Ваджравати и гневная красная тара, будда в женском облике

Духовная биография Ваджравати излагается в произведении другой йогини, Лакшминкары, которая описывает ряд про­светленных учителей, по-видимому, составлявших часть ее не­посредственного круга общения. Согласно произведению Лакш­минкары, Ваджравати Брахмани, женщина из индуистской жреческой касты, уроженка Уддияны, славилась своим тща­тельным соблюдением ритуальной чистоты, порядка омовения и кастовых правил. Анандаваджра (Anandavajra), гуру буддий­ской Тантры и выходец из касты ткачей, прослышав о репута­ции этой молодой женщины, интуитивно понял, что ей сужде­но стать его ученицей. Его собственным учителем была женщина, и поэтому у него не было никаких сомнений в том, способна ли женщина обрести просветление. Однако, чтобы приблизиться к девушке, ему предстояло преодолеть кастовые барьеры, посколь­ку законы касты предписывали представителям низких каст воздерживаться от общения с членами жреческого сословия, дабы не подвергать их опасности загрязнения.

Когда Анандаваджра почувствовал, что пришло время обра­тить Ваджравати на путь, он подошел к ней на берегу реки, где она совершала ритуальное омовение. Стремясь преодолеть оза­боченность Ваджравати чистотой, Анандаваджра стал убеждать ее не тратить время на попытки очиститься внешне, омываясь водой, но очистить себя внутренне влагой мудрости Будды:

Если думаешь, что купание очищает, То этой цели достигают даже рыбаки — Ведь они день и ночь в воде! Как же это так?

Изумившись, как невозмутимо он преступил закон касты, об­ратившись к ней, и задетая его доводами, девушка спросила, как же очистить свое внутреннее «я». Гуру посоветовал ей «омыться методом, не требующим усилий», созерцая непосред­ственно внутреннюю чистоту всего воспринимаемого. Чтобы побудить ее к этому, он спел ей спонтанно родившуюся песню:

О девушка-брахманка! В чистом пространстве небес

Возникают и исчезают облака.

Точно так в чистой реке появляется чистая рыба.

Взгляни же, девушка-брахманка, на собственный ум!

Вступи в безначальную страну всех будд,

Омойся водой мудрости —

Устрани всю нечистоту веры в «я»!

Его песня мгновенно пробудила Ваджравати к осознанию чис­тоты собственного ума. Обретя совершенство осознанности, Вад­жравати решила остаться в Уддияне, чтобы наставлять других членов жреческого сословия, особенно женщин, которые запят­наны верой в «я», как была запятнана и она сама. Наставляя других женщин, Ваджравати подчеркивала, что истинная чис­тота — это способность видеть всё равным в своей сущности. Она убеждала своих учеников перестать различать еду, спут­ников и действия на основе общественных условностей. Пости­жение этого и есть подобная алмазу мудрость, в честь которой Ваджравати получила свое имя.

Имя Ваджравати, которое можно перевести как «Подобная Алмазу», обозначает женщину, чей ум чист, как алмаз, или женщину, постигшую природу реальности. Ваджравати ука­зывает, что ее учения были откровениями, поскольку в них утверждалось: «эти учения о природе реальности, которые труд­но понять, выражены несокрушимыми словами тайной Тант­ры». «Тайная Тантра», о которой она упоминает, это, по-ви­димому, не конкретный текст, а, скорее, все тантрические учения как воплощение истин, из которых одни были записаны, а другие нет. Эти истины существует на ином уровне реальности и могут быть обнаружены обладающими сверхъестественным видением и мистическими постижениями людьми, которые способны изложить их в письменном виде. Будь они уже записаны в дос­тупном для других виде, не было бы нужды записывать их заново. Хотя Ваджравати говорит, что она получила наставле­ния по медитации, которые были «записаны», это вовсе не означает, что они были записаны человеческой рукой, потому что для этого существует множество иных способов. Например, они могли быть записаны языком дакинь на бурной поверхно­сти текущей реки или на листьях дерева, на маленьких бумаж­ных свитках и драгоценных талисманах из лазурита. Такие ниды записи — символический код, который должны расшиф­ровывать мастера видения, подобные Ваджравати. Именно с такой точки зрения Ваджравати уверяет своих слушателей, что их учения — не порождение ее воображения или рассудка, а объект ее просветленного видения.

