V. Религиозная политика Советского государства

С началом войны действовавшая в 30-х гг. государственная религиозная политика потребовала коренного изменения. К этому побуждало, с одной стороны, активное открытие храмов на оккупированных нем. войсками территориях, с др. стороны – патриотическая позиция подавляющего большинства религиозных объединений и верующих СССР. С осени 1941 г. практически прекратились аресты духовенства (спустя некоторое время аресты возобновились), из заключения стали освобождаться десятки священнослужителей.

В ряде мест религиозным организациям был разрешен сбор средств для фронта, распространение патриотических воззваний, общественная молитва о победе, открыты, хотя и без юридического оформления, молитвенные здания. Одновременно с эвакуацией правительственных учреждений из столицы Московский горсовет 7 окт. 1941 г. принял решение в централизованном порядке эвакуировать действующие религиозные центры, 14 окт. из Москвы в Ульяновск были эвакуированы Патриарший Местоблюститель митр. Сергий (Страгородский), старообрядческий архиеп. Иринарх (Парфёнов), руководители Совета баптистов, обновленческий «первоиерарх» Введенский. В февр. 1942 г. возобновилась издательская деятельность Московской Патриархии, в пасхальную ночь 1942 г. в Москве, Ленинграде и в некоторых др. городах был отменен комендантский час и разрешено проведение крестных ходов. Такая практика сохранялась и в последующие военные годы.

К лету 1942 г. государство создало систему сбора информации о религиозной ситуации на захваченной территории. Такого рода данные содержались в донесениях, поступавших из частей действующей армии, подразделений НКВД, партизанских отрядов, местных партийных органов и затем концентрировались в центральном аппарате НКВД, который выступал перед правительством с инициативами по проведению различных акций в отношении религиозных объединений на оккупированной территории, во внутренних районах СССР и за рубежом. Сложившаяся к нач. 1943 г. ситуация (положение на фронтах, широкая патриотическая деятельность религиозных объединений, стремление нейтрализовать нем. пропаганду в отношении религиозной ситуации в СССР, желание изменить негативное отношение в общественных кругах стран-союзниц к церковному курсу советского правительства) способствовала изменению религиозной политики в СССР, в первую очередь в отношении РПЦ. Одним из первых шагов на пути нормализации государственно-церковных отношений стала телеграмма митр. Сергия, отправленная И. В. Сталину 5 янв. 1943 г., в которой Глава Русской Церкви просил разрешения на открытие Московской Патриархией банковского счета для внесения средств, собранных на нужды фронта. Сталин ответил согласием, тем самым Патриархии фактически предоставлялся статус юридического лица.

Начиная с весны 1943 г. в правительстве обсуждался вопрос о проведении нового курса в религиозной политике, руководство которым первоначально планировалось поручить созданному в апр. 1943 г. Наркомату государственной безопасности СССР (НКГБ). Однако создание органа, занимающегося религиозными вопросами, на базе НКГБ могло быть негативно воспринято как со стороны стран-союзниц, так и со стороны верующих. В итоге возобладало мнение о необходимости учредить самостоятельный орган для связи правительства с РПЦ при Совнаркоме. Одновременно разрабатывалась идея встречи Сталина с иерархами РПЦ, к подготовке которой были привлечены органы НКГБ, с июля 1943 г. проводились консультации с находившимся в Москве митр. Николаем (Ярушевичем) и управляющим делами Московской Патриархии прот. Николаем Колчицким.

