Из писем в ответ на интервью в газете

 

Ну, подхватили вы инфекцию. Не суть важно, каков Он – любимый, явившийся для вас переносчиком этой заразы, но если любовная лихорадка налицо, надо лечиться. Надо просто поставить себе диагноз: «Заболела. Увы!» – и заняться оздоровительными процедурами или хотя бы делом, а не бегать с восторженной физиономией, гордясь острой формой невроза.

Любовь, как и любая болезнь, излечима, но не советами. Все известные мне антилюбовные советы в лучшем случае не работают, в худшем – вредят. По крайней мере, широко распространенный совет «присмотритесь к отрицательным чертам любимого» бьет, как правило, мимо и в грязь. Он уничтожает в любовной привязанности единственно ценное, что в ней есть: способность видеть в любимом что‑то хорошее, и оставляет худшее – невротическую привязанность.

Валерьянка и гипноз в качестве лекарства против любви подобны нафтизину против насморка – это останавливает сопли, но насморк остается. «Освобождающее дыхание» или любая хорошая психотерапия аналогичны крепкой бане – насморк кончается, но лишь до следующего заболевания… По‑настоящему душе требуется развитие и закалка: не болеет тот, кто основательно, с запасом, здоров.

Будьте здоровы!

 

Любовь без диагноза

 

Ты болел – ты любил. Ты выздоровел – ты не любишь?

Похоже на обвинение

 

Любовь может быть не тоской, перемежаемой вспышками просветов, а ярким праздником среди светлых дней, но такой любовь будет только у душевно здорового человека. Конечно, это будет другая любовь. Она идет не от дефицита, который страждущему так необходимо восполнить, а от избытка душевного тепла и света. Тут душа любит так же, как светит Солнце.

Солнце не нуждается в нас – тех, кому оно светит и так щедро дарит тепло. Светить – это естественное состояние, это способ бытия Солнца.

Даже «переполненная любовью» душа – это уже плохо. Что‑то переполнено, – значит, уже напряжено, уже нуждается: в опорожнении. А здоровая душа ни в чем не нуждается. Любовь для нее – естественный и постоянный способ жизни, когда из нее излучается радость, проистекает забота, исходит покой.

В моем‑то понимании только такую Любовь и можно называть этим достойным словом. А состояния, требующие диагноза, надо относить в область малой психиатрии, а не культурных образцов.

 

Классика под лупой психиатрической экспертизы

 

«Твоя любовь должна принадлежать мне вся без остатка!»

А это нравственно?

 

С какого‑то времени мне действительно трудно воспринимать нашу традиционную литературу и кино с их романтическими, драматическими, эпическими и прочими сюжетами про любовь, семью и чувства. Эти трогательные произведения о душевных и глубоко чувствующих людях мною читаются как рассказы про: где‑то Дикий Зверинец, где‑то Детский сад, где‑то Отделение Клиники Неврозов, а где‑то просто Сумасшедший дом.

Вспоминайте: гениальный Шекспир и его великая драма «Ромео и Джульетта». Начало: на фоне красочных картин, где стая Монтекки грызется со стаей Капулетти, Ромео в непреходящем любовном опьянении жутко тоскует по Розалине.

Слезами множит утра он росу И к тучам тучи вздохов прибавляет.

Да, любовь здесь называется безумством, но на том основании, что оно «и горечи, и сладости полно», квалифицируется как «безумье мудрое».

Стоп! Для вас это – достаточное основание?

Кстати, ликер тоже полон и горечью, и сладостью, но тот, кто напивается им с утра до вечера, как Ромео любовью, не мудрец, а пьяница.

Любовь здесь также называется «злейшим, поражающим дух недугом», но сразу добавляется, что недуг этот – «целебный».

К сожалению, это добавляется без каких бы то ни было комментариев и пояснений. Может быть, целебным считается то, что такой недуг способен тоску повседневности вялотекущую превратить в тоску любовно‑безумную, протекающую в острой форме?

