Выдержка из книги героя Советского союза И. П. Рослого командира 4 стрелковой дивизии, «последний привал в берлине» М. 1983 Г.

4 СД 01.08, после прорыва и выхода из кольца окружения. … Отшагав 20 километров по широкой степной дороге, 4 дивизия вышла к селу Лопанка, что раскинулось на речке Средний Егорлык. Через речку был перекинут довольно ветхий деревянный мост. Высланная заблаговременно разведка от 7-го саперного батальона установила наблюдение за мостом и уже приступила к его укреплению. Учитывая большую активность авиации противника, нельзя было допустить образования пробки на мосту или скопления войск в близи него. Пришлось и на мосту, и на подходах к нему выставить командирские посты.

Подъехав к Лопанке, я отправил эмку на окраину села, а сам остался на мосту. Тут я и повстречался с командующим 37-й армией генералом П. М. Козловым. Мы обменялись информацией о положении дел, поблагодарили друг друга за поддержку во время прорыва вражеского кольца и расстались добрыми друзьями.

Вторично я встретился с генералом Козловым в начале февраля 1943 года в Усть – Лабе, где сомкнули свои фланги 37-я армия, наступавшая на левом крыле Северо – Кавказского фронта, и 46-я армия, наступавшая с Главного Кавказского хребта вдоль долины реки Белая на правом крыле Черноморской группы войск Закавказского фронта.

Минувшей ночью наша дивизия не только с боем вырвалась из вражеского кольца, но и проделала многокилометровый марш. Люди устали и буквально валились с ног. Пришлось остановить дивизию и организовать дневной привал в Лопанке. Этот крупный населенный пункт полностью укрыл в своих садах и усадьбах сильно поредевшие части нашей дивизии и всех тех, кто примкнул к ней в пути. А таких оказалось немало.

Главной заботой в тот момент была неусыпная бдительность. О ней мы предупреждали всех и каждого, на поддержание высокой бдительности нацеливали воинов партийные и комсомольские организации.

Прежде чем дать разрешение на отдых, надо было организовать оборону. И сделать это по всем правилам. Передний край обороны прошел по окраинам села и был близок по форме к эллипсу. Мягкий грунт позволил быстро отрыть окопы. Были назначены секторы обстрела, расставлены пулеметы, выдвинуты на прямую наводку орудия. Обороняющимся была поставлена задача: мелкие группы противника пропускать в село и тут же брать в плен или уничтожать. C крупными силами вести бой перед селом до последней возможности; боеприпасы расходовать экономно: каждую пулю и снаряд — только в цель.

Командный пункт дивизии расположился в центре Лопанки, в одном из дворов с хорошим фруктовым садом. Деревья не только спасали от августовской жары (время едва перевалило за полдень), ни и маскировали нас с Когда я обходил район обороны, проверяя его готовность, люди отдыхали, устроившись в тени деревьев. Только дежурные в штабах да наблюдатели продолжали бодрствовать

Вернувшись на командный пункт, я и сам, примостившись под вишней, попробовал уснуть. Но из этого ничего не получилось. Мысли о тяжелом положении дивизии не давали покоя.

Конечно, я верил в людей, верил, что каждый готов сражаться до последнего вздоха. Если бы к этой решимости добавить боеприпасов и горючего! Но их было в обрез. Значит, выход один — избегать встреч с противником, передвигаться по ночам, находить разрывы между вражескими колоннами и частями, незаметно проскальзывать через них.

— Товарищ дежурный! Из Егорлыкской на Средний Егорлык движется большая колонна фашистов, — громко доложил примостившийся на дереве наблюдатель. Голос его вмиг прервал мои раздумья. Я тоже поднялся на дерево и убедился, что доклад наблюдателя был точен. Голова вражеской колонны уже приближалась к Среднему Егорлыку. Я продолжал следить за движением гитлеровцев. Вскоре голова колонны вышла из села и устремилась по дороге на Песчано-Копское. В колонне было много крытых машин, по-видимому, с солдатами, а также танков и машин с орудиями.

- Товарищ генерал! — снова услышал я голос наблюдателя, который находился на том же дереве, но немного выше. — Еще одна колонна немцев идет на нас из Целины.

«Вот оно, начинается самое худшее, — подумал я, устраиваясь поудобнее, чтобы продолжать наблюдение. — Если немцы пойдут через Лопанку, не избежать тяжелого и крайне нежелательного для нас боя».

Но немцы через Лопанку не пошли. Они обходили ее примерно в пяти километрах восточнее.

От автора. Немецкая колонна шла через мост в районе х. Тацин и далее на с. Богородицкое.

От сердца немного отлегло. Но тревога не покидала меня. Ведь Лопанка оказалась как бы зажатой между двумя колоннами противника, и он мог в любую минуту послать к нам разведку.

— Вас к телефону, товарищ генерал! — прокричал снизу дежурный телефонист.

Я быстро спустился с дерева. Командир 101-го стрелкового полка майор Щербак доложил все то, что я сам наблюдал только сейчас. Поблагодарив Щербака, я приказал ему усилить наблюдение, но людей не будить: пусть отдыхают и накапливают силы.

Пока разговаривал по телефону, подошли начальник политотдела старший батальонный комиссар Наконечный, командующий артиллерией подполковник Сердюков, дивизионный инженер подполковник Воробьев и другие. Скоро в сборе оказался весь штаб, хотя я никого не будил и не вызывал. Товарищей привело ко мне усилившееся чувство тревоги, стремление узнать, что думаю и решаю я. И хотя мои нервы тоже были напряжены до предела, хотя мне самому нужен был совет умного и волевого командира, я держался спокойно, говорил ровно, стараясь ничем не выдать волнения. Ведь я был там самым старшим и полностью нес ответственность за судьбу подчиненных.

