Сказ о том, как фома и ерема Счастье искали

 

Сказитель – Татьяна С.

 

Жила‑была Вселенная – такое подвижное и шустрое создание. Все в ней крутилось и вертелось с какой‑то страшно закономерной силой. Одна ее часть сближалась, соединялась, слипалась, сдружалась, влюблялась, сходилась‑женилась, сливаясь в некую Единую и Целостную структуру, летела прямо к Богу в Рай. Одновременно другая ее часть довольно активно взрывалась, распадалась, отдалялась, ругалась, злилась, расходилась‑разводилась, рассоединяясь и дробясь на части, катилась прямо к Черту в Преисподнюю. Шаловливым дитем эта Вселенная оказалась. Может ведь в любой момент из‑за своей же дурости и неосмысленности сама себя развалить и разрушить.

Но на ее счастье жили‑были Фома и Ерема. Жили они, друг о друге ничего не знаючи. Решили как‑то Фома и Ерема счастливыми стать. А так как были они мудрецами‑философами, то у каждого была своя Правда о Счастье и о том, как несмышленой Вселенной помочь глупостей не наделать.

Еще у них было Понимание того, что Счастье без Любви вряд ли найдешь, а потому была у каждого еще и своя Любовь.

А еще у них было по Хлевику уютному, а в Хлевике по Хрюшечке. Очень уж они своих Хрюшек любили, и те платили им тем же. Днем и ночью ухаживали Фома и Ерема за своими любимицами: по часам вкусное пойло подавали, подстилочку меняли, чтобы уютненько, тепло и мягонько было. Хрюшечкам так хорошо и счастливо было, что оставалось им только толстеть и хрюкать, что они с успехом и делали.

Но на беду или на счастье Заботники ихние задумали еще весь Мир осчастливить. Начали они умные книжки и статьи разные писать и всех вокруг учить, как счастливыми стать. А так как Мир в то время очень уж несчастливый был, работы на этом поприще было видимо‑невидимо. Стала забота о Хрюшечках сбои давать: то пойло вовремя не подадут, то не очень вкусное, так как средства на мировые нужды понадобились, а кошелечек свои границы имел; то подстилочку когда надо не подстелют; да и хлевики со временем прохудились, задувать со всех сторон стало.

Видят Хрюшечки такое дело, стали они на жизнь такую роптать. А в это время Молодцы наши додумались еще до того, что для полного Счастья Свобода должна быть. Открыли они в хлевах все двери и окна. И вместе с этим пришла еще одна напасть – стал всякий народ забегать, суетно стало и хлопотно.

Но нет худа без добра – стали Хрюшки свободными, стали гулять по травам‑муравам. Появились у них друзья разные, и полюбили они их тоже. И всем им очень уж хорошо стало.

Вот как‑то Ереминой Хрюшечке Друг ее возлюбленный предложил от всего сердца свой хлевик. Посмотрела она – он оказался таким хорошим и уютным, с ее ни в какое сравнение не идет.

Посокрушалась Хрюшечка о том, как же это она Ерему одного оставит. Стали они с Еремой совет держать, как быть. А к тому времени Ерема еще придумал, что для полного Счастья Привязанности быть не должно. И не только к чему‑либо, но обязательно и друг к другу. Ну, а раз так, решила она особо и не привязываться к Ереме.

А еще Ерема для себя твердо решил, что она не от него уходит, а к Счастью своему, в теплый хлевик, к сытой кормушечке, не понимая, бедная, что со временем и этот хлевик прохудиться может. В общем, благословил он ее, тем более что сам не очень‑то и привязан был. А что б Ереме одному особо тоскливо не было, будет он к ним в гости захаживать. На том и порешили. Ушла она на новое место жительства и стала там еще больше толстеть и хрюкать от счастья и удовольствия. А боль от потери близкой и родной Хрюшечки Ерема продышал и наверняка в пятку загнал. Так рухнул их Союз и раздробился на части.

Потом Ерема открыл новую страницу в своей жизни. После чего, наверняка, у него были и другие Хрюшечки.

История начала повторяться. Хотя, может быть, когда‑нибудь найдет он ту, которую будет все устраивать. А пока… А пока шелестят страницы.

А как же у нас там Фома поживал все это время? А у Фомы было вот что. Как стало его Хрюшечке плохо, да стала она роптать на жизнь и на другие хлевики поглядывать, начал ей Фома объяснять, что плохо ей не от того, что Фома такой уж не заботливый, а от того, что она уж очень несовершенная. Стоит ей только захотеть и хоть что‑то в себе изменить, даже самую малость, сразу все для нее и переменится. А Фома ей в этом поможет. Лучше лишнюю книжку не напишет и отнимет часок‑другой от проблемы Мирового Счастья. Не поверила она сначала. Потом подумала‑подумала и решила попробовать. Ну, а если не получится, она ведь свободная, как захочет, так и сделает.

Трудное это дело оказалось, но и не бесполезное: если пойло не по часам было подано, стала в весе терять – ну и хорошо; не очень вкусное – стала учиться кушать все подряд; подстилка несвежая – сама себе поменяла, стала двигаться, сало с боков исчезло; ветер в дыру задувает – стала закаляться; народу полно захаживает – стала учиться принимать и любить их всяких, таких, какие есть, и в то же время не давать садиться себе на шею. От такой жизни совсем хрюкать разучилась, научилась быть счастливой в малом. А Фома ей помогает, ради нее сам от многого своего отказался и научился не зависеть от своих желаний даже Мирового значения, да еще от этого удовольствие получать.

