Wartime and postwar family policy of the Stalin period (in the molotov region)

 

Аннотация: данная статья раскрывает вопросы вмешательства власти в частную жизнь советского человека, а именно в семейные отношения. Правительство контролировало семейную жизнь населения путем проведения политики запретов и поощрений. Указы и постановления были средствами для достижения демографического роста в стране, особенно в годы войны или же послевоенные, когда остро ощущался дефицит человеческих ресурсов. Яркими примерами проведения семейной политики являются разборы семейных конфликтов партийцев, с целью сохранения важной «ячейки общества». В результате, семейная жизнь выносилась на всеобщее обозрение и была подконтрольной.

Ключевые слова: семейная политика, семейная жизнь, контроль частной жизни, партийный контроль, власть и семья, Сталинский период, интимное и политика, советская повседневность, военное и послевоенное время.

Abstract: This article devoted to the issue of private life in Stalin's time. Family life was a part of public viewing. Totalitarian regime controlled all spheres of life, including the private one. Authorities conducted a deliberate policy to increase fertility. Control over family life had different levels from punishment in the Party organizations to government decrees and orders.

Key words: family policy, the authorities and the family, the Stalin era, Soviet society, privacy, intimacy and politics, family relationships, family life, party control.

 

Тоталитарный режим в СССР при Сталине контролировал полностью все сферы жизни, в том числе и интимную, поэтому частная жизнь и публичная были неделимы. Это является особенностью традиционного - публичного общества. «В условиях, когда власть включала отношения мужчины и женщины в политическую сферу, семейная жизнь выносилась на всеобщее обсуждение, а публичное пространство приватизировалось и становилось ареной для семейных сцен» [Кимерлинг, 2014, с.325].

Итак, цель данного исследования состоит в описании семейной политики как системы контроля власти над семейными отношениями советского человека в военное и послевоенное время. В своей работе я использовала метод исторической реконструкции для лучшего понимания исторической действительности, теорию повседневности для изучения частного как элемента повседневности в случае с вмешательством власти в семейные отношения партийных и институциональный анализ - исследование института семьи в целом и во взаимодействии с властью.

Первоочередным в процессе формирования научных основ семейной политики СССР при Сталине является определение понятия, выражаемого термином «семейная политика». Сам термин в отечественной научной литературе используется относительно недавно, с конца 80-х годов. Точного определения в словарях не найти, и ученые придерживаются разных взглядов на объяснение этого термина. Я же в своей работе подразумеваю под «семейной политикой» определенную идеологию, выраженную в системе целей, принципов и основных направлений деятельности властных структур в сфере отношений государства с семьей и обществом [Безрукова, 2000].

Исследуя тему семейной политики военного и послевоенного времени, стоит затронуть и более раннее время, так как 30-е годы - это некоторое начало того периода, когда наступило ужесточение гендерного законодательства. Власти проводили целенаправленную политику, ставящую под контроль вопросы, касающиеся приватной жизни. «Брачно-семейные отношения, контрацепция, аборты и репродуктивное здоровье стали сферами государственного вмешательства» [Хоффман, 2011, с.132].

Законодательные акты сталинской эпохи демонстрируют, как власть проникала в семейную жизнь советского человека путем проведения стимулирующей и рационализированной репродуктивной политики с целью увеличения рождаемости. Человеческий фактор являлся особо важным ресурсом по созданию «великой нации», высокая фертильность трактовалась как признак превосходства.

Большая семья являлась олицетворением сталинского общества. Сохранение существующих больших семей и формирование новых являлось необходимостью, так как они обеспечат сохранение населения в будущем. Прекращение беременности приводит к окончательному уничтожению большой семьи, поэтому в сталинском обществе с 1936 года запрещались аборты [1]. Процедура прерывания беременности являлась преступлением, за которое было предусмотрено до двух лет лишения свободы. Сама женщина облагалась штрафом. Зачастую проводились нелегальные аборты, на практике женщины «прикрывали» врачей. На самом деле, постановление от 1936 г. не запрещало аборты вообще, но лишь несколько ограничивало их применение. По исследования Е. Зубковой, аборты по решению специальных абортных комиссий продолжали производиться [Зубкова, 1999, с.177-178]. Также, с 1936 года матерям, родивших шестерых детей и больше выдавалось денежное пособие.

