Развитие понятия материи у младших натурфилософов.

Эмпедокл предполагает наличие четырёх первоначал (стихий или элементов), которые соединяются друг с другом любовью и разъединяются враждой. Если Вы встанете на высоком морском берегу в ясный день, то непосредственно ощутите присутствие и мощь всех четырёх начал Эмпедокла: земли, на которой стоите, воды, расстилающейся до горизонта, безбрежного воздушного океана и огня – Солнца, излучающего свет и тепло. Эта фундаментальная общая структура мира, согласно Эмпедоклу, появилась со временем. Сначала, в состоянии абсолютной любви, полного слияния всех элементов друг с другом, Космос был однороден, гомогенен; затем постепенно усиливается вражда, элементы постепенно обособляются друг от друга, мир дифференцируется и упорядочивается, все вещи в нём представляют собой смесь всех элементов; наконец, в состоянии абсолютной вражды элементы полностью разделяются; таким образом, в состоянии сосуществования и смешения элементов и борьбы противоположных сил возникают и исчезают все вещи. Существование Вселенной подчиняется таким образом вечному циклическому ритму, по ней проходят волны организованности и хаоса. Интересно, что Эмпедокл считает огонь и воздух – «мужскими» стихиями, а землю и воду – «женскими» (в соответствии с китайскими представлениями об инь и ян). Всё, что происходит в мире, объясняется не «волей», «желаниями» или «поступками» каких-либо «существ», но исключительно природной необходимостью или случайностью, соединением и разъединением одних и тех же элементов. Им можно объяснить постепенное формирование из природных стихий растений, животных, появление человека, болезни, урожай или неурожай, жизнь и смерть.

Таким образом, Эмпедокл положил начало философскому материалистическому плюрализму, который признаёт существование многих начал, независимых друг от друга, так что бесконечно сложные вещи и бесконечно разнообразные события объясняются сложением либо взаимодействием простых элементов и сил. Это – одна из основополагающих идей научного мышления. Понятие элемента как «простого» вещества, т.е. неразложимого далее при всех химических превращениях, сохраняется и в современной химии. Всё сложное можно свести к простому. Из простого можно вывести всё сложное. Мир в сущности, на фундаментальном уровне, устроен единообразно, постоянно и просто. Наблюдая кажущееся беспорядочным многообразие вещей и событий, надо суметь увидеть сквозь кажущийся хаос фундаментальную, постоянную, вечную структуру мира.

Эмпедокл эксплицитно формулирует основную идею всей натурфилософии – истинно сущее не возникает и не уничтожается:

«Но и другое тебе я поведаю: в мире сем тленном

Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти;

Есть лишь смешенье одно с разделеньем того, что смешалось,

Что и зовут неразумно рожденьем темные люди…

Глупые! Как близорука их мысль, коль они полагают,

Будто действительно раньше не бывшее может возникнуть

Иль умереть и разрушиться может совсем то, что было.

Ибо из вовсе не бывшего сущее стать неспособно,

Также и сущее чтобы прошло, - ни на деле, ни в мысли

Вещь невозможная…»

«Сущее», стихии – это само бытие. Как же может бытие «возникнуть» или «уничтожиться»? Если бы бытие могло возникнуть, то из чего? Только из того, что не есть бытие, т.е. из небытия, но небытие – это то, чего не существует, поэтому из него ничего и не может возникнуть. Точно так же бытие не может и исчезнуть – ибо во что бы оно могло исчезнуть? Если бы оно исчезло, то что было бы вместо него? Что бы ни было – оно будет, т.е. опять же будет бытием. Поэтому бытие вечно. И лишь благодаря этому вечному бытию или просто бытию (в абсолютном смысле) существуют все вещи в мире. Иначе говоря, любая отдельная преходящая вещь существует лишь потому, что состоит из вечных элементов, которые не могут не существовать. Они, как бытие в абсолютном смысле (просто бытие), дают и бытие относительное (бытие чего-то, бытие вещи). И если бы не было того, что существует всегда (т.е. необходимо), то не было бы и того, что существует временно (случайно). Бытие – это то, благодаря чему «есть» всё остальное, это условие возможности всякой конкретной вещи в мире. По Эмпедоклу бытие – это стихии, элементы. Поэтому во всякой вещи есть нечто вечное, неизменное, абсолютно прочное – элементы, из которых она «состоит». Все изменения, всякое возникновение и уничтожение касается лишь второстепенного, несущественного, поверхностного, - явления. Сущность вещей неизменна. Но поскольку элементы неизменны, то для объяснения мира (происходящих в нём изменений) одних элементов недостаточно. Необходимо ввести причину изменения состояния элементов, иначе говоря – силу. Эмпедокл вводит объяснение движения всего лишь двумя полярно противоположными силами, объясняющими взаимное соединение либо разъединение элементов. Это – фундаментальная идея научного естествознания (хотя ещё в полумифологической оболочке). Свойства всякой вещи объясняются, согласно Эмпедоклу, пропорцией, в которой смешаны в ней элементы. Это также одна из основных идей научного естествознания в целом. Тем самым идея сведения качественных отличий к количественным получает дальнейшее развитие и подготавливает применение математики в теории природы. Заметим также, что четыре элемента Эмпедокла соответствуют четырём агрегатным состояниям вещества – твёрдому, жидкому, газообразному и плазменному (Солнце).