В кон. авг. 1943 г. с разрешения властей митр. Сергий вернулся из Ульяновска в Москву. К тому моменту встреча Сталина с иерархами РПЦ уже была запланирована на нач. сент. 1943 г., перед проведением Тегеранской конференции, на которой Сталин мог бы представить главам Великобритании и США итоги изменения государственной политики в отношении Церкви. 4 сент. 1943 г. Сталин провел совещание с участием Маленкова и Л. П. Берии, во время которого им был представлен полковник НКГБ Г. Г. Карпов, намеченный на пост председателя Совета по делам РПЦ. Поздним вечером того же дня в Кремль для встречи со Сталиным прибыли митрополиты Сергий, Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). В ходе двухчасовой беседы Сталин выразил одобрение патриотической деятельности Церкви и подчеркнул, что она «может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с Ее организационным укреплением и развитием внутри СССР». Московской Патриархии было дано разрешение на проведение Архиерейского Собора для избрания Патриарха, открытие приходов и духовных школ, возобновление издания «Журнала Московской Патриархии». Сталин обещал, что духовенство получит право участвовать в исполнительных органах приходов, изменится обложение священнослужителей подоходным налогом, епархиям разрешалась организация свечных заводов и гарантировалась свобода в самостоятельном распоряжении денежными средствами и отчислении их на нужды Патриархии. Для размещения Патриаршей канцелярии был выделен особняк в Чистом пер., в Москве. Митр. Алексий поднял вопрос об архиереях, находившихся в ссылках и лагерях, и о праве освобожденного духовенства совершать богослужения без ограничений в передвижении и паспортном режиме. Сталин согласился рассмотреть список священнослужителей, находившихся в заключении, и обещал разобраться в каждом отдельном случае. В конце беседы Сталин сообщил иерархам, что правительство собирается образовать специальный орган для регулирования церковно-государственных взаимоотношений, и представил Карпова в качестве его будущего председателя.

	Митрополиты Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич) в окружении архиереев, возвращенных из ссылки для участия в Соборе 1943 г. 123

14 сент. постановлением Совнаркома СССР был образован Совет по делам РПЦ, 7 окт. было утверждено «Положение о Совете по делам РПЦ при Совнаркоме СССР». Наряду с центральным аппаратом Совета, располагавшимся в Москве, создавался институт уполномоченных при Совнаркомах союзных и автономных республик, при край- и облисполкомах, права и обязанности уполномоченных регламентировались в особой инструкции, принятой в нач. 1944 г. До мая 1944 г. Совет по делам РПЦ занимался проблемами всех религиозных объединений. В частности, опираясь на обращение мусульман. духовенства, Совет добился принятия правительственного решения о создании в нач. 1944 г. духовных управлений мусульман Ср. Азии и Казахстана (Ташкент), Сев. Кавказа (Буйнакск) и Закавказья (Баку). В течение короткого времени мусульманам было возвращено более тысячи мечетей, из тюрем и лагерей освобождалось духовенство. С 1944 г. стало возможным осуществление хаджа в Саудовскую Аравию.

В окт. 1943 г. при СНК Армянской ССР был образован Совет по делам Армяно-григорианской Церкви. Особый статус ААЦ объяснялся внешнеполитическими причинами, т. к. большая часть приходов Эчмиадзинского Католикосата находилась вне пределов СССР, учитывалась и патриотическая деятельность Армянской Церкви в годы войны.

В мае 1944 г. был учрежден Совет по делам религиозных культов при СНК СССР, на который возлагалась задача осуществления связей «между Правительством СССР и руководителями религиозных объединений: мусульманского, иудейского, буддийского вероисповеданий, армяно-григорианской, старообрядческой, греко-католической, католической и лютеранской церквей и сектантских организаций по вопросам этих культов, требующим разрешения Правительства СССР». Совет, председателем которого был назначен И. В. Полянский, занимался регистрацией религиозных общин, вопросами открытия молитвенных зданий и духовных школ, организацией паломнических поездок за рубеж, проведением съездов и мероприятий.

Особое внимание новообразованные государственные органы уделяли вопросам открытия молитвенных зданий по ходатайствам верующих и юридической регистрации общин, прежде всего действовавших на ранее оккупированной территории. Совет по делам РПЦ во мн. случаях способствовал признанию государством этих приходов, благодаря чему количество православных храмов и монастырей во 2-й пол. 40-х гг. росло: в авг. 1944 г. в СССР действовало 8809 приходов, в июле 1945 г.– 10 243, в янв. 1946 г.– 10 547. К кон. 1945 г. на территории СССР действовало свыше 5 тыс. религиозных общин (не считая православных), из них 1704 католических, 500 мусульманских, 433 протестант., 415 старообрядческих, 105 иудейских.

В 1943–1945 гг. СНК СССР принял ок. 20 постановлений и распоряжений, касавшихся религиозных объединений. Среди них: о порядке открытия церквей (нояб. 1943), об открытии текущих счетов епархиальных управлений и приходов в Госбанке СССР (1944), об освобождении от призыва и мобилизации священнослужителей (нояб. 1944), о порядке открытия молитвенных зданий религиозных культов (дек. 1944), о предоставлении религиозным общинам права юридического лица в части аренды, строительства и покупки в собственность домов, строений, транспорта и утвари (1945), о порядке обложения доходов монастырей и предприятий при епархиальных управлениях (1945).

