Абиссинцы: религия и образ жизни

ПРИМЕР СТАРОГО ШОА

 

Уже достаточно сказано о том, что религиозная и светская жизнь неразделимы у народов семитской культуры. Это справедливо также и для традиционного образа жизни абиссинцев, так что оба этих пред­мета исследований слиты в настоящей главе. Я намереваюсь показать, что церковь — основной центр деревенской жизни, в то время как другие важные центры — местный рынок и местные суды — также играют важную роль.

На карте, призванной проиллюстрировать и разъяснить это, в очень большом увеличении изобра­жен участок Шоанского нагорья вокруг небольшого города Дэбрэ-Берхан, находящегося в 120 км к се­веро-востоку от Аддис-Абебы. Я жил в этом районе на протяжении 15 месяцев в 1946—1948 годах, хорошо знаю это место и имел некоторую возможность, в определенных рамках, разделять жизнь населяющих его людей. Описание этого сообщества позволит дать некоторое стереотипное впечатление об образе жизни, который вели амхарцы с незначительными изменениями от столетия к столетию.

Карта покрывает приблизительно 220 кв. км (8,5 кв. миль), хотя настоящее исследование простирается чуть дальше на запад (рис. 7). И легенда карты, данная внизу, относится ко всей области, подобно большинству нагорий, Шоа представляет собой плато, лежащее выше 2800 м (9000 футов), область с прохладным климатом, за исключен» огромных ущелий, разрезающих его по направлению к северу, с их более теплыми и благоприятными условиями (фото 10—11).

Этот открытый ветрам регион вместе с еще бол высокой и холодной областью Менз, лежащей лее на севере, принадлежит к историческому сердцу древнего Шоа. Многие знаменитые имена опекой истории, начиная с XII столетия, связаны с ним. Зара-Якоб сделал Дэбрэ-Берхан своей временной резиденцией. Племена галла вторглись на территорию плато в XVI столетии, столкнув амхарцев в ущелья и пересеченную местность востока. Главной задачей принцев Шоа в XVIII и начале XIX столетия было восстановление контроля над плато. Из двух царских резиденций старейшая Анкобер лежит в 30 км к востоку от Дэбрэ-Берхан краю обрыва, в то время как Анголала, основан около 1830 года, на карте не показана, поскольку чуть-чуть выходит на запад за ее пределы. Древняя тропа, соединяющая эти два места, показана здесь разрезающей местность на части. Великий Менелик, сын царя Шоа Хайле Малакота, родился в Анголале, но сейчас от этого места мало что сохранилось. В возрасте 12 лет он, схваченный Теодором, согласился на введение Шоа в состав вновь объединенной Эфиопии и далее был отвезен на север. Позже, в качестве царя Шоа, Менелик использовал Анкобер как временную столицу, позднее возвращенную в Дэбрэ-Берхан. Всегда неугомонный, подобно своим предкам, он основал временный царский лагерь в Личе, ныне заброшенной крепости по направлению к северо-востоку от Дэбрэ-Берхан.

 

Рис. 7. Район Дэбрэ-Берхан

 

Позднее его огромные южные завоевания потребовали резиденций с более центральным расположением. Сначала он переехал на высокие холм Энтотто далеко на юго-западе и в конце концов 1889 году основал на подножии этих холмов Аддис Абебу.

Мужественные амхарцы, живущие либо на открытых ветрам плато, либо же в более уютных низинах ущелий, — очень гордый и обособленный народ (фото 1—3). Их иерархическое сообщество находится в разительном контрасте с негритянскими племенами, населяющими окраинные части Эфиопской империи на западе и на юге, — народами, которых они еще недавно считали годными только для рабства. Абиссинцы чрезвычайно гордятся своей долгой историей, высокой культурой военной доблестью. Другие африканские (или не африканские) расы обыкновенно считаются ниже стоящими. Тем не менее я нахожу абиссинцев амхарцев и тигрейцев — чрезвычайно милыми людьми, чья национальная гордость, приверженность к традициям и христианское смирение могут не потрясти путешественника до глубине души. Это люди великого природного достоинств подчеркиваемого традиционной шама или тогой — верхней одеждой как мужчин, так и женщин, сложный этикет всегда соблюдается при встреч равных друг другу людей, но они никогда не показывают и следа услужливости.