Эмпедокл пытался понять также, каким образом происходит процесс познания и впервые, видимо, высказал идею о том, что от тел непрерывно «истекают», отлетают их тончайшие подобия (эйдола, «идолы»), которые сохраняют вид (форму) и свойства тел и входят (влетают) в невидимые поры органов чувств человека в том случае, если формы истечений соответствуют формам отверстий: подобное познается подобным. Познание – чисто физический, естественный процесс взаимодействия двух тел, в котором человек «уподобляется» внешней вещи, как бы воспроизводит внутри себя её «вид» и свойства. Эта идея получила дальнейшее развитие в атомистике и во всей последующей традиции философского и естественнонаучного материализма.

Анаксагор (ок. 500 - 425 гг. до Р. Х.) также исходит из основного тезиса натурфилософии: истинное бытие не возникает и не уничтожается; то, что изменяется, рождается и умирает – неистинно; при всех изменениях в мире что-то сохраняется неизменным. Всякое «возникновение» и «исчезновение» – иллюзия, в действительности есть лишь соединение, разделение и смешение неизменных начал. Однако множество – реально. Причём реальны именно бесконечно разнообразные качества вещей. Поэтому начал или элементов должно быть бесконечно много. Таким образом, Анаксагор по сути дела вслед за понятием материи и элементов вводит понятие частицы. Эти бесконечно разнообразные по своим свойствам частицы или «семена» вещей Аристотель называет гомеомериями, «подобночастными», имея в виду, что каждая вещь состоит из бесконечного множества частиц, подобных вещи в целом: слиток золота из невидимых мельчайших золотых частиц, кровь – из мельчайших кровяных телец и т.д. Эти частицы первоначально были смешаны друг с другом совершенно хаотически, однако кроме материи существует, согласно Анаксагору, некоторый «нус», ум, который «ни с чем не смешан» и который всё привёл в порядок, создал из Хаоса – Космос, но не как творец мира, ибо материя и её частицы вечны и неизменны, а как зодчий, архитектор, использующий уже имеющийся строительный материал. Ум упорядочил частицы, соединив их не как попало, а по определённым правилам, чтобы получились «вещи». Так и буквы должны соединяться не как попало, а по определённым правилам, чтобы из них сложились осмысленные слова и разумная речь. Однако и после упорядочивания хаоса смешение не исчезает, т.е. полного разделения и обособления гомеомерий не происходит. Напротив, согласно Анаксагору «всё есть во всём», т.е. в любой вещи есть частицы всех других вещей, но частицы одного сорта обычно преобладают, так как «подобное стремится к подобному», что и сообщает вещи её качественную определённость (и мы говорим, что «это» - золото, или кровь, или огонь и т.д.). Выходит, что любая вещь и любая часть вещи подобна миру в целом (есть «микрокосмос») – в ней есть представители всех без исключения частиц, которые есть в Космосе.

