Взаимность и тантрический союз

Существование строгих требований для практики Тантры вооб­ще и для йоги союза в частности не было принято во внимание в современных западных дискуссиях о практикующих женщи­нах, вероятно, вследствие предположения о том, что женщины не могли осуществлять требующуюся подготовку или достигать того уровня мастерства, который необходим для серьезного про­движения по этому пути. Если придерживаться такой посыл­ки, то из нее будет логически вытекать, что, поскольку женщины не вступали на этот путь по собственной инициативе, любая женщина, становившаяся его участницей, должна была делать это по велению опытного тантриста-мужчины, которому она служила. Поскольку такое допущение и вывод из него очень широко распространены и общепризнаны, было бы недостаточ­но только отстаивать компетентность последовательниц Тантры на основании «свидетельств» из классических источников. Ис­точники, которые противоречат расхожим взглядам на исто­рию, вполне могут быть отклонены как аномальные явления, которые никогда не находили применения на практике, или как риторические заявления, не отражающие глубоко укоре­нившихся представлений. И никакие доказательства не смогут опровергнуть такую позицию. Можно лишь сформулировать лежащие в ее основе допущения и выдвинуть альтернативное толкование, чтобы выяснить, является ли оно более последова­тельным и согласуется ли с широким диапазоном имеющихся свидетельств.

Практика соединения, по крайней мере в том виде, как она была первоначально задумана, сама по себе не подразумевала процесса эксплуатации, при котором один из участников — мужчина — получал одностороннюю пользу. К тому времени, когда практикующий, будь то мужчина или женщина, дости­гал готовности к этой практике, представляющей собой в выс­шей степени эзотерическую внутреннюю йогу, он осознавал бо­лее широкий контекст, в котором эта практика осуществлялась. Необходимые для сексуальной йоги подготовительные практи­ки включают в себя развитие чувства всеобщей ответственнос­ти, побуждений, продиктованных состраданием, и отказ от ил­люзии существования отдельного, изолированного «я». Таким образом, каждый из партнеров соотносил смысл тантрического союза не только с другим человеком, но и со всем обществом и окружающей средой, включая не только земное, но и косми­ческое пространство. Если иметь в виду, какое место буддий­ском мировоззрении занимает сострадание и всеобщая эмпатия, невозможно представить, чтобы не принималось во внимание благополучие одного человека, того самого, который непосред­ственно участвует в этой практике. В таком контексте было бы абсурдным намерение эксплуатировать или унижать кого-либо. В конечном счете, эта практика обоюдна и предназначается для блага обоих участников на многих уровнях. Оба партнера должны иметь одинаковые побуждения и приверженность к прак­тике Тантры, и оба выполняют эту практику, стремясь прибли­зиться к просветлению.

Для описания тантрического союза используется язык, в котором нет даже слов или терминов, позволяющих сформули­ровать представления о доминировании или эксплуатации. Здесь говорится о симметричности, взаимодополняемости и взаимоза­висимости. Например, слова, описывающие практикующих мужчину и женщину, равнозначны и симметричны, отражая равный статус каждой стороны. Читатель, желающий выяс­нить их статус, обнаружит, что и мужчина и женщина как равные участники практики описываются словами специально­го почтительного языка. Мужчину называют йогином, мантрином (т. е. тем, кто произносит мантры), героем (вира: vira) или идущим к цели (садхака: sadhaka); женщина — это йогини, об­ладательница знания (видья: vidya), героиня (вира: vira) или «та, что постигает пустоту и танцует в пространстве» (дакини: dakini).