Хотя они часто относятся с некоторым подозрением к незнакомцам, их гостеприимство всегда искренно (и их еда и питье лучшие из тех, что я пробовал в Африке). Необходимо также признать, их практический и реалистичный взгляд на некоторые жизненные проблемы внушает уважение и да много пищи для размышления.

Один из аспектов амхарского индивидуализма заключается в том, что они далеко не всегда стремятся жить в деревнях вместе. За исключением самого Дэбрэ-Берхан, на карте на самом деле не имеется других концентрированных поселений. Домашнее хозяйство з этой части страны представляет собой группы по­строенных из камня хижин с коническими соломен­ными крышами, широко разбросанных по всем окре­стностям. Так как большинство территорий плато становятся болотистыми во время дождей, жилища строятся только на высокой местности — предпочти­тельно на небольших вторичных плато или на скали­стых гребнях гор, характерных для южных и восточ­ных частей рассматриваемого региона. Некоторые из этих фермеров владеют своими землями по праву на­следования, другие арендуют землю у церкви или у отсутствующих землевладельцев, платя за ее исполь­зование натурой. Некоторые местные главы (чика шум) являются ответственными за состояние дел та­кого рода в своих районах.

Население страны оказалось куда как более мно­гочисленным, чем я ожидал. Если исключить Дэбрэ-Берхан, оно составило в среднем большое число по африканским стандартам — 58 человек на кв. км (150 чел. на кв. милю). Но его распределение дале­ко не равномерное: деревня на плато, увиденная со стороны дороги, населена достаточно скудно, зна­чительно большая плотность населения встречает­ся по краям ущелий, а также на обитаемых отро­гах самих ущелий. Можно попытаться объяснить это тем, что ущелье имеет значительно менее суровый климат, чем плато, лучше орошается, что позволяет получать множество злаковых культур, но, с другой стороны, имеются свидетельства того, что амхарцы во все большем количестве возвращаются на плато, долгое время занимаемое пришельцами галла.

Высокое плато покрыто низкорослой травой прекрасное место для выращивания скота, но слишком холодное для большинства злаков. В этих условиях хорошо растут только ячмень и кормовые бы, но также выращивается пшеница, лен (для по лучения пищевого масла), в то время как чечевица и турецкий горох могут выжить только в укрытиях. Эти стручковые растения лучше растут в более мягком климате ущелий, где в дополнение к ним выращивается тефф (похожий на траву злак, высоко ценимый здесь, из него делают инджера — местный хлеб). Еще ниже в ущельях выращиваются кукурузу и просо (сорго) и некоторые другие теплолюбивые сельскохозяйственные культуры: томаты, красный острый перец, кофе и гешо — куст, чьи листья используются как ферментирующее вещество.

По всей видимости, возделывается не более чем одна пятая часть всей этой сельской местности еще меньше этого в каждый конкретный период времени, так как истощенная почва остается необработанной многие годы и вновь становится пастбищем. Сельскохозяйственные технологии, используемые здесь, по африканским меркам являются достаточно продвинутыми — плуг находится тут в повсеместном использовании. Применяется террасирование склонов, особенно в ущельях, вода направляется постоянных источников для нужд сложной ирригационной системы. Наиболее важные области ирригации — специализирующиеся на выращивании больших урожаев раннего ячменя — показаны карте (см. рис. 7).

Излишки урожая обыкновенно приносятся большой субботний базар в Дэбрэ-Берхан. Местными товарами здесь являются все обычные злаки, масло, мед, воск, домашняя птица, яйца, гешо и дрова (последние — в большом дефиците на плато). Глиняная посуда доставляется из ближайших населенных пунктов, великолепные войлочные одеяла и бурнусы — из высокогорного овцеводческого района Менц, расположенного далее на севере. Торговцы с восточных низин привозят хлопок-сырец для прядения и специи для ват (жгучего соуса, употребляемого с инджера). С пустынных соляных копей поставляется соль в твердых брикетах, часто завернутых в сплетенные пальмовые листья, которые используют в качестве денежных сов. Текстиль и другие импортные товары привозят на грузовиках из Аддис-Абебы или с севера. Этот большой местный рынок не только торговый, но еще социальный центр всех близлежащих населенных пунктов, где происходит обмен товарами, новостями сплетнями. Это место, где осуществляется связь между правящей верхушкой и народом, где прежде слушали царские воззвания, сопровождаемые боем негарита — специального барабана, символа императорской власти.

