Аксумское царство и заря христианства

 

Предаксумское государство вступило в эпоху упад­ка в III столетии до н. э., хотя о его обстоятельствах доподлинно ничего не известно. Приблизительно к началу христианской эры начала доминировать но­вая сила, базирующаяся в других городах и почти: независимая от южноарабского влияния. Главным среди новых городов был Аксум, ставший резиденцией абиссинских царей и источником новой цивилизации. Современная Эфиопия — прямая наследница Аксумского царства. Даже когда 1000 лет назад правители переехали в другое место, Аксум, с его сильными христианскими традициями, остался на все времена святым для абиссинцев местом.

Это царство, обреченное в конце концов на край­нюю степень изоляции, было весьма известной силой классических времен. С остальным миром его связы­вал порт Адулис в заливе Зула — защищенная неболь­шая бухта Красного моря на юге Массавы. Путь от Аксума до порта занимал восемь дней: сначала надо было пройти через меньшие города высокого плато — Матару, Токонду или Кохаито, после чего следовал впечатляющий спуск на 2500 м (8000 футов) и так да­лее, до пересечения сухих равнин с самим Красным морем. Пробужденные Птолемеевской экспедицией,: исследовавшей эти берега в поиске слонов, греческие I мореплаватели открыли этот порт, который наверняка использовался до начала I столетия до н. э. Позднее (в I столетии н. э.) это место с его торговлей описывались в Плавании по Эритрейскому морю — книге, содержащей также первое известное литературное упоминание об Аксуме.

Несмотря на то что архитектура этого порта была чисто аксумской (фото 36), дуновение греческой культуры достигло Аксума — известно несколько надписей на греческом языке. Множество ранних аксумских монет имели надписи, сделанные греческими буквами, да и сами монеты в целом походили форме на обращавшиеся в греко-романском мире – и явно испытали влияние последних. В обмен на слоновую кость, экспортируемую из Адулиса, иностранные товары, включая средиземноморские амфоры и стеклянные сосуды, попадали в аксумские города. Через Адулис Аксум имел торговые связи, хотя бы и непостоянные, с другими отдаленными странами, в том числе с Персией и Индией. Военные подвиги царей Аксума увековечены соответствующими надписями, в которых они предстают перед нами великими строителями империи. Так, прославленный монарх Афилас (рис. 4), пра­вивший в III столетии н. э., не только расширил границы своего собственного царства, но еще и пе­ресек Красное море и завоевал юго-западную часть Аравии — родину его семитских предков. Гречес­кая надпись в Адулисе, повествующая об этих со­бытиях, была переписана александрийским купцом Козьмой Индикопловом в его Христианской космо­графии (начало VI века н. э.) — работе, где при­водится описание побережья и городов Красного моря и Индийского океана.

Великий царь IV столетия Эзана оставил после себя большое число письменных свидетельств, пер­вое из которых было написано параллельно на трех языках: греческом, южноарабском и геэз. Но его бо­лее поздние надписи — уже исключительно на геэз (фото 27). Это показывает, что престиж данного язы­ка возрастал, делая использование иностранных язы­ков излишним. Эзана провозглашал себя повелителем Юго-Западной Аравии, хотя его записанные военные походы направлялись против повстанцев в пределах либо же на границах его собственного царства. По­следняя его надпись повествует о завоевании нубий­ского царства Мероэ на берегах верхнего Нила, чье могущество совпало с могуществом Аксума, хотя эти два царства имели между собой мало общего и их контакты были весьма ограниченны.

