Stamping and wrought silver products of Perm cis-ural on Boyanovo gravesite

Аннотация в статье представлены определения техник басмления и тиснеия. Определены некоторые макропризнаки техник. Выделены основные категории изделий, происходящих из материалов Бояновского могильника с данными техниками: флаконовидные подвески, поясной гарнитур, обкладка ножей, обкладка накладок.

Ключевые слова Басмление, тиснение, бояновский могильник, макропризнаки, поясной гарнитур, флаконовидные подвески

Abstract. The article presents the definitions of techniques wrought silver, stamping. Identify some makrosigns of there are techniques. Spot categories of products from materials Boyanovo gravesite these techniques.

Key words. Perm Cis – Ural, Boyanovo gravesite, techniques, wrought silver, stamping

 

Определения большинства ювелирных техник представляют собой некие «тайны» или же разночтения, однако наиболее полно это проявляется на таких техниках как басмление и тиснение. Если проследить историю изучения ювелирных техник, можно наблюдать, как смешиваются, используются синонимично, подменяются термины. Данная путаница объясняется формированием в археологии определённого языка, который не соотносится с технологическим, но принят и традиционен для большинства исследователей. Истоки этого, скорее всего, в недостаточном ознакомлении с технической литературой большинства исследователей, так же первоначально техникам производства ювелирных украшений не воздавалось должного внимания.

Технику тиснения определяли по-разному: тиснение как чеканка «разновидностью рельефной чеканки, дальнейшим её развитием является тиснение металла на специальных металлических матрицах» (5, С. 634), матричное тиснение: «Ударяя деревянным молотком по штампу, наставленному на пластинку, получали четкий рельефный оттиск на металле» [3, С. 10].

Басмление же применялось обычно синонимично тиснению, или соединяя эти две техники: «… техникой штампования или тиснения серебра на специальных матрицах, развившийся позднее в излюбленный технический приём – «басменное тиснение» (многократное применение одного штампа в одном и том же орнаменте)» [5, С. 634].

Проблема в определении ещё и в том, что чаще всего эти две техники при описании заменяются третей – штамповкой. «В археологической литературе штампованными изделиями называют серийные выпукло – вогнутые бляшки и плакетки с рельефными изображениями, которые на самом деле выполняются тиснением пуансонами на пластичной опоре, или басменные изделия, которые делаются деформированием вручную металлического листа на матрицах» [4, С. 294]

Таким образом, наиболее точными определениями техник будут являться определения Р. С. Минасяна в монографии «Металлообработка в древности и средневековье», где широко представлены техники и их описание. Тиснение – механический способ формообразования выпукло – вогнутых изображений на листовом металле, а также рельефов на коже, ткани и других пластинчатых материалах путем давления пуансонами. Басмление – техника выдавливания рельефов в листовом металле на литых металлических или деревянных матрицах [4, С. 294].

В материалах Пермского Предуралья достаточно многочисленную группу ремесленных изделий составляют ювелирные украшения и предметы металлообработки. Однако, наиболее широко скопления различных техник представлены в материалах Бояновского могильника. Бояновский могильник расположен на правом берегу р. Исток, который является правым притоком р. Вильвы, 170 м к северо-востоку от д. Бояново, Добрянского района Пермского края [1, С. 11]. Открыт был при строительстве перегона железной дороги Левшино – Кизел, затем проводились раскопки В.А Оборина в 1951, 1953 гг. С 2005 года по настоящее время полевые работы ведутся под руководством А.В Данича. Могильник датируется второй половиной IX – серединой XI вв. На данный момент вскрыто 342 погребения.

На протяжении проведения полевых работ (с 2005 года), в материалах исследования почти каждого года встречаются тисненые и басмленые изделия, стоит отметить, что данные техники чаще всего выполнялись на таком податливом металле как серебро.

Тиснеными изделиями можно считать предметы, сохранившие тонкость металла, на которую передан узор, отличающийся однородностью. Следует отметить, что в изделии должны отсутствовать литники (чтобы исключить путаницу с изделиями, отлитыми по восковой модели). К таким изделиям можно отнести – поясные накладки. Типичным примером будет являться пояс из погребения № 357 (рис. 1). Можно увидеть изнаночную сторону накладки – прослеживаются штифты, которые припаивались для крепления на кожаном поясе. Так же можно отметить, что рисунок на каждой накладке почти идентичен, что получается при матричном тиснении. Однако, некоторые экземпляры, отличаются не совсем четким рисунком, что вероятно произошло из-за недостаточно приложенной силы, при оттиске с матрицы.