В целом изменения в отношении государства к религии, в частности к православной Церкви, не носили всеобъемлющий характер. Репрессии в отношении духовенства и верующих заметно снизились, но не прекращались за все время ВОВ. Несмотря на образование государственных органов по связям с религиозными организациями, решение ключевых проблем религиозной политики в последующие несколько лет Сталин оставил за собой, что объясняется его намерением использовать религиозный фактор для решения политико-идеологических задач внутри страны и на внешнеполитической арене.

В военные годы менялось отношение государства к Католической Церкви (общины существовали в Прибалтийских республиках, Белоруссии и на Украине). В кон. 1943 – нач. 1944 г. проблемами урегулирования отношений с Католической Церковью занимались НКГБ, Совет по делам РПЦ, с мая 1944 г.– Совет по делам религиозных культов, искавшие компромисса с руководителями католических общин. Совет стремился не допускать закрытия костелов и монастырей, способствовать открытию приходов в тех местах, где об этом просили верующие. В Латвии с разрешения властей возобновилась деятельность ДС, в Литве было решено не настаивать на юридической регистрации католических общин ввиду отрицательного отношения к этому со стороны верующих.

Компромиссная политика властей по отношению к католическому духовенству и верующим объяснялась стремлением советского правительства к установлению контактов с папским Престолом и нормализации межгосударственных отношений с Ватиканом. В апр.–мае 1944 г. в СССР находился американский католический священник С. Орлеманьский, который был принят Сталиным и Молотовым, подтвердившими в ходе встречи готовность СССР к сотрудничеству с Ватиканом. Летом того же года советские войска освободили Львов. Вопреки западным прогнозам репрессий в отношении католиков и униатов Западной Украины не последовало и отношение к ним в целом со стороны властей оставалось терпимым. В свою очередь первоиерарх Украинской греко-католической Церкви (УГКЦ) митр. Андрей Шептицкий направил ряд писем на имя Сталина и в адрес правительства СССР, в которых приветствовал освобождение Галиции от немецко-фашистских войск и просил об офиц. признании УГКЦ.

	Митрополит Андрей Шептицкий

В дек. 1944 г. Москву посетила делегация УГКЦ, которая выразила «приветствие и благодарность Советской власти, Красной Армии и ее Главнокомандующему товарищу Сталину» и заявила о стремлении участвовать в «устроении мирной жизни» на освобожденной территории Украины. Тогда же в Фонд Красного Креста от имени УГКЦ было внесено 100 тыс. р. В ходе переговоров в Совете по делам религиозных культов униатам были даны гарантии «свободы действий» наравне с др. религиозными организациями.

Однако в связи с открытой поддержкой папой Пием XII курса США на создание Атлантического блока в противовес СССР и рядом заявлений папы, вновь осудившего коммунизм и «атеистический материализм», советское руководство отказалось от поиска компромисса с Ватиканом. С весны 1945 г. Ватикан характеризуется советскими государственными и партийными органами как «защитник фашизма», стремящийся к усилению своего влияния в послевоенном мире, а католические и униатские общины в СССР стали рассматриваться как «агенты Ватикана». В Прибалтике и Белоруссии резко усилилось административное давление на католические приходы и монастыри. Особо жесткие репрессивные меры были приняты со стороны властей в отношении УГКЦ, что было вызвано, помимо внешнеполитических факторов, открывшимися фактами сотрудничества униатского духовенства с немецкими оккупантами во время войны и тесными контактами с группировками украинских боевиков-националистов. В апр.–мае 1945 г. по обвинению в активной предательской деятельности и пособничестве оккупантам были арестованы преемник Шептицкого митр. Иосиф Слипый и ряд епископов и клириков УГКЦ.

