Нужно ли обсуждать с детьми их страшные сны?

Нередко дети не любят засыпать в темноте (и даже вообще засыпать), поскольку боятся ноч­ных кошмаров. Иногда они честно в этом при­знаются, а чаще скрывают. Особенно мальчи­ки, которые рано понимают, что трусить стыд­но. Родители же, зная, что их малышу снят­ся плохие сны, избегают разговоров на эту тему, надеясь, что так он скорее забудет о не­приятном. Однако на самом деле страх про­сто загоняется вглубь и может разрастись до таких размеров, что у ребенка разовьется на этой почве настоящий невроз.

Избегая разговоров о снах, вы можете дос­тичь результатов, прямо противоположных желаемых. Ребенок решит, что его сны пуга­ют даже родителей — настолько они ужасны. Ночные кошмары вообще воспринимаются ма­ленькими детьми как нечто, совершенно от них не зависящее, а потому грозное и могу­щественное. (Примерно так же относятся к снам и примитивные племена). В дошкольном и раннем школьном возрасте дети еще не мо­гут сказать себе во сне, что они спят, и все происходит не наяву. Не могут усилием воли заставить себя проснуться. Впрочем, даже взрослым это удается далеко не всегда. Дети же вообще полностью находятся во власти сво­его сна, и взрослые, оставляя малышей наеди­не с воспоминаниями о ночных кошмарах, об­рекают их на серьезные страдания. Многих детей страшные образы, когда-то привидевши­еся во сне, преследуют долгие годы. А порой это аукается даже во взрослой жизни.

Одной моей знакомой в детстве часто сни­лось, будто она, идя зимой по обледенелому железнодорожному мосту, соскальзывает с не­го и падает вниз на рельсы. С тех пор прошло много лет, сны эти давно прекратились, но она до сих пор опасается ездить на электрич­ках, что существенно усложняет ей жизнь. Особенно летом, в дачный сезон.

Лучше не дожидаться, пока страх накреп­ко засядет в душе ребенка, а осторожно вы­таскивать ночные ужасы на свет Божий: побуждать малыша рассказывать свои сны, ри­совать их, разыгрывать в сценках кукольного театра.

При этом важно, с одной стороны искренне сопереживать малышу, но с другой, не зацикливаться на его страхе, а постараться как можно скорее перевести обсуждение в игровую стихию, вызвать у малыша улыбку и смех.

Скажем, он нарисовал чудовище, которое гонялось за ним во сне по квартире. Страш­но? — Еще бы! Однако маленький ребенок при всем желании не может нарисовать картину, по-настоящему леденящую кровь. Он этого просто не умеет. А раз так, то вам и карты в руки!

Подмечайте смешные детали в его рисун­ках и обращайте на них внимание сына или дочери.

Придумывайте смешные повороты сюжета в сценках, которые можно разыграть на ширме, сделанной из одеяла.

Пользуйтесь тем, что в снах обычно бывает много абсурдного, и постепенно уводите ребен­ка от точного воспроизведения плохого сна к более благополучному варианту. Предположим, во сне он не мог убежать от чудовища и проснулся, крича от ужаса, а в рисунке и в сценке кукольного театра пусть натянет леску, чтобы чудовище покатилось кубарем, визжа, словно резаный поросенок. Во сне громадная голова, расхаживавшая на тоненьких ножках и постоянно требовавшая пищи, казалась ма­лышке запредельно страшной, а вылепленная в миниатюре из пластилина, да еще жующая рваный башмак, она будет вызывать у девоч­ки смех. Включаясь в придумывание счастли­вых концовок своего сна, ребенок осознает себя его хозяином, и пусть не сразу, но из­бавляется от мистического ужаса перед все­властием ночных кошмаров.

Поскольку сны у каждого человека свои, выдать единый рецепт их отыгрывания невоз­можно. Однако я приведу пару развернутых примеров, чтобы вам было яснее, в каком на­правлении двигаться.

 

Как подружиться с тетей королевой?

