Падение, с которого начинается полет

 

Хлопаю в ладоши: «Разбились на пары, встаем в карусельку!» Все встают, парами образуя два круга: девушки –внутренний, ребята – внешний круг. Я в центре, все лицом ко мне.

Девушки, соответственно, спиной к ребятам.

Даю задание: сейчас, не оборачиваясь, девушки должны падать на руки ребят. Задача девушки – довериться его рукам, задача парня – девушку принимать на руки надежно и нежно. Делать не молча, а осуществляя взаимную режиссуру: как надо падать и какие должны быть руки – так, чтоб на них падать хотелось. Чтобы падать на них был кайф.

Упражнение называется «Прими меня на руки». Через несколько минут я хлопну в ладоши, и круг девушек сдвинется относительно ребят, образуя новые пары. И такие передвижки кругов все время, поэтому и называется – каруселька.

Упражнение для кого‑то приятное, а для кого‑то не простое. Делают все, но, как правило, кто‑то из девушек все время оглядывается и никак не падает. Никак не решится.

Тогда ее беру я: предлагаю поработать со мной. Совершенно отказаться ей неудобно, но падать, как все, она отказывается. Говорит, что боится упасть.

Естественно, это вранье. Она боится падать в мужские руки.

Но я играю в ее игру и, раз она боится только того, что ее не поймают и уронят, самым решительным образом ее перемещаю – иногда перетаскиваю – в непосредственную близость к стене. Встаю спиной вплотную к стене, локти демонстративно в стену упираются, ее ставлю на дистанции ладони от меня, командую: «Падай!»

Она оглядывается, но дистанция смехотворная, я надежно уперт в стенку… Захочешь уронить – не уронишь. С тоской топчется, но деваться некуда – придется падать…

Падает ко мне на руки раз, другой – у меня терпения много, пусть привыкает на минимальной дистанции. Потом переставляю ее подальше, на ладонь, – она уже напрягается… Договариваемся о компромиссе, торгуемся… Еще пять сантиметров, еще шажок… Теперь падение лицом, снова спиной… Теперь просто побудь в моих руках, не торопись возвращаться… Расслабься. Хорошо, умница…

Все делается весело, и через минут десять она уже падает вполне прилично. А куда она денется?

Общий круг занят в это время своими делами, потому что каждые новые руки и каждая новая падающая к тебе девушка – большие события. Вносится разнообразие – теперь девушки принимают на руки ребят. Затем девушки падают на руки лицом к ребятам…

Лицом вроде бы не так страшно, но новые проблемы: ведь ты падаешь к нему грудью… Гм.

Какие‑то пары уже творчески развлекаются – парень отходит все дальше и дальше, ловя девушку почти над полом, кто‑то учит, как ставить руки, кто‑то на руках просто с удовольствием качается…

В этой борьбе, хлопотах и развлечениях все уже забыли про Начало. Кому‑то могло показаться, что идет случайная последовательность событий. Они не знают, что все идет по Сценарию.

Новое общее задание: падать снова спиной и не торопиться возвращаться в вертикальное положение. Девушки оказываются в руках у ребят, полностью положившись (буквально) на них, ребята их нежно обнимают и покачивают, как в колыбельке.

Звучит музыка: хорошая, спокойная, нежная музыка. Все успокаиваются. Теперь можно взять стулья – по одному на пару, и девушки садятся ребятам на колени. Становится совсем уютно.

Звучит музыка, все закрывают глаза – и начинается медитация. Я сочиняю на нужную тему – когда спокойно, когда проникновенно, когда насмешливо.

Например, так.

У книги свои требования, поэтому текст немного изменен – оформлен для чтения.

 

Душевные кастрюли и Нежность Общего плана

 

Что такое Нежность Общего плана? – Это просто Нежность. Это когда душа открыта, а глаза любят. Это когда одна рука тонко касается другой, а кончики пальцев задумчиво трогают теплую, мягкую кожу ладошки. Это когда губы согревают своим трепетом и дыханием упругую щеку – и хотят встретиться с губами. Это когда озорной язычок дразнит мочку уха и за ухом, делая смешно и щекотно.

Это то, что очень‑очень приятно. И это то, что бывает у взрослых, серьезных людей крайне редко.