В то же время власть приняла решение поддержать существовавшее в униатской среде движение за воссоединение с Православной Церковью. При государственной поддержке 28 мая 1945 г. во Львове образовалась инициативная группа по воссоединению греко- католической Церкви с Православием, которую возглавил настоятель львовского Преображенского собора прот. Гавриил Костельник, а в числе первых членов группы оказались священники Антоний Пельвецкий и Михаил Мельник (впосл. после принятия монашества были хиротонисаны во епископы) и проф. С. Хруцкий. Группа призвала греко-католическое духовенство Западной Украины поддержать их инициативу, определив в качестве своей конечной цели созыв церковного Собора для присоединения униатов к Православной Церкви, которое состоялось уже после окончания ВОВ на Львовском Соборе 1946 г.

	Протопресвитер Гавриил Костельник

В отношении ряда др. религиозных объединений политика государства в годы войны оставалась неизменно жесткой. Прежде всего это касалось «антигосударственных, антисоветских и изуверских сект», к числу которых были отнесены духоборцы, молокане, методисты, адвентисты, пятидесятники, свидетели Иеговы, хлысты, скопцы и др. Власть считала их не столько религиозными, сколько политическими организациями, контроль за их деятельностью возлагался не на Совет по делам религиозных культов, а на НКГБ.

Источники: Правда о религии в России. М., 1942; РПЦ и Великая Отечественная война: Сб. церковных док. М., 1943; Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947; Николай (Ярушевич), митр. Слова, речи, послания. М., 1947–1957. 4 т.; И. В. Сталин: «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства» / Публ. док. М. И. Одинцова // Диспут. 1992. № 3. С. 142–158; Униаты и сов. власть: встреча в Москве. Дек. 1944 г. / Публ. док. М. И. Одинцова // Там же. 1994. № 3. С. 56–71; Религиозные организации в СССР накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938–1943 гг.) / Публ. док. М. И. Одинцова // Там же. 1995. № 2. С. 37–66; Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943–1945 гг.) / Публ. док. М. И. Одинцова // Там же. № 3. С. 41–70; «РПЦ стала на правильный путь»: Докл. зап. председателя Совета по делам РПЦ при СНК СССР Г. Г. Карпова И. В. Сталину, 1943–1946 гг. / Публ. М. И. Одинцова // Ист. арх. 1994. № 3. С. 139–148; № 4. С. 90–112; Государство и церковь в годы войны: Докл. зап. председателей Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов при СНК СССР, 1945 г. / Публ. М. И. Одинцова // Там же. 1995. № 4. С. 117–135; Лондон–Москва: Межцерковный диалог. Обмен делегациями англиканской и Русской Православной Церквей. 1943–1945 гг. // Ист. арх. 1995. № 1. С. 95–109; Вост. Европа в док-тах рос. архивов, 1944–1953. Т. 1: (1944–1948). М.; Новосиб., 1998; Третий рейх: власть и религия: «Заявление» бывш. нач. отд. IV упр. РСХА К. Нейгауза / Публ. М. И. Одинцова // Ист. арх. 1998. № 1. С. 87–104; Голиков А., свящ., Фомин С. Кровью убеленные: Мученики и исповедники Сев.-Запада России и Прибалтики (1940–1955); Мартиролог православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 1940–1952 гг.; Жизнеописания и материалы к ним. М., 1999; Докл. зап. председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова в ЦК ВКП(б) и СНК СССР / Публ. док. М. И. Одинцова // Ист. арх. 2000. № 2. С. 153–186; Шкаровский М. В. Политика Третьего рейха по отношению к РПЦ в свете арх. мат-лов: Сб. док. М., 2003.