Если рынок представляет собой центр светской жизни, церкви служат не менее важным целям каждодневного существования любого деревенского христианского сообщества в современной Эфиопии. Возвращаясь опять к наиболее известному мне регионжу, хочу отметить, что на площади, покрывающей 284 кв. км (102 кв. мили), расположено не менее 19 церквей. Все они, кроме трех, изображены на карте, и видно, что большинство из них лежит на северной части листа, вблизи ущелий. Многие из занимают господствующие высоты плато, надзирая таким образом за широкими пространствами высокого плато или за изломанными ущельями, ни одна из них не сравнится с Итегхе-Марьям, расположенной среди ущелий на вершине горного хребта строго на север от Дэбрэ-Берхан, откуда видна замечательная панорама гор.

Церкви напоминают собой огромные круглые шляпы — все крыши, за исключением городских, в традиционной манере покрыты соломой (фото 14). Здесь поклоняются особо заслуженным святым. При­нимая во внимание доминирование в стране культа Девы Марии (Марьям), совсем не удивительно обна­ружить здесь семь церквей, посвященных ей; сле­дующими по популярности идут святой Георгий и святой Михаил с тремя церквями, посвященными каждому из них. Другие посвящения представлены только одной церковью: «Завет милосердия», Троица, святой Иоанн Евангелист, архангел Гавриил; в то вре­мя как наиболее популярные местные святые Або и Текле-Хайманот имеют по одной церкви.

Обыкновенно число прихожан, обслуживаемых одной церковью, разнится (согласно моим грубым подсчетам) от 600 или 700 и до 1000 и более, но бы­ло бы ошибкой думать, что каждая конкретная цер­ковь — место поклонения для ее прихожан. Напро­тив, на особенных праздниках, связанных с наи­более популярными святыми, люди собираются в церквях, посвященных именно им, хотя иногда они находятся и довольно далеко. Случается так, что они могут посетить пять или шесть различных церквей в течение года. В этой области существуют различные годовые праздники (события большого народного веселья), посвященные Деве Марии, они всегда привлекают большое количество народа, так же как и праздники святого Георгия, святого Ми­хаила, Або и Текле-Хайманота. Весьма поучитель­но, живя здесь в 1940-х годах, обнаружить, что древ­няя церковь не утратила ни одной из своих насущ­ных функций в деревенской жизни. Помимо старых, регулярно посещаемых церквей, были и построен­ные совсем недавно для того, чтобы удовлетворять возрастающие нужды постепенно увеличивающегося населения высокого плато. Как я уже писал од­нажды, лишившись церкви, социальная структура шоанского села развалилась бы на части и жизнь потеряла бы свое разнообразие и колорит.

Рис. 8. Стулья из Дэбрэ-Дамо, из Меттьюза

 

Соответствующее описание тыграйского сельско­го поселения в некоторых отношениях будет от­личаться от только что данного. В этой северной провинции, географически совпадающей со старым царством, земля в большинстве случаев находится в общественной собственности. Внешне можно за­метить большую разницу — жилища претендуют на большую амбициозность на севере: прямоугольное здание здесь является правилом, и они часто покры­ты плоской крышей, особенно в деревнях, располо­женных внизу, в тепле (фото 13,16). Внутри может быть хорошая мебель, включая, например, стулья оригинального дизайна (рис. 8). Недавнее путеше­ствие в Тыграй показало мне, что церковь управля­ет там жизненным укладом в не меньшей степени, чем в Шоа, что также справедливо и в отношении распространения монашеского уклада.

 

АБИССИНСКИЙ ГОДОВОЙ ЦИКЛ

 

Абиссинский годовой цикл отмечен последова­тельностью праздников и постов, предписанных цер­ковью и основанных на расчетах древнего календаря, единственного выжившего в современном мире (см. приложение 2). Однако следует помнить, что каждая неделя этого календаря имеет свой ритм. Все среды и пятницы — дни поста, когда до еды и питья нельзя дотрагиваться до полудня, и вся пища до конца дня должна быть строго вегетарианской. Более того, суб­боты и воскресенья считаются священными днями, когда не разрешается выполнять какую-либо тяжелую работу по дому или на полях (все эти ограничения со­блюдаются и при более важных церковных праздни­ках). Поэтому в году набирается очень много нерабо­чих дней, а также и дней поста.