Кроме того, семейная политика сталинского времени вернула к жизни идеал иерархической семьи. Муж – глава семьи, также как и Генеральный секретарь - отец нации. В 1930–е годы правительство стремилось усилить ответственность отцов: с 1933 г. имя отца требовалось для регистрации ребенка [2].

Говоря о военном времени, стоит отметить, что выбранный курс семейной политики путем запретов продолжал реализовываться. Но Великая Отечественная война внесла значительные корректировки в советское семейное законодательство. Наличие большого числа детей, оставшихся без родителей, значительное сокращение рождаемости и числа браков потребовали новых изменений в семейном праве. С ноября 1941 года существовал налог на бездетность как «Налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан» [3]. Бездетные мужчины от 20 до 50 лет и бездетные замужние женщины от 20 до 45 лет должны были отчислять 6% зарплаты государству. Налог прекращали взимать после рождения или усыновления ребенка, но в случае его гибели налог снова обретал силу. Примечательно, что у сельских жителей его переставали взымать только после рождения третьего ребенка. Благодаря этому налогу многие беременные женщины, многодетные или одинокие матери получали материальную помощь от государства, а также налог покрывал расходы государства на содержание, воспитание осиротевших детей.

Но все же власть смягчилась по отношению к тысячам матерям, которые остались без сильного мужского плеча. Кроме запретов правительство особое значение придавало стимулированию: с 1944г. звание «Мать-героиня» присваивали «женщине, родившей и воспитавшей больше десяти детей», «орденом «Материнская слава» награждаются матери, родившие и воспитавшие семь, восемь и девять детей», и «Медалью материнства» награждалась женщина, родившая и воспитавшая пять и шесть детей [4]. Также, этот указ предусматривал обязательную запись в паспортах зарегистрированного брака с указанием фамилии, имени, отчества и года рождения супруга, места и времени регистрации брака. Дополнительно усложнилась и процедура развода: было введено обязательное судебное разбирательство, делам о разводе стала придаваться широкая огласка, за выдачу свидетельства о разводе взималась большая пошлина.

В послевоенный период начался новый этап проведения семейной политики. Еще больше усилился контроль над частной жизнью. В целях содействия воспитанию работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам Советского государства с 15 февраля 1947 года партийное и советское руководство запрещало браки с иностранцами [5]. Официально этот запрет объяснялся заботой о советских женщинах, которые в непривычных условиях заграничной среды чувствуют себя плохо и подвергаются дискриминации. Безусловно, истинную цель правительства - восстановить население после войны, повысить уровень рождаемости, а также восстановить хозяйство страны, промышленность, города которые требовали огромные человеческий ресурсы. Попытки бывших медсестер, связисток и летчиц остаться со своими возлюбленными за рубежом расценивались как классовая незрелость. Брак с иностранцем расценивался как нарушение указа, которое подразумевало наказание по 58-й статье за «антисоветскую агитацию».

Послевоенное время – это период идеологической и политико-воспитательной деятельности партии, политического контроля. Как свидетельствуют архивные материалы ПермГАНИ неподконтрольных партии областей фактически не оказалось. Большинство вопросов имело хозяйственный характер, хотя для партии было привычно контролировать и личную семейную жизнь, о чем свидетельствуют многочисленные материалы личных дел и «разборов» жалоб на «аморалку».