Рис. 4. Две аксумские монеты, немного увеличенные (из Литтманна). Вверху золотая монета Афиласа (III столетие) с языческим сим­волом диска и полумесяца и греческой надписью; внизу бронзовая монета Армаха (VII столетие) с крестом и надписью на геэзе. Надпись на реверсе: «Да будет радость народам»

 

Та же самая надпись представляет исключительный интерес, так как Эзана приписывает свой: успех в битве не местному божеству «непобедимому Махрему», как было прежде, а «Небесному владыке» и «Владыке земному». Это важное изменение в содержании царской надписи указывает, хотя и с некоторой долей сомнения, на обращение царя в хри­стианскую веру. Быть может, Эзана предусмотри­тельно полагал, что время для публичного оглаше­ния по всему царству своего перехода в новую веру еще не настало — старые божества все еще сохра­няли свой авторитет. Но обращение царя засвиде­тельствовано монетами, отчеканенными во время его правления: на ранних изображены полумесяц и диск, а на более поздних — уже крест; эти монеты на самом деле были одними из самых ранних во всем мире, несущими на себе этот христианский символ.

Сам процесс обращения описал Руфин, почти современный тому периоду римский историк. И есть се основания полагать, что его рассказ правдив своей сути. Меропий, христианский философ из Тиры, отправился путешествовать в поисках мудрости, «имея вместе с собой двух маленьких мальчиков, родственников, которых он обучал гуманитарным предметам». По возвращении из поездки при остановке корабля в одном из портов Красного моря Меропий и вся корабельная команда погибли от рук бе­реговых племен. Далее текст гласит: мальчики были найдены под деревом, готовящими уроки к своим за­нятиям. Пощаженных милостью варваров, их отвели к царю. Одного из них, Эдезия, он сделал своим ви­ночерпием. Другого, Фруменция, которого он считал мудрым и честным, назначил своим казначеем и сек­ретарем. После этого они стали пользоваться боль­шим почетом и любовью царя.

 

Фруменций постепенно достиг большого влия­ния, и, когда царь Элла-Амида безвременно скон­чался, оставив маленького сына (Эзана), его попро­сили принять на себя роль регента. В то же время он сделал все, что было в его силах, для распрост­ранения христианской религии, уже известной сре­ди иностранных купцов, живущих в стране. Когда молодой Эзана достаточно повзрослел, для того что­бы взять в свои руки бразды правления, оба бра­та покинули царство; Эдезий возвратился домой в Сирию, где Руфин и услышал всю эту удивитель­ную историю из его собственных уст. Фруменций тем временем отправился в Александрию, чтобы уведомить патриарха о том, что христианское стадо ожидает своего пастыря в далеком царстве Аксум. А Афанасий, позже избранный патриархом, и вы­брал самого Фруменция — так как до этого он еще не был священником для возвращения в страну в качестве епископа. Там он и продолжил свою мис­сию, которая в конце концов была вознаграждена обращением самого царя. Сами абиссинцы назы­вают своего посланника Абба-Салама (Отец мира). Имя их первого христианского правителя Эзаны по­забылось в умах большинства, замещенное именами легендарных царей-близнецов Абреха и Ацбеха, но между историей и легендой нет серьезного про­тивостояния.

Результатом рукоположения Фруменция патриар­хом Александрийским явилась, естественно, зависи­мость Эфиопской церкви от монофизитской церк­ви Египта — отношение, так до конца и не разо­рванное до 1958 года. Таким образом (теоретически) эфиопы приняли решение прежних Вселенских со­боров в Никее, Константинополе и Эфесе, а также еретиков, Ария и Нестория, чьи правдоподобные изображения можно встретить в их церквях. Но вместе с армянами они отказались принять поста­новление собора в Халкидоне (451 г. н. э.), приня­тое и Западной и Восточной православными церк­вями.

Впечатляющие материальные достижения аксумитов, особенно в архитектуре, как и возведение монолитов (рис. 31—46), отражены в главе IV. III и IV столетия, по всей видимости, являлись для них эпохой наибольшего процветания и активно­сти, особенно непосредственно перед обращением (340 г. н. э.). Скромное начало новой христианской архитектуры будет заметно лишь спустя два столе­тия. Вне всякого сомнения, наблюдалась литера­турная деятельность (хотя ничего от нее и не со­хранилось, кроме каменных надписей), так, старая южноарабская письменность была реформирована и существенно улучшена в середине IV столетия, вероятно под руководством Эзаны. Необходимо сказать о введении системы вокализации, позволя­ющей таким образом модифицировать каждую ос­новную букву шестью различными способами в со­ответствии с приложимым к ним гласным звуком (см. приложение 1). Это был наиболее важный шаг вперед, и измененный таким образом алфавит, выдержавший испытание временем, до сих пор используется с некоторыми изменениями.