Литература: Сергий (Ларин), еп. Православие и гитлеризм. Од., 1946–1947. Ркп.; Арсений (Веретельников), иеродиак. Патриотическая деятельность РПЦ в годы Великой Отечественной войны: Дис. / МДА. Загорск, 1976; Дмитрук К. Е. С крестом и трезубцем. М., 1980; он же. Униатские крестоносцы: вчера и сегодня: Греко-католич. церковь на землях Украины и Белоруссии. М., 1988; Иннокентий (Павлов), игум. Церковная жизнь Ленинграда во время блокады 1941–1944 гг. ЛДА., 1983. Ркп.; Алексеев В. И., Ставру Ф. РПЦ на оккупированной немцами территории // Рус. возрождение. 1980. № 11. С. 91–96; № 12. С. 108–126; 1981. № 13. С. 73–97; № 14. С. 118–154; № 15. С. 85–100; № 16. С. 91–121; 1982. № 17. С. 91–114; № 18. С. 104–124; Васильева О. Ю. С именем Дмитрия Донского // ЖМП. 1990. № 5. С. 45–50; она же. РПЦ в политике Сов. государства в 1943–1948 гг. М., 1999; Одинцов М. И. Государство и церковь в России: ХХ в. М., 1994; он же. Религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1995; он же. РПЦ в ХХ в.: История, взаимоотношения с государством и обществом. М., 2002; Кашеваров А. Н. Государство и церковь: Из истории взаимоотношений Сов. власти и РПЦ: 1917–1945 гг. СПб., 1995; Кондакова Н. И. Духовная жизнь России и Великая Отечественная война 1941–1945 гг. М.; Рязань, 1995; Религиозные организации Сов. Союза в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Материалы «круглого стола», посвящ. 50-летию Победы, 13 апр. 1995 г. М., 1995; Шкаровский М. В. РПЦ и Сов. государство в 1943–1964 гг.: От «перемирия» к новой войне. СПб., 1995; он же. Петербургская епархия в годы гонений и утрат, 1917–1945. СПб., 1995; он же. РПЦ при Сталине и Хрущеве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 гг.). М., 1999; Яковлев А. Н. «По мощам и елей». М., 1995; Якунин В. Н. За веру и Отечество. Самара, 1995; он же. Положение и деятельность РПЦ в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Самара, 2001; он же. Внешние связи Московской Патриархии и расширение ее юрисдикции в годы Великой Отечественной Войны 1941–1945 гг. Самара, 2001; он же. РПЦ на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Самара, 2001; Православная церковь на Украине и в Польше в ХХ ст., 1917–1950: Сб. М., 1997; Цыпин. История РЦ; Чумаченко Т. А. Государство, Православная Церковь, верующие, 1941–1961 гг. М., 1999; Власть и церковь в СССР и странах Вост. Европы, 1939–1958: Дискуссионные аспекты: Сб. ст. М., 2003.

http://www.sedmitza.ru/text/413993.html

Вопрос №10

Русская православная церковь за рубежом. История создания. Причины противоречий между РПЦ и РПЦЗ. Объединение двух церквей и влияние данного события на имидж православной церкви и российского государства

Ру́сская Правосла́вная Це́рковь заграни́цей ^[1](сокращённо РПЦЗ; другие названия Ру́сская Зарубе́жная Це́рковь, Ру́сская Правосла́вная Це́рковь за рубежо́м;англ. the Russian Orthodox Church Outside of Russia; ROCOR или англ. the Russian Orthodox Church Abroad, ROCA) — самоуправляемая часть Русской православной церкви (с 17 мая 2007 года).

Возникла в 1920-е годы как русская православная эмигрантская церковная организация, которая объединяла большую часть епископов Православной Российской Церкви, оказавшихся вследствие революции 1917 года в России и гражданской войны в изгнании и эмиграции. Окончательно вышла из административного подчинения«московской церковной власти» после издания митрополитом Сергием (Страгородским) «Декларации» от29 июля 1927, отвергнув «Декларацию» и провозгласив эту власть несвободной в своих решениях в условиях атеистических и политических гонений на церковь и находящейся в порабощении убольшевистского режима^[2][3].

В Советском Союзе рассматривалась властями и официальной пропагандой как контрреволюционная,антисоветская монархическая «эмигрантская религиозно-политическая группировка»^[4]; в литературе Московского Патриархата до начала 2000-х обычно именовалась «карловацким расколом»^[5].

17 мая 2007 в московском Храме Христа Спасителя Патриарх Московский Алексий II и Первоиерарх РПЦЗмитрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении^[6][7][8], гласящий, что «Русская православная церковь Заграницей <…> пребывает неотъемлемой самоуправляемой частью Поместной Русской православной церкви» (п. 1 Акта)^[9].

Принятые 27 июня 2008 года Архиерейским Собором РПЦ поправки к Уставу РПЦ (от 2000 года)^[10]определяют РПЦЗ как одну из самоуправляемых Церквей Московского Патриархата^[11].