Для коммунистов общее дело было выше личного. Человек, получивший партийный билет в СССР, считался более благонадежным, был примером для окружающих. Его семья и «хорошая обстановка в быту» должна быть эталоном для непартийных. Партиец должен проявлять самодисциплину в личной жизни, ответственность в деле строительства подлинной социалистической семьи.

Власти проводили целенаправленную политику лишения партийцев права на частную жизнь. На партийных собраниях разбирали случаи супружеских измен, пьянства, бытового хулиганства. Организация решала семейные конфликты, «контролировала их семейный быт: заботу о женах, уделяя особое внимание тому, чтобы они не забывали водить их в кино, театр, воспитание детей, досуговые занятия, дружеские связи» [Лейбович, 2009, с.252]. Для советского общества вмешательство в их личное дело было нормой. Иногда инициатива разбирательства исходила от общественной организации, а иногда супруги сами хотели, чтобы их недопонимание разрешили люди «сверху». Чаще всего, жена партийца писала письма, заявления во власть, чтобы мужу вразумили, что его «непартийное поведение», «нетактичное поведение в быту», «неправильное отношение к жене» может разрушить семью, что совсем не подобает партийному работнику.

Постановления различались тяжестью наказания от «выговора за нетактичное поведение в быту» до «исключения из партии». Часто партийцы получали «строгий выговор за избиение жены», «за пьянку и выгон жены из квартиры». Исключали из партии (высшая степень наказания) обычно за измену или повторную жалобу жены.

В 1950-е годы, как утверждает историк Лейбович, «самым серьезным грехопадением был распад семьи. За развод, или поползновение к нему в лучшем случае объявляли строгий выговор с занесением в учетную карточку, обычно же исключали из партии. За пьянство наказывали куда легче. Такой была позиция официальных инстанций, стремящихся распространить свое прямое директивное воздействие на самые интимные стороны человеческой жизни, но и с точки зрения рядовых граждан личная жизнь становилась частью общественной» [Лейбович, 2009, с.252].

В ходе работы в ПермГАНИ мною было найдено несколько документов, затрагивающих тему семейных отношений. На партийных заседаниях слушались личные дела партийных работников, которые были участниками семейных конфликтов или объектами неудовольствия своих жен. Без особого смущения перед партгруппой, главные герои слушаний рассказывают о своих интимных связях, сколько их было и с кем, женщины обращаются во власть за помощью настроить отношения с мужьями или приструнить ревнивую жену сослуживца. Дальнейшие примеры протоколов раскрывают затронутую мной тему семейной политики послевоенного времени. Протоколы относятся к заседаниям бюро Молотовского Горисполкома. Фамилии действующих лиц изменены и сокращены в связи с тем, что публикуемая информация касается их личной жизни. Орфография и пунктуация цитат из документов приводятся в соответствии с текстом документов.

Иногда по поручению бюро партийной организации Горисполкома проводились обследования семейно-бытовых отношений. Специальным партийцам нужно было поговорить с самими супругами, их родными, рабочим коллективом, ближайшими друзьями, чтобы выяснить, когда зародилось «нехорошее отношение» и какова обстановка в быту сейчас. Так, протокол заседания парткома партгруппы президиума горсовета от 21 октября 1936 г. содержит на повестке дня «сообщение от т. Смирнова о результатах расследования дела о члене Президиума Горпрофсовета т. Д». Расследование проводилось специальным работником, который разговаривал с рабочим окружением товарища Д., а также с женой. «По словам заседателей, т. Данилов нетактично ведет себя с беспартийными, занимался хвастовством, лгал, вел ненужные разговоры». Также, «нездоровая обстановка в быту с женой, которая якобы покушалась на самоубийство». При беседе с женой выяснилось, что «он мало уделяет внимания семье, не занимается перевоспитанием жены, которая сама не работает», «встала на путь обывательщины — предъявляет большие материальные требования» [6]. Данный пример демонстрирует, как жена партийца жалуется на своего мужа людям «сверху», чтобы они как-то повлияли на него и призвали быть внимательным к своей супруге, которой в голову лезут дурные мысли. «Путь обывательщины», как написано в документе, характеризует женщину как бездарную, скучную, необразованную, нравственно опустившуюся, меркантильную, ищущую выгоду. Ее ничто не интересует в этой жизни, и муж не занимается ее воспитанием.

