Правовая и законодательная характеристика сектантства

Каждому человеку принадлежит гарантированное Конституцией Российской Федерации право на свободу совести и свободу вероисповедания (статья 28 Конституции РФ), которое включает в себя возможность исповедывать любую религию, а равно не исповедывать никакой религии. Другая норма Основного закона (статья 30 Конституции РФ) говорит о принадлежащем каждому праве на объединение и недопустимости принуждения к вступлению в какое-либо объединение. Объединив эти нормы можно установить, что каждому принадлежит право создания и участия в деятельности религиозных объединений.

Часто случается, что религия требует некритического восприятия поступающей информации вне зависимости от ее фактического содержания, отказа от воли, по шого и беспрекословного подчинения собственной воли указаниям сверху, проводимым посредством каких-либо субъектов. В таких случаях «правительства не могут не обратиться к насильственным методам, с помощью которых они... оттесняют противостоящую им религию...»[89].

Именем Бога часто пытались и пытаются прикрыть различные по степени тяжести к способу совершения преступления. Незаконный характер деятельности одних субъектов, «помогающих» в осуществлении свободы совести, очевиден, деятельность же других требует тщательной проверки на предмет соответствия законодательству. Законодательство при этом должно содержать четкие формулировки, не предполагающие противоположного толкования. Оно должно быть непротиворечивым и, что самое главное, действенным, позволяющим работать.

Виновные в совершении преступлений по религиозным мотивам либо в процессе функционирования религиозных объединений часто доказывают, что действовали во имя и на основе божественных указаний, а равно во благо каких-либо религиозных ценностей. Подобные случаи не всегда свидетельствуют о противозаконности исповедываемого ими вероучения. Очень часто личные интерпретации какой-либо религии меняют ее подлинный смысл, превращая подлинно духовное в суррогат, ложную конъюнктурную полезность.

В целом же религиозные объединения, соприкасающиеся с преступностью, условно можно разделить на две группы:

1. Религии, основы вероучения которых не содержат противоправных моментов, а преступления совершаются лишь конкретными участниками религиозных групп из собственных побуждений, по личным мотивам;

2. Религии, основы вероучения которых прямо или косвенно нарушают либо призывают к нарушению норм права, охраняемых, как правило, уголовным законом.

 

Религиозные объединения второй группы характеризуют такое явление, как «преступные религии», или, как писал Г.В.Ф. Гегель, «плохие религии»[91]. Раскрывая содержательно негативные религиозные установки, Э. Фромм сравнивает их с родительской заботой о ребенке, которая может быть выражением любви, «но может выражать и желание осуществлять контроль и господство... Эго особенно касается искренности постулата любви: «По плодам их узнаете их» (Мф. 7:20). Если религиозные учения способствуют росту, силе, свободе и счастью верующих в них людей, то мы видим плоды любви. Если они ведут к ущемлению человеческих способностей, к несчастью и отсутствию каких-либо плодов, то рождены не любовью, - и неважно, как хотела бы представить этот вопрос догма»[92].

В самом деле, если есть модель поведения, порицаемая государством и обществом, то должен быть и позитив — религия, основы которой поощряются. При этом возникает вопрос: возможно ли в принципе существование вероучения, исповедание которого сопряжено с совершением преступления не в религиозном, а в уголовно-правовом смысле? Обратимся к признакам преступных религий.

Определяя границы дозволенного поведения в отношениях государства и религии, СВ. Познышев указывает, что «... недопустимы такие формы проявления религиозных убеждений, которые заключают в себе какое-либо преступление. Недопустимо, в частности, и уклонение во имя религиозных убеждений от выполнения обязанностей, в общих интересах налагаемых государством на отдельных лиц, например, от платежа налогов, воинской повинности и т.п....ни одно государство не может поставить исполнение в общих интересах предъявляемых им к личности требований в зависимость от убеждений этой личности»[93].

Таким образом, под приемлемой и допускаемой религией предполагается понимать ту, которая не поощряет совершение преступлений, не призывает к этому своих последователей, а равно вырабатывает у них позитивное отношение либо никаким образом не влияет на отношение последователей данной религии к выполнению ими своих гражданских обязанностей. Соответственно, преступная религия определяет обратные действия: поощряет совершение преступлений, призывает своих последователей (адептов) к совершению данных деяний, а равно побуждает либо принуждает к отказу от реализации гражданских прав и невыполнению гражданских обязанностей.