Следующей категорией изделий с тиснением являются флаконовидные подвески (здесь и далее используется термин «подвески» вместо обычного «пронизки», т.к. подвесками являются все самостоятельные изделия, которые подвешивались [2, С. 3]). Такие подвески встречаются в погребениях № 118(фрагментарно), 129, 333, 358 (рис. 3). Причем, на изделиях применены разные матрицы, но все с цветочным орнаментом. На одних подвесках (Рис 2:2,3) рисунок выделен более четко, что свидетельствует о высоком мастерстве изготовления тонких пластин, и точным ударам молоточка.

Басмлеными можно считать изделия, где сохраняется некая узорчатая основа (по Минасяну - матрица), на которую вбивался лист металла, принимая очертания основы. В археологической литературе такие листы металла обычно называют накладка или обкладка (чего-либо).

В материалах бояновского могильника встрчены следующие изделия: обкладка ножен, а так же некоторые поясные накладки. В погребении № 137 найдена обкладка ножа, где прослеживается небольшой одиночный рисунок (рис.4:1). Сложно указать мотив рисунка, поскольку изделие представлено фрагментарно. Так же обкладка ножа с басмлением обнаружена среди материалов погребения № 374 (рис.4:3). Причем, если в предыдущем случае единичное изображение, то в данном варианте – последовательно повторяющийся рисунок на протяжении накладки. Так же в двух первых басмленых изображениях использовалось золочение. Сам рисунок так же привлекает внимание. По мнению автора раскопок А.В. Данича на обкладке ножа представлено стилистическое изображение тетерева.

Поясные накладки с применением техники басмления встречены в погребении № 205 (рис.4:2). На основании каких выводов, можно предположить что данные накладки были именно басмлеными? Дело в том, что данные накладки обернулись вокруг оловянно – свинцовой заготовки (отлитой), так же накладки отличает рисунок – подобный встречается на литых накладках. Так же, рисунок встречающийся и на литых накладках, но в данном случае, басмленый представлен в погребении № 230 (рис.4:4). Простая прямоугольная обкладка, с рубчиками по внутреннему периметру. Вероятно, основой служили литые накладки.

Подводя итоги, можно сказать, что на территории бояновского могильника встречаются изделия как тисненые, так и басмленые. Характерные признаки тиснения: сохранение металла, на которую передан узор, отличающийся однородностью. Характерные признаки басмления: наличие узорчатой основы, на которую «набивается» лист металла. Тиснеными чаще всего являются флаконовидные подвески, так же некоторые поясные накладки. Басмленые предметы – обкладка ножен, поясных накладок.

Список литературы

1. Данич А.В. Отчет о раскопках Баяновского могильника в Добрянском районе Пермского края в 2014 году. – Пермь, 2014. – 347 с.
2. Кузнецова В.Н. Орнитоморфные и зооморфные украшения населения лесной зоны Восточной Европы X–XIV вв: Автореф. дис. канд. ист. наук. — Санкт - Петербург, 2016. —22 с.
3. Макарова Т.И., 1986. Черневое дело Древней Руси. М.: Наука, 1986. – 156 с.
4. Минасян Р.С., 2014. Металлообработка в древности и средневековье. Спб: издательство Эрмитаж, 2014. – 471.
5. Рыбаков, Б.А. Ремесло древней Руси. — М.: Издательство АН СССР, 1948. — 802 с.

Рисунок 1. Тисненый поясной гарнитур, Бояновский могильник, Погребение № 357

Рисунок 2. Тисненые флаконовидные подвески, Бояновский могильник:

2.1 Погребение № 118; 2.2 Погребение № 129; 2.3 Погребение № 333; 2.4 Погребение № 358

Рисунок 3. Макрофотография тисненой флаконовидной подвески. Бояновский могильник, погребение № 358

Рисунок 4. Басмленые изделия Бояновского могильника:

4.1 Обкладка ножа, Погребение № 137

4.2 Обкладка поясной накладки, Погребение № 205

4.3 Обкладка ножа, Погребение № 374

4.4 Обкладка поясной накладки, Погребение № 230

 

УДК 904

Половников Леонид Вячеславович^Ó

студент кафедры древней и средневековой истории России

Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет,

Пермь, Россия.e-mail: [e-mail]

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ В КОНСТРУКЦИИ И ИНТЕРЬЕРЕ ЖИЛИЩ РОДАНОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ, НА ПРИМЕРЕ РОЖДЕСТВЕНСКОГО И РАЧЕВСКИХ ГОРОДИЩ

Leonid V. Polovnikov

Student chair of Ancient and Medieval History of Russia

Perm State Humanitarian Pedagogical University, Perm, Russia, e-mail: [e-mail]

Аннотация. В статье рассматриваются и сравниваются конструктивные особенности двух жилищ, обнаруженных в ходе археологических раскопок в 2013,2014, 2015 гг. Главная цель исследования - воссоздать на основе археологических данных вид жилища родановской культуры.

Ключевые слова: родановская культура, жилище, очаг, Пермское Предуралье, городище.