Кроме того, на партийных заседаниях объявляли выговор, если муж, член партии, «неправильно относился к жене». В это понятие входит недоброе отношение, постоянные конфликты, издевательства, обманы, которые причиняют женщине психические расстройства. Протокол №9 заседания бюро парторганизации ВКП(б) Молотовского Горисполкома от 29 июня 1949 г. включает в себя разбор заявления жены товарища Д. о ненормальном поведении в быту ее мужа. В заявлении жена жалуется на грубость и измену мужа, товарища Д. и просит воздействовать на него. Товарищ Мокеев (секретарь партийной организации Горисполкома) допускает, что «заявление было написано в порыве отчаяния и ревности» и «они еще могут помириться». Сам товарищ Д. говорит: «эта женитьба видимо была ошибкой, я еще до женитьбы говорил многим своим знакомым о своей будущей жене, что жениться не следует, так как дочь моя очень трудная, эгоистичная и семью будет сложно сцементировать». В конце слушания постановили: «в своей семейной жизни член ВКП(б) тов[арищ] Д. допустил ряд грубейших ошибок: в защиту интересов жены отлучал дочь от общего стола, разрешил бывшей жене приезжавшей в г. Молотов остановиться на своей квартире, был с ней в гостях тайно от настоящей жены. Эти ошибки привели к фактическому развалу семьи», поэтому бюро предлагает т.Д в ближайшее время «урегулировать свои семейные дела» [7]. При разборе дела, чаще всего, наказывали мужа, но не допускали развода. Разобраться в личном деле и сохранить целостность семьи – было задачей таких собраний, поэтому в данном примере бюро предложило не спешить с разводом, а поговорить супругам и найти компромисс в решении семейных конфликтов.

Следующий Протокол № 18 заседания партбюро парторганизации Горисполкома от 13 октября 1948г. включает информацию «о пересмотре заявления – жалобы жены члена ВКП(б) тов[арища] Г. о нетактичном поведении в быту». Жена сначала написала жалобу на мужа, но позже взяла ее обратно. Товарищ Г. объясняет: «суд о разводе у нас состоялся, просьбу о разводе удовлетворили, но когда мы после суда вышли, то жена подошла ко мне, переговорив обо всем, пришли к обоюдному согласию, что нужно в отдельных вопросах уступать друг-другу и поскольку уже прожито 3 года, расходиться не следует. Таким образом, мы и помирились, на следующий день после суда я приехал к ней обратно». На заседании товарищ Неверов признал, что Г. понял свои ошибки, начал учиться в 8 классе, бросил пить, вернулся к жене. В связи с этим, он рекомендовал ограничиться заслушиванием этого вопроса только на бюро. В конце слушания для Г. постановили: «ограничиться сделанным предупреждением, что если повторится жалоба в будущем, к нему будут применены более строгие меры» [8]. Данная ситуация демонстрирует, что супруги сами решили свои семейные недопонимания, но все же партия проконтролировала эту ситуацию и пригрозила наказанием, если она повторится.

Также, протокол № 17 заседания партийного бюро парторганизации Горисполкома от 18 сентября 1948 г. содержит «разбор заявления-жалобы жены ВКП(б) тов[арища] Г.» о «хулиганстве в обращении с женой». Сам товарищ Г. опровергает «почти все ее заявление», он говорит, что бил ее, но «она сама хотела этого», она устраивала скандалы, и «чтобы ее усмирить приходилось применять физическую силу». В свою защиту он отмечает, что жена «человек малоразвитый, кончила всего 8 классов, не знает, когда произошла Октябрьская революция». Бюро решило, что товарищ Г. не искренен, и имел в прошлом взыскание, в быту вел себя отрицательно, поэтому постановили, «за непартийное поведение в быту объявить строгий выговор с занесением в личное дело» [9].