 

П.К. Мораль и обмен Нежностью

 

Конечно, в вашей душе Любовь‑Нежность есть. Хранится она в общей Душевной кастрюле – собой, собственно, все в душе и согревая. Она могла бы согревать и чужие души, но дело в том, что на краю каждой Кастрюли сидит строгая тетя Вахтер и бдит. Зовут эту тетю Приличия Каквсевна, фамилия ее Мораль, она всегда на стреме и просто так делиться‑пользоваться нежностью считает категорически недопустимым. Нежность для нее – то ли страшное химическое оружие, то ли ценнейшее стратегическое сырье. По крайней мере, выдавать она ее разрешает с великой неохотой и предельной осторожностью, только узкому кругу лиц: самым близким или завоевавшим безграничное доверие. Причем только в контролируемых ситуациях, только малыми дозами и только в надлежащей упаковке.

А не как‑то так расхлябанно: кому хочу – тому даю, сколько хочу и как хочу… Нельзя так!

Как на закрытых предприятиях, пропуск‑разрешение нужен не только на вынос, на давание нежности кому‑то, но и на ее внос, то есть получение нежности извне, от кого‑то другого. Попытка нежности от непроверенного лица вызывает подозрение, настороженность – и, как правило, с возмущением отвергается.

Оскорбление нежностью карается огнедышащим взглядом и бессрочной изоляцией.

В общем, все очень строго. Правда, заглянув в Кастрюлю, обнаруживаешь, что чистой нежности в ней на самом деле маловато: у кого‑то она едва прикрывает донышко. Делиться особенно нечем. Однако если то, что есть, замесить, например, жалостью или поднять на дрожжах ожидания, а потом подогреть теплыми словами, вспенив сентиментальной музыкой или алкоголем, то нежность вскипает, взбухает‑поднимается, пенится и даже вываливается через край.

Правда, если пену сдуть – снова ничего не остается.

 

Как питаться из Кастрюли

 

Если нельзя, но очень хочется, то можно.

А как же иначе?

 

Нежность – продукт скоропортящийся. От долгого невостребования содержимое души обычно киснет, портится и к дальнейшему пользованию оказывается весьма условно пригодным. По‑хорошему, распоряжаться нежностью надо бы весьма активно, тем более что и получать, и отдавать ее – чистое наслаждение.

Тем не менее, чтобы не иметь неприятностей с П.К. Моралью, большинство владельцев Кастрюль предпочитают этого не делать и пребывают пассивно, ожидая, как бы кто пришел и из них нежность вытянул.

То есть чтобы все произошло, а я как бы и ни при чем… – это все ОН!

Ну, например, пусть хороший человек проделает в Кастрюле маленькую дырочку: Мораль на такое не отреагирует, и тогда на этого хорошего, а вернее, уже милого человека всегда потихоньку будет литься.

На внешнем языке это называется «он мне нравится». Если дырочка побольше – «очень нравится».

Такой расклад устраивает всех, поскольку один сладкое имеет, а другой не киснет. Ответственности, кстати, никакой – а что, просто дырочка, просто льется, и проделал ее не я, а с другой стороны, все под контролем: в случае чего дырочка тут же затыкается.

К сожалению, иногда ситуация оказывается более трудной. Например, встречаются кровососы, которые ухитряются запускать в чужую Кастрюлю трубочку и сосать сколько хочется. Некоторые высасывают до дна, после чего уходят.

Покинутый, он же любящий, чувствует при этом и тоску, и облегчение.

Криминальные варианты, однако, большой популярностью не пользуются, поскольку существует масса легальных способов попользоваться сладким содержимым чужой души. Например, только накренив другому Кастрюлю, то есть создав ему легкий любовный невроз, можно уже не торопясь потягивать то, что само теперь льется в рот.

Этот душевный крен обычно называется «сердечной склонностью».

Чем больше в любимой душе все набекрень, тем больше тебе достается, потому что черпать из души в случае нужды оказывается гораздо легче, да и тетя Мораль на зависшем краю Кастрюли в такой кризисной ситуации занята только собственной безопасностью.

Или, если ДУШУ ПОТРЯСТИ, взволнованное содержимое Кастрюли может плеснуть и в твою сторону. Самые серьезные последствия происходят, когда ДУШУ удается ЗАДЕТЬ и ПЕРЕВЕРНУТЬ: тогда Кастрюля опрокидывается и из нее вываливается сразу все.

Однако очевидно, что вместе с нежностью вываливается и все остальное. И кроме того, этот фокус более одного раза обычно не проходит.

 

Приготовление Нектара

 

Боги на Олимпе питались амброзией и нектаром.