Возобновление канонического общения между РПЦ и РПЦЗ

 

версия для распечатки текущего документа

Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 26-27 мая 2007 г. 1500 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. Заметным событием в жизни православного мира стало недавнее подписание Акта о возобновлении канонического общения между Русской православной церковью (РПЦ) и Русской православной церковью за рубежом (РПЦЗ). Об этом событии 'знают', по их словам, 35% опрошенных, 'что-то' слышали – 13%, а 5% впервые услышали о нем в ходе опроса. Возможно, многих людей именно подписание данного документа побудило задуматься о том, что Русская православная церковь и само православие существуют не только в нашей стране. Каждый второй участник опроса (52%) полагает, что православие является основной или одной из основных религий не только в России, но и в ряде других стран, но 18% уверены, что только у нас православие – основная религия (30% затруднились ответить на вопрос). Характерно, что среди стран, в которых, по мнению людей, православие широко распространено, каждый десятый респондент назвал Америку (как известно, Акт о каноническом общении подписали Алексий II – Патриарх Московский и всея Руси и Лавр – митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский). Несколько чаще упоминалась Украина (12%), несколько реже – Белоруссия (9%), Грузия и Армения (8% и 7% соответственно). О Греции как стране, принадлежащей православному миру, вспомнили 6%, о Болгарии – 4%. Столько же (4%) отнесли к православным странам Германию. О существовании двух русских православных церквей, одна из которых базируется в России, а другая – за рубежом, известно, по их словам, 54% респондентов; треть (34%) об этом не знают, 12% ушли от определенного ответа^1. Информированным респондентам был задан открытый вопрос 'Что именно Вам известно о Русской православной церкви за рубежом?' Среди наиболее распространенных ответов на этот вопрос встречалось указание на недавно состоявшееся духовное воссоединение с РПЦ: 'недавно был подписан документ об объединении церквей'; 'возобновление канонического общения церкви из-за рубежа' (7%). Некоторым респондентам просто известно, 'что за рубежом есть православные храмы'; 'это то же самое, что и у нас, русские в основном приходят там в церковь' (7%). Примерно столь же часто респонденты говорили, что знают о самом факте существования РПЦЗ, ссылаясь при этом на сведения, недавно полученные ими из средств массовой информации: 'никаких подробностей, только те, что такая церковь есть'; 'об этом сейчас постоянно говорят по телевизору' (6%). Упоминался факт визита Лавра в Москву, его встреча с Алексием II, совместное богослужение (1%). Другие демонстрируют более или менее отчетливые представления об истории возникновения РПЦЗ: 'раскол был – вот и образовалась РПЦЗ'; 'во время гражданской войны произошел раскол'; 'эта церковь образовалась в результате Октябрьской революции русскими эмигрантами за границей' (6%). Возобновление канонического общения церквей респонденты склонны считать важным событием для нашей страны. Так оценили его 37% опрошенных, или 69% из числа тех, кто сказал, что знает о существовании РПЦЗ и кому был задан соответствующий вопрос. Отвечая на открытый вопрос, почему они так думают, респонденты чаще всего говорили о благотворности объединения как такового, о том, что 'единение всегда прекрасно ': 'любое объединение приносит одну пользу'; 'когда люди объединяются, они лучше относятся друг к другу'; 'люди одной веры должны быть вместе' (14%). 'Было раздорье, а теперь будет мир', – с удовлетворением отмечали 3% респондентов. Фактически, как подчеркивали 2% респондентов, речь идет о восстановлении того, что когда-то было насильственно разрушено: 'время разделило – а теперь снова вместе'; 'все возвращается'; 'конец расколу'; 'раньше, до 1917 года, так и было: церковь была единой'. В представлении некоторых респондентов, речь идет не столько о религиозном, сколько о национальном объединении, результатом которого будет 'консолидация с зарубежными соотечественниками ': 'все русские должны быть вместе'; 'много русских за рубежом живет – у них будет связь с Россией'; 'мы – россияне, и должна быть одна вера' (4%). По мнению 2% респондентов, возобновление канонического общения 'поднимет авторитет России ', столько же полагают, что оно поспособствует стабилизации международной политической обстановки (' ближе будут страны'; 'войны не будет'; 'не будет ссор между странами'; 'это дружба, чтобы войны не было '). Некоторые надеются, что в мире 'будет больше понятия и добра ', человечности, духовности, 'веры человека' (1%), другие просто не сомневаются в том, что 'это правильно' и 'хорошо для наших народов' (1%). В глазах 5% респондентов (9% знающих о существовании РПЦЗ) возобновление канонического общения не является важным, значимым для России событием. Кто-то не придает ему значения в силу безразличия к православной вере, кто-то думает, что у России и ее граждан есть более насущные заботы, а некоторые напоминали о том, что в нашей стране церковь отделена от государства. 