На протяжении истории в результате смены ценностных ориентиров преступными признавались самые разные религии. Некоторые из них в качестве обязательного элемента богослужений и одной из основ вероучения предусматривали человеческие жертвоприношения, другие устанавливали обязательность причинения вреда здоровью кому-либо — вплоть до причинения смерти — для включения человека в состав последователей, третьи в качестве обязательного условия выдвигали требование отречения от всего мирского, земного, подразумевая под этим не просто схиму, но и фактическое превращение человека в абсолютно зависимого от религии субъекта, и так далее. Но в свое время данные религии действовали на основании и во исполнение государственной воли и, соответственно, не признавались нарушителями закона. Примером может служить исторический анализ, проведенный нами в первом параграфе: в то время как в России существовало в качестве государственной религии православие, остальные вероисповедания, хотя и признавались второстепенными, но действующими правомерно (при надлежащем соблюдении, конечно, условий правомерности). Следовательно, признание данных религий противоправными, а тем более преступными недопустимо.

Однако, как мы указывали выше, даже соблюдающие требования власти, выраженные законодательно, религиозные объединения не могли быть застрахованы от признания исповедуемого ими вероучения преступным. Причина тому — несовершенство нормативно-правового материала.

Не следует в то же время автоматически признавать преступными религии, если субъекты, их исповедывающие, в процессе своей деятельности умышленно допускают нарушения законодательства, зачастую в своей деятельности данные объединения действуют на основании собственных стгпых книг, догматов руководителей объединения; которые, провозглашая себя последователями какой-либо религии, полностью изменяют основы ее вероучения вплоть до противоречащих первоначальным. В научной и публицистической литературе (как современной, так и дореволюционной; как отечественной, так и иностранной) подобные объединения именуют сектами. При этом слову изначально придается негативный, отрицательный смысл, а внимание акцентируется на противоправном характере не только функционирования, но и фактического существования такого объединения. При этом отсутствуют критерии, позволяющие разделить секты в религиозном и правовом смысле.

Наряду с понятием «секта» используются также и понятия «ересь», «раскол», «деструктивный культ» и другие. Для усиления смысловой нагрузки иногда используют такое понятие, как «тоталитарная секта»[98]. Так как данными понятиями оперируют не только публицисты, церковнослужители, но и правоведы, следует выяснить их смысл.

Согласно толковым словарям под сектой понимается либо религиозное объединение, отделившееся от какого-нибудь вероучения или принявшее свое вероучение, либо группа лиц, замкнувшаяся в своих мелких, узких интересах[99]. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона под сектой предлагает понимать «организованное общество людей, разномыслящих с господствующей церковью, но согласных друг с другом в религиозном отношении»[100].

Остальные из вышеперечисленных понятий признаются исследователями синонимами, хотя и с определенными оговорками[101].

Как видно из определений, никакой правовой характеристики они в себе не содержат. Однако воспринимается подобное религиозное объединение как посягающее на личность и права граждан, то есть носящее преступный характер. Действительно, существуют государства (например, Германия, Швейцария, Китай, Канада и др.[102]), законодатель которых знает такой вид религиозных объединений и оперирует им при создании норм права, но в Российской Федерации при характеристике данных видов религиозных объединений принято не обозначать их конкретным термином, а лишь называть, частично раскрывая содержание (религиозное объединение, посягающее на личность и права граждан).

В Японии, где религиозные объединения отличаются крайне экстремистским характером и агрессивностью по отношению к инакомыслию, по сообщению ИТАР-ТАСС от 15 августа 2000 г., в декабре 1999 г. был принят закон, согласно которому религиозные организации, среди последователей которых за последние 10 лет имелись массовые самоубийства, становятся на специальный учет. Такой учет кроме обязанности объединений предоставлять каждые 3 месяца отчет о своей деятельности, включает также право свободно, без получения предварительной санкции, производить обыски в принадлежащих такому объединению помещениях. Доклады (гак именуются ежеквартальные отчеты о деятельности) приносятся в следственное управление общественной безопасности.

