Тантрические пиршественные подношения

Тантрические пиршественные подношения, или общинные собра­ния (ганачакра: ganacakra и чакрапуджа: cakrapuja), принадле­жат к характерным тантрическим практикам. Ганачакра — это тантрический ритуал, который состоит из многих этапов. Свя­щенное место для проведения этой церемонии размечают геомет­рическими фигурами, которые рисуют на земле порошковыми красками, а затем раскладывают сложный набор подношений. Облачение участников включает в себя такие знаки отличия, как костяные украшения и короны; они используют музыкаль­ные инструменты архаического вида: барабанчики из черепов, грубы из бедренной кости, раковины, для того чтобы создать настроение повышенной настороженности. Практикующие уса­живаются в круг и вкушают предписываемые ритуалом мясо и вино, подаваемые в чашах из черепов. Эти пиршества также предоставляют случай для обмена знаниями ритуала, для риту­ального почитания женщин (стрипуджа: stripuja) и для выполне­ния сексуальных йог.38 Кульминацией пиршества является ис­полнение тантрических танцев и музыки, которые никогда нельзя открывать посторонним. Участники пиршества также могут ис­полнять импровизированные «песни свершения» (чаръягити: caryaglti), чтобы выразить свою возросшую ясность и блаженный восторг в спонтанно рождающихся стихах.

Как считалось, пиршества — это ритуалы, на которые жен­щины «допускались», когда практикующим мужчинам требо­вались их «услуги». Однако существует множество свиде­тельств, что женщины сами устраивали пиршества независимо от мужчин. По меньшей мере два собрания «песен свершения» к Тибетском буддийском каноне представляют собой антологии песен, пропетых на чисто женских пиршественных собраниях. В одном собрании упоминается пиршество, состоявшееся в Би­харе, в месте для сжигания трупов, которое носит название Шитавана (Sltavana), — в одном из мест, благоприятных для тантрических собраний. На нем присутствовали тридцать пять «высоких йогини, постигших абсолютную реальность» (дхат-чишвари: dhatvlsvari). Пиршество, которое дакини устраивали в месте сожжения трупов Аттахаса (Attahasa), послужило созда­нию другой антологии, имеющейся в Тибетском каноне. Есть и другие свидетельства того, что женщины главенствовали на тантрических пиршествах и организовывали их наравне с муж­чинами. Например, когда многочисленные ученики Канхи — йогины и йогини — устраивали пиршество, вела это собрание Бандхе, лучшая ученица Канхи.

Для тантрической литературы обычны описания пиршеств, устраиваемых одними женщинами или мужчинами и женщи­нами поровну. В этой литературе нет ни описаний пиршеств, проводившихся одними мужчинами, ни указаний на то, что женщины допускались на пиршества лишь по приглашению мужчин.43 Мне не приходилось встречаться с примером пирше­ства, устраиваемого мужчинами, на которое женщин бы приво­дили или приглашали, но описания обратного мне встречались часто. В тантрической литературе имеется множество примеров, когда йогины получают допуск на собрание йогини. Для прак-тикующего-мужчины быть допущенным на пиршество йогини — большая честь. По классическому сценарию, йогин неожиданно оказывается посреди собрания йогини, как правило, в лесной глуши, в заброшенном храме или в месте сожжения трупов. Он просит допустить его в их круг и пирует с ними, получает от них посвящения и обретает в их обществе познания в магии и тантрические учения.

Один практик Тантры, тибетец, совершивший паломниче­ство в Индию, рассказал, как, совершая паломничество в храм богини (возможно, Джваламукти: Jvalamuktl) у подножия гор в Северной Индии, он случайно наткнулся на собрание йоги­ни. С наступлением вечера он увидел, как множество женщин входили в храмовый двор с цветами и другими вещами, нуж­ными для пиршества. То, что они готовились к ночному ритуа­лу, их короны, замысловатые украшения и радужные одея­ния — всё это подсказало ему, что перед ним йогини. Понимая грозящую ему опасность, если он прогневит их своим вторже­нием, но движимый решимостью не упустить такую редкую возможность, он миновал стоявшую у ворот стражницу, увер­нувшись от ее удара, и оказался среди йогини. Йогини-распо-рядительница разрешила ему присоединиться к ним. Он слу­шал песни женщин и смотрел их танцы, принимал участие в пире и описал все это событие в путевом дневнике как вершину своего духовного пути.