Научилась Хрюшечка работать, стала Фоме помогать, хлев их в дом превратился. А Хрюшечка стала стройной и красивой, и не только телом, но и душой. Сама не заметила, как превратилась в Человека. И сделал он ее женушкой своей и назвал Галатеей.

Слились они силою любви своей в Единое Целое по доброй воле, оставаясь совершенно свободными, так как никто никого не удерживал и каждый волен был выбирать, где и с кем ему быть, а также свободными от всех зависимостей, какие только могут быть на свете. И превратились они в Монолит, который ничем нельзя разорвать, разъединить, разбить, расколоть на части, так как души свои они сами связали Любовью и не боялись быть Привязанными.

Дом же их наполнился друзьями. Был среди друзей такой, который тоже ей свой хлевик предлагал, а Фоме – чтобы тот потом к ним в гости ходил. На что она ему ответила: «Не разделяй нас любовью своей, так как слиты мы в Единое Целое, а посему лучше присоединяйся к нам, посмотри, как любим мы, научись сам, позови любую Хрюшечку любой толщины и хрюкатости, и силой любви своей создай свою Галатею». Подумал Друг, попробовал, увидел, что это хорошо, и сделал так.

После того много всякого народа было у них, и все делали так. Образовывались пары. Пары дружили и учились друг у друга любить. Рождались у них дети и внуки и тоже делали так, как их родители. Много в этом краю народа человеческого появилось, и все соединены были друг с другом через Любовь в нечто Единое Целое – Монолит, который нельзя развалить, разбить и рассоединить на мелкие частицы. Народ был счастлив в своем Единстве.

А что же случилось с Еремой? Ерема же работал не покладая рук, решая мировую проблему со счастьем. Потоки страждущих и несчастных стекались к нему со всего белого света, так как успел он к тому времени прославиться. У него иногда просто не хватало ни сил, ни времени на всех, но он все же успевал каким‑то чудом учить хоть кого‑то, хоть чему‑то: кого‑то он научил не хрюкать, кого‑то не толстеть, кого‑то покрыться шерстью, чтобы не бояться холода, многих научил своей Свободе. И бегают многие Хрюшки по полям, лугам в диком состоянии, совершенно ни к кому не привязанные. Появились у многих поросята, а у этих поросят – еще поросята. И делали они так, как их родители. Получилось огромное свиное стадо, состоящее из разных пород, более сильных и выносливых, выведенных благодаря огромным усилиям Еремы. Все они были счастливы. А Ерема? Наверное. Ведь жизнь была наполненной. Только чем?..

Вот такая Правда о Счастье была у них. Разная. А секрет заключался в том, что Фома однажды Бога повстречал и Бог ему секрет этот открыл. А замысел Его творений был прост: хотел Он, чтобы очень шустрое и беспокойное создание Вселенная повзрослела наконец, посерьезнела, из своего разрозненно‑распущенного состояния стала чем‑то целым и собранным, чтобы не гуляла одна ее часть влево, а другая вправо, чтобы отдельные части ее двигались в унисон, пронизанные единым чувством, чтобы соединились они самым ненасильственным на свете способом, а именно нитями Любви, в Единый Организм. А началось бы все с самого малого, с Союза Мужчины и Женщины, кристаллизуясь вокруг них, образуя сообщества. Да будет она пронизана Любовью, счастливая!

Ерема же пока Бога не встретил, а может, и сам не очень хотел, поэтому секрет ему не достался.

… Хорошая эта Сказка. После нее хочется помолчать и в тишине подумать. Побудьте в тишине. Подумайте. Найдите ей место в своем сердце.

 

Но…

 

Но я уже привык, что за очень, за слишком красивыми вещами оказываются вещи нередко прозаические и местами вовсе даже некрасивые. Реальность – грубее.

А что там, внутри этой чудесной куклы? Мальчик смотрит, а внутри нее – пакля…

Аркадий Егидес

Мне нравится эта Сказка, и в первую очередь ее литературные достоинства. Более чем интересно было прикоснуться и к работе Фомы, совершенно конкретного и очень живого человека.

К сожалению, Владимира, мужа Татьяны С., волнуют немного другие проблемы.

Прослушиваю кассету:

– Нет, вы мне ответьте: вот у меня есть свой Путь, точнее, я его ищу. А Татьяна мне навязывает Путь свой, а когда я его без оглядки не принимаю, мне идут претензии, что я не ищу сближения. Так чтобы было сближение, я должен сойти с Пути своего или она – со своего? Пути‑то у нас – разные!

Здраво и в точку. А далее криво:

– Так вот: почему она не хочет сближаться, идти по моему Пути, искать его вместе со мной?

– А потому что никакого Пути у тебя нет, развиваться ты не собираешься, ничего ты не ищешь!

Как было красиво о семейной паре в Сказке – Монолит! А тут – Грызня…

– Нет, Татьян, я ищу, а ты сама говоришь, что сидишь в Болоте. Так не надо меня туда тянуть, приговаривая о сближении! Куда ты предлагаешь пойти: по твердой Дороге или в Болоте вместе с тобой сидеть?

Голос Фомы:

– Главное – желание сближаться, а это можно делать и в Болоте.

Так хочется верить в Прекрасное! Сказка красива, но чудеса, похоже, случаются редко…