Новый год, первый день Маскарама (11 сентяб­ря), настает в преддверии сезона сильных дождей, когда все вокруг расцветает. Далее, 17 Маскарама проходит популярный праздник маскаль в честь об­ретения истинного креста Святой Еленой. Это од­новременно и светский и религиозный праздник, хороший повод повеселиться, когда воины распева­ют хвалебные песни, всадники гарцуют в своей луч­шей одежде и когда можно сыграть в конную игру гаке. В преддверии маскаля в каждом городе на открытом пространстве водружается высокий шест (дамара) и позднее в тот же день мужчины и маль­чики приносят другие длинные шесты, которые кла­дут на него и совершают вокруг получившейся пи­рамиды три торжественных обхода — светских и церковных. К вечеру вся огромная конструкция поджигается. Так как каждая деревушка имеет свой собственный костер маскаль, вся сельская местность к вечеру полна точек мерцающего света, напоминающего каждому англичанину день 5 ноября у себя дома.

В регионе Дэбрэ-Берхан годичный праздник Габра Манфас Киддус пятого дня Тиккимта всегда со­блюдается с большим энтузиазмом (фото 14), в не­большой церквушке Або, живописно расположен­ной в древесной роще в ущелье, ближайшем к го­роду, недалеко от его тебел, или святой воды, — во­допада в глубинах ущелья. Как принято на каждом из этих праздников, собрания народа проходят по его собственному усмотрению. Но большую часть времени люди стоят вне стен церкви, в то время как священное таинство происходит внутри. Для непо­священного наблюдателя высшей точкой служения является его конец, когда табот, или Ковчег заве­та, выносится наружу завернутым в цветные ткани, на головах священников. Как только он появляется в воротах, женщины поднимают илиль, длинный и пронзительный крик радости. Вначале табот, окру­женный разноцветными балдахинами, остается на месте, в то время как группа певцов (дабтаров) исполняет ритуальный танец, столь любимый абис­синцами (фото 12). По окончании танца процессия, во главе которой несут табот, медленно против ча­совой стрелки три раза обходит церковь. Затем та­бот относят обратно в святилище, церемония закан­чивается и собрание расходится.

На протяжении обычно лишенных дождя меся­цев — Тиккимт, Хидар, Тахисас и Тир (с октября по январь) земля Шоа постепенно высыхает, за исклю­чением нескольких полосок и лоскутков яркой зе­лени, выявляющих наличие ирригационной систе­мы. Наступает сезон урожая, и ландшафт пестрит желтыми лоскутами, где происходят обмолот и про­сеивание сельскохозяйственных культур. В это вре­мя года фермеры активно осваивают незасеянные земли для их последующего использования после прихода дождя. Покрытый циновками торф сна­чала взрыхляется плугом в направлении туда и об­ратно, после чего складывается в небольшие кучи для сушки и поджигается, так он продолжает тлеть днями и даже неделями. Эта процедура, убивающая зерна, дает пепел, используемый в качестве удобре­ния для злаков следующего сезона.

Большими религиозными и общественными со­бытиями этого сезона являются годичные праздни­ки — святого Михаила-архангела, приходящийся на 12 Хидара, и Девы Марии, отмечаемый 21-го чис­ла. В эти красные дни календаря никогда не совер­шается никакой работы, напротив, все направляют­ся в свежевыстиранных шамма к местной церкви Михаила или Марьям. После того как служба за­кончена, табот надлежащим образом явлен публи­ке, танец дабтаров, сопровождающийся бурей эмо­ций, завершен, многие задерживаются здесь на дол­гие часы, чтобы обменяться новостями дня. В это же время попрошайки и бедные учащиеся именем святых вопрошают к щедрости богослужителей. Или же случается, странствующий монах или от­шельник, невзирая на немощь возраста, в проник­новенных словах призовет каждого вероотступника к покаянию.

Приблизительно через две недели после западно­го Рождества празднуется абиссинское Рождество. Будучи и не самым важным событием в христиан­ском календаре, это событие весьма привлекатель­но для молодежи, так у них появляется возможность посоревноваться между деревнями в так называе­мую гохну — разновидность хоккейной игры, — этим словом называют и сам праздник.

