Последствия непочтительности

Безусловное уважение к женщинам было столь неотъемле­мой чертой этики Тантры, что мужчины, не принимавшие этот аспект всерьез, подвергались суровой критике и осуждению. Мужчины были осведомлены о том, какое поведение и отноше­ние к женщинам одобряется, а какое противоречит мировоззре­нию Тантры. Практики-мужчины получали совет отказаться от любых возможных предубеждений против женщин, которые несовместимы с путем Тантры. Среди особых обязательств, при­нимаемых при тантрическом посвящении, главный обет — это обещание никогда не порочить и не принижать женщин.

В главе из Чандамахарошана-тантры, озаглавленной «Хвала женщинам», в самых допустимо сильных выражениях высказывается протест против клеветы на женщин и аскетизма, заставляющего их избегать:

Даже если ты страшишься кабалы, влекущей смерть,

Не поддавайся подобным страхам.

На этом пути недопустимо избегать женщин!

Их, свободных от лицемерия, надменности и стыда,

Всегда помогающих тем, в чем есть нужда,

Истинных даровательниц духовных достижений,

Следует почитать всем, что имеешь.

Недопустимо пренебрежительно относиться к женщинам…

Следует говорить женщине приятные слова

И отдавать всё, что она пожелает.

Почитая ее подношением всего, чем владеешь,

Ничем не оскорбляй ее.

Никогда не отворачивайся от женщин!

Внемли словам Будды!

Если поступаешь по-иному,

Это падение ввергнет тебя в ад!

Если мужчина, практикующий Тантру, неспособен оказать женщинам уважения и почитания, которого они заслуживают, его может ожидать не полное просветление, а духовный упадок и даже ужасное наказание. Цонгкапа предупреждает о жесто­ких последствиях непочтительности в своем комментарии к Чакрасамвара-тантре:

Если в том, кто стремится к просветлению, Родится гнев по отношению к вестнице, Заслуги, накопленные за десять миллионов кальп, Будут уничтожены в одно мгновение.

Согласно Чандамахарошана-тантре, даже убив сотню инду­истских жрецов, мужчина может не запятнать себя грехом, но, если станет порицать или унижать женщин, отправится в ад. В этом аспекте буддийская Тантра очень созвучна Шакте, по­тому что в текстах Шакты тоже содержится угроза сурового наказания даже за самое мягкое неодобрение или неуважение по отношению к женщинам. В следующей выдержке из Кау-лавалинирнаи (Kaulavallnirnaya) это мнение сжато выражено так:

Женщину нельзя ударить

Даже цветком,

Пусть она совершила сотню проступков!

К тем, кто унижает женщин, Ваджрайогини нетерпима и посы­лает гиперболические проклятия по адресу тех, кто полагает, что может покорить вершины Тантры, пренебрегая женщинами:

Болтливые глупцы... которые, ненавидя женщин,

их порочат,

Из-за этого неблагого деяния будут в течение трех кальп

Подвергаться непрестанным мучениям в бездонном

аду Рудры, Стеная, когда их тела будут гореть в адском пламени.

Главная миссия Чандамахарошаны, в этом тексте выступающе­го супругом Ваджайогини, — подавление злодеев во всем мире, но среди них он выделяет тех, кто совершает преступления простив женщин. Он заверяет Ваджрайогини, что держит меч и аркан наготове, высматривая мужчин, не почитающих жен­щин, чтобы изрубить негодяев на куски:

Мать, дочь, сестра, племянница

и любая другая женщина-родственница, а также

музыкантши, брахманки, подметальщицы,

танцовщицы, прачки и проститутки,

как и святые, йогини и аскетки...—

им обязан он служить как должно,

не делая никаких различий.

Если он будет делать между ними различия,

Чандамахарошана будет рассержен,

сразит этого йогина,

грозя ему мечом и арканом,

и ввергнет его в ад Авичи.

И не обретет он Плода ни в этом мире, ни в следующем.