Пятилетний Антоша, ходивший на психокоррекционные занятия, которые мы вели с И. Я. Медведевой, боялся некоей «тети короле­вы», которая не раз являлась ему во сне. Рас­сказывать про нее мальчик не мог. Рисовать тоже поначалу отказывался. Тогда мать, по нашему совету, предложила ему: «Давай я нарисую сама, ты только будешь мне подска­зывать, правильно ли я ее себе представляю». Антоша согласился и мало-помалу втянулся в этот процесс, начал подсказывать все более охотно. Если он вдруг затруднялся вспомнить какую-то подробность, мама просила его при­думать или предлагала свой вариант. Естест­венно, «тетя королева» получилась на рисун­ке не такой уж и страшной. А если совсем честно, то мама постаралась сделать ее посим­патичней.

Потом Антоше было предложено самому нарисовать «тетю королеву». И не просто, а во дворце. Задание увлекло мальчика, он с удо­вольствием рисовал и раскрашивал трон. По­том во дворце появились заколдованные люди. Страшный, непонятный, тревожный сон все больше начинал напоминать волшебную сказ­ку. Мальчику становилось все интереснее, а главное, он ощутил себя в привычной стихии, где события развиваются по известным зако­нам, и добро непременно в конце побеждает зло.

Увидев, что Антоша уже не только не це­пенеет от ужаса при упоминании о «тете ко­ролеве», а с удовольствием фантазирует на эту тему, мы предложили ему ввести в рисунки себя. Антоша согласился не сразу. Страх еще не был изжит до конца, и мальчик довольно долго отнекивался: признаться прямо, что он боится, ему было стыдно, поэтому он твердил, что у него не получится нарисовать себя как в жизни. Но тут, на наше счастье, ему пода­рили игрушечную саблю, и Антоша захотел ее нарисовать.

— Вот и чудесно! — сказали мы. — Нари­суй, как ты замахиваешься этой саблей на тетю королеву.

Переключив внимание мальчика на второ­степенные детали, мы помогли ему незаметно преодолеть психологический барьер.

Дальше в ход пошли средства кукольного театра. Нужно же было освободить заколдо­ванных людей! Освобождал их, как вы, навер­ное, догадались, сам Антошка, и происходило это на самодельной ширме домашнего куколь­ного театра. А рисунки, в которых тема «тети королевы» получила дальнейшее развитие, слу­жили в качестве декораций.

Игра продолжалась довольно долго, обрас­тая все новыми забавными подробностями, и постепенно грозная «тетя королева» преврати­лась в смешную и совершенно не страшную старушку, чем-то напоминавшую Шапокляк. В конце концов Антоша с ней даже подру­жился.

В результате мальчик, который раньше из­нурял по вечерам маму, не отпуская ее от себя ни на минуту, стал спокойно засыпать один и больше не жаловался на плохие сны.

 

Идет бычок, качается

Другому мальчику — назовем его Сашей — во сне часто являлся бык. С красными, нали­тыми кровью глазами, он гонялся за Сашей и норовил вздернуть его на рога. У этого сюже­та, в отличие от предыдущего, была вполне реальная подоплека. В четыре года Саша ле­том поехал в деревню, и там действительно какое-то парнокопытное, то ли бык, то ли ко­рова, нагнал на него страху. К пяти с поло­виной годам ночные кошмары стали настоль­ко частыми, что пришлось обращаться за по­мощью к специалистам.

Обычная тактика отыгрывания положитель­ных результатов не дала. Саша пачками при­носил рисунки, но от этого бык в его вообра­жении свирепел еще больше. Тогда было решено пойти в обход, причем сменить не толь­ко сюжеты, но и технику исполнения. Маль­чик неплохо лепил, и психолог попросила его вылепить из пластилина целый скотный двор: овечек, гусей, кур. Короче, всех, кроме бы­ков. Ребенок с удовольствием выполнил зада­ние и, довольный похвалой, с радостью при­нялся за новое. В новое задание уже были включены элементы театрализации: Саша под руководством психолога придумывал истории, происходившие с обитателями скотного двора. Потом, когда герои этих историй полюбились мальчику, настал, можно сказать, ключевой момент: в игре появился теленок. Естествен­но, маленький, беспомощный и потому очень трогательный. Прошло еще какое-то время, и слово «теленок» как бы невзначай было заме­нено на слово «бычок». Ребенок слегка на­прягся, но ему поручили проиллюстрировать пантомимой известный стишок Агнии Барто «Идет бычок, качается». Саша переключился на выполнение нового интересного задания, а заодно отвлекся от неприятных мыслей.