Середина: теперь «юный флюгер» Ромео бредит Джульеттой, Джульетта отвечает ему взаимным бредом. Оба почти счастливы: счастливы, потому что насытились друг другом и это было сладко; но счастливы почти, потому что питаться так нашим гурманам хочется больше, чаще и с гарантией.

При этом совершенно не понимая, что, купив законным браком легальность и стабильность своих встреч, они почти тут же теряют всю их сладость.

Конец: потеряв друг друга, Ромео травит себя ядом, Джульетта втыкает в себя кинжал.

Все ли понимают, что тем самым они оба становятся убийцами? Они убили людей – конкретно себя.

Да, они находились в любовном опьянении. Но если алкогольное опьянение по Уголовному кодексу относится к обстоятельствам, отягчающим преступление, то почему любовное опьянение мы должны рассматривать по‑другому?

Да, они видели свое Горе безмерным и всепоглощающим. Но таким видит свое горе каждый, кто разрешает себе в трудных обстоятельствах погружаться в Детство. В детстве каждый был маленьким и впадал в такое же глубокое, дикое и буйное отчаяние, когда лишался любимой игрушки.

Паровозик сломался! А‑а‑а!..

А предположить, что в жизни у него могут быть другие Игрушки, при такой узости сознания нельзя. А чтобы заинтересоваться чем‑то, кроме Игрушек, надо повзрослеть…

Впрочем, это мои размышления, а не Шекспира. Если о чем‑то похожем и думал в своей келье проводивший влюбленных в последний путь мудрый священник, брат Лоренцо, то явно не эти соображения – лейтмотив «печальной повести».

 

Дурдом?

 

Известно, что заботливая культурная общественность стремится подрастающее поколение воспитывать. Поэтому, например, произведения, пропагандирующие культ жестокости и насилия, преследуются аж по Уголовному кодексу.

Ладно, это понятно, хотя в реальности ничего такого не делается.

Даже порнографию, под которой в массе подразумевается лишь правдивое, но нарушающее культурные условности наших лет изображение безобидных и взаимно приятных половых контактов, и ту культурная общественность стремится изъять из поля зрения тех, кому все только предстоит.

По‑моему, это благоглупость.

Но та же самая общественность одобряет и поддерживает культ романтической любви, самый яркий пример которой – только что упомянутый, восхищающий всех любовный триллер про Рому и Юлю, в котором Шекспир высокособлазнительно описывает их тяжелую душевную болезнь, закончившуюся самоубийством. И этот культ – наркотически соблазнительный, несущий неврозы и смерть культ – не только не подпадает под действие УК, но руками все той же общественности воздвигается на самое почетное место Культурного Образца и воодушевляет к безумствам все новые поколения.

Дурдом?

 

Гениальная гипотеза

 

Впрочем, в этом же, кроме Дурдома, можно увидеть и другое, а именно – великолепный ход живого общества, борющегося за свое счастье и просто самосохранение. Похоже, пропаганда любви как безумства и душевной болезни неслучайна и по‑своему осмысленна.

Действительно, ведь наше общество – в глупой ситуации: с одной стороны, половая близость является и основой человеческой жизни, и просто колоссальным источником наслаждения, с другой же стороны, секс из человеческой жизни нашей церковно‑христианской моралью всячески изгоняется.

Соответственно, пока блюду мораль – лишаю себя секса. Разрешаю себе секс – мораль бьет меня чувством вины. Тупик?

Да, но есть лазейка: то, что моралью не разрешается трезвому и душевноздоровому человеку, вынужденно позволяется опьяненному, безумному и душевнобольному. И люди нашли выход: влюбляясь, то есть становясь душевнобольным, каждый заинтересованный получает разрешение на обход запретов морали.

Если я Ее хочу просто так, то заявить об этом прямо мораль мне не позволит. А если я в Нее влюблен, теперь мне можно. Влюбленному прощается гораздо больше, безумно влюбленному мораль вообще не писана.