Классические тексты традиции Тантры несомненно весьма се­рьезно относятся к необходимости уважительного отношения к женщинам и должного поведения. Тантрические жизнеописа­ния подкрепляют эти положения назиданиями о том, что может случиться с мужчиной, проявляющим неуважение к женщине, даже если ее нравственность кажется сомнительной. Собрание тантрических жизнеописаний содержит множество историй о злополучных йогинах, которые умышленно или неумышленно оскорбляли женщин. В одном из них рассказывается, как йо-гин Майтрипа (Maitrlpa) в поисках Шавари (Savari), знамени­того тантрического гуру, забрел далеко в горы Шрипарвата (Sriparvata), что в Южной Индии. Когда Майтрипа его нашел, гуру сидел с двумя своими спутницами. У этих лес­ных женщин были длинные спутанные волосы, юбки из коры и листьев, а через плечо перекинуты охотничьи снасти. У их ног лежала свежая дичь, и они занимались отыскиванием вшей в волосах гуру. Вид этих женщин невольно вызвал у Майтрипы усмешку, и он не мог понять, что делает духовный учитель в таком неприятном обществе.

Не ведал Майтрипа, что эти женщины были тантрическими йогини и звали их Падмалочана (Padmalocana: «Глаза-лотосы») и Джняналочана (Jnlnalocana: «Глаза-мудрость»). Вскоре они стали наставлять Майтрипу в той самой тантрической мудрос­ти, в поисках которой он явился. Дакини обладают особым даром устранять препятствия к обретению всеведения быстрым, решительным ударом меча недвойственной мудрости, а эти охотницы и были величайшими дакинями. Идя по лесу, Майтрипа увидел, как одна из этих женщин застрелила дикую свинью. Пока его ум оправлялся от потрясения, она произнесла меткое высказывание:

Пустив стрелу ясного понимания, Я сражаю вепря неведения — Вкуси же мяса недвойственности!

Затем она застрелила оленя и спела:

Пустив стрелу высшего переживания, Я сражаю оленя субъекта-объекта — Вкуси же мяса недвойственности!

На самом деле она поражала цель двойственных суждений, не позволявших Майтрипе достичь просветления. Когда Майтри­па постиг, что духовный уровень этих женщин выше его соб­ственного, он признал их своими гуру, но его признание про­изошло слишком поздно, и он был наказан. Поскольку у него были оскорбительные мысли на их счет и он не проявил к ним почтения при первой встрече, его жизнь сократилась, и в ней он не успел обрести просветление. Майтрипа был наказан за непочтительность к своим гуру, но более глубокий смысл этой истории заключается в том, что причина постигшей его неуда­чи — неготовность допустить возможность, чтобы женщины, к тому же охотницы, могли стать его учителями. Так проявление неуважения к женщинам стало одним из его самых ошибочных и опасных действий на его духовном пути.

Такие случаи нередко описываются в тантрической литера­туре. Точно так же йогин Канха (Kanha) не сумел распознать в простой женщине тантрического гуру. Он был отправлен своим гуру на поиски того, кто мог бы передать ему одно особое учение, и, хотя Канха был предупрежден, что учитель, которо­го он ищет, — женщина, он не мог заставить себя поверить, что гуру направил его именно к порогу крестьянки, ютившейся в жалкой заброшенной хижине. Сомневаясь в том, что это она и есть, Канха снова пустился в путь, но, проплутав целый день, снова очутился у той же хижины. Всё еще не уверившись, он отправился на поиски в третий раз и, наконец, убедился, что именно эта женщина и есть тот учитель, которого он искал. Когда его видение очистилось, он узрел ее в истинном облике — как будду, восседающую во дворце на пышно украшен­ном троне. Канха вернулся к своему учителю с требуемыми учениями, но гуру был недоволен, укоряя его в том, что он не выполнил истинной задачи своего путешествия. Если бы он сумел отнестись к дакини без каких-либо предвзятых умствен­ных представлений, то смог бы обрести полное просветление, но его предубеждение ему помешало.