Abstract. The article examines and compares the design features of the two dwellings, discovered during archaeological excavations in 2013-2014, 2015. The main objective of the study - to recreate on the basis of archaeological data type of housing rodanovskoy culture.

Key-words: rodanovskaya Culture, housing, hearth, Perm Cis-Ural, fortification.

 

Жилище - ключевое достижение человеческой культуры, символ обжитого пространства. [4, С. 100.]. Жилище, тесно связанное с различными сторонами общественной жизни, достаточно отчетливо отражает многие стороны хозяйственной и общественной деятельности человека. [7, С. 4.]. Жилища в значительной степени зависят от климатических условий и наличия строительного материала [5, С. 11.]. Этнографические особенности культуры в применении к жилищу могут проявляться либо в сходстве некоторых элементов конструкции, либо в общей тенденции в их строении [7, С. 4.].

Первым этапом, в намеченном исследовании, является анализ и интерпретация данных, полученных в холе раскопок средневековых жилищ, с тем, чтобы выделить основные черты, характерные для жилищ Средневековых культур Пермского Предуралья, и проследить их эволюцию. Предлагаемое исследование посвящено изучению конструктивных особенностей жилищ, выявленных при раскопках Раневского и Рождественского городищ в Карагайском районе Пермского края в 2013, 2014 и 2015 гг.

Рачевское жилище. Кровля была двухскатной двухскатной опирающейся на столбы. На Рачевском городище по осевой линии жилища прослеживался ряд из трех больших столбовых ям, а вдоль западной и восточной границ на расстоянии примерно 1 м от стен - параллельные ряды крупных столбовых ям, расположенных в среднем в 1,35-1,8 м друг от друга, На столбы по осевой линии жилища ставился конек, на него укладывались верхние концы стропил, внизу стропила опирались на столбы, врытые вдоль стен [1, С. 31-36.]. В жилище на уровне материка был сооружен деревянный настил на лагах из тонких жердей. Со временем он был перекрыт культурным слоем, очевидно, сгнил, и деревянный настил на лагах был обновлен. В третий раз пол был покрыт слоем глины и обожжен. [1, С. 110-111.]

Выявлено три очага разной конструкции и назначения. Один, расположенный в южной части жилища западнее его осевой линии, имел восьмеркообразную форму. Основная его часть представляла собой четырехугольную подочажную яму с кладкой из камней, над которой был устроен дощатый настил на лагах из жердей, перекрытый толстым слоем глины с известняковой крошкой, верхний слой глиняной подушки был прокален; севернее располагалась округлая яма, над которой также прослеживался прокал. К северу находился второй очаг с прямоугольной подочажной ямой в деревянной опалубке, над которой находилась глинобитная очажная площадка на дощатом настиле. Судя по скоплению в яме и вокруг нее орудий металлообработки, очаг имел производственное назначение. Третий очаг, расположенный ближе к восточной стене, имел более простую конструкцию в виде овальной глинобитной подушки со слоями прокапа, перемежающимися слоями золы. Судя по находкам, это был простой бытовой очаг. [1, С. 111.].

На рождественском городище в ходе археологических, раскопок было выявлено 4 жилища. Они представлены как жилища 1, 2, 3, 4. Жилище 2 раскопано не полностью, но выявлены некоторые остатки конструктивных элементов. Также как в предыдущем жилище выявлены остатки столбов по осевой линии жилища на которые ставился конек. Вдоль южной стены жилища прослежены следы от опор поддерживающих нижние концы стропил двухскатной кровли. Также выявлены следы от опор нар. Перпендикулярно южной стене и ряду опорных столбов кровли располагался ряд столбовых ям ямы в этом ряду в основном располагались попарно, образуя два параллельных ряда. Эта конструкция связана с перегородкой, разделявшей пространство жилища. Пол в восточной и западной частях жилища 2, разделенных перегородкой, был устроен по-разному. В восточной части жилища пол был глинобитный, местами обожженный, возможно, покрывавшийся деревянным настилом. В западной части жилища пол был покрыт тесом. Яма 11 представляла собой очажную конструкцию. Печь с ямой подпечьем. На дне ямы не наблюдались остатки от деревянного настила. Но были прослежены остатки от жердей на которые укладывался дощатый настил, поверх которого была сооружена глинобитная подушка очага [3, С. 32-49.].

Жилище 3. В нем был выявлен параллельный ряд больших столбовых ям, очевидно, связанный с северной стеной жилища. Фиксировались многочисленные столбовые ямки небольшого диаметра, в расположении которых прослеживались нечеткие ряды, перпендикулярные линии стены - вероятно, опоры нар. Также опоры нар фиксировались на стратиграфии в виде конусовидных следов. В пределах жилища была располагалась яма 9. Назначение ямы 9 не очевидно. Она связана с конструкцией нар, судя по характеру находок - использовалась в бытовых целях [3, С. 49-53.].