Анаксагор высказывает совершенно новую идею, также имевшую основополагающее значение для развития науки. Если всякая вещь делима (так как состоит из частиц или частей), и в то же время никаким делением не может быть уничтожена (ибо никакое сущее не исчезает в ничто), то деление бесконечно, и, следовательно, не существует «наименьшего». Здесь начинается разработка понятий бесконечности и непрерывности. Судя по всему, каждое «начало» (золото, кровь и т.д.) Анаксагор считал делимым до бесконечности и непрерывным, лишённым «пустот», но в то же время дискретным, состоящим из бесконечного числа отдельных частиц, каждая из которых также имеет бесконечно сложный характер. «По отношению к малому нет наименьшего, но всегда сравнительно меньшее, так как бытие не может стать небытием». Естественно сделать вывод, что и «наибольшего» нет, но есть лишь сравнительно большее. Из этого в свою очередь следует, что понятие величины вообще относительное, что всякая вещь и «мала» и «велика» одновременно (смотря с чем сравнивать), т.е. ни мала, ни велика «сама по себе», поэтому представлять себе «семена» всех вещей как «мельчайшие» и неделимые далее не следует: «множественность присуща всему, и частица выделяемого одинаково множественна». Один из современных историков науки пишет: «Нельзя не восхищаться глубиной этого высказывания Анаксагора, получившего своё развитие только в математическом анализе». Впрочем, найденное Анаксагором теоретическое понятие величины получило развитие уже в школе элеатов и в античной математике. Она подготовила идею бесконечного ряда натуральных чисел, «метод исчерпывания» Евдокса и т.д.

Идея “нуса” никакого развития у самого Анаксагора не получила (по свидетельству современников – Сократа и Платона). Он высказал её в самом общем виде, предпочитая в каждом конкретном случае чисто физическое, естественное объяснение. Он полагал, например, что небесные светила – это просто раскалённые тела и за свои безбожные учения был объявлен афинским судом “врагом государства”. “Нус” Анаксагора получил дальнейшее развитие в учениях Платона и Аристотеля.

 

Античная атомистика

В работах античных атомистов достигает вершины то направление мысли, которое ищет первую причину всего существующего и происходящего в материи.

Главные представители античной атомистики – греческие философы Левкипп, Демокрит (V-IV вв. до Р.Х.), Эпикур (IV-III в. до Р.Х.) и римский философ и поэт Тит Лукреций Кар (I в. до Р.Х.). Левкипп считается основателем учения об атомах, но о нём практически ничего не известно, поэтому создание античной атомистики связывается преимущественно с именем Демокрита, младшего современника Сократа и старшего современника Платона. Демокрит написал, по некоторым сведениям, множество сочинений и пользовался большим авторитетом у античных писателей, ходили легенды о его жизни и мудрости, но ни один из его трудов не сохранился – сохранились лишь их отрывки, цитированные в работах других философов и компиляторов. Наилучший источник для ознакомления с этой исторически первой формой учения об атомах как истинном бытии - поэма Лукреция «О природе вещей», полностью сохранившаяся до нашего времени[1].

О значении атомистики для мировой культуры хорошо сказал известный американский физик Ричард Фейнман: «если бы в результате какой-то мировой катастрофы все накопленные научные знания оказались бы уничтоженными и к грядущим поколениям живых существ перешла бы только одна фраза, то какое утверждение, составленное из наименьшего количества слов, принесло бы наибольшую информацию? Я считаю, что это – атомная гипотеза…: все тела состоят из атомов – маленьких телец, которые находятся в беспрерывном движении … В одной этой фразе… содержится невероятное количество информации о мире, стоит лишь приложить к ней немного воображения и чуть соображения… Всё состоит из атомов. Это – самое основное утверждение»[2]. Без большого преувеличения можно сказать, что вся современная наука представляет собой результат применения одной лишь этой главной мысли к объяснению огромного количества фактов опыта.

У античных атомистов идея атома, однако, - не только физический принцип, но принцип общефилософский, метафизический, лежащей в основании общей теории бытия.

В основании атомистики лежат два уже хорошо знакомых нам более общих принципа античной натурфилософии и научного мышления вообще.

Во-первых, Демокрит исходит из того, что из ничего ничего не бывает; ничто из того, что есть, не может быть уничтожено; всякое изменение есть лишь соединение и разделение неизменного. Демокрит полностью разделяет мысль Парменида о том, что бытие, или сущее, не может ни возникнуть, ни измениться, ни исчезнуть. Последователь Демокрита Эпикур также поставил этот принцип на первое место, добавив: «вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всегда будет такой, потому что нет ничего, во что она изменится; ведь помимо вселенной нет ничего, что могло бы войти в неё и произвести изменения».

