Философия жизни в трудах Лукреция Кара,

Сенеки и Марка Аврелия

К I в. н. э. римляне уже имели возможность познакомиться с эллинской наукой, посещая Афины (лекции Посидония слушал Цицерон), привозя и переписывая сочинения философов. Попадали произведения эллинских авторов в Рим и как военная добыча: «Сулла ‹…› забрал себе (покидая Эфес после заключения мирного договора с Митридатом VI Евпатором) библиотеку теосца Апелликона, в которой были почти все сочинения Аристотеля и Теофраста, тогда мало еще кому известные» (Плутарх. Сулла, XXVI). И далее Плутарх отметил, что сочинения были переписаны и к ним составлен каталог, которым пользовались в его времена. Распространению философских идей эллинов способствовало также приглашение в Рим некоторых из представителей этой науки. Так эллинофил Сципион Африканский Младший пригласил в Рим учителя Посидония философа-стоика Панетия. Философские взгляды эллинов оказали существенное влияние на формирование взглядов Лукреция Кара(ок. 96–55 г. до н. э.) – последователя Эпикура, Анея Сенеки Младшего и императора Марка Аврелия – философов-стоиков, Эпиктета (ок. 50 – ок. 130 г.) – представителя скептицизма, неоплатоника Плотина (204–270 гг.), в учении которого были соединены идеи Платона и некоторые положения философии Аристотеля.

Тит Лукреций Кар. Одно из введений к изданию сочинения Лукреция Кара названо «Философия и поэзия перед загадкой природы»[26], в котором приведены имена предшественников философа, как и он, пытавшихся изложить взгляды в стихотворной форме. Среди наиболее ранних авторов назван Ксенофан, о котором сохранилось предание, что он создал поэму в гомеровском гекзаметре о природе всего сущего. Время сохранило только фрагменты из его произведений, но и они являются ярким образцом сомнений философа в том, что боги могли влиять на реалии жизни, ведь они созданы людьми и:

 

Если быки, или львы, или кони имели бы руки,

Или руками могли рисовать и ваять, как и люди,

Боги тогда б у коней с конями схожимы были,

А у быков непременно быков бы имели обличье;

Словом, тогда походили бы боги на тех, кто их создал.

Черными пишут богов и курносыми все эфиопы,

Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы.

 

У Лукреция имелись и более близкие ему по времени и территориально предшественники, пытавшиеся изложить свое видение «космоса» в стихотворной форме – Парменид и Эмпедокл. Однако дошедшие фрагменты их сочинений не позволяют судить о близости их взглядов с Лукрецием Каром, на которого большое влияние оказала атомарная теория Демокрита из Абдеры (460–371 гг. до н. э.) и идеи Эпикура Самосского. В поэме Лукреций неоднократно упоминал Эпикура, называя себя его «слабым подражателем». Но столь полно и последовательно изложить путь от первобытного состояния, овладения огнем, затем появления медных и железных орудий труда, наконец, создания городов, власти и законов до Лукреция Кара не удавалось никому (по крайней мере, свидетельства об этом отсутствуют). И «в трудные родины дни», когда спокойствия и благ испрашивали у богов, поэт-философ писал, что

…религия больше

И нечестивых сама и преступных деяний рождала.

Но вместе с тем, он и стремился отвести обвинения:

Тут одного я боюсь: чтобы как-нибудь ты не подумал,

Что приобщаешься мной к нечестивым ученьям, вступая

На преступлений стезю (I, 80–85).

 

Лукреций не отрицал существования богов, в духе традиции, и для него беглец из Трои Эней (сын Венеры) – далекий предок, однако жизнь на земле зародилась не по велению богов и в основе всего существующего лежат мельчайшие, невидимые частицы. И не разгневавшиеся на человечество боги насылают болезни:

 

Ну, а теперь, отчего происходят болезни, откуда

Может внезапно прийти и повеять поветрием смертным

Мора нежданного мощь, и людей и стада поражая,

Я объясню. Существует немало семян всевозможных,

Как указал я уже, из которых одни животворны,

Но и немало таких, что приводят к болезни и смерти,

К нам долетая… (VI, 1090–1100).

…Люди иные порой ради имени гибнут…

Часто же их до того доводит боязнь перед смертью,

Что, отвращеньем полны и к жизни и к свету дневному,

Ведь и отчизну свою, и родителей милых нередко

Люди, стремясь избежать Ахеронта пучин, предавали.

(VI, 80–90).