Жены часто жаловались на мужей в партию, но встречаются случаи, когда у исключения из партии была другая причина. К примеру, личная неприязнь сотрудников. Так, следующий протокол описывает случай, как высший по должности пожаловался в партию на своего женатого подчиненного по поводу его «распущенного поведения» с женской частью работников Зоосада. Протокол № 3 заседания партийного бюро парторганизации Горисполкома от 2 марта 1948г. включает слушание «о непартийном поведении зам[естителя] директора Зоосада т[оварища] Г. По его словам, заявление, которое на него подал его директор Б., полная клевета. Он поясняет: «Я работаю в зоосаде с июня месяца 1947 г. Являюсь инвалидом и при моей нагрузке нет времени заниматься этим» (заявление о том, что товарищ Г. принуждал некоторых работниц зоосада к сожительству). «Причина, порождающая эти сплетни, в основном вытекает из того, что в зоосаде процветает хищение, мер к этому никаких не принимается, а когда я об этом начал говорить, естественно появились враги». По словам Г., директор, имея на него зло – «сфабриковал» это заявление, и оно написано под его диктовку. В свою защиту он говорит, что его жена может заверить, что он не мог склонять к сожительству молодых работниц, она знает, как он себя ведет в быту. Г. поясняет, все «нападки» на него начались тогда, когда он рассказал о хищении сена, что «выбракованные лошади вместо 2-х тыс. руб. продаются за 4 тыс.» и эти аферы связаны с директором Б. На заседании Г. были заданы следующие вопросы: «за что вы имели взыскания?» На что обвиняемый ответил: Я имел строгий выговор, но он с меня снят…за то, что гулял с девушкой. Также его спросили: «Позволяли ли вы себе шутки с работницами?» Его ответ: «Да, бывало постою, пошучу». В конце заседания постановили: принимая во внимание, что Г. в 1942г. имел строгий выговор с предупреждением за нетактичное поведение к жене и ненормальное поведение в быту исключить из членов ВКП(б) [10].

Кроме этого протокола есть еще один, дополняющий содержательность обвинения. На этот раз было проведено расследование и в прениях участвовали несколько человек. Товарищ Петрова заявила: «расследуя факты обвиняющие тов[арища] Г. я установила, что тов[арищ] Г. ведет себя по отношению к женщинам зоосада нетактично. Используя свое служебное положение принуждает к сожительству, при этом угрожая не соглашающимся увольнением. Это подтверждает не один и не два человека, а 12 человек работников зоосада». К обвинению присоединился еще один участник прения товарищ Кондр и добавил, что «тов[арищ] Г. занимается развратом и принуждает к сожительству своих подчиненных женщин точно установлено». После обсуждения все же постановили: Г. за непартийное поведение, выразившееся в использовании служебного положения, «направленного на бытовое разложение себя и подчиненных работниц зоосада исключить» [11]. «Бытовое разложение» – характеристика, которая часто является причиной исключения из партии. Также, рассматривается как высшая степень, характеризующая аморальный поступок. Разложившийся человек – это человек, потерявший ценности жизни, который неправильно себя ведет в бытовой жизни: изменяет законному супругу, обманывает, не ценит человеческие чувства, не хранит семейный очаг.