Другой случай был с Абхаякарагуптой (Abhayakaragupta), ученым, который очень гордился своей ученостью. Ему несколь­ко раз предоставлялся случай узнать Ваджрайогини в ее про­явлениях в образе человека. Поскольку в своих прежних жиз­нях он питал горячую веру в этого женского будду, в этой его жизни Ваджрайогини являлась ему несколько раз через проме­жутки времени во многие годы, дабы у него было время расши­рить свою мудрость. При первой их встрече, когда он, принад­лежа к жреческому сословию, был индуистом и еще не принял буддизм, к дверям его дома пришла женщина из касты непри­касаемых и попросила, чтобы он предался с ней любовным утехам. Он ответил, что не может даже притронуться к ней, дабы не оскверниться, не то чтобы заниматься любовными уте­хами. Ученый прогнал ее, опасаясь, как бы его репутации не повредило, если кто-то увидит ее у его порога. Но, прежде чем уйти, она посоветовала ему отправиться в Магадху и принять посвящение буддийской Тантры, однако он не поспешил вос­пользоваться ее советом. При второй встрече, когда спустя не­которое время он уже принял буддийские монашеские обеты, какая-то девочка принесла ему сырого мяса, говоря, что живот­ное забили специально для него. Такое подношение выглядело для него отвратительным, а приняв его, он нарушил бы свои монашеские обеты, и потому он отверг этот дар. При третьей встрече, случившейся, когда Абхаякарагупта уже давно стал учеником тантрического гуру, женщина, которая прислужива­ла его учителю и обычно приносила ему воду, явилась с мясом и вином в его комнату для медитации и предложила ему вместе с ней выполнить тантрическое пиршественное подношение. Видя его замешательство, она приказала ему это делать, вероятно, надеясь, что ее настойчивость заставит его понять серьезность происходящего. Но непонятливый ученый снова отклонил ее предложение. Тогда женщина выругала его за то, что он, не­смотря на свои обширные познания тантрических учений, не понял смысла ее предложения. Она сказала, что он упустил случай достичь духовного совершенства в этой жизни, посколь­ку трижды отверг вестниц Ваджрайогини.

В этой истории речь идет о том, что сама Ваджрайогини испытывала Абхаякарагупту, являясь ему в облике неприкаса­емой или служанки — женщин, чей духовный авторитет он не был склонен признавать. Это можно толковать или так, что сама Ваджрайогини, будда в женском облике, посылала ему свои волшебные эманации, или так, что она побуждала жен­щин действовать от ее имени. В обоих случаях испытания, ко­торые посылала Ваджрайогини, были нужны, чтобы побудить этого ученого узнать в женщинах ее воплощения и носительниц духовного знания. Став практиком Тантры, Абхаякарагупта начал почитать Ваджрайогини, но, когда он не сумел распро­странить это почитание на ее проявления в человеческом обли­ке, божественная йогини была очень недовольна. Его просвет­ление было отложено на следующую жизнь — и это послужило ему наказанием.

Суть подобных историй не в том, что мужчины питали яв­ное предубеждение относительно женщин. Подобная подопле­ка их поведения в каждом из этих случаев могла быть и очень тонкой. Будучи тантристами, все эти мужчины знали предпи­сания, как относиться женщинам, но вследствие остатков заста­релых представлений или просто потому, что недостаточно глу­боко усвоили эти учения, они проявили неспособность чистого видения касательно женщин. В этой традиции видеть женщин такими, каковы они на самом деле, — значит видеть их вмес­тилищами силы и присутствия женских божеств. В современ­ной живой традиции тибетского буддизма есть люди, чья ори­ентация на монашество требует от них воздерживаться от всех описываемых в тантрах видов близости, а иногда способствует развитию в них компенсаторного страха и неприязни по отно­шению к женщинам. Однако в этой же традиции всегда было и теперь есть множество людей — и мирян, и монахов, — кото­рые воспринимают тантрическое учение касательно пола очень серьезно. Такие практикующие верят, что признание врожден­ной божественности женщин и соответствующее к ним отноше­ние — необходимое условие их собственного духовного роста.

КЛАССИФИКАЦИЯ ЖЕНЩИН

Тантры разряда йогини-тантр уделяют классификации женщин значительное внимание. В общих чертах она совпадает с систе­мами классификации, принятыми в индийской светской эроти­ческой литературе, хотя тантристы приспособили эти категории к своим религиозным целям и ценностям. В то время как в светских сочинениях внимание уделяется преимущественно кра­соте и приятности манер женщины, задача тантрических схем — подобрать пары йогинов и йогини по соответствию их характе­ров для плодотворного духовного сотрудничества. Духовная со­вместимость выражается с точки зрения принадлежности к тому или иному семейству будд, или к родословной (кула: kula) буд­ды. Мужчины изучают особенности женщин различных семейств будд, выясняя, какой цвет одежды они предпочитают, каково их телосложение, а также особенности поведения и психологии. Цонгкапа даже своим последователям-монахам советует изучать классификацию женщин и размышлять на эту тему на том ос­новании, что «даже если человеку не посчастливится практико­вать с женщиной в этой жизни, то у него сложатся соответству­ющие привычки ума для будущих жизней, когда он сумеет этим заняться».58