Историческая справка

 

Земные любители Нектара тоже знают неплохие рецепты. Если пользоваться хорошим костром и в Кастрюлю подливать водички с сиропом, то нежностью можно заполнить всю Кастрюлю. Естественно, веселее это делать вдвоем.

Костер сделать несложно: если долго тереться друг о друга (некоторым везет – между ними сразу пролетает искра), то вспыхивает пламя желания. Теперь, если в костер любви подкидывать дровишки, в Кастрюле можно устроить настоящее кипение. Бурление и жар быстро подогревают Чувства, в их чаду теряется Ум, а Мораль, увидев такое буйство, сдается и закрывает на происходящее глаза. Тогда два влюбленных восторженно пляшут у костра и черпаками поят друг друга своим сладким содержимым, пока, упоенные, не осоловеют.

К сожалению, сильный костер быстро прогорает, а большие порции сладкого вызывают пресыщение.

Более серьезные пары делают более практичные продукты. Они знают, что огонь должен быть не сильный, а ровный и важнее в нем не жар, а тепло. Естественно, в основе должен быть не разбавленный сироп, а что‑то более существенное, отвечающее реальным нуждам двоих. Твердые составляющие надо по возможности очистить от истеричности и первобытного эгоизма. Понимание и взаимный интерес закладываются первыми, потом можно добавить то, что придаст остроту или сладость – по вкусу, но увлекаться этим глупо. Все это щедро разогреть душевным теплом и ближе к готовности, не жалея, добавить заботу и благодарность.

Блюдо получается очень вкусное и питательное, слой нежности тут регулируется по вкусу. Как правило, он всегда достаточный.

…А недавно мне приснился сон. Я видел красивую женщину с добрым лицом и умными глазами. В левой руке она свободно держала большую, доверху наполненную чем‑то Амфору. В правой руке ее был ковшик, и она, черпая им, щедро раздавала содержимое Амфоры всем, кого встречала на своем пути. Когда я подошел к ней и спросил: «Что это?», она только улыбнулась и дала мне выпить из ковша: это была нежность. Потом она была уже далеко, и я не успел спросить, как ее зовут, но мне показалось, что она спустилась с Олимпа.

 

* * *

 

Музыка кончилась. Открыли глаза. Спасибо, перерыв.

 

Душевное занятие без сентиментов (часть 2)

 

Инструкция

 

Продолжение занятия. Народ отдохнул, можно покрутить их в карусельке еще раз. Опять встали кругами, я объясняю, что сейчас будет.

Упражнение «Выбор близости» я взял из американского Lifеsрring'а. Это нечестное упражнение, но именно поэтому работает сильно.

Задание:

– Вы сейчас должны выбрать для себя степень близости с каждым из партнеров. Все делается без слов. Свой выбор вы покажете ему на пальцах и потом осуществите его. Если покажете один палец, то остаетесь на месте, телом и лицом демонстрируя, что вы партнера игнорируете, отвергаете. (Показываю.) Два пальца – теплое рукопожатие, улыбка, но и только. (Показываю.) Три пальца – объятия. (Показываю с кем‑то.) Объятия должны быть полными, а не с отставленными попами, как у борцов в схватке. Если рукопожатие – это только рукопожатие и никаких объяснений. Игнорирование – это полное игнорирование.

Если кто‑то делает выбор один, а его партнер – другой, то в такой паре идет торговля. Без слов можно уговаривать, чтобы партнер свой выбор изменил. Не изменил – вы делаете то, что соответствует меньшему выбору.

Почему это упражнение нечестное? Потому что в жизни между рукопожатием и объятиями – десятки переходных вариантов, а здесь их не дано. Так вот: общественное мнение с помощью меня и музыки быстро предпочтет третий выбор, и все инакомыслящие будут просто задавлены. Поскольку белой вороной не захочет быть никто, в конце произойдет общегрупповое братание. Это просто заложено в упражнении.

Итак, встали. Но я их не тороплю, пусть посмотрят друг другу в глаза, пусть задумаются над тем, кто перед ним. А мои слова – и хорошая музыка – помогут им в этом.

 

Медитация по кругу

 

Посмотри на человека, стоящего перед тобой. Что у него в душе? Что его тревожит, на что он надеется? Посмотри ему в глаза. О чем они говорят тебе? От чего эти глаза могли бы засветиться счастьем? Что мог бы подарить ему ты?