 

Внимательный наблюдатель и талантливый ученик эллинских философов Лукреций Кар «заставлял человека свободно путешествовать по мировым пространствам»[27], познавая явления природы, и призывал осмыслить причины негативных явлений в собственной жизни. Он признавался, что всех загадок природных явлений не может разрешить; цель, которую он поставил перед собой: понять и объяснить некоторые из них.

Возможно, именно потому в его сочинении отсутствуют «завершающие аккорды» – заключение, итоги, выводы: последние строфы – это описание чумы, случившейся в Афинах в начале Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.).

Луций Анней Сенека Младший (ок. 4–65 г. н. э.), государственный деятель, оратор, философ и писатель; сын оратора Анея Сенеки Старшего (ок. 55 г. до н. э. – ок. 24 г. н. э.), писателя и ритора из Кордовы (Испания); создатель трактатов «О провидении», «О спокойствии духа», «О краткости жизни», «Вопросы природы» начал политическую карьеру как оратор, но из-за интриг при дворе Клавдия (41–54 гг.) был сослан на Корсику (45–49 гг.). В последние годы принципата Клавдия по настоянию Агриппины он был приглашен в качестве одного из воспитателей ее сына Нерона. После устранения Клавдия и провозглашения 17-летнего Нерона принцепсом, Агриппина, ненавидимая сыном, была «отправлена путешествовать» на корабле, начавшем тонуть, как только он удалился от берега, поскольку в днище его были специально пробиты отверстия. Спасшаяся Агриппина была заколота, как сообщают историки той эпохи, по совету главы преторианцев Бурра и Сенеки. После смерти Бурра (62 г.) философ уже не оказывал влияния на своего воспитанника – его советником стал другой воспитатель – Софоний Тигеллин, о котором Тацит писал: «Человек темного происхождения... Он не только вовлек Нерона в преступления, но и позволял себе многое за его спиной» (Тацит. История, 1,72). Характеризуя взаимоотношения при дворе, Тацит отметил: «Уже давно он (Нерон) был одержим страстным желанием усовершенствоваться в умении править квадригою на ристалище и не менее постыдным влечением овладеть ремеслом кифареда. Он говорил, что конные состязания – забава царей и полководцев древности; их воспели поэты, и они устраивались в честь богов. А музыке покровительствует Аполлон, который, будучи величайшим и наделенным даром провидения божеством, на всех изваяниях, не только в греческих городах, но и в римских храмах, изображен с кифарой в руках. Убедившись в невозможности побороть эти его увлечения, Сенека и Бурр сочли нужным снизойти к одному из них, дабы он не отдался им обоим. В Ватиканской долине было огорожено для него ристалище, на котором он мог бы править конной упряжкой в присутствии небольшого числа избранных зрителей; но вскоре он сам стал созывать туда простой народ Рима, превозносивший его похвалами, ибо чернь, падкая до развлечений, радовалась, что принцепсу свойственны те же наклонности, что и ей. Но, унизив свое достоинство публичными выступлениями, Нерон не ощутил, как ожидали, пресыщения ими; напротив, он проникся еще большею страстью к ним. Рассчитывая снять с себя долю позора, если запятнает им многих, он завлек на подмостки впавших в нужду и по этой причине продавшихся ему потомков знаменитых родов; они умерли в назначенный судьбой срок, но из уважения к их прославленным предкам я не стану называть их имена. К тому же бесчестье ложится и на того, кто оделял их деньгами, скорее награждая проступки, чем для предупреждения их. Он заставил выступать на арене и именитейших римских всадников, склонив их к этому своими щедротами; впрочем, плата, полученная от того, кто может приказывать, не что иное, как принуждение» (Тацит. Анналы, XIV, 140). В скором времени Нерон лишил милостей Сенеку, который «купил» жизнь, отдав императору свое имущество, однако это не спасло его: в 65 г. обвиненный в причастности к заговору Сенека, по повелению Нерона, вскрыл себе вены. Эти события отчасти дают представление о времени, когда создавались многочисленные сочинения Сенеки, считающегося создателем римского направления философии стоиков.