Мотив пиршеств и собраний йогини очень распространен в этой литературе. По велению своего гуру, Джаландхари, Канха должен был присутствовать на пиршестве йогини и получить от одной из них передник из костяных ук­рашений. Канха действительно нашел эту йогини на пиршестве и получил от нее передник, но развязал узлы, соединяющие отдельные резные фрагменты, а потому благодатная энергия и магическая сила, вплетенные в это одеяние, рассеялись.46 Ати-ша, один из основателей тибетского буддизма, прежде чем стать монахом, три года провел в Уддияне, где вместе с йогини при­нимал участие в тантрических пиршествах и слышал много песен дакинь. В Уддияне же Луипа участвовал в пиршестве, устроенном дакинями в месте сожжения трупов и получил при этом посвящение Ваджраварахи (Vajravarahl). Несколько со­браний песен из Тибетского канона содержат песни, которые были пропеты для йогинов, которым посчастливилось присут­ствовать на собрании йогини. Среди них — ряд песен, пропе­тых для Камалашилы на тантрическом пиршестве, которое про­ходило в Уддияне, в месте сожжения трупов, и возглавлялось йогини Махасукхасиддхи (Mahasukhlsiddhi: «Владеющая Вели­ким Блаженством»). Во вступительной части объясняется, что дакини были довольны Камалашилой и сочинили символичес­кие песни, дабы прославить его мудрость.

В тантрических текстах общинные пиршества также описы­ваются как ритуал, устраиваемый и возглавляемый женщина­ми. Например, сюжет о мужчине, присутствующем на пирше­ственном собрании, в котором обычно принимают участие только женщины, присутствует в Хеваджра-тантре. Значительная часть этого произведения посвящена тому, как найти место, где йогини проводят пиршественные собрания, и получить на них доступ. Если мужчина использует нужные тайные знаки для общения с йогини, они могут допустить его на свое собрание, и в тексте это описывается так: «Если [йогини] держат в руках гирлянды, они дают понять, что ты должен остаться в их обще­стве. Движения с гирляндами означают: "О хранитель тантри­ческих обетов, оставайся и прими участие в этом собрании". В том месте, где происходит собрание, он должен оставаться в священном кругу и делать всё, что приказывают йогини». В этом описании женщины усаживаются в круг и ведут риту­ал, а йогин, который олицетворяет Хеваджру (будду в муж­ском облике), сидит в центре. Эта схема отражает иконогра­фию мандалы самой Хеваджра-тантры. После того как йогин и йогини вкусили священной пищи, йогин поклоняется собрав­шимся женщинам и, воздавая им почести, обретает в их обще­стве духовное совершенство.

В своей классической форме это пиршество явно представ­ляет собой вовсе не такую практику, на которую женщины, если им посчастливится, могут быть допущены, а ритуал, вы­полняемый, как само собой разумеющееся, или исключительно женщинами, или общиной, состоящей из мужчин и женщин. Собрания женщин, усаживающихся кругами, для того чтобы проводить пиршества, выполнять ритуалы, учить и вдохнов­лять друг друга, представляют собой практику, которая отра­жена и в светской литературе того периода. Такие ночные со­брания женщин назьшались «круг йогини» (йогини-чакра: yogini-cakra, йогешвари-чакра: yogesvarl-cakra или йогини-манд ала: yoginl-mandala), «собрание йогини» (йогини-гана: yoginl-gana), «встре­ча йогини» (йогини-мелака: yoginl-melaka, или йогини-самвара: yoginl-samvara) и «встреча дакинь» (дакини-самвара: dakinl-samvara), причем все эти выражения обозначают собрание жен­щин, усаживающихся кругами, — тот же мотив, который при­сутствует в литературе буддийской Тантры.