Во-вторых, ничто не происходит случайно, но всё происходит по определённой причине и необходимости. Взгляд Демокрита на причинность получил в XIX в. название «лапласовского детерминизма». В мире самом по себе случайности нет. «Случайным» люди называют то, причин чего они не знают. «Люди создали образ случайности в оправдание своего неразумия» (фрагм. 798). Но эти причины есть. Всё, что происходит, имеет вполне определённую причину, из которой оно следует с необходимостью. Иначе говоря, понятие случайности характеризует не мир, а наше знание о нём, его ограниченность, недостаточность.

Таким образом, принцип сохранения материи или субстанции и принцип причинности – два наиболее общих и важных принципа единства и связности, регулярности природы - лежат и в основании атомистического принципа, предполагаются им.

Атомистика конкретизирует далее, что именно сохраняется при всех изменениях природы (что есть «бытие», или «сущее»), в чём, собственно, заключаются изменения и каким образом осуществляется причинная связь.

Бытие, сущее, т.е. то, что сохраняется во всех изменениях – это атомы. Все вещи, согласно Левкиппу и Демокриту, состоят из не-делимых (a-tomos, буквально – «не-разрезаемый»), неизменных, невидимых, абсолютно твёрдых телесных частиц. Каким образом возникла эта идея атома? Множество фактов обыденного и ремесленного опыта свидетельствует о том, что окружающие нас тела и вещества состоят из невидимых частей или частиц. Скажем, одной из важнейших «материй» древних была глина (кстати, и у индийских философов – один из образов абсолюта-Брахмана), в которой попадались крупинки кварца, «неразрезаемые» ножом. Запах свидетельствует о существовании невидимых частиц, которые испускаются пахучим телом и, попадая в нос, вызывают ощущение запаха. О том же самом свидетельствуют явления постепенного высыхания и испарения (вода полностью уходит за некоторое время, следовательно, уходит постепенно, то есть частями) или постепенного истирания (ступеней в храме, например). Об этом же говорит способность тел сжиматься и расширяться, иметь разную плотность. Почему шерстяной клубок легче шара свинца того же объёма? Естественно предположить, что в телах есть «пустоты» и в клубке шерсти их больше, а в свинцовом шаре пустот меньше, а частиц - больше. Что такое пыль, как не мелкие частички вещей, которые хорошо видны в воздухе, через который проходит солнечный луч? Каким образом растёт всё живое? Ведь очевидно, что семя, брошенное в землю, втягивает в себя воду и другие частицы, которые постепенно складываются в «дерево». Младенец питается лишь молоком матери, но растут и его кости, и мышцы, и волосы и т.д. – значит, в молоке есть самые различные частицы, из которых постепенно складывается тело человека, которое снова «разлагается» после смерти, и составляющие его частицы вновь рассеиваются в природе, входят в состав других тел. Лукреций утверждал в своей знаменитой поэме, что факты, свидетельствующие о существовании атомов, он может перечислять до самой смерти. Со времени Лукреция число таких фактов опыта, наблюдения и эксперимента увеличилось настолько, что они стали просто необозримы.

То, что все тела без исключения, с которыми мы сталкиваемся в жизненном опыте, складываются из частей или частиц и снова разлагаются на части, абсолютно несомненно. Что они малы по размеру и невидимы, также ясно. Но почему мы должны предположить существование именно неделимых частиц? Если атом имеет размер, то есть некоторую длину, ширину, толщину, то в нём можно представить какие-то части, почему же он не может быть разделён дальше, на эти более мелкие части?

Во-первых, заметив, что тела различаются по степени своей твёрдости и мягкости, можно предположить и существование пределов в обе стороны - как абсолютно мягкой (совершенно бесформенной, пластичной) материи, так и абсолютно твёрдых тел, т.е. таких тел, форма которых не может быть изменена. Демокрит, кстати, называет атом «неделимой формой», а также «эйдосом» или «идеей», имея в виду именно неизменность, вечность их воображаемого внешнего «вида». Заметим, что неизменность формы атома противоречит самому понятию «материи», которое первоначально, у милетцев, и появляется как идея пластичности, бесформенного самого по себе начала, субстрата, который может принять любую форму.

