Особенности кухни черепах. Подводные привидения. Важная находка. На острове появляется «книга жалоб». Кто вы, доктор Надя. Ночные трагедии: похищены ноги, погибла крыша. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Особенности кухни черепах. Подводные привидения. Важная находка. На острове появляется «книга жалоб». Кто вы, доктор Надя. Ночные трагедии: похищены ноги, погибла крыша.



 

Черепахи просыпаются, как всегда, мокрые от дождя и медленно выползают из своего убежища, корчась от каждого движения: все затекло. Если в нормальной жизни люди перед сном раздеваются, то у нас все наоборот. Снимаем с себя влажные рубашки, штаны, носки, кроссовки. Воздух нагревается быстро, и в такой одежде становится жарко. Анька со смехом вспоминает: Серега «приставал» к ней прошедшей ночью. Дело в том, что в нашей полиэтиленовой крыше есть несколько особенно больших дырок. Оказаться под ними, а значит, оказаться и под водопадом скапливающейся на крыше воды — этого не хочется никому, поэтому приходится теснить лежащих рядом. Вот Серега и отпихивал подальше Аню, которую держали с другой стороны Надя с Игорем.

Не хочется вспоминать о договорах, альянсах и коалициях. Люди живут в одном племени, им надо сообща распределять обязанности, готовить пищу. А сегодня все нуждаются в отдыхе. Физическая усталость сказывается все сильней. К тому же от постоянной сырости кожа на ногах уже не похожа на человеческую, а руки больше смахивают на катушки с пластырем. Сохнуть раны не успевают, а потому гниют и воспаляются, но мы к этому уже привыкли и особенно не пугаемся.

Итак, что же происходит в лагере, а конкретнее — на нашей кухне? Надя негласный шеф‑повар. Преимущественно она определяет, что приготовить, а потом вежливо просит оказавшихся рядом помочь приготовить еду повкуснее. Кстати, вежливость выгодно отличает ее от Наташи. Надя громче Ани, но тише Наташи; предлагает и готовит простые и достаточно вкусные вещи: уху, жареную рыбу, кашу и прочее. Другие девушки тоже претендовали в самом начале на должность хозяйки на кухне. Наташка обычно громко предлагала сделать нечто изысканное, что‑то вроде: сначала пойманную рыбу жарить, а только потом варить, чтобы уха получилась наваристая и жирная.

Этого я никак не мог понять. Мы же не в ресторане. С едой, что у нас в наличии, не надо выпендриваться — надо быстро варить рыбу, пока она есть, делить ее и просто жрать, извиняюсь. Аня, в силу своего характера, не настаивает на своей точке зрения как единственно правильной. В то же время она всегда прекрасно знает, что готовится в данный момент, и без проблем заменит отлучившуюся Надю, чтобы довести варево до кондиции. И все же я не могу сказать, что Надя безоговорочно является хозяйкой кухни. Как я не могу претендовать на звание «главный костровой» или Игорь на титул «вожак племени». Мы все индивидуальности, и никто не позволяет собой командовать.

День действительно выдался выходным — «боги» оставили нас в покое на сутки. Надя предлагает пойти в лагуну позагорать, но хотя похожее настроение, уверен, у многих, компанию ей составить никто не спешит. У кого‑то свои планы, а кто‑то просто не хочет идти с Надей куда бы то ни было вместе.