В пользу создания органа контроля и надзора за деятельностью религиозных объединений свидетельствует также и необходимость единства банка информации о каждом из объединений (включая информацию об их функционировании за пределами Российской Федерации). Это позволит избежать возможности перерегистрации религиозных объединений, запрещенных на территории России, под другим наименованием, с сохранением прежних основ вероучения, целей и принципов деятельности. Подобная практика не привела бы к нарушениям, подобному тому, когда религиозной организации «Аум Синрике» Федеральным управлением юстиции было отказано в регистрации в Москве в качестве централизованной религиозной организации[104], но после подачи документов под другим наименованием в Московское управление юстиции она была зарегистрирована как местная религиозная организация. Последствия деятельности этого религиозного объединения в Москве широко известны: массовые самоубийства и нарушенное психическое здоровье ее последователей.

Кажущаяся трудность в создании органа, осуществляющего контроль за деятельностью всех религиозных объединений на территории Российской Федерации, будет преодолена с появлением первых наработок по каждому объединению и компенсирована постепенным развитием системы религиозной безопасности в России. В системе органов государственной власти Комитет по контролю за деятельностью религиозных объединений необходимо создавать, на наш взгляд, при Министерстве юстиции РФ.

Необходима корректировка и основ деятельности религиозных объединений. В качестве примера можно привести положение, содержащееся в Конституции Китайской Народной Республики, принятой 4 декабря 1982 г. Статья 36 Основного закона КНР предусматривает: «Религиозные организации и религиозные дела свободны от иностранного контроля»[105]. Соблюдение этого конституционного принципа поставлено на жесткий контроль со стороны государственных органов безопасности. Кроме того, правительство периодически издает список запрещенных религиозных объединений. Сама принадлежность (вне зависимости от выполняемой роли) к таким объединениям уже является основанием, достаточным для привлечения к уголовной ответственности. Так, по сообщению ИТАР-ТАСС от 24 августа 2000 г., в Китайской Народной Республике состоялся суд над членами запрещенной постановлением Правительства КНР религиозной организации «Фалуньгун». 151 последователь был осужден к различным срокам лишения свободы[106].

В Российской Федерации в последнее время также наметилась тенденция по разграничению государственной политики в отношении традиционных для нашей страны конфессий и возникших либо привнесенных на территорию России в последнее время, то есть получившие распространение во второй половине XX в.[107]

Государство как механизм реализации и соблюдения прав граждан не может мириться с негативными проявлениями и извращенными трактовками права на свободу совести и свободу вероисповедания. Но, имея в своей структуре аппарат принуждения, государство может не только признавать те или иные религии преступными, но и предусматривать ответственность за их исповедание. Например, подобная ответственность установлена Уголовным кодексом Российской Федерации, статья 239 которого устанавливает ответственность за создание, руководство деятельностью, а равно за участие в деятельности религиозных объединений, деятельность которых сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний.

Декларированные Конституцией РФ свобода совести и свобода вероисповедания предполагают свободное, без какого-либо принуждения исповедание любой религии, которая не ущемляет прав и законных интересов человека и гражданина, а также не посягает на его жизнь, здоровье, достоинство, безопасность государства и общества в целом.

Охрана этих общественных отношений требует подчас весьма серьезных ограничений личной свободы и деятельности, и если конечная цель отечественного религиозно-политического законодательства состоит в соблюдении норм права всеми религиозными объединениями, «то орудием для достижения этих целей являются не средства духовно-нравственной пропаганды, сравнительно очень немногие, не приемы культурной политики, а мероприятия внешние, чисто полицейские, меры надзора, административных разрешений, меры чисто принудительные, даже репрессивные и карательные»[108].

 

К числу таких принудительных мер, безусловно, необходимо отнести и нормы уголовного права, среди которых выделяется статья, предусматривающая уголовную ответственность за организацию религиозного объединения, посягающего на личность и права граждан (статья 239 УК РФ). Привлечение виновных в совершении данного преступления к уголовной ответственности не только не противоречит принципам подлинной свободы совести граждан, не только не ущемляет прав верующих, а, напротив, всецело соответствует интересам граждан Российской Федерации, «служит гарантией укрепления их прав и соблюдения законности»[109].

В судебной практике уголовные дела о нарушении законов о свободе совести и отделении церкви от государства и школы от церкви встречаются очень редко. В соответствующих случаях виновные лица привлекаются к уголовной ответственности не за религиозные убеждения, как об этом порой заявляют их покровители из антироссийски настроенных зарубежных организаций, а за нарушение законов, оберегающих права граждан Российской Федерации, здоровье населения, охраняющих общественные безопасность и порядок[110].