Во-вторых, Демокрит не соглашается с Анаксагором, с его мыслью о том, что если «сущее» не может быть уничтожено и вместе с тем делимо, то нет предела делению, следовательно, всякое тело делимо до бесконечности. Мы не знаем аргументации Демокрита, но возможно, что ход его мысли был примерно следующим. Дело в том, что целое существует лишь благодаря своим частям. Целое не есть просто «сумма частей», так сказать, просто «все части», но во всяком случае ясно, что если нет частей, то нет и целого. Дерево существует только благодаря тому, что есть молекулы целлюлозы. Молекула существует только благодаря тому, что есть атомы углерода, водорода и кислорода, из которых она состоит. Если бы в мире не было атомов, то не было бы и молекул, как соединения атомов. Атомы, в свою очередь, есть лишь благодаря наличию так называемых элементарных частиц – электронов, протонов, нейтронов. И так далее. Предположим теперь, что тела делимы до бесконечности. Из сказанного ясно, что если тела делимы до бесконечности, то они и разделены до бесконечности, ибо реальность целого предполагает реальность частей. Иначе говоря, всякая конечная вещь состоит из бесконечного числа частей, среди которых нет наименьшей. Отсюда следует, что если мысленно устранить само сложение, способ соединения частиц, то ничего не останется: сложение есть (сам процесс соединения частей), а того, что складывается, нет! Всё сложное логически предполагает простое. Нет простого, нет и сложного. Таким образом, деление должно иметь предел, иначе тела просто «исчезнут». Поэтому неделимые атомы существуют. Таким образом, признание неделимости атомов представляет собой уже вовсе не очевидный опытный факт, а результат логического вывода, умозрительного рассуждения.

Почему мы их не видим? Они очень малы, их количество огромно, а наши органы чувств ограничены, грубы. Поэтому мы просто не вопринимаем ни атомы, ни «промежутки» между ними, а видим «тела», которые кажутся нам чем-то «одним» и «сплошным». Так, облако, состоящее из капель воды, кажется нам «непрерывным». Но на самом деле такой «вещи», «облака» - нет, как нет и его непрерывности. Есть лишь капли, рассеянные в воздухе. «Облако» – оптический эффект, «явление» капель воды глазу человека. Мы видим то, чего нет в природе, на самом деле и не видим того, что есть в самой действительности. Но и сама «капля», когда становится видимой, тоже есть лишь явление, оптический феномен. На самом деле она – «облако» молекул. Толпа людей или стадо баранов с большого расстояния тоже кажутся чем-то «сплошным», целым. Отдельные существа «сливаются» в одно расплывчатое целое. То, что называется «атомом» в современной науке, стало бы хорошо видимым невооружённым глазом, если бы увеличилось примерно в миллиард раз. На одном сантиметре умещается миллиард атомов – куда уж тут разглядеть и сами атомы, и промежутки между ними! Заметим, что из идеи атома прямо вытекает, что всё, непосредственно данное нам в чувственном восприятии, на самом деле не существует, а есть лишь субъективная видимость, образ внешнего мира, определяемый способом устройства наших собственных органов чувств. Мир поистине не таков, каким он нам кажется и предстаёт в опыте непосредственно. Всякая «вещь» (стол, стул, лист бумаги, моё собственное тело…) – некая иллюзия, вовсе не «вещь» в собственном смысле слова, а собрание или временное скопление истинных «вещей» – атомов. Они должны существовать, иначе вообще всё превратится в одну лишь видимость, индийскую «майю».

Каковы истинные определения атомов? Каков мир на самом деле? Эти определения следует вывести из того, что они принимаются как последнее основание всего, что имеется и происходит в мире. Если они служат для того, чтобы объяснить всякое возникновение, изменение и уничтожение, то сами они должны быть вечными и неизменными. Если при помощи атомов мы должны объяснить все качественные различия вещей, то все атомы должны быть одинаковы по своему качеству, то есть состоять из однородного или однокачественного вещества. Но для того, чтобы можно было объяснить изменение при помощи неизменных начал, необходимо движение атомов. Если же это движение присуще тельцам, форма (вид) и качество которых неизменны, то это движение сводится лишь к их соединению и разделению, т.е. – взаимному перемещению, изменению одного лишь взаимного расположения. Движение – такое же изначальное свойство атомов, присущее им «от природы», как и абсолютная твёрдость или неизменность формы. Кроме того, сталкиваясь друг с другом, они передают своё движение, влияют на движение других атомов посредством удара, толчка.