Описания пиршеств в светских сочинениях на санскрите тоже напоминают описания, имеющиеся в литературе буддийской Тан­тры. В Rajatarahgin описывается собрание, свидетелем которого стал йогин Ишана (Isana). Он спал в лесу близ места для сожже­ния трупов, когда в полночь его разбудило чарующее, неземное благоухание. Обнажив меч, Ишана стал ползком продвигаться вперед, пока перед ним не открылось зрелище собрания йогини. Йогини танцевали в ореоле света и облаке благовоний в сопро­вождении звуков музыкальных тарелочек, колокольчиков и буб­нов. Женщины, упивающиеся духовным пиршеством, в радост­ном возбуждении забавлялись со скелетом, воображая его своим возлюбленным. Все это напоминает тантрические описания, за исключением того, что здесь собрание разбежалось, когда чужа­ка обнаружили, тогда как в тантрических текстах обычно сооб­щается о том, что йогины были допущены на пиршество йогини. Эта параллель требует более глубокого исследования, посколь­ку наводит на мысль, что объединение женщин в неиерархичес­кие сообщества могло быть небуддийской практикой, которую буддийская Тантра переняла, запечатлела в своей литературе и отразила в ритуалах и иконографии.

ВИДЕНИЕ БОЖЕСТВ И МАНДАЛ

Одна из главных целей практики буддийской Тантры — постичь изначальное совершенство мира, представляя его как не­бесный дворец (мандалу), а всех существ как божественных обитателей. Представляемые божества воплощают в себе эстети­ческие образы просветленных энергии и деятельности. Напри­мер, спасительница Тара, чей изумрудно-зеленый цвет напоми­нает о прохладе целебных лесов, сидит на своем лотосе спустив с него одну ногу, чтобы в любой миг суметь быстро вступить в действие. Этот будда женского рода олицетворяет качество освобождения, которое по-матерински защищает того, кто взывает к Таре, от всех духовных и мирских опасностей, а спокой­ная, радостная улыбка Тары приносит удовлетворение ума. Другой будда женского рода, кораллово-красная Вад-жрайогини, которая танцует в огненном кольце, олицетворяет просветленную мудрость как неукротимую ясность и свободу.

Из различных жизнеописаний, историй линий передач и собственных произведений женщин ясно, что женщины практи­ковали визуализацию божеств и мандал. То, что женщина за­нималась практикой визуализации, обычно письменно отмеча­ли только тогда, когда она обретала совершенство, а затем учила и передавала практику, особенно в том случае, если ее ученик впоследствии становился знаменит. Например, есть письмен­ные свидетельства того, что Кумудара (Kumudari) передавала методы визуализации Черного Бхайравы, гневного тантричес­кого будды, своему ученику Дампакору (Dam-pa-skor). Динакара достигла совершенства в визуализации Ваджрайогини и Херуки и могла вызвать перед глазами их образы, когда поже­лает. Домбийогини учила Дурджаячандру и других учеников визуализации Найратмии и Херуки. Шрисукха учила Пад-маваджру визуализации Гухьясамаджи.

Кроме того, женщины писали руководства-наставления о том, как представлять божеств мирных и гневных, мужских и женских, а также мандалы наиболее эзотерических будд в пар­ном союзе. Например, мирянки Яшодатта и Яшобхадра напи­сали руководства по визуализации Манджушри, бодхисаттвы мудрости. Ваджрадакини написала наставления по визуали­зации Вагишвары (Vagisvara), одной из форм Манджушри.60 Ваджравати (Vajravatl) создала практические руководства по созерцанию Питхешвари (Pithesvarl), разновидности Тары, в которой она предстает красного цвета, гневной и главенствует в мандале, состоящей из йогини, в священной стране Уддияна. Лакшминкара дала наставления по обезглавленной форме Ваджрайогини, а две ее ученицы, сестры Мекхала и Канакхала, были создательницами внутренней йоги, связанной с этой осо­бой формой будды женского рода. В некоторых случаях их наставления и нововведения составляют основу линий передач, которые сохранились до настоящего времени.

Эти совершенные женщины - не избранные единицы, которые штурмовали бастионы Тантры и взбирались на их высоты: ведь известные нам имена не составляют исчерпывающий список женщин-практиков. Каждый документированный пример отра­жает гораздо большее число серьезно практиковавших женщин, потому что на каждую женщину, достигшую вершины, прихо­дится множество тех, кто стремился к вершине, но не достиг ее, и тех, кто достиг, но остался незамеченным и невоспетым.