12% респондентов (или 22% от тех, кому был задан открытый вопрос) затруднились дать определенный ответ на вопрос о значении возобновления канонического общения между РПЦ и РПЦЗ. Существенным фактором, повлиявшим на ответы респондентов на все обсуждавшиеся вопросы, оказалось личное отношение к религии. Россияне, считающие себя православными (таковых в нашей выборке 62%), продемонстрировали более высокий уровень информированности о конфессиональных проблемах и более эмоциональное отношение к ним, нежели люди неверующие (25% выборки) или исповедующие другую веру (8%). Так, о существовании православия за пределами России знают 59% православных (порядка 40% в каждой из других названных выше групп), столько же осведомлены об РПЦЗ (46–48% в других группах). Подписание Акта о возобновлении канонического общения не прошло мимо внимания 53% православных, 44% представителей других конфессий и религий и 40% неверующих. Большинство православных, знающих о существовании РПЦЗ (74%, или 44% от всех опрошенных православного вероисповедания), считают возобновление канонического общения важным, значимым событием (среди представителей других религиозных направлений этой точки зрения придерживаются 34% опрошенных, среди неверующих – 25%). Освещением в средствах массовой информации темы возобновления канонического общения большинство из тех, кому был задан соответствующий вопрос (59%), или треть (32%) от выборки в целом, остались удовлетворены: по их мнению, газеты, радио, телевидение уделяли этой теме столько внимания, сколько следовало. Крайние точки зрения статистически почти равноценны: 9% (5% от выборки) считают, что теме уделялось слишком много внимания, по мнению 12% (7% от выборки) – слишком мало. Каждый двадцатый из отвечавших на данный вопрос (10% от выборки) затруднился высказать свою точку зрения на этот счет. http://bd.fom.ru/report/cat/rel_rel/d072222   «Разделение РПЦ и РПЦЗ нельзя назвать расколом»   Версия для печати 31.10.08, 11:21 Русскую Православную Церковь за границей (РПЦЗ), а также ее отношения с Русской Православной Церковью после революции 1917 года и прихода в России к власти большевиков до недавнего времени принято было называть карловацким расколом (от названия города Сремские Карловцы, где до 1944 года заседал Архиерейский собор РПЦЗ). Однако, как поясняет магистр богословия, кандидат исторических наукиерей Александр МАЗЫРИН, это некорректное наименование Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ), использовавшееся в полемике 1920-1990-х годов: Собор иерархов РПЦЗ в Югославии. 1929 г. В центре на фото - основатель и предстоятель РПЦЗ митрополит Антоний Храповицкий -- Разделение Церкви в Отечестве и за рубежом было следствием политики большевистской власти, которая требовала от Московской Патриархии подвергнуть каноническим прещениям (вплоть до анафемы) русское эмигрантское духовенство за его антисоветские политические выступления. (Такие выступления действительно были. Так, например, в 1922 году старейший из русских заграничных иерархов митрополит Антоний обратился к Генуэзской конференции с призывом помочь честным русским гражданам изгнать из России и всего мира большевизм -- «этот культ убийства, грабежа и богохульства».) Однако, несмотря на сильнейшее давление, ни патриарх Тихон вплоть до своей кончины в 1925 году, ни митрополит Петр, ставший после его смерти патриаршим местоблюстителем, ни заместитель местоблюстителя митрополит Сергий в 1926 году не стали учинять суда над заграничными иерархами. Они исходили из того, что не дело Церкви судить за политическую деятельность. Церковь может судить за грехи, но греха под названием «контрреволюция» нет. В результате сначала был арестован патриарший местоблюститель (1925 год), а затем и его заместитель (1926 год.). После трех месяцев тюрьмы митрополит Сергий принял условия власти и, выйдя на свободу, потребовал летом 1927-го от русского заграничного духовенства дать подписку о лояльности советскому правительству (Декларация 1927 