Движение атомов предполагает наличие пустоты. Если бы пустоты не было, т.е. мир был сплошь «забит» атомами, то они не могли бы двигаться и, следовательно, в мире не происходило бы никаких изменений. Кроме того, если бы пустоты не было, то что бы отделяло один атом от другого? Если бы пустота не находилась между атомами, то между ними не было бы никакой границы, т.е. не было бы и самих атомов, но лишь одна непрерывная материя. Понятие атома логически предполагает понятие пустоты. Таким образом, атомистика – одна из форм философского дуализма, так как полагает в основу мира два начала, атомы и пустоту, «полное» и «пустое», бытие и небытие, сущее и не-сущее. В отличие от элеатов, утверждавших, что «бытие есть, а небытия нет», Демокрит говорил, что «бытие есть, но и небытие тоже есть». Заметим, что отрицание небытия (пустоты) привело элеатов и к отрицанию реальности множественности и движения. Не соглашается Демокрит и с Гераклитом, для которого бытие и небытие – одно, ибо «всё существует и не существует», поскольку непрерывно становится. Однако, отделяя бытие от небытия, он вместе с Гераклитом говорит о мире как единстве противоположностей, атомов и пустоты, «полного» и «пустого», непроницаемого и проницаемого, подвижного и неподвижного, конечного (все атомы конечны) и бесконечного (у пустоты нет «края» или «границы»), дискретного и непрерывного.

Кроме того, Демокрит кладёт в основу философии и науки другое фундаментальное раздвоение мира: на явление и сущность, т.е. на мир «как он кажется» и мир «как он есть». По истине, т.е. сами по себе, независимо от наших восприятий, существуют лишь атомы и пустота. Всё остальное существует лишь «в мнении» людей, иначе говоря – в субъективном чувственном восприятии (цвет, звук, вкус, запах, тепло и т.п.). Все чувственно воспринимаемые качества вещей зависят не только от вещей, но и от нас самих, от наших способностей к восприятию, от устройства наших органов чувств, от нашего состояния и т.п. Они – субъективны, т.е. существуют лишь в момент восприятия и лишь для того, кто воспринимает. Иначе говоря то, что я вижу – не сама вещь, а её образ в моей душе, не само бытие, сущее, а лишь его отношение ко мне. Атомы и пустота чувствами не воспринимаются – они мыслятся, познаются разумом, который опирается на чувственное восприятие, но выходит «за» него, к самим вещам. Поэтому истина и бытие не даны непосредственно – они опосредствованы размышлением. Атом невидим, но он – бытие, следовательно, истинное бытие невидимо. Следовательно, видимое – неистинно, т.е. мы видим то, чего на самом деле нет. Демокрит, таким образом, подобно элеатам, различает мир чувственный (неистинный, относительный, не имеющий самостоятельного бытия) и мир умопостигаемый (истинное, самостоятельное, вечное и неизменное бытие). Как и для Парменида, «бытие» для него – это то и только то, что мыслится разумом, постигается размышлением. Но в отличие от Парменида «бытие» у Демокрита множественно и строится именно для того, чтобы объяснить, исходя из него, воспринимаемое чувствами. Для того, чтобы получить саму возможность объяснения, мы должны различать, как скажет через много веков Локк, «первичные качества» (объективные), которые присущи вещам самим по себе (и которые постигаются мышлением), и «вторичные качества» (субъективные), которые возникают лишь в нашем чувственном восприятии (сознании), когда эти вещи воздействуют на наши органы чувств.