И все в порядке. Так ЛЮБОВЬ оказалась УДОБНЫМ И ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАННЫМ СПОСОБОМ ОБМАНА ДУРНОЙ МОРАЛИ. Только для этого она и нужна, для этого и пропагандируется.

Кстати, в культурах, где секс живет как нормальная часть нормальной жизни и разрешен на тех же основаниях, что и любые другие формы человеческих контактов, такого ажиотажа вокруг любви никогда не было и нет. Вместо ее воспевания характерно терпимое отношение к любви – да, бывает, но это не страшно. Да, глупо, но не все же умнеют сразу.

 

 

Любовь и свобода

 

Свобода – это рабство?

 

Хрестоматийное, на уровне школьных учебников, определение любви таково: «Любовь – это единство трех влечений. Влечение души порождает интерес, влечение ума – уважение, влечение тела – страсть. Все вместе порождает любовь».

На мой взгляд, это возмутительное понимание Любви. Это что‑то на уровне оруэлловских лозунгов «Свобода – это рабство». Берется Любовь как высшее проявление человеческой свободы и активности и тут же определяется через влечение, то есть форму несвободы, форму подчинения.

Тебя влечет – где твоя свобода, человек? Не ты решил быть с ней, тебя не спрашивали, ты к ней привязан. Не ты выбрал ее – тебя к ней влечет, тащит, бросает.

Но этого мало. Оказывается, здесь, в Любви, вместо одного влечения, вместо одной порабощающей тебя силы должно быть целых три. По сути, это восхищение тройным рабством: «Любить – это значит находиться под игом трех влечений!»

Вы знаете, что‑то не хочется.

Вас, как раба, что‑то неодолимо тянет – и, когда страдая, а когда гордясь, вы называете это Любовью? Я не согласен и не буду высоким словом «Любовь» называть любую форму рабства. Моя Любовь живет только в царстве моей Свободы. Это то, что делаю Я, мой дар и моя воля, а не то, что происходит со мной или вытаскивается из меня посторонними силами.

Есть свобода и душевное богатство – будет любовь. Есть привязанности и душевная недостаточность – будет любовный невроз.

 

Источник любви

 

Влюбленные любят печься о своей любви: лелеют ее, воспевают ее приход и оплакивают кончину… Это глупо. Не заботьтесь о Любви – заботьтесь об ее источнике, о том, кто любовь дает: о себе.

Надо стать сильным и свободным. Надо обрести независимость, чтобы кнопки управления тобой нажимали не случайные события жизни и не умелые манипуляторы, а ты сам. Чтобы ты делал себя. Делал свой мир таким, в каком жить хотел бы и считал достойным. И тогда у тебя будет столько Любви, сколько тебе будет нужно для каждого конкретного мгновения.

А заботиться о своей Любви – примерно то же, что заботиться о своей Тени, когда нет Солнца. Начинать надо с Солнца. Надо сделать Солнце – себя.

 

Тематические афоризмы

 

КАКОЙ ТВОЙ САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ? – СЕГОДНЯШНИЙ

КАКОЙ ЧЕЛОВЕК ВАЖНЕЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ? – ТОТ, КТО ПЕРЕД ТОБОЙ

КАКОЙ ЧЕЛОВЕК ТВОЙ БЛИЖНИЙ? – ТОТ, КТО РЯДОМ С ТОБОЙ

КТО ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ? – ТОТ, НА КОГО ТЫ СЕЙЧАС ВЫПЛЕСНУЛ СВОЮ ЛЮБОВЬ

КОГО ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ? – ТОЛЬКО ТОГО, КТО НЕ РАЗРЕШАЕТ ТЕБЕ ЭТОГО

Я могу любить кого угодно и когда угодно, если только товарищ не слишком сильно сопротивляется. Была бы любовь, а кого ею обливать – какая суть разница?

Кстати, я не ставлю слишком высоко ценность этой гигиенической процедуры…