Классификационные описания женщин дают существовав­шие в традиции Тантры свидетельства о женщинах с точки зрения качеств, которыми они обладали в действительности или должны были обладать в идеале. Хотя может показаться, что главное в классификации женщин в тантрической литерату­ре — закрепить субординацию женщин в этих сообществах, характер качеств, на которые делается упор, не позволяет сде­лать такой вывод. Например, в одной из глав Чакрасамвара-тантры описываются женщины различных семейств будды. Женщина первого типа представляется приятной и кроткой. У нее спокойный нрав, ласковое выражение лица, а в доме есть изображение лотоса. Это могло бы дать основание утверждать, что такая женщина может стать легкой добычей хищника-йоги-на. Но по мере продолжения перечня описываемые женщины становятся всё более энергичными и волевыми.

Мы читаем о женщинах, которые всегда говорят правду и гордятся своей силой; затем — о женщинах с сильным умом и активных; потом — о тех, у кого сварливый характер и хвастливая речь; далее — о женщинах бесстрашных, упивающихся собственной свирепостью, которые любят есть мясо и выпол­нять духовную практику на кладбищах; и, наконец, о женщи­нах, наслаждающихся своей необузданностью. Эти женщины не выглядят существами, с которыми можно легко справиться или к чему-то принудить. Мы не встречаем совета искать жен­щин смиренных, доверчивых и беззащитных, как можно было бы предположить, если бы намерения мужчин были устремле­ны на пассивных жертв. Напротив, стремятся найти женщин не только сильных, но осознающих свою силу и наслаждающихся ею, потому что они «горды своей силой», «упиваются собствен­ной свирепостью» и «наслаждаются своей необузданностью».

Другой пример категорий женщин, характерных для тант­рической литературы, а потому, предположительно, и для жизни тантрических сообществ, можно найти в той главе Чакрасам-вара-тантры, где йогини подразделяются на четыре вида. Йогини первого типа не могут не говорить правды и всегда радуются буддийским учениям. Йогини второго типа высоко­мерны, богаты и властны и любят слушать вести о том, кто пал на поле битвы. Йогини третьего типа переменчивы, гневаются по малейшему поводу, любят спорить и очень горды. У йогини четвертого типа неприветливое выражение лица, грубые черты, и они чрезвычайно надменны. Ни одна из этих женщин не выглядит легкой добычей для того, кто попытался бы ее подчи­нить. Таким образом, если рассмотреть реальное содержание таких классификаций, то там, где могли бы ожидать подчерк­нутой покорности и подчиненности, вместо этого обнаружива­ется, что спутницы йогинов скорее выглядят свирепыми, власт­ными и необузданными. Смиренность полностью отсутствует. Такие женщины по всем меркам выглядят весьма внушительно.

Места, привлекательные для йогини, тоже предполагают наличие у них отважного нрава. Кроме мест сожжения трупов и лесов, излюбленными пристанищами им служат пещеры, пе­рекрестки дорог, берега рек, заброшенные дома, места, где ус­траивают представления и развлечения, а также храмы богинь. Йогини явно любят пребывать в живописных местах с девствен­ной природой и в таких безлюдных местах, где никто не поме­шает их созерцанию и ритуалам. Женщина, способная отпра­виться в такие места в одиночку или даже в сопровождении других, должна быть крепкой, бесстрашной и отважной.

Чтобы помочь мужчинам узнать свои женские половины, в тантрических текстах описываются также общие признаки йо­гини, такие как красноватый или голубоватый оттенок кожи, взгляд искоса, необычная линия волос или родинки, быстрая смена смеха плачем и решительное, напористое поведение. Муж­чин предостерегают, что при первой встрече йогини могут быть очень устрашающими. Йогини могут пытаться отпугнуть при­ближающегося героя устрашающими криками и гневным обли­чьем, чтобы испытать его храбрость и решимость. Чакрасамвара-тантра обещает:

Если герой не испугается,

Дакини возьмут его за левую руку

И перенесут в свою обитель.

Затем дакини примутся с ним резвиться,

И это место станет подобным раю.

Вооруженный знанием этих обычаев и знаков, мужчина повы­шает свои шансы узнать при встрече божественное существо, как это случилось с Атишей:

Однажды он повстречал нагую женщину, на которой была гирлянда из костей и черепов. Сама она была похожа на скелет и то смеялась, то громко плакала. Атиша... понял, что, возможно, она могла бы дать ему какие-то тайные на­ставления, и поэтому, мысленно преклонившись перед ней, спросил, не может ли он получить от нее наставления.