В одном из диалогов Цицерон писал: «И в самом деле, откуда возникло понятие о долге и кем была создана религия? Откуда появилось право народов и даже наше право, называемое гражданским, откуда добросовестность, воздержанность, отвращение к позорным поступкам, стремление к похвалам и почету? Откуда стойкость в трудах и опасностях? Да ведь все это исходит от тех людей, которые, когда это благодаря философским учениям сложилось, обычаями подтвердили одно, другое укрепили законами» (Цицерон. О государстве, I. II, 2). Философия призвана улучшать нравы народов, но воспитатель Нерона не смог внушить воздержанности и отвращения к дурным поступкам воспитаннику. Да и, собственно, факты из биографии Сенеки свидетельствуют о существенном расхождении некоторых из проповедуемых им этических норм с собственной жизнью. Пожалуй, кроме одного – стоически переносить трагические удары судьбы, следуя принципам основателя стоицизма Зенона Китионского (ок. 335 – ок. 262 г. до н. э.). Когда Сенека получил приказ императора, он «не испугался, а потребовал таблички со своим завещанием; но так как центурион не согласился на то, то он, обратившись к друзьям, заявил, что, встречая препятствие возблагодарить их по заслугам, он оставляет им единственное, что у него осталось, но, однако, лучшее – образ жизни своей, о которой если они будут помнить, то получат через то славу хороших людей как награду за неизменную дружбу» (Тацит. Анналы, XV, 62).

Этические воззрения Сенеки изложены в его многочисленных письмах, в которых он поучал корреспондентов, в то же время осознавая противоречия реалий и этических норм:«Почему такой-то занят философией, а вместе с тем живет так богато? Почему он говорит, что надо презирать богатство, а владеет им? Называет жизнь презренной и, однако, живет? Говорит, что надо пренебрегать здоровьем, и, однако, тщательнейшим образом его оберегает и желает его в лучшем виде? Считает, что изгнание – звук пустой, говорит: “что дурного в том, чтоб переменить местожительство”, а между тем старается по возможности состариться в своем отечестве?» (Письма, XXI, 11). Обращение к философии необходимо, чтобы «постичь природу и самого себя… Она восходит к началам всех вещей, потом принимается за исследование души, затем разбирает, что такое истина» (Письма, 90, 27). Чтобы познать себя и истину, следует «бежать толпы», как советовал философ другу Луцилию. Правда, полагая при этом, что он-то «не ради себя одного учился» (Письмо VII, 10).

Задача философов – объяснять миропорядок, законы развития общества, и каждый из представителей этой науки античного времени попытался сделать это в соответствии с центральной идеей, лежавшей в основе учения. Согласно воззрениям Сенеки, в Космосе существует Мировой разум – творящая сила, всем управляющая; он наказывает за отступление от истины и добродетели. Человек, имеющий духовное – вечное и телесное начала – «отпавший» от Мирового разума, стремится воссоединиться с ним. По отношению к Мировому разуму все люди равны. Тезисы о равенстве всех перед Абсолютом, вечностью духовного начала сближали религиозно-философскую концепцию Сенеки с учением христиан. Показательно в этом плане его отношение к традиционным культам, выраженное в одном из писем к Луцилию: «Не нужно простирать руки к небу. Не нужно умолять жреца, чтобы он допустил нас к самому идолу. Бог близок к тебе, он с тобою, он в тебе».

Философские сочинения Сенеки – это отражение поисков, характерных для римской элиты. Многочисленные письма, как и примеры из жизни в теоретических трудах, – бесценный источник для познания жизни общества. Проповедуемые им этические нормы и сентенции, встречающиеся в его драматургических произведениях, призваны были учить жизни в согласии с самим собой.