Руку за спину. Определитесь, сделайте выбор. Покажите свой выбор. Сделайте то, что вы выбрали…. Спасибо. Вы сейчас расстанетесь, не говорите друг другу ничего – все уже сказано. Внешний круг делает шаг вправо – и встречаются новые пары.

Побудьте наедине друг с другом. Поглядите друг другу в глаза, почувствуйте то, что друг у друга на душе. Бывает ли этот человек одинок? Хочет ли он любить? Бывает ли ему больно, когда он остается один? Встречается ли он с непониманием и холодом? Как он отвечает, если встретит понимание и тепло? Что подаришь ему ты?

Определились, показали свой выбор, выразили чувства. Переход.

Взгляни на этого человека – какой он смешной. Это же настоящий ребенок! Ребенок большой, иногда капризный, он любит ласку и тепло. Иногда ему бывает тоскливо, ему хочется плакать, но он знает, что этого ему делать уже нельзя… Чем бы вы могли согреть его?

Новая встреча.

Перед тобой стоит удивительный человек. Другого такого никогда не было на свете – и никогда не будет. Его душа – это целый мир, мир удивительный и прекрасный. Но он не знает, поймут ли его, и поэтому остается в этом мире одиноким. Одиноким он встречает рассвет, одиноким он идет по улице. Как трудно быть одному! Его одиночество кончится только тогда, когда его душа встретится с другой. Когда же кончится его одиночество? Сделай свой выбор!

В эти минуты одиночество кончается почти у всех. Гипноз всеобщей любви уже работает. Новый переход.

Человек, стоящий перед тобой, далек от тебя. Наверное, ты не чувствуешь его и еще сам не знаешь, хочешь ли ты быть с ним ближе. Но подай ему свои руки. Встреть руки его. Почувствуйте руки друг друга. Руки теплые, живые – и отзываются на твои. Как приятно этим рукам быть вместе! Но сейчас – тихонько‑тихонько – ваши руки начнут расставаться… Они еще вместе, но ладошки уже потеряны… Вас соединяют только кончики пальцев, они дрожат и не хотят расставаться… Вы расстались. Вы стали отдельны. Что вы чувствуете? Что вы хотите чувствовать?

Когда тебя так провоцируют, но провоцируют на приятное, уже никто не сопротивляется.

Как здорово, что вы встретились. Его глаза светятся так же, как и твои. На душе легко и празднично. Душа полна счастьем, как у ребенка, так хочется поделиться им! Хочется раскинуть руки, хочется обнять каждого!

Провокация уже нескрываемая, но правила игры приняли уже практически все.

Перед тобой человек – он такой же, как и ты. Он так же, как и ты, тянется к счастью и так же, как и ты, бывает одинок. Он многого боится, он часто ошибается, бывает, он говорит и делает глупости – и сам же страдает от этого… Ему бывает трудно. Тебе хотелось бы обнять этого человека. Тебе хотелось бы быть ближе к нему – но тебе нельзя. Потому что звучит голос, который говорит, что тебе этого нельзя. И поскольку «дядя» вам не дал разрешения, вы будете стоять как истуканы и останетесь там же, где и были. Вы будете слушаться всех, кто за вас определяет ваши поступки, и так и не решитесь сделать свой собственный выбор, сделать то, чего хочет ваше сердце. Вы будете стоять и ждать, когда же «дядя» разрешит вам…

Это уже не провокация, а грубое издевательство. Впрочем, все давно обнимаются, последний отдельно стоящий наконец‑то сломался. У кого‑то слезы, где‑то просто тихая нежность, какие‑то пары начинают обниматься уже друг с другом. Через несколько минут будет всеобщее братание.

Ну, в общем‑то и все. Пусть пообнимаются кто с кем хочет, тем более что все хотят со всеми. Нежность Общего плана перестала быть запретной. Хотя, впрочем, она осуществлена еще не во всех аспектах…

 

Прорыв к Нежности

 

Снова сели.

– Ну что, обманул?

– Обманули! (с восторгом).

Но мне не нужны эмоциональное опьянение и общегрупповые накаты – мне нужны действия, которые делают они в здравом уме и твердой памяти, каждый отдельно, сам. Музыки уже нет, и я уже не лирик. Я пристаю снова к кому‑нибудь, кому это будет трудно: «Сможешь ли ты подойти вот к нему, присесть рядом и здесь, сейчас, подарить ему нежность?»