С момента выигрыша подводного снаряжения лучший отдых для меня — осваивание морских глубин. Каждый раз «срывает крышу», когда видишь этот мир. Волны разбивают песок под пальмами до самых корней и утаскивают их в море. Плавающих в море пальм очень много, и издалека они напоминают затонувший пиратский корабль. Под водой в кронах этих деревьев снуют рыбки. Маленькие и огромные. У некоторых из них очень смешно располагаются плавники — стрелкой не по направлению движения рыбы, а наоборот. А это рыба‑луна. У нее неслабая пасть, поэтому общаться ближе желания нет. Иногда мимо пролетает рыба‑пила, которая с огромной скоростью дырявит водный мир своим носом длиной сантиметров двадцать. Ее вообще трудно застать неподвижной. Если присмотреться, можно увидеть рыбы‑привидения. Эти огромные шматы белого мяса так удачно сливаются цветом с нежнейше‑белым песком, что их трудно заметить. Только черные глазки выдают этих чудищ, размеры которых поражают. Иногда видно рыбешек с ладонь, смахивающих на наших карасей. Они относительно регулярно, хотя и в небольшом количестве, попадают в нашу ловушку. Мы с Игорем часто проверяем ее, чтобы забросить очередной кокос для приманки, и приблизительно раз в три дня попадаются рыбешка или даже три. Они маленькие, но очень вкусные.

После каждой подводной вылазки я приношу что‑то со дна морского. Особенно великолепны огромные раковины, в которых уже никто не живет. Проплыть мимо такой красоты невозможно. Тащим на берег и другие подводные прелести. Даже мешочек от спальника специально приторочил к плавкам, чтобы удобнее было. Благодаря нашим с Игорем усилиям в лагере уже собрана большая коллекция рапанов, кораллов, губок, звезд… Игорь увлекается еще и ботаникой, поэтому тащит в лагерь все примечательные, как ему кажется, растения. Дерево рядом с нашим «отелем» сплошь облеплено его орхидеями. Красиво. Игорь утверждает, что в России за такие растения можно получить целое состояние.

День радует палящим солнцем, что для меня гораздо приятнее дождя. Племя разбредается по острову в поисках чего‑нибудь интересного. Если Надя выбрала роль шеф‑повара и эдакого хранителя очага, то Наташа активно налегает на версию главного собирателя. Делать это непросто, поскольку видит она очень плохо. К тому же сначала Наташа сломала очки, а через пару дней потеряла линзы. Несмотря на зрение крота, она упорно убегает из лагеря, чтобы найти что‑нибудь съедобное и услышать слова благодарности от племени. Надо отдать должное: пока были очки, она успела обследовать остров и найти некоторые съедобные плоды. Однажды она даже приволокла папайю. Незрелую, но настоящую. Правда, найти место, где она сорвала этот плод, ей позже так и не удалось.

Игорь не поленился провести следственный эксперимент и выяснил: лист, в котором она принесла плод, никак не мог принадлежать дереву папайя. Следовательно, по его версии, «Наташа стащила эту папайю из заброшенной хижины индейцев». Естественно, шутки Игоря на эту тему у Наташи успеха не имеют.

В самом начале нашего пребывания на острове она принесла также в лагерь связку бананчиков. Иначе назвать их трудно. Каждый длиной сантиметров семь, ядовито‑зеленого цвета. Игорь раскритиковал эту добычу. Бананчики были очень горькими и ужасно вязали во рту. Травиться не хотелось, и они стали очередным экспонатом выставки находок племени Черепах. Позже кто‑то нашел связку бананов того же цвета, но с более длинными плодами. Они отлеживались в лагере около недели, а потом начали желтеть. Горечь пропала, а после варки они даже перестали вязать. Пресные на вкус, но плотные по содержанию, они с радостью были встречены нашими желудками.

Жарко. Хочется отдохнуть от племени, я отправляюсь исследовать просторы тропического леса. Анька с Надей загорают на берегу. Поведение Игоря наиболее предсказуемо: он опять что‑то мастерит, не сообщая, естественно, никому, что именно. Сергей отсыпается после вахты костровым, Наташа тоже где‑то бродит по острову. Снаряжаюсь, как настоящий исследователь: веревка вместо пояса, мачете плюс мешочек от спальника, предназначенный для находок. Для начала решаю подкрепиться в уже знакомой тростниковой чаще. Длинные изогнутые стволы различных цветов, от ярко‑зеленого до буро‑красного, расположились неподалеку от лагеря на площади около пяти квадратных метров. После меня остается небольшая горка пережеванных кусочков тростника. Можно идти дальше, но прогулка быстро утомляет: неимоверная жара вперемежку с дикой влажностью заставляет обливаться потом.