Сенека как драматург. Идеи Сенеки нашли отражение в драматургическом творчестве. До наших дней сохранилось 9 трагедий и одна, приписываемая ему, – «Октавия». Как и многие писавшие до него, он использовал сюжеты пьес произведений греческих авторов. Это вполне объяснимо, если вспомнить слова Цицерона: «Однако же в учености и словесности всякого рода Греция всегда нас превосходила». Сюжетная линия драм Сенеки известна по сочинениям великих драматургов Эллады классического периода, к разработке которых обращались даже политические деятели (среди авторов трагедии «Эдип» значится имя Гая Юлия Цезаря.) В данном случае можно привести драму «Эдип», преступление которого предсказано, и он не мог не совершить его, ибо над ним довлел рок: предначертанное должно было свершиться. Традиционным и разработанным в более ранних произведениях является сюжет о несчастной Медее, предавшей родину во имя любви к пришельцу Ясону, который предпочел в последующем более выгодный брак; и изложение сказаний о Троянском походе («Троянки», «Агамемнон»); и две драмы о герое Геракле («Геркулес в безумии» и «Геркулес на Эте»). Можно привести и другие трагедии Сенеки, сюжетная линия которых восходит к трагедиям классического периода («Фиест», «Федра» и др.). Однако, во-первых, будем помнить, что изображение страстей и поступков – долга, верности, неразделенной любви, измены – как раньше, так и во времена Сенеки волновали зрителей. Во-вторых, заимствование сюжетной линии в эпоху, о которой мы говорим, было распространенным явлением. Вспомним, что, в сущности, первые пьесы, созданные для римской публики, являлись «вольным переводом» произведений греческих авторов (Ливия Андроника, Невия). Другой вопрос, возникающий при обращении к драматургическому творчеству Сенеки: насколько оригинальны его произведения. Ответ на него содержится в исследованиях литературоведов конца XX в., которые отмечали, что Сенека калечил греческие образцы, что он является создателем не трагедий, а декламаций, составленных по образцу трагедий и разделенных на акты[28]. Переводчик драматургических произведений Сенеки отметил наличие взаимосвязи философии, риторики и драматургии Сенеки, полагая, что оценивать и изучать эту сторону творчества философа-стоика следует как уникальный феномен в истории римской духовной культуры[29]. Структурно трагедии Сенеки имеют существенные отличия от произведений эллинских драматургов: отсутствует парод (вступительная песня хора); в некоторых случаях хор завершает действие (эксод); герои «рассказывают», что совершили другие действующие лица вне пределов сцены. Но, пожалуй, главное отличие – риторически напряженные диалоги и ярко выраженная дидактичность, отражением которой являлись афористические реплики.

Псевдо-Сенека. В экспозиции Британского музея есть бюст, на табличке под которым стоит подпись «Гомер». В некоторых изданиях по скульптуре это же произведение представлено как изображение Сенеки, в других – Псевдо-Сенеки. Существует и одно литературное произведение, под которым в наши дни ставят подпись «Псевдо-Сенека». Это трагедия «Октавия», действие в которой (в отличие от других драм) относится к годам, когда между философом и его воспитанником Нероном еще существовало взаимопонимание. В трагедии имеются реминисценции сценических произведений эллинов, но в поступках действующих лиц нашло отражение то, о чем «судачили» римляне и что позднее изложено в едко и талантливо написанных «Деянияхдвенадцати цезарей» Светония Транквилла. В «Октавии» появляется и супруг героини – Нерон, и сам «автор» – это обстоятельство и дух произведения исключают авторство Сенеки, хотя пьеса приписывалась философу (поскольку стилистически и композиционно близка к другим его драматургическим сочинениям) и до настоящего времени помещается в изданиях его произведений.

«Размышления», или «К самому себе» Марка Аврелия Антонина не были предназначены для публичного чтения – это записи, сделанные только для себя в стремлении понять принципы, которыми должен руководствоваться не император, а просто человек и гражданин. И все же прежде несколько слов о Марке Аврелии именно как о представителе принципата Антонинов. Марк Аврелий (121–180 гг., император с 161 г.) был усыновлен дядей Антонином Пием («благочестивый», «исполняющий долг»), который, в свою очередь, стал императором (138 г.), будучи усыновленным Адрианом (76–138 гг., император с 117 г.). Родился Марк Аврелий в семье сенатора испанского происхождения; после усыновления женился на дочери Антонина Пия Фаустине; в 146 г. стал соправителем, а первые годы после смерти Антонина Пия правил вместе с названным братом Луцием Вером (до 168 г.). До этого он был квестором, неоднократно консулом; на его долю, как военачальника, выпало подавление восстания в Британии; воевал с германскими и сарматскими племенами, укрепляя границы по Рейну и Дунаю; умер, возвращаясь из похода в Парфию, от чумы. Как свидетельствуют пометки в «Размышлениях», некоторые из записей были сделаны во время военных экспедиций. Так над чем же размышлял, о чем писал император – философ-стоик?

Примечательно, что начало сочинения – это восхваление тех, кто воспитал его и привил любовь к знаниям: он называет и своих ближайших родственников, и всех учителей поименно, отмечая при этом то положительное, что он воспринял от них; благодарен он и богам, от которых получил «хороших дедов, хороших родителей, хорошую сестру, хороших учителей, домашних, родных, друзей – все почти». И еще он благодарен богам за то, что «никому из них по опрометчивости не сделал ничего дурного», за то, что «дети рождались здоровыми» и «не сделал ничего такого, в чем бы раскаивался» (Марк Аврелий. Размышления, I, 17). Одним из принципов, которому следовал философ-стоик и император – быть готовым к последнему дню: «Поступать во всем, говорить и думать, как человек, готовый уже уйти из жизни» (Там же, II, 11). Другой из его постулатов: жить следует настоящим, ибо «человек никакой другой жизни не теряет, кроме той которой жив» (Там же, II, 14).