Половина уже могла бы. Но я беседую с теми, кто еще не может.

Этот абсурд будет повторяться из занятия в занятие. Человек может сделать что‑то доброе, по крайней мере уж точно не злое, мы просим его сделать это, но для этого ему нужно выйти «за рамки». И он отказывается. Ситуация ясна всем, у него аргументов «против» никаких, но – НЕТ. Он не может. Его душа орет: «Нет!»

Мы привыкли восхищаться тем, что идет ОТ ДУШИ. Но не обманывайтесь: ЭТИ испуганные вопли, идущие от души, берегут не человека и не что‑то доброе. Они берегут только себя – и орут, защищая свою власть и свое недоброе существование.

И до тех пор, пока человек будет беспомощен перед своей бастующей душой, он будет оставаться рабом. А я хочу, чтобы человек стал сильнее. А для этого у него должен быть порядок в голове, чтобы никакая трижды уважаемая П.К. Мораль не сидела там на командных позициях, распоряжаясь тем, что в душе будет, а что – нет.

И мы беседуем: о нежности, о любви. О том, что нежность и любовь запускаются из души, а не от Другого. О людях, которые запрещают себе любить, и о людях, которые любовь отталкивают. И о том, что тем не менее любить можно каждого. Они слышат мои вопросы: «Сколько тепла и любви у тебя в душе? Что мешает тебе любить? Есть ли у тебя мужество – мужество любить?»

Но чудес не бывает, и кто‑то все равно жалобно просит: «Не могу, помогите». – «Что, снова обманывать?» – «Ага».

Не унизительно ли – иметь такую душу, которую надо обманывать, чтобы сделать доброе?

Начинаю решительные действия: прошу выбрать парня и девушку, которые разбираются в людях, всех здесь хорошо знают и в группе пользуются уважением. Выбрали. Объявляю, что они будут Судьбой, которая распределит всех по парам – кто с кем.

Как правило, Судьба распоряжается очень мудро.

Задание: ребята должны помогать девушкам, а девушкам надо быть с ребятами нежными. Никаких слов, говорят только руки и все то, что они решат сами. Я включу музыку.

– И свет выключите!

Это просьба Слабого, но хорошо то, что они это предлагают сами.

Свет гаснет. Что происходит в парах, я не знаю сам. Звучит музыка, я говорю то, что им поможет. Я говорю, что они могут сесть так, как им удобно. Кто‑то может сесть перед другим у колен, кто‑то может на колени прилечь.

Мои слова – это разрешения. Они нужны этим большим детям – без них они мало на что решатся. Будут сидеть искривленные, в неудобных позах, а положение не переменят.

Акцентирую внимание на том, что задача ребят – только переживать, только принимать все, что дают им девушки.

Они умеют нападать, но не умеют наслаждаться. Кроме того, когда ребята не активничают, девушки смелее.

А дальше – идут импровизации о мире прикосновений. И я не знаю, кто переживает больше – они, которые имеют только то, что имеют, или я, который рассказывает им о том, что они иметь могут. Слезинками падают чистейшие звуки, собираются в букеты, рассыпаются ручейками. Музыка размышляет, печалится, шутит. Нежность искрится, светится, тает… Приливает снова…

Минут через десять я даю понять, что всему приходит конец. Потихоньку включается свет.

Это незабываемое зрелище: встрепанные волосы и ошалевшие глаза.

Прошу поделиться тем, что у кого было, не уточняя, в реальности или в душе. Каждый рассказывает то, что считает нужным и возможным.

Моя задача – не накормить их сладким пирогом, а научить печь пироги самостоятельно. Поэтому пусть говорят.

Рассказывают, как они искали взаимопонимание без слов. Кстати, кто‑то находил с большим трудом. Рассказывают о своих страхах, о своих ожиданиях, о своей благодарности партнеру. Бывают и проблемы, и чаще они связаны с партнершей.

Удивительно, но всегда находятся несколько девушек, которые так и не услышали, что активной должна быть она – вот не услышала, не поняла, и все тут!

Музыка помогала всем, мои слова кому‑то помогали, а кто‑то их как‑то не замечал. И всегда, от многих, звучит: «Хорошо, но мало!» Прекрасно, придется повторить.

Но – смена партнеров, и это обязательно. Девушки выбирают ребят.