На 11-й день Тира, следующего за Тахисасом, на­ступает праздник Тимгет, посвященный сразу двум событиям: Богоявлению и Крещению. Вечером на­кануне этого торжества из каждой церкви выносит­ся табот и проносится со священной процессией, сопровождаемой игрой на трубе и звоном колоко­лов, к местному ручью или водоему, который тра­диционно используется для этих обрядов. Здесь в походной палатке таботы находятся всю ночь — напоминание о тех временах, когда эти священные реликвии брали с собой на войну, в надежде на их помощь в одержании победы. Для сопровождаю­щих священнослужителей тоже ставятся палатки, а некоторые особо ревностные жители деревни всю ночь дежурят поблизости, расположившись прямо на жесткой земле и не страшась мороза, вполне ве­роятного в это холодное время года. С раннего утра следующего дня на место события начинает отовсю­ду стекаться народ, благословляется вода, освящен­ная Тимгетом, и ею кропят всех и вся в округе, а некоторые граждане даже окунаются в источник. Затем табот на голове священника совершает обратный поход — в церковь, в пути его сопрово­ждают кресты и церковные знамена, впереди, при­танцовывая под нарастающий барабанный бой, идут дабтары. По пути следования процессия останавли­вается на какой-нибудь открытой зеленой полянке; появляются всадники и в знак почтения совершают вокруг табота три круга. Это прелюдия к опас­ному и увлекательному соревнованию гуков, ког­да всадники попарно преследуют друг друга, несясь бешеным галопом. Главный наездник держит свой щит на расстоянии вытянутой руки; преследователь пытается перехватить его и, если это ему удается, бросает длинную палку в протянутый щит.

Какой-то период во время месяцев Якатита, Магабита и Миазийи (ранняя весна в Европе) в стра­не могут наблюдаться легкие дожди, смягчающие излишнюю сухость, наблюдаемую в это время года, но они редко выпадают на нагорье Шоа и еще реже дальше к северу. В благоприятный сезон можно не­много заняться земледелием. Это же время года, од­нако, прежде всего ознаменовано началом Велико­го поста — самого длительного и строгого в хрис­тианской церкви.

Соблюдение поста считается в Эфиопии абсо­лютно необходимой христианской обязанностью, и дни пасхального поста даже для обыкновенного обывателя составляют почти половину всего года. В это время не только каждую среду и пятницу, как обычно, соблюдается пост с полным воздержанием от еды до середины дня, но в дни Великого поста это ограничение, естественно, касается всех дней недели, в то время как в субботу и воскресенье (также подпадающих под ограничение поста) есть дозволено до полудня. Нарушение поста считает­ся очень серьезной провинностью, которую можно искупить, только понеся соответствующую повин­ность, даже больной не может отступиться от это­го правила, когда речь идет о строгих церковных предписаниях. Читаем у Уолкера (Абиссинцы дома): «Если доктор говорит: «Дайте этому больному че­ловеку молоко с яйцами и добавьте немного алко­голя в его бульон!» И родственник ему отвечает: «Ага! Так оно и будет!» Они никогда не скажут; доктору нет, когда говорят с ним. Но потом они посоветуются между собой, и один из них скажет: «Зачем делать это? Если даже он умрет, пусть он умрет хотя бы чистым». А другой ответит: «Если мы дадим ему это питье и он выздоровеет, то все равно получит за это наказание. Какой в этом прок?» Так они и будут советоваться, одни будут предлагать одно, а другие — другое. А если же спросят духовника, то он им ответит: «Этого не должно быть! Не давайте ему пить! Воздерживайтесь! Ну и что с того, что больной умрет, если он соблюдет свою религию и чистоту?»

 

Когда пост подходит к концу, некоторые люди одновременно воздерживаются и от еды, и от питья в пятницу и субботу перед Пасхой, а раньше были и такие, которые воздерживались целых три дня и верили в то, что в противном случае их пост будет неприемлем для Бога. В субботнюю ночь в некото­рых церквях проводится полуночная месса, дляща­яся иногда до ранних часов утра, праведные люди всю ночь остаются в церкви, совершая сотни покло­нов, на протяжении многих утомительных часов. За некоторое время до рассвета специальным сигналом (это может быть выстрел пушки, в больших поселе­ниях подхваченный выстрелами из винтовок по все­му городу) возвещается конец Пасхи. После этого начинается празднование. И в последующие восемь недель, вплоть до Пятидесятницы, пост в среду и в пятницу не соблюдается.