Жилище 4. В ходе археологических раскопок были обнаружены остатки столбов, которые можно связывать с опорными столбами кровли. Подобные следы от столбов выявлены в северной части жилища и южной. Была выявлена группа остатков столбов основанию восточной стены жилища 4. В пределах жилища выявлены ямы 6, 7, 8, 10. Яма 8 - остатки печи на яме-подпечье. Дно ямы было покрыто деревянным настилом, прослеживавшимся в виде следов древесного тлена, выявленных при разборке ямы, и углистой прослойки в придонной части ее заполнения. Стенки ямы были укреплены деревянной рамой, о чем свидетельствуют столбовые ямки, расположенные на дне по периметру ямы. В верхней части ямы, возможно, был установлен низкий сруб. Внутренний объем ямы-подпечья в 1 м. от дна был перекрыт деревянным настилом, в котором, очевидно, имелся люк для доступа в яму, расположенный, вероятно, с восточной стороны. Многочисленные находки, обнаруженные в яме свидетельствуют о ее интенсивном использовании преимущественно в бытовых целях, а также о заполнении ямы мусором после прекращения ее эксплуатации. В поздний период существования, жилища 4 над ямой была сооружена столбовая конструкция из тонких кольев, (возможно, опоры нар), прослеженные на профиле западной стенки. Высокая концентрация разнообразных металлических украшений, преимущественно сломанных, наблюдавшаяся в яме позволяет предполагать, что они были преднамеренно собраны для последующей переплавки, и возможно, хранились в сундуке, с остатками которого можно связывать фигурную накладку, фрагменты замка и ключей.

Яма 6. судя по наличию зафиксированной в профиле подушки очага на деревянном помосте, вероятно, может быть интерпретирована, как остатки небольшой печи или очага на яме-подпечье, который мог служить для обогрева пространства в районе нар. После прекращения использования по первоначальному назначению, яма наполнялась мусором, о чем свидетельствует насыщенный гумусом культурный слой и значительное количество отходов (костей животных, битой посуды) в заполнении ямы.

Яма 7. Пока жилище 4 не разобрано полностью, делать окончательные выводы преждевременно. В таком случае некое сооружение, с которым связана яма 7 и столбовые конструкции внутри нее, было пристроено к опорному столбу, поддерживающему конек, между двумя столбами, поддерживающими стропила кровли. Характер находок, обнаруженных в заполнении ямы 7, свидетельствует о ее бытовом назначении.

Яма 10. Предположительно, яма 10, судя по наличию прокала и крупных камней в заполнении, может быть связана с остатками печи на яме-подпечье. Судя по составу находок в верхней части заполнения ямы, она использовалась для хранения охотничьего и рыболовного снаряжения, находки крип и бракованной бронзовой отливки позволяют предполагать производственное назначение сооружения [3, С. 53-89.].

Жилище I. Раскапывалось КАЭЭ в течение 2014-2015 гг. и часть материалов уже была опубликована [6, С. 19-21.]. Жилище имело четырехугольную форму, двухскатную кровлю, пять очажных конструкций, нары вдоль стен, перегородку, разделяющей жилище на две части. Площадь около 175 м.² трехкратное обновление пола. Стоит заострить внимание на конструкциях, выявленных в 2015 г. В основании южной стены, в промежутке между опорными столбами вероятно, мог быть устроен выход. Основанием западной стены жилища служили крайние столбы южной и северной стен и расположенные на одной линии с ними столбы из центральных рядов. Параллельно основанию западной стены в 1 м к западу от нее прослеживалось два ряда столбовых ямок небольшого диаметра, расположенных на расстоянии 0,6 м друг от друга, которые могли быть связаны с основанием галереи, устроенной вдоль стены. В 3 м к ЗЮЗ от западной стены выявлены две столбовые ямы диаметром 0,18-0,2 м., соотносимые с рядами опорных столбов кровли – можно предполагать, что кровля выходила за пределы западной стены жилища, закрывая пространство над галереей и тамбуром, или здесь был сооружен отдельный навес. В пользу последнего свидетельствует наличие следов дополнительных опор в одном ряду с этими ямами, параллельном западной стене жилища: в 1,2 м в пределах предполагаемого тамбура располагалась неколько ямок диаметром 0,1 и 0,15 м; диаметром 0,15 м. Таким образом, можно предположить, что перед западной стеной жилища мог быть также устроен двускатный навес, но, очевидно, расположенный ниже основной кровли и более легкий, судя по незначительному диаметру опорных столбов. Основной вход в жилище располагался в западной стене. Он представлял тамбур, ограниченный с южной стороны разреженным рядом столбовых ямок, а с северной стороны – рядом столбовых ямок, расположенных довольно плотно друг к другу, иногда попарно. [3, С. 18-23.].