Первичные качества вещей – это свойства атомов. Начиная с Демокрита, сущностью «материи», её главными свойствами считаются непроницаемость (твёрдость, или способность «противодействовать и не пускать», оказывать сопротивление другому телу: два тела не могут занимать одно и то же место), безжизненность, вечность, неизменность в её сущности, неразрушимость и способность действовать на чувства и вызывать ощущения. Число атомов бесконечно. Атом может ограничиваться лишь пустотой, а границей пустоты может быть лишь атом, поэтому, взаимно предполагая друг друга, они «уходят» в бесконечность. Размеры и формы атомов бесконечно разнообразны. Бесчисленны и составленные из них конечные «миры». Все эти миры возникают и разрушаются, лишь атомы существуют вечно и неизменно. Всякая вещь в мире сложена из атомов. «Возникновение» – это соединение атомов. «Исчезновение» – это разъединение атомов. Изменение – это движение атомов, перемена их расположения. Свойства тел объясняются тем, из каких атомов они сложены и каков способ соединения атомов данного сорта друг с другом. Жидкость, например, состоит из круглых атомов, которые легко скользят относительно друг друга (горка круглых зёрен «растекается»), поэтому жидкость не сопротивляется сдвигу, легко изменяет свою форму. Алмаз, напротив, состоит из атомов, имеющих многочисленные кривые «ветки», которые «намертво сцепляются» друг с другом как ветви деревьев или рога оленей.

Демокрит и его последователи, Эпикур и Лукреций, полагали, что можно чисто механическим образом объяснить, как из хаотического движения атомов постепенно формируется упорядоченный Космос, небесные тела шарообразной формы, более и менее плотные вещества, земля, вода, воздух, огонь, растения, животные и люди. Уже античные атомисты, видимо, создали первую научную космогоническую теорию, основная идея, суть которой совпадает со знаменитыми теориями Декарта и Канта-Лапласа (за вычетом понятия силы): материя сама собою упорядочивается в результате присущих ей самой свойств, без всякого вмешательства каких-либо бестелесных существ или сверхъестественных сил.

Так выглядит теория бытия Демокрита, т.е. его «физика» или онтология: в его учении они совпадают, так как никакого другого бытия, кроме телесного, он не признаёт.

В теории познания Демокрит, как и Эмпедокл, объясняет происхождение ощущений - истечением «образов» (идолов) от вещей, но считает их тонкими слоями атомов, которые летают в воздухе во всех направлениях и «ударяют» по органам чувств, воздействуя таким образом на душу. Душа также состоит из атомов, особенно мелких, круглых и подвижных («огненных»), а потому способной почувствовать легчайший удар тончайших «образов» (идолов) вещей и «запечатлеть», отобразить, воспроизвести их в себе. Лукреций излагает эту теорию так: «Так что, опять повторю: неизбежно признать вылетанье / телец, которые бьют по глазам, вызывая в них зренье. / Запахи также всегда от известных вещей истекают… /Разные звуки летят постоянно по воздуху всюду…/ Так от всяких вещей непрестанным потоком струятся /Всякие вещи, везде растекаясь, по всем направленьям. / Без остановки идёт и без отдыха это теченье, /Раз непрерывно у нас возбуждается чувство, и можем / Всё мы увидеть всегда, обонять и услышать звучащим»[3].

Душе доступны лишь образы, притекающие от вещей, которые к тому же искажаются взаимным влиянием и органами чувств, поэтому познание истины трудно. Истина глубоко запрятана. Вещи не таковы, какими они выглядят. Нет никакого непосредственного знания и «откровения». Надо внимательно наблюдать и размышлять, чтобы постепенно добраться до истины.

Демокрит был последовательным материалистом и бесстрашным учёным. Душа для него - также совокупность атомов, их временное соединение. Иначе говоря, «душа» – тоже тело, но особого рода, гораздо более тонкое, лёгкое, подвижное, чем так называемое «тело человека», нечто вроде «тонкого тела», невидимого, рассеянного в грубом, видимом теле. Она «скрепляет» все части тела и, растекаясь по нему, проникая во все его части, движет им. Смерть – естественный, физический процесс выхода души из тела и её рассеяния, вследствие чего распадается и тело, и атомы его снова входят в круговорот природы, входят в состав других тел.

«Боги» – такие же тела, как и души людей, то есть временные сцепления-скопления огненных атомов, подобных атомам человеческой души. Пространство полно этих огненных «демонов», которые также воздействуют на душу. Религия – порождение невежества и страха перед непонятным, вернее – еще не понятым, когда воображение рисует фантастические образы. Поэтому научное познание, освобождая душу от суеверий и фантастических образов воображения, освобождает человека от суеты и страха и позволяет ему достичь безмятежности, спокойствия, невозмутимости. Познание истины и вытекающее из него «благое состояние духа» и являются целью жизни человека. «Счастье заключено не в стадах и не в золоте: душа – местопребывание счастья». «Мудрость, не знающая страха невозмутимость – ценнее всего…».