В Эфиопии наиболее известные события Страст­ной недели надлежащим образом отмечаются с до­бавлением праздника Сошествия в чистилище (как это описано в апокрифических писаниях), который заставляет абиссинцев напрячь свое воображение и представить сошествие Христа в преисподнюю; сцены дьявола, скованного цепями в его собственном адском владении, — частые мотивы в позднем эфиоп­ском искусстве (рис. 9). Пасха же, как в большинстве христианских церквей, считается главным религиоз­ным праздником года. Так же как пальмовые ветви — или их местный заменитель — передаются друг другу в западных церквях в день Пасхи, в Эфиопии собира­ются тростники. Они распространяются в городе священниками во время торжественной процессии или передаются в руки пришедшим в церковь. При этом многие из священнослужителей и простых людей удивительно искусно обвязывают их вокруг головы.

 

Рис. 9. Священнослужители в праздничных одеяниях во время Пас­хи с церемониальным крестом и балдахином. Парчовая роба с бле­стками и длинными висящими полосками кожи может также слу­жить праздничной одеждой мирянина с высоким статусом

 

Первый день Гинбот (9 мая) — рождение Девы Марии, лидата Марьям — повод для еще одного особого праздника. Люди, живущие вокруг Дэбрэ-Берхан, собираются в этот день на удобных холми­ках или скалистых хребтах на своего рода деревен­ский пикник — событие, приносящее удовольствие как молодежи, так и старикам. После совместной еды и питья старейшины деревни собираются вмес­те, встают на вершине, повернувшись к востоку, и один за другим проговаривают слова молитв и просьб к «нашей владычице Марии» о благополучии деревни. Позднее в том же самом месяце наступает годичный праздник Текле-Хайманота — незадол­го до того времени, когда грозы, а случается, и вих­ри возвещают приход сезона дождя. На протяжении трех месяцев дождей крестьяне постоянно пребыва­ют в поле. Постоянная грязь и разливающиеся ру­чьи делают путешествие трудным или даже невоз­можным, и привычка посещать праздники в отда­ленных церквях на это время прерывается. Тем не менее сезон дождя оживляется своим собственным особенным событием — праздником Преображения (Бухее), приходившимся на время двухнедельного поста в память о смерти и успении Девы Марии. Во время этого события щелчки от ударов хлыста, ко­торыми абиссинские мальчишки и молодежь ими­тируют ночь Преображения, пронизывают влажный и туманный воздух как множество пистолетных вы­стрелов. Заключительным месяцем года — если во­обще столь короткий период времени года может быть назван месяцем — является Пагумен, включа­ющий в себя пять праздничных дней либо же шесть в год Луки. Конец дождей — наступая довольно резко — приходится приблизительно на это время и приветствуется всеобщим облегчением. Далее приходит последний день года, постоянный праздник святого Иоанна, отсюда и родилась фраза «от святого Иоанна до святого Иоанна», означающая «от года до года».

 

ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ

 

Каждый абиссинский христианин имеет своего духовного отца или исповедника, который обязательно должен быть священником, например из ближайшей церкви; он может хорошо знать семью своего подопечного. Так называемые «духовные дети» часто обращаются за советом к своему духовному отцу и время от времени дарят ему подарки. В труд­ные минуты жизни он всегда должен быть рядом, а иногда ему действительно приходится исполнять роль исповедника. Если его подопечный виновен том, что работал в праздничный день, нарушил пост или же недостойно себя вел по отношению к сосе­ду или родственнику, он может наказать его продле­нием дней поста или же другими изнурительными процедурами, а также денежным взносом в церковь или раздачей милостыни нищим.

К услугам духовного отца первый раз обращаются спустя неделю после рождения младенца, когда отец ребенка просит священника окропить его хижину святой водой. Если новорожденный — мальчик, то церемония очищения совпадает с процедурой обрезания. Исповедник опять же несет ответственность за крещение младенца-мальчика спустя 40, а младенца-девочки спустя 80 дней после рождения, он же и подбирает ребенку крестных родителей для свершения этого обряда. Крещение — весьма запутанная церемония, требующая присут­ствия нескольких священников и дьякона. Завязы­вание короткого шейного шнурка (мотеб) — необ­ходимая часть процедуры, так как этот шнурок, на который позднее вешается маленький крест, явля­ется символом, отличающим эфиопского христиа­нина от мусульманина, а также от язычника.