Второй раз – все то же самое, но… Но я уже разрешаю проявлять активность и ребятам, и мы уже играем нежностью: разыгрываем нежную обиду, нежную разлуку и встречу, нежную благодарность. Вдруг они остаются без музыки – как тяжело оказывается им без этой поддержки и защиты! Тишина наваливается на них, ощущения становятся острей, любое прикосновение – ответственнее… Но снова музыка, и я разрешаю им все – все, что они разрешат себе сами. И дальше в комнате – только музыка. И нежность.

Свет.

Сидим. Тот, кто хочет, делится тем, что на душе. Но души стали совсем другими, они как будто приоткрылись и встретились: сами с собой, друг с другом, с миром. Удивительная атмосфера: говорятся слова, но вокруг – тишина. Тишина, в которой сохранилась и дрожит невидимая музыка – та музыка! – и трепетная нежность как будто еще пронизывает воздух. И если говорятся какие‑то слова, они говорятся такие и так, что атмосфера эта сохраняется. Долго ли продержится это Чудо?

Но вот первая прореха – прозвучало

УМНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ.

По поводу высказывания выдвинулись

РАЗНЫЕ МНЕНИЯ.

Начались

СПОРЫ.

Все кончилось –

ЗАТАРАХТЕЛ УМ…

 

 

Любовь против привязанностей

 

Сказка про царевича

 

Сын родился у меня, оковы скованы для меня.

Будда

 

История знакомит нас с одной интересной нравственной задачкой. Такой.

Жил‑был царевич. Он был красивый, но по жизни жутко наивный – хотя бы потому, что его нежно любящий папа делал все, чтобы от житейских невзгод его отгородить.

А можете догадаться, что у папы нашего царевича возможности для этого были.

Но вот случился прокол, царевич жизни немного коснулся, ужаснулся – и решил, что должен идти в мир и найти путь, чтобы всех от такой жизни спасти навсегда. Естественно, его более здравомыслящие родные сделали все, чтобы он никуда не уходил, тем более – в его ситуации.

А ситуация была совершенно определенная: его любящий, но дряхлеющий отец мечтал только о том, чтобы наконец‑то выросший сын наконец‑то заступил на царствование, а молодая и красивая жена царевича как раз родила ему сына. Мало?

Но молодой человек все‑таки ушел. Вот.

Вопросы:

Он – подлец?

Он бросил жену с маленьким ребенком.

Он – придурок?

Отказаться от царствования, которое отец оставлял ему в неплохом состоянии…

Его поступок – низкий и неблагодарный?

Отец вложил в него все, а сын ушел, когда тот подводил итоги своей жизни… Он разбил ему сердце!

У меня нет сомнений, что и отец, и жена любили молодого царевича всем сердцем – и что именно поэтому они его прокляли. Потому что они не любили его, а были только к нему привязаны.

А царевич Гаутама ушел и стал Буддой: тем, кто стал учить освобождаться от привязанностей.

 

Две семьи

 

У меня есть две знакомые семьи. В одной – постоянные ссоры, претензии, обиды и очень искренние сцены ревности. Костя иногда пьет, а когда‑то Лиду и бьет. Но они не могут друг без друга жить, и, если Костя задерживается, Лида безумно переживает. А если, не дай Бог, с Лидой что‑то случится, Костя, похоже, этого не переживет… Развод для них исключен, потому что они вросли друг в друга и, если бы случилось разводиться, резать пришлось бы по живому.

«С ним тяжело, но я к нему так привязана!» – всхлипывает Лида. Все верно, о любви тут говорить трудно, а вот привязанность – налицо.

А вот семья другая. Когда бы мы ни пришли к ним в гости, у них всегда уютно и солнечно: улыбки, радость, теплота. Саша и Таня удивительно внимательны друг к другу – и к детям, и голос там повышается только тогда, когда они в семейные праздники вместе с детьми поют песни.

Правда поют, мы им даже подпеваем!

Идиллия. Но я также знаю, что Саша будет таким же светлым и спокойным всегда, даже если что‑то случится с Таней, с детьми… И это не маска – это его душа.

Он любит и жену, и детей, любит их красиво и искренне, но – без привязанности. Он любит так весь мир.

 

Веревочки для Горемыки

 

Две жизни в единую слиты…

На мотив из Высоцкого

 

Я с трудом представляю, как из обычного, то есть духовно бедного и душевно скупого, человека можно к кому‑нибудь выдавить любовь. Забота и ответственность в минусе, тепло в недостатке, в избытке только суета да аффективные вспышки вокруг вечно уязвленной самооценки.