Резюмируя все вышесказанное, можно сделать вывод, на Рачевском и Рождественском городищах имеют сходные признаки, такие как прямоугольная форма, каркасно-столбовая конструкция, двухскатная кровля, сходные признаки очажных конструкций в жилищах 1 и 4. В жилищах 1и 2 присутствовала перегородка. Исходя из размеров рождественского жилища, мы можем сделать вывод о том, что в нем проживала большая патриархальная семья. В предыдущих исследованиях отмечается общее снижение среднего показателя площади жилищ в родановское время. Но мнению Е.М.Черных, это происходило за счет количественного увеличения Домов малых размеров. Но и жилища большой площади сохраняются, что подтверждается нашим исследованием.

Список литературы.

1. Крыласова Н. Б. Отчет о раскопках Рачевского городища в Карагайском районе Пермского края в 2013 году. Пермь, МАЭ ПГГПУ. 2013. 147 с.

2. Крыласова Н. Б. Отчет о раскопках Рождественского городища в Карагайском районе Пермского края в 2014 году. Пермь, МАЭ ППГУ. 2015. 159 с.

3. Крыласова Н. Б. Отчет о раскопках Рождественского городища в Карагайском районе Пермского края в 2014 году. Пермь, МАЭ ППГУ. 2016. 178 с.

4. Матвеева, Н.П. Комплексное изучение условий жизни древнего населения Западной Сибири (проблемы социокультурной адаптации в раннем железном веке) /Н.П. Матвеева, Н.С. Ларина, СВ. Берлина, И.Ю. Чикунова; отв. ред.Н.В. Полосьмак; Рос. акад. наук, Сиб отд-ние, Ин-т проблем освоения Севера; М-во образования и науки РФ, Федеральное агентство по образованию, Тюменский гос. ун-т. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. - 228 с.

5. Материальная культура, 1989. Свод этнографических понятий и терминов / Под редакцией С.А. Арутюнова М.: Наука.

6 Половников Л.В. Сравнение конструктивных особенностей жилищ родановской культуры (на примере Рачевского и Рождественского городищ). / Вестник научной ассоциации студентов и аспирантов исторического факультета Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. Серия: Stadia Historica Jenium. 2015. № 1. С. 19-21.

7. Черных Е. М. Жилища Прикамья (эпоха железа). Удмуртский гос. ун-т. 2008. 271 с.

 

«ДРЕВНЯЯ И СРЕДНЕВЕКОВАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ»

УДК 94(470.53)

 

Бушмакина Юлия Владимировна

магистрант кафедры древней и средневековой истории России

Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет, Пермь, Россия,
е-mail: [e-mail]

 

«ЛЕТОПИСЬ О СВЯТЫХ ЦЕРКВАХ, ВЗЯТАЯ ИЗ ДОСТОВЕРНЫХ ИСТОЧНИКОВ» КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК О РАЗВИТИИ ПЛАНИРОВКИ И ЗАСТРОЙКИ С. НОВОЕ УСОЛЬЕ

В XVIII – СЕР. XIX В.

 

 

Yulia V. Bushmakina

master student of the department of ancient and medieval history of Russia

Perm State Humanitarian Pedagogical University, Perm, Russia
е-mail: [e-mail]

 

«ANNALS ABOUT SAINTS’ CHURCHES, TAKEN FROM RELIABLE SOURCES» AS A HISTORICAL SOURCE OF THE TOWN PLANNING DEVELOPMENT NOVOE USOLIE IN XVIII - THE MIDDLE XIX CENTURY.

Аннотация. Статья посвящена важному источнику по истории с. Новое Усолье XVIII-XIX вв. «Летописи о святых церквах, взятой из достоверных источников». Путем сопоставления с другими сохранившимися письменными источниками, устанавливается степень достоверности «Летописи…», уточняются даты строительства каменной соборной церкви и колокольни, дополняются сведения о пожарах, в которых пострадали усольские храмы.

Ключевые слова: с. Новое Усолье, каменное строительство, пожары, архивные источники.

Аннотация. The article is devoted to an important source on the history of Novoe Usolie XVIII-XIX centuries «Annals about saints’ churches, taken from reliable sources». By comparison with other extant written sources, we have established the degree of reliability "Annals...", specified the date of the construction of a stone cathedral church and bell tower, supplemented by information on the fires, which have suffered Usolie' churches.

Ключевые слова: Novoe Usolie, stone buildings, fires, archival sources.

 

Село Новое Усолье (ныне – г. Усолье) на протяжении своей истории неоднократно страдало от опустошительных пожаров, в которых погибли многие документы об истории села Одним из немногих источников, свидетельствующих об истории с. Новое Усолье XVIII – перв. пол. XIX в. является «Летопись о святых церквах, взятая из достоверных источников». Многие исследователи, неверно толкуя ее название, используют источник без должной критики, ввиду чего, в литературе закрепились ошибочные суждения, например, о дате строительства соборной церкви, колокольни, ущербе о пожарах и т.д. Однако сопоставление с другими известными источниками позволяет уточнить степень достоверности «Летописи…».