— Если хочешь получить учения, тебе нужно отправиться в Восточную Бенгалию, — сказала она и стала удаляться.

Атиша следовал за ней, пока она не достигла обширного места сожжения трупов. Там она внезапно обернулась и спро­сила Атишу:

— Как ты догадался, что я могу дать тебе наставления по учению? Разве по мне видно, что я это могу?

— Да, — ответил Атиша, — конечно, видно! Довольная им, она дала ему посвящение.

Узнав ее по костяным украшениям, а также по смеху, перемежа­ющемуся слезами, и, не обманувшись необычной внешностью, Атиша был вознагражден тем, что эта встреча приблизила его к просветлению. Он прожил в Уддияне, среди дакинь, три года.

Тот образ неукротимой женщины, который мы видим в схе­мах тантрической классификации, также популярен и в биогра­фической литературе. Все без исключения женщины — героини жизнеописаний — откровенны и раскованны. Их явно не огра­ничивают ни общественные условности, ни психологическая за­крытость. Там нет ни тени преклонения перед мужским автори­тетом или признания мужского превосходства. Напротив, женщины открыто и без колебаний осуждают мужчин, если ви­дят, что те допускают ошибки. Страницы тантрических жизне­описаний оживляют их незабываемые меткие ответы, которыми они крушат мужское самодовольство. Стоит вспомнить лишь реп­лику, которую бросила йогини Изготовительница Стрел Сара-хе, когда тот пытался завязать с ней легкий разговор. Она хо­лодно сообщила: «Учение Будды можно познать только через действия и символы, а не слова и тексты». Позже Сараха по­грузился в состояние глубокой медитации, а его подруга в это время готовила тушеную редьку. Он пребывал в созерцании много лет, но, пробудившись от транса, первым делом попросил редьки, проявив тем самым привязанность, за которую ему дос­талось от жены. Она сказала, что ему явно нужно еще практи­ковать медитацию, и поэтому он объявил, что уйдет в горы ме­дитировать в одиночестве. Рассерженная его намерением бежать от реальной жизни, она предупредила его, что бессмысленно удаляться в горы, поскольку физическое уединение ничего ему не даст, если он не откажется от рассудочного мышления. Ее упрек послужил его окончательному духовному пробуждению и ныне запечатлен в одном из его стихов: «Не сиди дома, не уходи в лес, а познавай ум, где бы ты ни находился».

Подобные истории иллюстрируют, как дерзко выражали тантрические йогини свои безошибочные наблюдения, которы­ми они славились. Такой же убедительный урок от женщины у всех на виду получил и Луива. Луива, йогин из царского рода, много лет практиковал тантрическую медитацию и считал себя безупречным практиком, когда ему довелось, зайдя в харчев­ню, повстречаться с йогини, ее владелицей. Своим ясновидени­ем она разглядела в его сердце небольшое, но застарелое зат­вердение — царскую гордость, сохранившуюся вопреки многолетнему отречению от мирского. Вместо того чтобы по­дать ему какое-нибудь яство, она поднесла миску с заплесневе­лыми объедками. Луива с отвращением швырнул миску на улицу и возмутился: «Как ты смеешь подавать йогину отбросы?» Она же мгновенно парировала: «А как любитель вкусного смо­жет достичь просветления?» Уязвленный точностью ее ответа, он понял, куда направить свои усилия, чтобы покорить послед­нюю вершину просветления. Он поселился на берегу реки и стал питаться рыбьими внутренностями, которые выбрасывали рыбаки. Благодаря этой практике Луива обрел состояние не­прерывного блаженства, при котором вкус рыбьих внутреннос­тей не уступал вкусу божественного нектара.