Правление Марка Аврелия стало последним периодом без внутренних смут и неблагополучия государства, начавшихся уже при его сыне и наследнике Коммоде, а затем очередной гражданской войны и периода «солдатских императоров» (начиная с принципата Северов). Недаром историк смут первой половины III в. Геродиан в «Истории императорской власти после Марка» отметил: «Все виды добродетели были предметом его заботы; он любил старинную литературу, так что в этом не уступал никому из римлян, никому из эллинов; это видно из всех дошедших до нас его высказываний и писаний. И по отношению к подвластным он высказывал себя благожелательным и мягким государем, приветствуя подходивших к нему и запрещая окружавшим его телохранителям отстранять встречных. Единственный из государей, он укрепил философию не словами и не познанием учения, а серьезным нравом и воздержанным образом жизни. Его время принесло большой урожай мудрых мужей: ведь подчиненные всегда любят жить, подражая образу жизни правящего. Все его мужественные и разумные деяния, заключавшие в себе полководческую или государственную доблесть, совершенные как у варварских племен, населяющих северные части земли, так и у живущих на Востоке, описаны многими мудрыми мужами» (Кн. I,2, (3–5).

Приверженцем учения стоиков Марк Аврелий стал благодаря своему учителю Рустику, познакомившему его с Эпиктетом. В «Размышлениях» много говорится о благе, долге, справедливости и действительно среди мероприятий времени его принципта, на первый взгляд, можно найти отзвуки этих идей, но при ближайшем рассмотрении и создание алиментарного фонда (забота о детях-сиротах)[30], и распоряжения, ограничивавшие произвол рабовладельцев[31], были заложены его предшественниками. Отзвуком философских воззрений Марка Аврелия является гуманность его как правителя, но как военачальник он вынужден был подолгу оставлять Рим, вверив дела государства сенату. Одним из важнейших дел Марка Аврелия как философа является забота о высшей школе: в Афинах им были созданы четыре «кафедры» философских направлений: стоического, эпикурейского, перипатетического и академического – все они имели государственное содержание. Чрезвычайно интересны сентенции, встречающиеся в сочинении Марка Аврелия, к примеру: «Безумен, кто ищет смокву зимой…», «Вольную волю не принудит никто», но они восходят к трудам философов, которыми он увлекся в юности, поэтому вполне справедливы выводы, что, несмотря на популярность сочинения императора-философа[32], которое было издано еще в середине XVII в., он собственно философом – создателем философского направления – не являлся: он философ «для себя». Но это не умаляет значимости написанного Марком Аврелием – ценнейшего памятника эпохи, который позволяет воссоздать хотя бы отчасти вопросы, волновавшие представителей элиты римского общества. Несмотря на гуманизм, он не запретил гладиаторские бои и травлю зверей, хотя, как отмечали историки, сам был к ним равнодушен. Император-философ писал, что в мире существует и добро, и зло, но следует избегать последнего по отношению к другим. Слова эти созвучны распространяющемуся в державе новому учению – взглядам христиан, однако христианское мировоззрение было чуждым Марку Аврелию, для него идеалом правителя был его обожествленный предшественник – Антонин Пий, а культ императоров не совместим с христианской идеологией, как и философская концепция мироздания, которая была характерна для стоической философии.

Одним из сюжетов, которые присутствуют в произведениях историков и философов II в., является описание чудес, гаданий, предсказаний, чередуемых с сентенциями и напоминанием о выдающихся политических деятелях прошлого. Для характеристики литературных интересов времени, на которое пришлось творчество Марка Аврелия, следует привести сочинения двух авторов: Флавия Филострата – его современника («Жизнь Аполлония Тиранского») и Клавдия Элиана – создателя «Пестрых рассказов», которые, в отличие от других сочинений эпохи, отличаются хорошей сохранностью (не последнюю роль в этом сыграла их популярность в древности).