Обычно считается, что тексты Тантры всегда «смотрят гла­зами мужчины», то есть отражают мужскую точку зрения. Это вовсе не так. Иногда в наставлениях по практике даются ука­зания для мужчин, а весь подход, ритуальные действия и фор­мы почитания описываются с его точки зрения. Иногда же тек­сты «смотрят глазами женщины», описывая, какое служение и какое почитание нужно ожидать женщине от мужчины, какие формы почитания она должна принимать, как выглядит воп­лощение и сексуальный союз с ее точки зрения. В конкретном тексте предпочтение может отдаваться тому или иному виду описания или же они могут чередоваться. Например, в Чанда-махарошана-тантре практика представлена явно под углом зрения женщины, а Чакрасамвара-тантра обращается к муж­чине, предписывая, какие формы почитания следует оказывать женщине. Но ни в том, ни в другом случае ни одна из точек зрения на самом деле не доминирует, потому что эти описания дают возможность представить практику с любой из них. Взгляд, мужской он или женский, не предполагает отрицания присутствия или переживания «другого», потому что «другой» полностью присутствует как объект рассмотрения. Можно по­лучить представление о поведении мужчины, наблюдая его с точки зрения женщины, а можно представить переживание жен­щиной уважения и почитания, оказываемых ей мужчиной. Поскольку в описываемом процессе принимают участие двое, эти два полюса присутствуют явно и ощутимо, и их легко можно рассмотреть с любой точки зрения.

Отношениям между тантрическими партнерами свойствен­ны общие помыслы, усилия и взаимопомощь. Они действуют как равные, и ни один из них не принижает другого и не рассматривает его как орудие манипулирования для достиже­ния эгоистических целей. В текстах выражается буддийская программа деконструкции своего «я» одновременно с такой же деконструкцией «я» другого человека, за которыми следует воссоздание своих субъективных самотождественностей как мужского и женского будды в союзе. Когда эти будды пребывают в мирной форме, они покоятся на лотосе в безмятежном блажен­стве; являя же себя в гневной форме, они стоят, попирая трупы побежденного ими непросветленного «я». Растворение и преоб­ражение двух партнеров в божеств происходит взаимозависи­мо. Их восхищение, наслаждение и погруженность друг в дру­га запечатлены в восторженном, блаженном, созерцательном взоре — взоре божеств.

Возможно, взаимность тантрического союза трудно обнару­жить западному читателю, который предполагает, что взаимо­отношения полов всегда предполагают наличие подчинения или доминирования. Но буддийская Тантра — это совсем иной культурный мир и другой способ взаимоотношения полов. Сила, которая правит в этом мире культурных ценностей — это не подавляющая сила, а сила преображения и освобожде­ния. Эта чуждая иерархии сила видится как подвижное, дина­мичное свойство, которое разнообразным способами и ежемгно-венно пребывает в людях, объектах, местах, символах и, особенно, в ритуальных действиях, призванных порождать и направлять ее в нужное русло. В ритуале буддийской Тантры эта сила подчас принадлежит отдельным людям и чаще всего женщинам. Здесь не идет никакой речи о признании мужской власти или о мужском доминировании в обществе или в ритуа­ле. Поскольку здесь речь идет о связи силы с полом, то именно женщины по природе обладают возможностью преображения и умением ее направлять. Причина этого прямо не объясняется, вероятно, потому, что в метафизике Шакты, которую разделя­ет и буддийская Тантра, это принимается как само собой разу­меющееся. Мужчины могут подключаться к этой энергии, и тогда она течет через женщин к мужчинам, но это отнюдь не означает, что у женщин ее похищают. В текстах нет никаких указаний на то, что мужчины борются или соревнуются с жен­щинами за обладание энергией, стремясь их лишить и присво­ить ее. Отношение мужчины к этой энергии — скорее благого­вение, уважение и благодарность.

Поскольку тантрический союз — практика, предполагаю­щая взаимность, а не доминирование или принуждение, в тек­стах Тантры недвусмысленно выражается запрет относиться к партнершам с пренебрежением или презрением. В Чакрасамapa-тантре предписывается проявлять искренность и чисто­ту намерений:

Мужчина-практик должен Почитать партнершу всем, что имеет. Это почитание — высшее, но,

Если он ее презирает, несомненно, будет гореть [в аду]. Высшую реализацию обретают Благодаря тантрам йогини. И потому тот, кто прилежен, Должен почитать с полной искренностью.