года). Отказавшиеся подлежали исключению из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Исполнить это требование Русская Зарубежная Церковь не могла, так как оно означало отказ говорить правду о гонениях на Церковь в СССР (любое правдивое слово трактовалось советской властью как проявление нелояльности). Христианская совесть не позволяла русскому зарубежью принять условие Московской Патриархии, поскольку ясно было, что за ним стоит безбожная власть. Именно веления совести, а не какие-то властолюбивые, честолюбивые или иные греховные мотивы, характерные для настоящих раскольников, побудили большую часть русского зарубежного духовенства (как, впрочем, и значительную часть духовенства в России) уйти в оппозицию заместителю местоблюстителя. В результате Зарубежный синод заявил о прекращении административных отношений с митрополитом Сергием. Это не было расколом, поскольку главой Русской Церкви был не митрополит Сергий, а заключенный митрополит Петр, местоблюстительские права которого Зарубежная Церковь продолжала признавать и имя которого по-прежнему возносилось за богослужением в русских заграничных храмах. Конечно, с формальной точки зрения действия Карловацкого синода не были канонически безупречными, но и канонический статус митрополита Сергия был далеко небесспорен. Он действовал как полноправный первоиерарх Русской Церкви, в то время как в действительности был тогда лишь временным заместителем заместителя патриарха. Причем сам патриарший местоблюститель митрополит Петр не одобрял действий своего заместителя, которые тот предпринимал с 1927 года, и настойчиво призывал его из ссылки «исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение». В дальнейшем РПЦЗ не приняла провозглашение митрополита Сергия местоблюстителем (в 1937 году) и патриархом (в 1943 году), считая эти акты неканоничными. Начавшаяся затем «холодная война» усугубила противоречия между двумя частями Русской Церкви, поэтому последующие московские патриархи со стороны РПЦЗ также признаны не были. В пылу развернувшейся полемики раздавались даже взаимные обвинения в безблагодатности, хотя до принятия официальных постановлений на этот счет дело не дошло. Наиболее трезвомыслящие церковные люди по обе стороны «железного занавеса» понимали искусственность навязанного политикой разделения. Незримые духовные нити продолжали связывать Церковь в Отечестве и за рубежом. После падения коммунистического режима причины, приведшие в 1927 году к разделению, постепенно стали отпадать. В 2000 году в Москве состоялся Архиерейский собор, сформулировавший новые принципы отношений Церкви с государством: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требований лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви (чем советская власть усиленно занималась все время своего существования. -- иер. А. М.), а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении… При наступлении гонений Церкви надлежит продолжать открыто свидетельствовать истину и быть готовой следовать путем исповедничества и мученичества ради Христа». Такое твердое заявление Собора не могло не вызвать положительного отклика со стороны русского зарубежья. В 2001 году Первоиерархом РПЦЗ был избран митрополит Лавр (Шкурла) -- замечательный подвижник, сторонник восстановления единства Русской Православной Церкви. В 2004 году по приглашению Святейшего Патриарха Алексия, переданному Президентом России В. В. Путиным, митрополит Лавр нанес первый официальный визит в Россию. В 2007 году был подписан Акт о восстановлении канонического единства двух частей Русской Церкви. Важно отметить, что принятие в общение иерархов РПЦЗ не сопровождалось требованием покаяния в якобы учиненном «расколе» (что имело место, например, при ликвидации обновленческого раскола в 1940-е годы). Были признаны все хиротонии, совершенные в РПЦЗ и полученные ее клириками церковные награды, что также не делается при приеме настоящих раскольников (тех же обновленцев в свое время принимали в том сане, который они имели до уклонения в раскол). Условия жизни Русской Церкви в ХХ веке (особенно в 1920-1930-е годы, когда произошло разделение) были чрезвычайными, не имевшими прецедентов в церковной истории. Оценивая произошедшие тогда события, нельзя формально оперировать канонами III-IX веков и видеть раскол там, где в действительности был поиск пути отстаивания церковной Истины. http://www.nsad.ru/articles/razdelenie-rpc-i-rpcz-nelzya-nazvat-raskolom Русская Православная Церковь в России и Русская Православная Церковь за рубежом: перспективы взаимоотношений