«Летопись о святых церквах, взятая из достоверных источников» сохранилась в фонде 1278 (гр. Строгановы) РГАДА и датирована Е.Д. Харитоновой 1840 г., с припиской, сделанной после пожара 1842 г. [12, Л. 286-381]. Помимо прочего, Елена Дмитриевна скопировала «Летопись…» и копия в настоящее время хранится в ее личном фонде ГАПК [7, Л. 24-30]. Несмотря на то, что летопись повествует преимущественно о церковном строительстве в селе в 1722-1809 гг., в ней содержатся ценные сведения об усольских пожарах и застройке села.

В 1869 г. неким протоиереем П. К-вым в «Пермских епархиальных ведомостях» (ПЕВ) было опубликовано «Извлечение из летописи о церквах села Нового Усолья» [9, С. 574-580] в форме пересказа источника. Протоиерей в примечании к публикации отмечал, что пользовался летописью, хранившейся в архиве Усольского правления графов Строгановых под № 1 и, ссылаясь на заголовок документа, писал «из надписи этого документа видно, что сведения в нем помещенные взяты из достоверных источников, и старожилы Усольские многое из описываемого сами помнят, или знают по преданию» [9, С. 574].

Скорее всего, «Летописи о святых церквах…» существовала в нескольких списках, поскольку некоторые даты в опубликованном «Извлечении из летописи…» из Усольского архива Строгановых и источнике, сохранившемся в РГАДА, не совпадают. Возможной причиной путаницы, явилось то, что в первоисточнике могли быть указаны не даты, а число лет, прошедших со дня закладки церкви, а последующие переписчики сами вписывали подходящий, на их взгляд, год. Разночтения касаются даже года закладки первого усольского храма «каменного строения». Известно лишь, что церковь была достроена «с начала основания … в седьмой год», согласно варианту летописи, сохранившемуся в РГАДА – в 1729 г. [12, Л. 376-381; 7, Л. 25], а публикации П. К-ва – в 1731 г. [9, Л. 575], т.е. закладку храма следует относить к 1722 или 1724 г.

Первоначально был сложен теплый придел (трапезная), который согласно списку из РГАДА был освящен «в 1727 году января 15 дня на память преподобных отцов наших Павла Фивейского и Иоанна Кущника в понедельник» преосвященным Алексеем епископом Вятким и Великопермским во имя Казанской [иконы] Божьей Матери [12, Л. 376-381], такая же дата приведена и в «Извлечении из летописи…» и «Усольской летописи» Ф.А. Волегова [5, Л. 4об.; 9, С. 574-580]. Однако в Клировых ведомостях церкви и очерке об иерархах Вятских и Великопермских (ПЕВ) указаны другие годы – 1724 г. [3, Л. 43] и 15 января 1726 г. [8, С. 365] соответственно. Интересно отметить, что в 1724 г. 15 января приходилось на среду, в 1726 г. – на субботу и в 1727 г. – на воскресение, а понедельником было в 1722 и 1728 гг. [расчет по: 10, С. 310-311], следовательно, оба списка летописи содержат ошибки. Строительство холодного храма было завершено в 1729 [12, Л. 376-381; 7. Л. 24] или в 1731 г. [9, С. 575], после чего он был освящен во имя Спаса Нерукотворного [9, С. 575].

Ввиду небольшого числа сохранившихся источников, можно уточнить лишь дату освящения теплого придела, которое, вероятнее всего, произошло 15 января 1728 г. (если день освящения действительно приходился на понедельник), поскольку согласно и «Летописи…», и «Извлечению из летописи…» спустя 10 лет после этого (либо на 10-й год) произошел первый пожар, повредивший церковь, а его точная дата известна благодаря донесениям местных приказчиков – 7 октября 1737 г. [11, Л. 285-386об.; 7, Л. 1-3].

По сообщению летописи, первоначально к каменной Спасской церкви была устроена деревянная колокольня западнее паперти «на четырех столбах … на ней повешены были колокола и благовестители» и в 1730 г. при церкви «началась строением каменная колокольня против храма на полдневную сторону» [12, Л. 376-381; 7, Л. 25], которая была возведена в 1731 г. Однако, дата ее строительства требует уточнения, поскольку деревянная колокольня сгорела лишь в 1737 г., а каменная на момент пожара еще не была построена.