Неуважение к женщинам или их порицание могут иметь плачев­ные последствия. Мужчина, который будет совершать ритуал почитания, затаив в себе неуважение или неодобрение, не позна­ет плодов практики, но подвергнется суровой кармической каре. Под стать отношению мужчины должно быть и его поведение. Он должен любить и радостно почитать женщину. Одни лишь внешние знаки уважения без добровольности и благоговейного отношения не будут ни добродетельными, ни действенными. Сде­лав обзор целого ряда индийских источников, Цонгкапа прихо­дит к выводу: «Горячо люби их, как любишь мать, сестру, дочь или подругу... Почитать их всегда нужно с радостным умом. Если мысленно ругаешься или таишь грубые мысли, это создаст трудности и все высшие качества истощатся».

Тантрический союз несет явное интеллектуальное, эмоцио­нальное, медитативное и визуализационное содержание, кото­рое невозможно подделать. Если нет предписываемого отноше­ния, то всё опускается на уровень обычной сексуальности, только лишь маскирующейся под религию разновидностью лицемерия, которое может быть гибельным для духовности. Действия, пред­принимаемые с неверными намерениями, никогда не при­несут духовного плода. Чтобы эта практика несла с собой пре­ображение, она должна быть не только облечена в надлежащую ритуальную форму, но и наполнена должным содержанием. Содержание же предполагает взаимность, интимность и общее стремление обрести просветление на благо всех живых существ.

В этом исследовании я опираюсь главным образом на тантри­ческие тексты, написанные в Индии в период Пала (VIII — XII вв. н. э.). Но эти учения и практики сохранились и доныне как живая традиция. Тантрический союз был в Индии частью классического корпуса буддийской Тантры, по крайней мере, до X века, когда, как свидетельствуют источники, начинается усвоение этой традиции монашеством и переосмысление тант­рических символов, с целью сделать их совместимыми с мона­шеской жизнью, требующей безбрачия. Вследствие коренной несовместимости жизнеутверждающего духа Тантры и мона­шеской отрешенности, попытки синтезировать эти две парадиг­мы продолжались в Тибете вплоть до XV века, когда этим за­нимались великие монахи-ученые эпохи возрождения тибетского буддизма.

Хотя энергия традиции Тантры была обращена на создание патриархальных институтов, описанные в ней практики и симво­лы сохранились в Тибете и по всему региону Гималаев. В личных беседах я убедилась, что тибетские буддисты не только знают об этом йогическом учении, но те из них, кто его практикует, делают это с горячей преданностью. Эта линия преемственнос­ти йогинов и йогинь не столь заметна, как монастырские уни­верситеты, но, тем не менее, она обладает жизнеспособностью и влиянием и постоянно рождала харизматических учителей и лидеров. На протяжении столетий соревнование и взаимная критика между теми, кто придерживался безбрачия, и теми, кто его отвергал, придавали тибетскому буддизму динамизм и жизненность.

Большинство западных ученых толковали эту древнюю и живую традицию, проецируя на нее те модели отношения по­лов и сексуальности, которые уже присутствуют в их собствен­ном сознании, и не учитывая собственных ценностей этой тра­диции. Продолжать пользоваться лексиконом доминирования означает оставаться запертыми в рамках отвлеченных рассуж­дений, упуская из виду тот факт, что тантрические тексты крас­норечиво представляют уникальную вселенную переживаний, обретаемых в практике созерцания, — вселенную, которая ни­сколько не похожа на представления современных западных наук о познании и бытии, привлекаемые для ее толкования

Многоцветность этого мира невозможно воспринять через лин­зу, которая сводит все цвета к черно-белой схеме отношений использования и подчинения или доминирования и покорнос­ти. Тантра раскрывает блистательный мир ярких красок, танца, утонченных ощущений и сокровенных жестов. Этот мир возвы­шенных переживаний — драгоценность, таящаяся в обычном мире замкнутых, разобщенных, закоснелых в своих привыч­ках и бесчувственных «я», чьи взаимоотношения в лучшем слу­чае шаблонны и эгоцентричны, а в худшем — невротичны, на­вязчивы и связаны с принуждением. С точки зрения Тантры, подавление и эксплуатация свойственны невротическому и на­вязчивому образу поведения, от которого нужно отказаться, если собираешься обнаружить драгоценность — естественный, спонтанный восторг бытия, рождающийся из практики тантри­ческого союза.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