Нежность как эмоциональный всплеск – возможна, сентиментальность как обратная сторона обычной жестокости – пожалуйста, а любовь как постоянно – и щедро – идущие из души тепло и забота – ну откуда?!

Горемычность же в том, что без взаимной заботы и внимания тела и души человеков хиреют и вянут.

Конечно, взаимовыгодные душевные и телесные обмены возможны. Когда обмены интенсивны и есть ощущение, что тебя не дурят, Горемыки с восторгом говорят о счастливой взаимной любви. Но бедные – подозрительны, и опасение, что «Я даю больше, а получаю меньше», рождает претензии, на фоне которых «любовь» начинает немедленно киснуть и трагически лопается.

Как же сделать душевную кооперацию стабильной, на чем держаться спасительным островкам взаимопомощи? Премудрая Природа нашла выход и здесь, создав ПРИВЯЗАННОСТИ.

 

Что такое привязанности

 

Привязанности – это очень мудрый замысел природы. Привязанности – это веревки, которыми человечек за больные места привязывается к другим Горемыкам (в таком случае они получают звание «Родные и Близкие») и некоторым вещам или событиям (тогда они называются «Святыни»). Конечно, ограничивается свобода передвижения, но это‑то и хорошо, чтобы товарищ не исчезал – и чтобы он был управляемым.

Вот, например, этажом ниже под нами живет пьяница. У него есть семья, но к ней у него нет ни любви, ни привязанности. Вот он и гуляет без руля и без ветрил, и управы на него нет. А был бы он к семье привязан – был бы тогда дома, был бы всегда у своего колышка, и не дергался. Потому что, если начнет дергаться, привязанности сделают ему больно.

Кто не верит, привяжите себя за какое‑нибудь нежное место, предположим, к ручке двери и попробуйте куда‑нибудь сильно дернуться. Но лучше этого не делайте.

Собственно, чем это место души нежнее или больнее, тем дороже оказывается привязанность. Самые больные (и поэтому самые крепкие) привязанности – у тех, у кого вся душа побита и болит.

К сожалению, через какое‑то время совсем отбитые куски души отмирают и тогда не остается ни любви, ни привязанности. Чрезмерная боль рождает уже не привязанность, а цинизм.

Но пока душа еще жива, всегда есть простой критерий, отличающий Любовь от Привязанности: Этот критерий – Боль: боль при потере Любимого. И еще Страх, что это может случиться.

ПРИВЯЗАННОСТЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ЛЮБВИ БОЛЬЮ, НАПРЯЖЕНИЕМ И СТРАХОМ

В жизни Любовь и Привязанность легко путаются. К одному человеку у нас может быть одновременно и то, и другое. Кроме того, мы зависимы от того, к кому привязаны, и поэтому, боясь его потерять, вынуждены о нем заботиться. И тогда Привязанность оказывается очень похожей на Любовь, только в добровольно‑принудительном варианте.

Именно поэтому их так часто и путают: говорят о Любви, подразумевая лишь Привязанность, и воспевают Привязанность, мечтая о Любви.

Но Любовь – это другое. Любовь – это Солнце. И свобода.

 

Любовь как Солнце

 

Солнышко дает нам тепло и свет, дает нам жизнь. Оно любит нас, но если мы завтра исчезнем, оно будет так же тепло любить других. Какое ему дело до нас? Не будет никого – Солнце останется таким же праздничным и будет так же щедро посылать свое животворящее тепло в пустоту. Ему нет дела ни до кого. Его дело – только быть, только – светить.

Лучше всех это известно моей жене, потому что в нашей семье СОЛНЫШКО – это я.

Прочитайте еще раз то, что написано про Солнце – это написано про меня. Про мою Любовь, в которой есть тепло и свет, но нет Привязанности.

Я разрешаю себе свободу. Я осмеливаюсь верить, что не нуждаюсь в том, чтобы меня привязывали к каким‑то колышкам – где мне быть, я смогу определиться сам. А что касается нуждающихся во мне людей, то у меня хватит разума, сил, тепла и заботы, чтобы в нужный момент оказаться рядом с тем, с кем надо. Мне не нужны Привязанности – мне достаточно Любви.

Я люблю свою жену и своих детей, но не могу сказать, чтобы был к ним привязан. Они могут исчезнуть из моей жизни или жизни вообще, и я отнесусь к этому так же, как и к любому другому природному явлению.