штук), дротики и боевые топоры. В обозе пехотных подразделений рекомендовалось возить корзины из прутьев (туры), рогатки с металлическими петлями и железными болтами для их скрепления, баллисты, 10-20-дневный запас муки или сухарей, запас стрел и метательного оружия.

Основным пехотным подразделением рекомендовалась также тагма в 256 человек. Если в состав пехотного войска входило более 24 тысяч человек, оно подразделялось на четыре меры, а если менее — на три меры. Одиночное обучение пехотинцев сводилось к обучению действиям щитом и копьем, а также метанию дротиков и боевых топоров. Лучники обучались стрельбе из лука, метанию дротиков, пользованию пращей, бегу и прыганию. В составе подразделений пехотинцы обучались движениям и перестроениям. Для боя пехота выстраивалась фалангой.