Согласно донесению братьев Александра, Николая и Сергея Строгановых в Соляную контору, получившим информацию от «Орловских своих вотчин и Ново-усольских соляных промыслов … Григория Цывилина, Алексея Кожевникова с товарищи» пожар начался около 6 часов ночи 7 октября 1737 г. и продолжался три часа [11, Л. 285; 7, Л. 1]. Обгорела каменная церковь со всем внутренним имуществом, сгорели деревянная колокольня, 163 лавки и амбара «при торгу». Деревянная канцелярия «сгорела без остатка», а каменная обгорела и все, находящееся в ней «деревянное все выгорело ж и дела и книги некоторые згорели, а иные при вынашивании в торопоти растеряны»; сгорели и 3 господских дома «со всякими варнишными материалы», 2 избы, 3 клети и 6 дворов «людских» (т.е. дворовых людей), 1 «прикащычей» двор, 132 двора «поповских церковничьих и подъяческих и крестьянских» и 211 дворов варничных работников [11, Л. 285; 7, Л. 1].

Таким образом, от пожара пострадали каменная церковь, деревянная колокольня, 2 канцелярии, 163 лавки и амбара со всем находящимся в них имуществом, 3 господских дома, 2 избы, 3 клети и 350 дворов, а убыток от пожара составил 83.034 руб. [5, Л. 5]. К сожалению, ввиду отсутствия сведений об общей численности дворов в селе, невозможно выяснить долю сгоревшего имущества, но донесение Строгановых в Соляную контору свидетельствует, что ущерб был значителен: «многие наши крестьяне пришли в крайнее раззорение и нищету, а варнишные работники за неимением квартир разбрелись по разным промыслам и по деревням» [11, Л. 285об.; 7, Л. 2]. Характерно, что «Летописи о святых церквах…» указано иное количество сгоревших строений, а именно, 700 домов [12, Л. 376-381; 7, Л. 25]. Скорее всего, таким преувеличением составитель летописи стремился показать масштаб пожара.

Столь быстрое распространение пожара, согласно летописи, было вызвано скученностью строений, располагавшемся на небольшом участке между Верхними и Нижними промыслами (несколько варничных работников проживало в избах при промыслах). Кроме того, «…в Усолье … не было больших улиц, кроме тесных проулков» [9, С. 575], потому «с сего первого пожара учреждено было две слободы Капустная и Пермская, для размещения в них из Посаду жителей» [12, Л. 376-381; 7, Л. 25], чтобы в будущем избегать быстрого распространения огня в случае пожара.

Вероятно, строительство каменной колокольни велось в кон. 1730-х гг. после того, как сгорела деревянная колокольня. Кладка производилась соликамскими каменщиками Рязанцевым, Котельниковым и Кожиным «с товарищи» за 120 руб. [12, Л. 376-381; 7, Л. 25]. Строительство колокольни завершило формирование центральной части Усольского архитектурного комплекса.

Следующим важным событием, по мнению летописца, было начало строительства в 1752 г. «тщанием» промыслового приказчика Марии Артемьевны Строгановой деревянной Владимирской Богородицкой церкви [9, С. 576] в новой, Рубежской слободе, рядом с Верхними соляными промыслами.

Кроме того, согласно «Извлечению из летописи о церквах села Нового Усолья» (в самой «Летописи…» подобные сведения отсутствуют) к 1753 г. в селе образовались «правильные большие улицы и переулки» [9, С. 576], что позволило пермскому архитектору А.С. Терехину предположить, что в Усолье раньше, чем в других городах Урала сложилась регулярная планировка [6, Л. 8-8об.]. Однако, планы с. Новое Усолье сер. XVIII в. не были обнаружены, что не позволяет ни подтвердить, ни опровергнуть такое утверждение.

Второй, описанный в летописи, пожар случился в том же 1753 г., во время Петровского поста, когда «наступили сильные жары», в котором «загорелся весь посад и соборный храм (Спасская церковь – Ю.Б.) потерпел раззорение» [9, С. 576]. Возможно, Рубежская слобода с находившейся в ней деревянной Владимиро-Богородицкая церковью, и не пострадали во время пожара, поскольку были отделены от Посада и источника пожара Верхним или Рубежским полоем. Н.В. Берх в «Соликамском летописце» приводит иную дату пожара – 2 июля 1749 г. [1, С. 226]. Следует отметить, что и в 1749 и в 1753 г. Петров пост не выпадал на 2 июля, при этом, если бы пожар действительно случился перед разделом Новоусольских промыслов 1749 г., это, скорее всего, нашло бы отражение в раздельных актах. На этот раз причиной пожара был поджог дома крестьянина Ивана Судейкина. Усольские приказчики Я. Дьячков и Ф. Коровин «притесняли» И. Судейкина, но «ничего не могли причинить ему», потому заплатили квартирующему у крестьянина солдату, который «за пять рублей поджег его дом в утреннюю пору» [9, С. 576]. В течение года после пожара Спасская церковь была отремонтирована и «по прошению» Строгановых освящена 9 июля 1754 г. в качестве соборной церкви, тогда как собор в Орле-городке был упразднен [5, Л. 5об.-6].