Крупнейшие представители философского идеализма видели главный недостаток античной атомистики (как и материализма вообще) в том, что в их объяснении строения мира «нет конечной цели, мудрости творца» (Гегель). В таком мире, где нет ничего, кроме атомов и пустоты, вечного соединения-разъединения одних и тех же телесных частиц, нет никакого смысла. Если бы мир был устроен так, то не было бы и никакого смысла в жизни человека. Аналогичные мысли можно найти и у отцов церкви. Климент Александрийский писал: «Павел (апостол) отверг не всякую философию, а эпикурейскую…, так как она отрицает провидение… и не возвышается до мысли о творце». Уже Анаксагор высказывает мысль о необходимости предположить наличие в мире некоего «Ума», упорядочивающего материю. На место идеи естественного саморазвития природы и механических законов движения атомов Платон поставил философско-мифическую теорию Демиурга, который упорядочивает саму по себе пассивную и бесформенную материю согласно «мере и числу», исходя из того, каким «лучше» быть миру, из идеи «блага». Христианство кладёт в основание объяснения существования и устройства мира идею «творения из ничего» и божественной мудрости.

В этом заключается различие религиозно-философского и научного объяснения мира. В религии и религиозной философии материя и телесный мир не рассматриваются как самостоятельные, самодостаточные – они ставятся в зависимость от внешнего, сверхъ-естественного, сверх-природного основания, которое находится «вне» мира. Атомистика же, говоря словами Лапласа, «не нуждается в этой гипотезе» о бытии Бога. Астроном Лаланд говорил, что осмотрел через телескоп всё небо, но не нашёл там Бога. Бог науке не нужен. Идея науки состоит в том, что мир (природа) образует своё собственное основание, он «довлеет себе», является «причиной самого себя» и всякое явление в мире имеет своей причиной другое явление того же самого мира, и никаких «сверхъестественных» причин не существует. Объяснять что-нибудь «мистической» или «сверхъестественной» причиной – значит просто обнаруживать недостаток знания, нежелание или неспособность найти естественное, научное объяснение. Сказать, что произошло «чудо» – значит сказать «я не знаю, почему», и ничего более. «Объяснение» при помощи «мудрости творца» не устраивает учёного потому, что оно антропоморфно, основано на фантазии (воображении) и простых ассоциациях, а не фактах, логике и исследовании, и – что хуже всего - «объясняет» сразу всё и делает излишним трудный и самостоятельный поиск действительных причин. Наоборот: существенный интерес науки состоит именно в том, чтобы Бога не было. Его существование ставит предел научной любознательности.

Кант показал позднее, что если принимается некоторое внемирное и сверхъестественное основание природы, то в действительности источником такого предположения является исключительно нравственная потребность, а не потребность собственно объяснения и понимания природы, и применяется это «сверхъестественное» объяснение природных явлений исключительно в моральных целях, но никак не для познания природы. В истории средневековой науки мы находим массу примеров «объяснений» подобного рода.

Интересно в этой связи, что единственное существенное отступление от демокритовского последовательно научного детерминизма, которое позволил себе Эпикур – признание «самопроизвольного», т.е. случайного и беспричинного «отклонения» атомов, - также было продиктовано этическими соображениями: если нет случайности, то нет и свободы воли. Поскольку же от признания свободы воли отказаться нельзя (ибо тогда нет выбора, ответственности, различия между добром и злом и человек не является хозяином и творцом своей судьбы), то случайность в природе есть. «Как и откуда, скажи, появилась свободная воля, что позволяет идти … согласно ума побужденью»? Молодой Маркс посвятил свою докторскую диссертацию вопросу о философском смысле этого эпикуровского «отклонения атома» и нашёл его, вслед за Гегелем, в проявлении самосознания личности: личность сознаёт себя как свободно самоопределяющуюся во этом внешнем, «отчуждённом» образе «самопроизвольного отклонения».

Согласование законов при