Выдающимся событием в абиссинской христианской истории было прибытие, ближе к концу V столетия, «девяти святых». Считается, что это ученые сирийские монофизиты, изгнанные из своей родной земли после Собора в Халкедоне, ищущие убежище в стране, чья религиозная вера не противоречила бы их собственной. Именно они привнесли монас­тырский уклад (следуя правилам святого Пахомия) в Абиссинию. И именно они перевели Священное Писание с греческого на геэз. Они занимают суще­ственное положение в местной агиографии, и не­которые их имена имеют отношение к известным монастырям. Так, например, Абуна За-Микаэл Арагави основал Дэбрэ-Дамо, где недоступная гор была, как говорят, впервые покорена им с помощью гигантской змеи.

Аксумиты были теперь настоящими христианами. Царь Калеб, правивший в VI столетии, и его сын Габра-Маскал описаны в истории как величайшие поборники веры, и останки их предполагаемых могил-часовен можно увидеть на вершинах холмов вблизи Аксума. Арабские владения абиссинцев потерялись, а с ними их контроль над морем. Затем до двора дошли новости о том, что Дху-Навас, иудаизированный царь Гимайара, начал яростно преследовать христиан из Наджрана (сейчас это территория Саудовской Аравии). Растроганный страданиямми своих собратьев-христиан, чьи бедствия описаны в абиссинской поэзии более позднего века, Калеб 524 году н. э. предпринял поход, чтобы оказать им помощь, а переправить войска через Красное море ему помог греческий флот. Успешная кампания привела к временному восстановлению абиссинского правления в Йемене (где было построено несколько церквей) и даже к началу атаки с исполь­зованием слонов на Мекку, упоминавшейся в Ко­ране. Однако после захвата персами Аравии, после­довавшего практически одновременно с выступле­нием пророка Мухаммеда, аксумиты оставили все попытки восстановить там свое господство.

В начале VII века царь Аксума Армах (хорошо известный благодаря своим широко распространен­ным монетам) дал приют нескольким первым по­следователям Мухаммеда, вызволенным из Мекки, тогда еще прибежища язычников (рис. 4).

Такой акт терпимости и гостеприимства на вре­мя избавил Абиссинию от джихада, «священной вой­ты», которая велась против всех, не признававших ислам. С другой стороны, арабы иногда подвергались набегам предположительно абиссинских пира­тов в Красном море, грабивших даже Джидду. В конце концов приверженцы Мухаммеда, а особенно кочевники с прибрежных равнин африканской стороны, ранее других обращенные в эту веру, стали представлять постоянную угрозу абиссинскому христианскому царству. Ранние победы ислама стало началом процесса окружения; разрушение Адулиса должно было отделить Абиссинию от внешнего мира, как точно это выразил Гиббон: «...окруженные со всех сторон врагами своей религии, эфиопы находились в неведении 1000 лет, забыв о мире, который забыл о них».

 

Годы заката Аксумского царства напоминают отчасти смутное время в тогдашней Европе, когда империя Каролингов трещала по всем швам и король Альфред воевал с датчанами на юге Англии. Богатства царства разбазаривались. На какое-то время можно было восстановить власть на побережье Красного моря и даже распространить ее острова Дахлак и отдаленный порт Зейлу в Аденском заливе. Но все это напоминало отблески догорающей свечи. Царство, лишенное в конце концов выхода к морю, приходило в упадок, страда культура, страна постоянно ослаблялась с севе подвергаясь набегам кочевников бейя (до сих живущих в Эритрее). И самое главное, что народ агау, исконно проживающий на западе и юге территории, восставал против аксумского владычества.