Главным результатом вылазки становится открытие на большом дереве неизвестного пока нам плода. Аккуратный зеленый шарик висит высоко, сбить его непросто. Мачете не раз свистит мимо цели, рискуя застрять в ветвях. Веревки также не хватает, чтобы зацепиться за вожделенный шарик. Надо лезть на дерево. Но едва я ударил мачете по дереву, чтобы сделать ступеньки, как тут же был обрызган липким, сладковатым белым соком. Дерево буквально пропитано им. После невероятных прыжков и усилий плод я все же через полчаса сбил. Попробовав, обнаружил его явную съедобность. Бегом в лагерь!

Здесь пришлось испытать те же чувства, что и собирательнице Наталье. Игорь, заметив излишнее внимание племени к моему открытию, сразу бросает свое «секретное» занятие и заявляет: да я этот плод уже дней пять как нашел! Что тут такого? Обычное хлебное дерево.

Почему он не сообщил племени о своей находке? Почему он в свое время скрывал от нас тростниковую чащу? Ответов мы так и не получили.

Вечером, кстати, стало ясно, что именно мастерил Игорь — качели! Задумка действительно великолепная. Первое испытание на прочность конструкции проводим с привлечением Сергея. Функцию испытателя он всегда выполняет с удовольствием. Будь то проверка на прочность плота или дома. Если постройка даже массу Сергея выдержит, то нас и подавно.

К вечеру племя стягивается к дому, где его ждет подарок от «богов». Каждый может приватно выговориться в видеокамеру, установленную неподалеку от нас в лесу. Причем обещано, что в тот же вечер цивилизация увидит и услышит посланное сообщение. Камеру предложено называть «книгой жалоб».

Первым отправляюсь на исповедь и прихожу к мысли, что название этому новшеству придумано не совсем удачное. Нам не хватает не окошка жалоб и предложений, а общения, не хватает взгляда со стороны на происходящее внутри племени. Кажется, мы все запутались. Трудно понять, кто врет, а кто говорит правду; кто лицемерит, а кто искренне восхищается тобой. Не важно, кто и когда посмотрит эту запись. Важно, что, рассказывая о волнующем тебя, осмысливаешь происходящее, замечаешь детали, многое объясняющие. А это очень полезно — разобраться в каше, что у тебя в голове.

Темнеет. Решаем наловить на ужин сиреневых чудищ — гигантских крабов. Я вызываюсь помочь Наде и Наташе, которые обычно занимаются их поимкой. На самом деле мне хочется поговорить с Надей. Ведь я обещал Ане прояснить, насколько велика для нее опасность быть исключенной на следующем совете.

Хочется понять, как намерена играть Надя дальше. Специально не дожидаясь вечно обиженной и капризничающей Наташи, уходим к болоту, где водятся крабы покрупнее. Крабы выползут только в сумерках, поэтому садимся в мангровых зарослях, чтобы спокойно поговорить. Спросить напрямую (голосует ли Наталья по ее указанию) я не решаюсь, разговор идет за жизнь. Наконец мне надоедает ходить вокруг да около, я иду в лобовую атаку: «Как ты относишься к договорам и альянсам?» Надя недоуменно смотрит на меня, пауза затягивается, и я первым не выдерживаю ее. «Для меня это неприемлемо, мне противно, что Боря пытался делать нечто подобное, да и Сергей тоже».

Вообще, наш диалог был больше похож на допрос, но в итоге скорее я недвусмысленно обозначил свою позицию, нежели Надя. Некоторая обоюдная неискренность помешала мне сделать однозначные выводы, но все же я пришел к выводу, что Надя не способна на подковерные игры. Этим выводом я и поспешил порадовать Аню, но она осталась при своем мнении:

— Не могу доверять человеку, который заставляет другого голосовать так, как ему выгодно!

— А почему ты веришь «другому»? А может, врет Наташа, а не Надя?

Аргумент подействовал, но на короткое время.