После обряда крещения младенцу дается христи­анское имя, взятое из Синаксариума, в соответствии с определенными днями, хотя младенец обычно бы­вает известен под своим светским именем, уже вы­бранным его родителями. Его вторым именем будет имя его отца. Понятие фамилии в Эфиопии неизвест­но. После крещения младенцы (часто некоторые из них будут через какое-то время «взращены для христианства») забираются в церковь для конфирмации и причащения в первый и чаще всего в последний раз в своей жизни, поскольку только сами священники или те немногие люди, вступившие в брак «по евха­ристии», могут принимать участие в Таинствах в свои взрослые годы.

Имеется несколько различных форм женитьбы. Традиционно брак — это результат переговоров между родителями, которые договорились между собой, причем главный обсуждаемый предмет — свадебный подарок, или «цена за невесту». Потен­циальная супружеская пара в этом деле не участвовала и, может быть, даже не видела друг друга до дня свадьбы. Девочки считались готовыми для заму­жества в 12—13 лет или даже еще моложе; предпо­лагалось, что они будут сопротивляться мужьям во время брачной ночи, и сопротивление обычно по­давлялось силой, при этом жениху помогал его луч­ший друг (мизе). В деревнях такие обычаи сохранились и доныне.

Кажется немного странно, что церковь, так глубоко проникающая практически во все сферы жизни своих прихожан, практически не участвует в таком деле, как женитьба. Обычно она представляет собой гражданский контракт, в основе которого лежит декларация законов, известная как «80 де­нежных обязательств» (см. главу «Судебная тяжба»), подписанный в присутствии судьи и свидетелей. Однако духовные отцы обоих семейств не отмеже­вываются от таких свадеб и не выступают против них. Церковная клятва может дополнять эту корот­кую гражданскую церемонию, и священники явля­ются почетными гостями на праздновании, длящем­ся порой не один день. Эти гражданские браки мо­гут быть легко расторгнуты, что часто и случается. В этом случае земля, которой владеет та или иная: сторона, остается в личном владении того же лица — будь то муж или жена, а дети (а также домашняя утварь) делятся между ними. Равные права мужа и жены в этих обстоятельствах отражают высокий статус женщины в абиссинском обществе.

Очень немногие пары желают постоянного союза, освященного церковью, и сами священники советуют проявлять осторожность в принятии этого не могущего быть отмененным шага, даже если ему предшествовали годы гражданского брака.

 

Если супруги совершили обряд причащения и стали квораби, ничто, кроме смерти, не может их разлучить; поэтому очень немногие соглашаются на такой обряд… Когда муж и жена по ведению сердца намереваются принять Квурбан, они сообщают об этом свому духовнику, предостерегающему их. «Нет, - говорит он, - подождите! Загляните прежде денно и нощно в глубины своей души и решите, возможно ли это!» И так может пройти более года.

Церковный брак, если дело до него дошло, пред­ставляет собой очень торжественную церемонию. Хотя супруги должны войти в церковь порознь, каждый через свою дверь, они встречаются внутри и только в этот единственный раз принимают при­чащение вместе, стоя под одним и тем же шамма, который держит муж. Во всех последующих случа­ях, когда бы они ни приходили к причастию, они должны стоять отдельно: муж в мужской, а жена в женской части церкви.

Тогда как брак, освященный Квурбаном, редок и очень почетен, то брак, заключенный с помощью «80 денежных обязательств», или саманья, считает­ся обычным и вполне уважаемым. Наряду с этими видами брака существуют и менее уважаемые его формы. Так, например, торговец или солдат берет себе гитир, или жену, по договору с подписанием соответствующего документа в присутствии судьи и свидетелей; такой союз без труда можно расторг­нуть, и собственность при этом не подлежит деле­жу. Еще одна форма брака — «похищение» — так­же пользуется соответствующим признанием. Не существует запретов, согласно которым мужчина, состоящий в браке саманья, не может нанять себе девушку-служанку (гарад), когда по делам службы он находится далеко от дома, и она может стать его женой или наложницей на определенное время. Но если он заключает брак саманья во второй раз, то его первая жена имеет повод для официального про­явления недовольства; если она обратится в суд, то муж может понести наказание.

Помощь церкви, столь мало задействованной в обыкновенных формах матримониальных отноше­ний, может опять понадобиться при смерти и после смерти. Умирающий посылает за своим духов­ником для того, чтобы получить отпущение грехов. Как только кто-нибудь умирает, женщины из это­го или соседнего семейства разражаются продолжи­тельным воплем. В случае, когда это возможно, по­гребение совершается в тот же день и содержит в себе — если происходит по всей надлежащей форме — долгую серию отпущений. Но если смерть произошла в вечернее время, погребение будет отложено до следующего дня. (Следует отметить, что, если человек умирает вдали от дома, весть его смерти не должна быть сообщена родственникам вечером, а удержана до следующего утра.)