 

Позднеантичный неоплатонизм

Период «солдатских императоров», борьбы за власть и все усиливающегося давления варваров на границы государства, отсутствие стабильности и защищенности, крушение прежних идеалов и незыблемости господствующего положения Рима породили суеверия, мистические настроения. Не способные оказать защиту «старые боги» уходили в прошлое вместе с величественным прошлым Римской державы. Но одновременно с распространением христианства, обещавшего награду за страдания здесь – в реальной жизни – потом, в будущем, если эта жизнь не будет запятнана преступлениями и пороками, продолжались поиски гармонии личного существования в сфере идей античных философов. В III в. они нашли отражение в построениях Плотина (204–270 гг.), основателя школы неоплатоников, и его последователей, среди которых наиболее яркими личностями среди его учеников были Порфирий ( ок. 233 – ок. 300 г.) и Ямвлих из Халкиды (ок. 280 – ок. 330 г.).

О приверженности Плотина к идеям Платона Порфирий, подробно описавший, какими качествами отличался учитель, писал: «В большом почете он был и у императора Галлиена и у супруги его Салонины. Благосклонностью их он хотел воспользоваться вот для чего: был, говорят, в Кампании некогда город философов, впоследствии разрушенный, его-то он и просил восстановить и подарить ему окрестную землю, чтобы жили в городе по законам Платона, и название город носил Платонополь; в этом городе он и сам обещал поселиться со своими учениками. И такое желание очень легко могло исполниться, если бы не воспрепятствовали этому некоторые императорские советники – то ли из зависти, то ли из мести, то ли из каких других недобрых побуждений.

В разговоре был он искусным спорщиком и отлично умел находить и придумывать нужные ему доводы» (Порфирий. Жизнь Плотина, 12–13).

Метод доказательств Плотина можно представить по пересказу некоторых положений из его книг епископом Макарием из Магнезии (конец IV в.): «Разберем еще одно речение, еще более нелепое, а именно: “Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому – в Царство Божие”. Таким образом, если какой-нибудь богач, воздерживавшийся в жизни от грехов – убийства, воровства, прелюбодеяния, отравлений, клятвопреступления, осквернения могил, порока святотатства, не может войти в так называемое царство небесное, то какая польза праведнику от его праведности, если он случайно богат? С другой стороны, что препятствует беднякам совершать всякие нечестивые преступления? Ведь (по-вашему) не добродетель открывает человеку небеса, а бедность и материальная нужда; ибо если богатство запирает небо перед богатым, то на основании принципа противоположности бедность вводит в него бедных. Естественно, что человек, воспринявший это учение, ни во что не будет ставить добродетель и будет неуклонно стремиться только к бедности и к самому позорному, раз бедность способна спасти бедного, а богатство закрывает перед богатым чистую обитель» (Макарий, III, 5).

Не останавливаясь непосредственно на постулатах учения Плотина, Порфирий отметил, что в многочисленных сочинениях, которые он разделил на «эннеады» (54 книги) «присутствуют скрытно и стоические положения, и перипатетические, особенно же много аристотелевских, относящихся к метафизике; не укрывалась от него никакая проблема ни из геометрии, ни из арифметики, ни из механики, ни из оптики, ни из музыки, хотя сам он этими предметами никогда не занимался» (Порфирий. Жизнь Плотина, 14).

В 244 г. Плотин основал собственную школу в Риме, которую посещали многочисленные слушатели.

Согласно учению неоплатоников все существующее подобно пирамиде, на вершине которой находится бог: единое и благо; благо порождает ум и душу. Материальный мир – основание пирамиды, он порожден эманацией божественной энергии. Человек должен совершенствоваться, чтобы освободить духовную форму – душу – от всего лишнего. Материальный мир и плоть – это тюрьма, в которой томится дух, жаждущий соединения с божественным первоначалом.

Порфирий отмечал, что книги Плотина были изданы для немногих, и «назначались они не для простого беглого чтения». Себя он назвал ближайшим среди тех, кто окружал учителя, доверявшему ему «выправлять свои сочинения».

Порфирий из города Тира, кроме комментирования сочинений учителя, стал создателем 15 книг против христиан (утрачены) и трудов, посвященных аристотелевской логике: «Введение» и «Категории» – последнее использовалось как учебное пособие в Средние века.

Плотина, а особенно Ямвлиха, считали чудотворцем, который обладал властью над космическими силами. Среди его учеников был император Юлиан, попытавшийся дать критику и иудаизму, и христианству с позиций античной философии. Завершает развитие языческой философии руководитель Афинской Академии Прокл (V в.), являющийся создателем схоластики – философии, в которой огромное значение имеют логические процедуры.