Подробности следующего пожара в «Летописи о святых церквах…» вовсе отсутствуют и известны только благодаря «Извлечению из летописи...», которые дополняет Ф.А. Волегов в «Усольской летописи». Пожар произошёл «во вторник на сырной неделе» (20 февраля 1756 г.) [5, Л. 6], тогда сгорела только деревянная Владимиро-Богородицкая церковь в Рубежской слободе [9, С. 576]. Спустя год, по благословению епископа Вятского и Великопермского Ионы, на месте сгоревшей церкви на средства приказчиков, ставших причиной пожара 1753 г., Якова Максимова Дьячкова и Федора Коровина было «начато строение Рубежской каменной церкви» во имя Владимирской Божьей Матери и Стефана епископа Великопермского [5, Л. 6; 9, С. 576]. Согласно «Усольской летописи» и «Извлечению из летописи о церквях…» зимний придел был освящен 21 января 1760 г. [5, Л. 6; 9, С. 576]. Однако в более надежном источнике, Клировой ведомости церкви, указана иная дата освящения теплого храма – 21 января 1765 г., главный же престол был освящен 23 октября 1774 г. [3, Л. 54]. Первоначально вместо колокольни была устроена звонница «на столбах против паперти», а каменная была сложена над папертью в 1791 г. [9, С. 576]. На средства другого усольского приказчика – Григория Григорьева Цывилина, служившего в части барона С.Г. Строганова, в 1763 г. был сооружен северный придел к соборной церкви, престол освящен в честь Иоанна Предтечи 24 июня 1763 г. [9, С. 576].

Как отмечал составитель летописи, вновь пожар в Новом Усолье случился 1768 г. «апреля 23 дня на память св. мученика и Победоносца Георгия», в Посаде загорелся дом Григория Сереброва «у коего стояли г-на барона Александра Николаевича Строганова, на квартире лакеи и при разогревании в горнице на жаровне чаю сами ушли в избу, а между тем каким-то случаем дом загорелся», и при сильном ветре огонь распространился на весь Посад и Капустную слободу [12, Л. 376-381; 7, Л. 26]. Последствия пожара в селе еще не были полностью ликвидированы, отремонтирован был только теплый придел Спасского собора, как 13 июня «в самый благовест к обедне» 1775 г. вновь «запалилось село Усолье» [12, Л. 376-381; 7, Л. 27]. В летописи отмечено, что «накануне до сего дня в четверток было заговение» [12, Л. 376-381; 7, Л. 27], но 13 июня в 1775 г. приходилось на субботу, а заговенье на Петров пост выпадало на воскресение 7 июня. Известные источники подтверждают, что в 1775 г. в Новом Усолье действительно произошел крупный пожар, но к сожалению, не позволяют уточнить его дату [напр., 2, Л. 35об.]. Виновницей пожара была признана жена подьячего князя М.М. Голицына Недубровского, квартировавшего в квартире Ботыгина. Накануне вечером, перед постом Недубровский варил пельмени, а «оставшиеся после них небольшие головни брошены были женой его в отход, искра от искры расплодились и дошли до стены огнем, и так утром, как сказано, дом загорелся, и от него при сильном северном ветре раздуло» [12, Л. 376-381; 7, Л. 27] и Посадская слобода с Нижними соляными промыслами, арендованными Лазаревыми, «обращены были в пепел» [9, С. 577].

«Извлечение из летописи…» содержит сведения о строительстве третьей усольской церкви. В 1778 г. в Капустной слободе (рядом с кладбищем) по благословению епископа Вятского и Великопермского Лаврентия была заложена деревянная церковь во имя Покрова Богородицы и святителя Николая Чудотворца, строительство велось «иждивением» барона Александра Николаевича Строганова и «старанием» его управляющего Ивана Седова. В 1780 г. храм был «окончен постройкою» и освящен 12 июля. Как отмечает протоиерей П. К-ов «…и стояше храм сей, замечено в летописи, в богослужении 29 лет» [9, С. 577] (до пожара 1809 г. – Ю.Б.). Однако в источнике, хранящемся в РГАДА такие сведения о Покровской церкви в Капустной слободе отсутствуют, следовательно, «Летопись…», хранившаяся в Усольском архиве к которой имел доступ П. К-в содержит больше информации об истории церковного строительства в Усолье.

Первоначально текст «Летописи о святых церквах…» заканчивался событиями, связанными с пожаром 1809 г., который «всех поразил своим превосходством пылающего огня» и его последствиями. Накануне широко празднуемого в Усолье Прокопьева дня, 6 июля в 3 часа пополудни вдова Каменьчиха «пировала, да из пистолета стреляла, сначала