В общем, к тому времени, как «психокоррекционный» бычок подрос, Саша успел с ним сродниться и активно сопереживал всем перипетиям его жизни. Вдобавок мальчику купили симпатичного плюшевого бычка да еще сводили его в кукольный театр, где дей­ствовал «одноименный персонаж». В результа­те положительные впечатления настолько за­слонили отрицательные, что, когда Саша слу­чайно увидел по телевизору мультфильм, где фигурировал разъяренный бык, это не произвело на него никакого впечатления. Кошмар­ные сны больше не повторялись.

Так что обсуждать с детьми их страшные сны можно и нужно, только делать это следу­ет с осторожностью, внимательно следя за реакцией ребенка. Помните: если малыш упорно от чего-то отказывается, значит, это вызывает у него какие-то трудности. В данном случае, скорее всего - трудности психологи­ческие. Поэтому идти напролом опасно. Одна­ко не менее опасно и отступать, пуская все на самотек в надежде «авось рассосется». Лучше проявить некоторую изобретательность и во­влечь ребенка в обсуждение, переключив его внимание на что-то другое.

 

Толкование сновидений

Что же касается толкования сновидений, то увлекаться этим, по-моему, не стоит. Такой подход распространен на Западе, где очень сильны позиции психоаналитической и род­ственных ей психологических школ, уделяю­щих основное внимание сфере так называемо­го подсознания. Но, во-первых, выяснение истоков ночных кошмаров, разматывание за­путанного клубка ускользающих образов — дело тонкое, требующее серьезной профессио­нальной подготовки, и родителям не стоит браться за это самим.

А во-вторых, психоанализ ставит во главу угла очень многое из того, что в нашей культу­ре испокон веков считается низменным и вы­тесняется из разговоров и из памяти. (Например, у нас не принято обсуждать с детьми — да и со взрослыми тоже! — их сексуальные пере­живания или агрессивные, разрушительные фантазии.) Такое вторжение в интимную сферу нанесет ребенку, воспитанному в традициях русской культуры, еще одну серьезную психи­ческую травму и может причинить только вред.

Ну и, наверное, стоит задуматься, почему Православная Церковь, которую недаром на­зывают хранительницей традиций народа, рез­ко отрицательно относится к толкованию снов, считая это обольщением, вредными суеверия­ми, уводящими людей на скользкую дорожку магии. Как известно, толкованием снов осо­бенно любят заниматься гадалки, ворожеи и проч. Знаменитые зарубежные психиатры Зи­гмунд Фрейд и Карл Густав Юнг, благодаря которым в западной психологии так распрос­транилось толкование сновидений, тоже, ока­зывается, не понаслышке знали о разного рода оккультных и магических практиках. Юнг — тот просто был врачом и советчиком известной сатанистки Элис (Алисы) Бейли, впоследствии основавшей секту с весьма крас­норечивым названием — «Трест Люцифера» (таково одно из наименований сатаны).

Кто-нибудь возразит: «Но ведь и в христи­анстве во весь голос звучит тема вещих снов. Взять хотя бы историю обретения Казанской иконы Божьей Матери. Богоматерь явилась девочке Матроне во сне и указала, где надо искать икону. Родные сперва не поверили рас­сказам Матроны и чуть было не прогневали Богородицу непослушанием».