Итак, приведенные примеры доказывают, власть в Сталинском государстве контролировала семейную жизнь советского человека: проникала в интимные вопросы деторождения, воспитания детей, отношений супругов в браке, а также, в вопросы проведения процедур бракосочетания, разводов, абортов. С одной стороны, правительство осуществляло «репрессивную политику» путем наказаний и запретов, с другой - человек был загнут в рамки социальных установок. Семейная жизнь выносилась на всеобщее обозрение, человек ощущал дефицит личного пространства не только в физическом плане, но и в духовно-нравственном. С правительственной подозрительностью к личной, семейной жизни, родственным отношениям семейный институт рассматривался как очаг неблагонадёжности, особенно в послевоенные годы. Поэтому приведенные указы и постановления, протоколы партийных собраний, а также созданные общественные организации в 1930-х годах содержат попытки власти модернизировать повседневность в соответствии с советской идеологий.

Список литературы

1. Безрукова В.С. Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога). Екатеринбург: Деловая книга, 2000. – 937 с.

2. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953. М.:, 1999. – 229 с.

3. Кимерлинг А.С. Письма во власть в позднюю сталинскую эпоху: интимное и политика // История в эго-документах: Исследования и источники / Ин-т истории и археологии УрО РАН. – Екатеринбург: Издательство «АсПУр», 2014. – 368 с.

4. Лейбович О.Л. Дом о трёх этажах, или как изучать повседневность поздней сталин- ской эпохи // Астафьевские чтения (ноябрь 2008): Время «веселого солдата»: цен- ности послевоенного общества и их осмысление в современной России: Материалы науч. конф. Пермь, 2009. С. 250–274.

5. Хоффман Д. Л., Тимм А. Ф. Биополитическая утопия. Репродуктивная политика, гендер и сексуальность в нацистской Германии и Советском Союзе // Книга: За рамками тоталитаризма. Сравнительные исследования сталинизма и нацизма / [под ред. М. Гейера и Ш. Фицпатрик; пер. с англ. В. И. Матузова, Л. Е. Сидикова, Г.И. Германенко, С. В. Шулятьев]. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011. – 676 с.

Источники

1. Постановление ЦИК СССР N 65, СНК СССР N 1134 от 27.06.1936 «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах» // Библиотека нормативно-правовых актов СССР. USR:: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_4081 (дата обращения: 23.02.2016).

2. Постановление ВЦИК от 20.03.1933 «Об утверждении Инструкции о порядке регистрации актов рождения» // КонсультантПлюс. USR:: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=20319 (дата обращения: 03.04.2016).

3. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 ноября 1941 года «О налоге на холостяков, одиноких и бездетных граждан СССР» // Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938 г. — июль 1956 г / под ред. к. ю. н. Мандельштам Ю. И. — Москва: Государственное издательство юридической литературы, 1956. — С. 335—336.

4. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июня 1944 года // Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938 г. — июль 1956 г / под ред. к. ю. н. Мандельштам Ю. И. — Москва: Государственное издательство юридической литературы, 1956.

5. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1947 года «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами» // КонсультантПлюс.USR::http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?base=ESU&n=20128&req=doc (дата обращения: 26.04.2016)

6. Протоколы 3-9, 15 партийных собраний и заседаний парткома партгруппы президиума горсовета 1936г. // ПермГАНИ. Ф. 20, Оп.1, Д. 74, Л.5.

7. Протоколы №1-14 и 1-22 за 1949г. // ПермГАНИ. Ф.20, Оп.1, Д. 85.

8. Протоколы партсобраний 1-13, 1-21 за 1948г. // ПермГАНИ. Ф.20, Оп.1, Д.84, Л.134.

9. Протоколы партсобраний 1-13, 1-21 за 1948г. // ПермГАНИ. Ф.20, Оп.1, Д.84, Л.133-133об.

10. Протоколы партсобраний 1-13, 1-21 за 1948г. // ПермГАНИ. Ф.20, Оп.1, Д.84 Л.84.

11. Протоколы партсобраний 1-13, 1-21 за 1948г. // ПермГАНИ. Ф.20, Оп.1, Д.84, Л.87.

УДК 78.07:94(47).084.9

Бабиков Антон Андреевич

Студент четвертого курса кафедры новой и новейшей истории России

Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет, Пермь, Россия, e-mail: [e-mail]