В другом примере один очень бедный йогин по имени Кантали (Kantali) жил у дороги и зарабатывал скудное пропита­ние, собирая тряпье и сшивая из него лоскутное полотно. Од­нажды за шитьем он уколол палец и, утратив свою невозмутимость, вскрикнул от боли. Проходившая мимо йоги­ни увидела возможность помочь человеку, попавшему во власть иллюзии своего «я», о чем свидетельствовало его трепетное от­ношение к нему. Она сказала ему, что много жизней подряд он погружен в круговорот страдания, и спросила, готов ли он к переменам. Ее уверенная речь пробудила доверие к ней, и Кан­та ли спросил, что ему сделать, чтобы разорвать этот круг. Йо­гини возразила, что не знает, достанет ли у него силы духа, чтобы следовать ей. Он же заверил, что выполнит всё, что не­обходимо. Она стала его гуру и направляла его на пути к просветлению, начав с визуализации божеств, затем дав ему практику тонких внутренних йог и закончив окончательным постижением природы ума.

Увидев, что ее ученик испытывает затруднения при созер­цании божеств во время шитья, странствующая йогини подала свою помощь в виде спонтанной песни:

Представляй, что тряпье, которое ты собираешь

и сшиваешь, — пустое пространство. Представляй, что твоя игла — внимательность и знание. Вдень в эту иглу нить сострадания И сшей новое одеяние для всех живых существ трех миров.

Ее песнь дала выход излившемуся из его сердца потоку безгра­ничного сострадания, а прилив чувства свободы и радости зас­тавил его рассмеяться и воскликнуть: «Взгляни на чудесную ткань, сшитую этим йогином!» Прохожие думали, что покрытый пылью бедняга на обочине дороги помешался, и диви­лись его собеседнице — женщине в лохмотьях, хохотавшей так же безудержно, как и он сам. Таковы лишь некоторые характерные примеры, показывающие, что проницательных и неук­ротимых женщин, которых мы встречаем в тантрической лите­ратуре, никак нельзя назвать пассивными или беспомощными жертвами сексуальных домогательств.

МАТЕРИ, СЕСТРЫ И ДОЧЕРИ

Другая разновидность классификации женщин, встречающая­ся в тантрической литературе, это упоминание о родстве. Са­мыми шокирующими для первых исследователей Тантры были отрывки, настаивающие на необходимости предаваться любви со своей матерью, сестрой и дочерью, такие как, например, следующий отрывок из Гухьясамаджа-тантры:

Тот, кто соединяется с матерью, сестрой и дочерью, Обретет разнообразные совершенства и истину На вершине Махаяны.

Эти спорные представления, намеренно рассчитанные на то, чтобы произвести шокирующее впечатление, отражают карти­ну взаимоотношений в тантрических сообществах. Посторон­ним такие представления показались бы недопустимыми, но людям посвященным была понятна их символика. Последова­тели Тантры имели в виду не биологическую семью, а тесно связанные группы, объединенные тайными посвящениями и обе­тами. Исходная взаимная преданность сместилась с биологи­ческого родства на духовное родство людей, объединенных об­щим мировоззрением и чаяниями. Поэтому последователи Тантры называли друг друга членами одной семьи, как в следующем отрывке из Чакрасамвара-тантры:

Будь только с вестницами:

Матерями, сестрами, дочерьми и женой,

Практикуй только в таком кругу

И никак иначе.

Соответственно называли и мужчин-тантристов:

Если мужчина способен узнать дакинь,

Которые хранят свои тантрические обеты,

Они мгновенно сочтут его Братом, отцом или мужем.

Подобные термины, обозначающие родственные узы, породили целый ряд толкований. Распространенное толкование заключа­ется в том, что партнерша вашего гуру — всё равно что мать, ученица того же гуру — сестра, собственная ученица — дочь, а партнерша — жена. Соответственно, для женщины ученик того же гуру — брат, собственный ученик — сын, а партнер — муж. Слово «мать» тоже имеет более значение как мать осво­бождения и духовной жизни. В соответствии с гиноцентрической точкой зрения этих текстов, женский половой орган почи­тается и как врата, ведущие в жизнь, и как оплот состояния будды. Практикующий мужчина получает совет созерцать лоно своей партнерши и осознать, что этот орган был его вратами к бесчисленным перерождениям, а ныне стал преддверием про­светления. Только в этом смысле мужчина может соединиться со своей «матерью» — матерью его освобождения.

Хотя заявления о соединении между членами семьи были не лишены оттенка эпатажа, в первую очередь они подразумевали духовное родство на почве Тантры и необходимость семейной преданности среди членов тайного содружества. В них подчер­кивалось, что практики Тантры, включающие в себя сексуаль­ное соединение, следует выполнять только с посвященными тан­тристами — людьми, которые объединены одними и теми же посвящениями, обетами и духовными практиками.