Вскоре опять позвонил майор Щербак. На этот раз он сообщил, что от фашистской колонны отделилась легковая машина и направляется в Лопанку. Я напомнил майору, чтобы действовал так, как было условлено. А спустя полчаса уполномоченный особого отдела 101-го стрелкового полка Александр Уляев привел ко мне двух гитлеровцев, которых при его участии взяли в плен на околице Лопанки.

Допрос «языка».

Один из пленных оказался оберст – лейтенантом, интендантом из 13-й танковой дивизии, а другой — шофером его машины.

Офицер сообщил, что в колонне находятся тыловые части 13-й танковой дивизии, следующие в Развильное, где ночевали танкисты и артиллеристы. В Лопанку он ехал, чтобы запасти продукты и затем отпраздновать в Развильном свой день рождения. А русских, по его сведениям, в Лопанке быть не должно…

От автора. Тыловые части немецкой 13 танковой дивизии уходили с рубежа Егорлык – Целина – Сальск и рубежа по реке Средний Егорлык, перемещаясь в Развильное. Оставляя свои позиции 16 моторизованой дивизии.

Ничего нового от немецкого интенданта мы не услышали, но его показания подтвердили, что дивизия находится в глубоком тылу противника. Надо было срочно выбираться отсюда. Я приказал поднимать людей, кормить их и готовиться к ночному маршу. Авиация противника висела над нами с утра до ночи и не давала житья. Стоило появиться на дороге одной из наших колонн, как тут же налетали фашистские стервятники и расстреливали ее с воздуха. А деваться некуда. Вокруг широкие степные просторы, без кустика, без ложбинки, в которой можно было бы укрыться. Поэтому двигаться старались только ночью. Крупные населенные пункты обходили, на больших дорогах не показывались, пользовались глухими, проселочными. И все же встреч и боев с противником избежать не удалось. Остатки боеприпасов таяли на глазах…

От автора. По-видимому, 4 стрелковая дивизия перешла железную дорогу между с. Развильным и с. Песчанокопским.

Подготовка к второму прорыву из окружения (01.08 – 02.08-42г.). Приказ 268 Армейскому артполку – «Стоять насмерть».

01.08 – 42г. 268 артиллерийскому полку, был отправлен с офицером связи, приказ командующего артиллерией фронта о выводе полка, из-за нехватки боеприпасов к 03.08 в район Армавира, но приказ доставлен не был, так как отсутствовала связь с 37 армией.

Войска 37А к району прорыва у плтф.147 км (х. Сеятель Северный) подошли и сосредоточились только к 10.00 1.8.42. Противник (16 МД), заметив сосредоточение частей, сначала подтянул к району плтф. 147 км до 10 танков и до двух батальонов пехоты. Затем стал наращивать группировку.

От автора. 268 артполку Гутина, с приданной ему пехотной частью, была поставлена задача занять оборону перед местом прорыва у ж/д переезда 147 км, в балках, между двух отделений совхоза «Гигант» х. Загорье и х. Нижнеянинский. Чтобы задержать наседавшего и преследующего по пятам противника и дать возможность рассредоточится, прорвать кольцо окружения и оторваться от немецких танковых колонн с мотопехотой, остаткам дивизий 37 армии генерала П. М. Козлова. Как пишет командир 347 СД полковник Николай Иванович Селиверстов, в своем отчете: Части, находящиеся в окружении смогли подойти к месту прорыва и сосредоточиться только к 10.00 01.08-42 года. (Немцы «висели на плечах»). Прорыв состоялся лишь 02.08-42 года утром. Вот как описывают эти события уцелевшие бойцы 268 артполка, поставленные в арьергарде (прикрытии) вырывающихся частей 37 армии из окружения. 268 армейский артиллерийский полк, еще 28.07-42 г. стоял в обороне по реке Кагальник, под командованием майора Гутина Григория Львовича, поддерживая около х. Казенно – Полотняный 230 стрелковую дивизию. А спустя четверо суток,1 августа, 268 артполк, (31.07-42 года придан 347 стрелковой дивизии приказом Начарта 37 армии Неделиным) находясь в окружении в районе г. Сальска (неточность) и продолжая выполнять приказ командующего артиллерией 37 армии генерал-майора Неделина, сосредоточился для совершения прорыва с 347 стрелковой дивизией в районе 1 отд. свх. Гигант (х. Нижнеянинский) и 2 отд. свх. (х. Загорье), занял круговую оборону.

Они рассредоточились, но не успели окопаться. В 10.00 группа танков до 45 штук с бронетранспортерами и автоматчиками (при поддержке авиации) атаковала с разных концов полк, имевший по 1 выстрелу на орудие на 11 орудий, 3 из которых были разбиты авиацией противника. В этом бою огнем из орудий были уничтожены 2 танка, 2 танка были подожжено ружьями ПТР.

Групповым огнем из винтовок (по смотровым щелям танка) подбит один танк (под руководством капитанов Ишичкина и Золотухина) и истреблено 2 мотоциклиста и 3 танкиста. Личный состав полка в течение 1,5 часов, не имея снарядов, вел огонь из ручного оружия. В этом бою погибли 12 средних и старших командиров, 25 командиров, не желая позорного плена, дрались до последнего патрона, не сдавшись – застрелились. Много бойцов и командиров было раздавлено гусеницами танков. Раненых бойцов и командиров немцы пристреливали. Находясь в безвыходном положении, майор, начальник штаба Константин Федорович Попов и капитан Соколов сожгли всю секретную переписку и личные дела начсостава. Знамя полка было вынесено под огнем противника техник – интендантом Курдовер и оперуполномоченным ОО НКВД Сурковым совместно с группой бойцов.