После ухода Бори мужчинам чаще приходится дежурить у костра, сегодня мой черед. Ночью, как положено, идет дождь, который обещает стать затяжным. В лужах видны всплывающие после капель пузыри, а ветер не очень силен. Подложив в огонь три тяжелых бревна, накрываю очаг коробкой, которую всегда используем для этих целей. Ее как раз хватает, чтобы укрыть костровище от дождя. Хотя нас осталось только шестеро, на плоту мне места все равно не хватает. Чтобы не прерывать священный сон ни в чем не повинных соплеменников, ложусь с краю, но ноги не умещаются. Ни дождь, ни свисающие с плота ноги не мешают уснуть достаточно быстро.

Трудно сказать, когда я проснулся в первый раз. Часов у нас нет. Солнечные часы Игоря в это время суток бесполезны, а лунные он пока не придумал. Дождь льет не переставая, убирать коробку нет смысла. Огонек виднеется; успокоив себя этим фактом, вновь засыпаю.

Когда просыпаюсь во второй раз, решаю проверить огонь. Спина ужасно болит, оттого что долго была в неестественном положении, ноги‑то свешивались. Пытаюсь встать, первое ощущение — ног нет. Я их не чувствую абсолютно. Рухнув в воду, словно сорванная ветром тряпка, сижу в озерце, а мысли бегают, как муравьи перед заходом солнца. «Где ноги?!» Племя спит, не хочется будить его столь неприятной новостью. К тому же кому могли понадобиться мои ноги ночью на необитаемом острове? Гоню дурные мысли прочь, пытаюсь встать еще раз. Встаю, делаю шаг, и вновь колени сгибаются. Терминатор, да и только. «Ну, все. Полная аста ла виста, если не хуже». Ноги затекли так, что не могу ходить. Но это полбеды. Прекрасно вижу, что коробка, которая должна защищать угли от непрекращающегося ливня, скоро сама станет небольшим угольком.

На четвереньках, словно ледокол‑амфибия, выбираюсь на сушу. Шатаясь на едва служащих мне ногах, передвигаюсь к костру, чтобы спасти такую нужную в хозяйстве вещь, как деревянная коробка. Ан нет, хорошо горит! В ход идут мокрые ноги в не менее мокрых кроссовках. Горящая коробка переворачивается, обнаруживая размер бедствия. Даже усилий дождя не хватает, чтобы погасить нашу обуглившуюся крышу для костра. Хватаю остатки ящика, поднимаю эту свечку над головой и бегу обратно к луже, где только что искал свои ноги. Со стороны, наверное, все это выглядит смешно, я бы и сам с радостью похихикал, но только не сейчас. Руки жжет. Не добежав до цели метров трех, швыряю горящее ядро вперед. Слышно «плюх!» и шипение гаснущих углей. То ли это шум ящика, то ли я опустил руки в воду.

Лишь минут через пять прихожу в себя и нахлобучиваю на костер остатки ящика. Спать не решаюсь долго, обдумывая предстоящую реакцию племени на ночное ЧП. Его итоги безрадостны — руки обожжены, коробка практически погибла, едва не потерян костер. И тут мне стало отчего‑то ужасно смешно! Мокрый насквозь, в глупой желтой накидке, я стоял под дождем и хохотал так, как давно уже этого не случалось. Но делал это, вероятно, все же недостаточно громко. Племя не проснулось, оглушенное привычным шумом ночного ливня.

Утром по всему лагерю видны следы ночной трагедии. По расположению углей можно безошибочно определить почти все мои передвижения. С трепетом ожидаю праведного гнева со стороны племени, надеясь, что обойдется все же без мордобоя, хотя потеря драгоценного ящика может подтолкнуть соплеменников к противоправным действиям.

— Ну что, сжег ящик? — почти по‑отцовски ласково спрашивает Игорь.

— Да, — почти краснею.

— Ну, теперь ты — наш главный костровой, — почти серьезно говорит Игорь.

Я прощен.

 

Глава 12



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-28; просмотров: 214; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.145.183.34 (0.012 с.)