На наш взгляд, отсутствие практики применения исследуемого состава преступления после принятия ныне действующего Уголовного кодекса объясняется консерватизмом правоприменителей, который зиждется на боязни показаться общественности, мировому сообществу государством, не соблюдающим права человека и преследующим за религиозные убеждения. Традиционно этот страх присутствовал в России и был обусловлен государственной антирелигиозной политикой. Остаточные явления этого наблюдаются до сих пор. Практика применения норм, аналогичных статье 239 УК РФ, содержащихся в ранее действовавших кодексах, и последовавшая в конце 1980-х — начале 1990-х гг. реабилитация осужденных за эти преступления, еще больше укрепили мнение о частичной криминализации вариантов реализации свободы совести.

Безусловно, намного проще, продекларировав статью 239 УК РФ, применять другие, но с убежденностью свидетельствовать о том, что зарегистрированные у нас религиозные объединения действуют в рамках закона, а совершаемые их последователями преступления являются не более чем их же (последователей) ложной интерпретацией вероучения какого-либо религиозного объединения.

Кроме того, сложности привлечения к уголовной ответственности по данной норме обусловлены также отсутствием теоретической базы, содержательного анализа состава преступления как основания уголовной ответственности[111].

Состав преступления, предусматривающего ответственность за организацию религиозного объединения, посягающего на личность и права граждан, содержится в статье 239 УК РФ.

По сравнению с нормами ранее действовавших кодексов, предусматривавших ответственность за совершение аналогичных деяний, Уголовный кодекс 1996 г. не содержит примечания к статье, предусматривающей ответственность за создание, руководство и участие в деятельности религиозного объединения, посягающего на личность и права граждан. Кроме того, местоположение нормы в структуре Уголовного кодекса изменялось. Это происходило, как представляется, по причине того, что с течением времени происходило изменение значимости общественных отношений.

Диспозиция нормы не в состоянии описать все признаки противоправной организации и функционирования религиозного объединения. Поэтому диспозиция анализируемой нормы является бланкетной, то есть не описывающей признаки преступного деяния, а отсылающей для этого к другим законам или нормативно-правовым актам других отраслей права. Для установления признаков состава преступления, предусматривающего ответственность за организацию религиозного объединения, посягающего на личность и права граждан, необходим анализ законодательного материала, регулирующего реализацию гражданами свободы совести и свободы вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений в Российской Федерации.

Такая работа должна начинаться с изучения норм Конституции Российской Федерации и рассмотрения положений Федерального Закона Российской Федерации «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ (далее в тексте - Федеральный Закон).

Данный нормативно-правовой акт регулирует правоотношения в области прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений, устанавливая условия и порядок создания, осуществления деятельности и ликвидации различных форм религиозных объединений.

Кроме Федерального Закона, для применения статьи 239 УК РФ необходимо обращаться также и к другим нормативно-правовым актам, например «Порядку проведения государственной религиоведческой экспертизы», утвержденному Постановлением Правительства Российской Федерации от 3 июня 1998 г., «Правилам рассмотрения заявлений о государственной регистрации религиозных организаций в органах юстиции Российской Федерации», утвержденным приказом министра юстиции РФ от 16 февраля 1998 г., письму Минюста РФ от 24 декабря 1997 г. «О применении законодательства о религиозных объединениях» с «Методическими рекомендациями по осуществлению органами юстиции контрольных функций в отношении религиозных организаций», «Методическими рекомендациями о применении органами юстиции некоторых положений Федерального Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»«и другим актам.

Статья 26 Федерального Закона указывает, что «нарушение законодательства Российской Федерации о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях влечет за собой уголовную.., ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации». Это не привлечение к уголовной ответственности за религиозные убеждения. Преступным признается посягательство, нарушающее действующее законодательство о свободе совести, свободе вероисповедания и религиозных объединениях.

Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает такую ответственность в статье 239 за создание и руководство религиозным объединением, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, а также за участие в деятельности указанного объединения, равно как и за пропаганду вышеперечисленных деяний.

Норма в своей структуре имеет две части. При этом каждая из них предусматривает уголовную ответственность за отдельное, самостоятельное преступное посягательство, выражающееся в совершении различных по своему характеру деяний[114].

Вопрос №3.