Далее следует различной продолжительности период траура, отмеченный ношением одежды, окрашенной в какой-либо один цвет — любой, кроме белого, — либо же просто вымазанной грязью. Жен­щины в это время сбривают свои волосы. В честь покойника произносятся так называемые помино­вения (тазкар) для «иссушения слез», которые длят­ся с различными интервалами вплоть до семи лет. На очень важных и обязательных поминках — на 40-й день после смерти — духовник готовит особую службу, на которой проводится заступничество душу покойного, а также вновь произносится отпущение. После этого соблюдается строгий пост. Там же как при погребении, родственники делятся едой и питьем со священниками и другими служителям церкви, не забывая при этом бедняков.

Существует один социальный институт, глубоко укорененный у абиссинцев, но не находящий себе соответствия среди других христианских обществ. Это махаббар — религиозное братское сообщество. Большинство махаббар встречаются раз в месяц на одном из текущих месячных праздников, хотя существуют и такие, в которых встречи происходят по прошествии более длинных или более коротких ин­тервалов. Насчитывающие в себе от дюжины и до 30—40 человек, эти братства набирают своих чле­нов с особенной тщательностью «из людей подоба­ющего возраста, не делающих зла, сущность кото­рых прекрасна и тиха, не раздражительных и не по­спешных». Председатель общества и его заместитель выбираются по жребию и встречаются в хижинах, принадлежащих разным его членам.

Открытие и закрытие этих собраний знаменует­ся религиозным церемониалом. Духовник хозяина окропляет хижину святой водой, цитирует молитвы и благословляет еду и питье, «осеняя их крестным знамением». Пришедшие на встречу члены братства падают ниц перед особенной керамической круж­кой или потиром, позднее, когда все встают, каж­дый пьет из нее.

Встречи махаббара являются общественными событиями, на которые часто приглашаются гости, включая иностранцев (женщины могут тоже быть приглашены, но они чаще всего имеют собственные махаббары). Связь между членами братства очень сильна, и они редко когда-либо отказывают в помо­щи друг другу во времена трудностей или нужды. Говорят, что даже император Менелик не посмел ослушаться мнения братьев из своего махаббара, ведь в противном случае они бы изгнали его из сво­их рядов.

 

ЦЕРКОВЬ И СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ

 

С самых ранних времен и до окончательного раз­рыва в 1958 году эфиопская церковь была зависи­ма от коптской церкви и Египта, хотя и во многом переросла свою родительницу. Ее единственный епископ, известный под именем Абуна, или Абба-тачин (Наш отец), — монах, избираемый патриархом Александрийским из одного из египетских монастырей. После всегда долгого и изнуряющего, иногда и полного опасностей путешествия он был обязан провести весь остаток своей жизни, почитаемый, но изолированный и одинокий, на земле своей ссылки. Только он один мог освящать табот и посвящать в священнослужители. Во времена, когда опасности путешествия приводили к долгому периоду времени без Абуны, лицо, занимающее его пост, посвящало в духовный сан сотни полуобученных юношей, даже мальчиков, для того чтобы обеспечить определенное количество священнослужителей на будущие годы.

Административной главой церкви, или Эчегхе контролирующей все монастырские сообщества, XV столетия являлся настоятель великого шоанского монастыря Дэбрэ-Либанос. За исключением специальных полномочий, закрепленных за Абуной именно он осуществляет верховное правление на всеми церквями и монастырями империи. Он возглавляет сложную церковную иерархию, в которой выдающееся положение занимают провинциальные сановники, известные под именем лика кахинат (главы священнослужителей). Среди этих местных сановников церкви Небура 'ед — церковный глава Аксума и святых мест на севере — занимает осе почетное положение. Каждая значительная церковь или важный монастырь имеют своей главой алака, некоторые из них довольно богаты и живут в достаточной роскоши.

С другой стороны, обыкновенный священник (кес), хотя и пользуется величайшим уважением, живет достаточно скромно, часто как обычный работающий крестьянин. Уже было сказано о том, что христианские сообщества нагорья во многом по­лагаются на церковь