Но в этом предании (как, впрочем, и во многих других) четко выражена христианская позиция по отношению к снам: верить им не следует, за исключением тех редких случаев, когда Бог хочет открыть человеку во сне что-то очень важное. Как это понять? — Ну, во-первых, такие сны обычно бывают у людей глубоко верующих, ведущих праведную жизнь. Например, девочка Матрона, которой явилась Богоматерь, считалась чрезвычайно набожной даже для той, совсем не атеистической эпохи. И потом, конечно, человек, увидевший подоб­ный сон, должен обратиться за советом к свя­щеннику, своему духовному наставнику. Лю­дям же неверующим или нецерковным вообще не надо вникать в скрытый смысл снов. Осо­бенно снов страшных, зловещих. Это может еще больше заразить человека пугающими впечатлениями и вконец расшатать психику. Тем более, если речь идет о детях.

 

Меры предосторожности

Лучше принять те меры предосторожности, о которых опять-таки прекрасно знали еще на­ши прабабушки.

Нервному, возбудимому ребенку — а имен­но такие дети в первую очередь подвержены ночным кошмарам — нужно соблюдать режим Дня, избегать перегрузок и переутомления. А то очень часто их в 4-5-летнем возрасте чуть ли не каждый день водят по разным студиям и мини-лицеям, а потом недоумевают, от чего у ребенка нарушается сон.

Перед сном следует воздерживаться от шум­ных игр, бурного веселья, возни. Два-три пос­ледних часа перед укладыванием ребенка дол­жны проходить в спокойной обстановке. Пусть ребенок порисует, поиграет в игрушки или в настольные игры, послушает чтение вслух. Активных, подвижных детей полезно выво­дить перед сном на улицу (при условии, что они не боятся темноты). Но и там нельзя да­вать им особенно расходиться, а надо зани­мать разговорами или ролевыми играми, не подразумевающими бега, борьбы и проч. На­пример, игрой в магазин, в автозаправку, в ресторан, в дочки-матери и т. п.

Впечатлительным детям не стоит читать перед сном волшебные сказки. Особенно та­кие, где фигурируют великаны, злодеи, людо­еды (сказки Перро, братьев Гримм и т. п.). В конце концов, выбор книг сейчас очень велик, и можно без труда найти что-нибудь более приближенное к реальной жизни (Носов, Дра­гунский и т. п.), а волшебные сказки читать днем.

Если ребенку по ночам снятся кошмары, надо совершенно исключить телевизор и ви­део. Как бы он ни настаивал! Вы же не пове­дете его с высокой температурой на улицу, даже если он устроит истерику, требуя гуля­нья. Не поведете, потому что испугаетесь ос­ложнений. Или, например, будете строго со­блюдать диету при дисбактериозе, аллергиях и проч., хотя дети тоже от этого не в востор­ге. Вот и с телевизором имеет смысл придер­живаться такой же твердой позиции. Для психического здоровья правильная диета необхо­дима не меньше, чем для здоровья физичес­кого.

Причем ребенку, страдающему ночными кошмарами, вредно не только смотреть телеви­зор самому, но и находиться в той комнате, где телевизор смотрят взрослые. Взрослым зачастую кажется, что это безвредно. Ведь малыш не обращает внимания на экран, он поглощен своими играми, ему неинтересны взрослые фильмы и выпуски новостей. Но люди, которые так считают, глубоко заблуж­даются. Когда человек находится в расслаб­ленном состоянии, когда он чем-либо отвле­чен, гораздо легче воздействовать на его под­сознание. Если он старается вникнуть в смысл того, что слышит, ему бывает проще выставить психологическую защиту. Когда же информация с телеэкрана идет как бы фоном, ребенок от нее не защищен совершенно. А что сейчас муссируется по телевидению? — Взрывы, убийства, катастрофы, вооруженные конфликты. Все, что нагнетает ужас, создает у детей чувство полной незащищенности и, соответственно, оборачивается по ночам кош­марными видениями. Кроме того, непривычно быстрый темп речи, нехарактерный для рус­ского языка, английские, а не русские инто­нации (частый подъем голоса вверх), усвоен­ные в последние годы нашими дикторами, мельтешение кадров будоражат психику и то­же понижают психическую сопротивляемость ребенка.