Ваджравати предназначает свои учения для йогини и «йогини и их благих друзей»," вероятно, имея в виду, что к пир­шеству может присоединиться и мужчина, если он «благой друг» одной из йогини. Ваджравати описывает подходящего канди­дата для этой практики как йогини, которая готова выполнять десять добродетельных действий, проявлять силу своего состра­дания, раздавая подношения, и обретать четыре чистые заслу­ги. Чтобы обрести четыре чистые заслуги, нужно построить буддийское ритуальное сооружение (ступа: stupa) там, где его еще не было, подарить духовной общине сад, уладить раскол в общине и развить в себе безграничную любовь, сострадание, умение радоваться успехам других и равное отношение ко всем. Очевидно, что Ваджравати ожидала от своих учениц, что те будут питать возвышенные устремления.

Продолжая описывать качества своих предполагаемых слу­шательниц, Ваджравати считает неподходящими тех, кто не обладает достаточной преданностью, не подносит учителю под­ношений при посвящении (дикша: dlksa) или выказывает гнев­ное или раздраженное состояние ума. Однако Ваджравати до-оавляет и необычное качество. Она утверждает, что гуру не должна передавать эту практику «сыновьям», то есть учени­кам-мужчинам. Эта практика предназначена специально для дочерей», или учениц, из касты уддиянских брахманов. Это учение следует передавать женщинам, которые обрели несо­крушимую речь — способность, которой обладает она сама: выражать глубокие истины:

Те [кому эти учения] давать не следует:

Не обладают верой, с низкими способностями,

Не подносят даров, питают привязанность или гнев.

Кроме того, <не следует их давать> тем, кто возбужден,

А также ученикам и сыновьям.

Должно передавать этот метод другим —

Дочерям человеческим в местах жрецов,

Родом из Уддияны на севере,

Тому множеству йогини,

Которые обрели несокрушимую речь.

Нет ничего удивительного в том, что Ваджравати желала, что­бы ее сестры-женщины получили буддийские учения. Принад­лежа к той же самой культурной среде, она ясно понимала, какие практики медитации будут для них наиболее действен­ными. Если такие практики были распространены исключи­тельно среди женщин или особенно связаны с женщинами, это может объяснить, почему в тибетских монастырях они, по-ви­димому, не сохранились как линия передачи, а лишь были включены в канонические священные тексты. Однако незави­симо от того, были ли эти практики ограничены только кругом женщин, ясно, что первоначально им учили гуру-женщины своих учениц.

Откровением Ваджравати была такая разновидность Тары, в которой этот будда в женском облике предстает как танцую­щий в кольце пламени многорукий, гневный образ красного цвета. Эта разновидность Тары известна как Питхешвари, что значит «Владычица Великого Священного Места». Под «свя­щенным местом» имеется в виду Уддияна (Uddiyana), один из оплотов буддийской Тантры, расположенный в северо-западной Индии. Питхешвари — одно из нескольких связанных с Уддияной женских божеств. Эта страна обрела славу как «зем­ля дакинь», а следовательно, как идеальное место для изуче­ния и практики Тантры, поскольку учителями и практикую­щими там были женщины. Такая слава поддерживается и примером Ваджравати, которая ввела в Уддияне практику ме­дитации, предназначавшуюся исключительно для женщин.

Присутствие в тантрической иконографии образов женских будд признается не всеми западными учеными, однако Вадж­равати недвусмысленно причисляет Гневную Красную Тару (Питхешвари) к буддам, называя ее Будда Тара:

Представь будд десяти направлений

В образе Тары...

Они очищают всех существ лучами света мудрости,

Придавая им качество будд.

Отныне и впредь, пока не обретешь просветление,

Молись, чтобы быстро стать Буддой Тарой.

Для проведения практики рекомендуются такие места, как места сожжения трупов, горные кельи, местности с красным светом, любые излюбленные места йогини или места поблизости от «зем­ных дакинь», просветленных женщин, которые еще не вознес­лись в трансцендентные сферы.22 Женщина готовится к этой практике мысленно, представляя всех существ эфирными, эфе­мерными, как миражи или волшебные замки в небе, а всё оду­шевленное и неодушевленное — как ослепительно сияющее тело Ьудды Тары.23

Когда эти подготовительные практики закончены, женщи­на должна представить себя Гневной Красной Тарой:

На разноцветном лотосе, солнце и оленьей шкуре

[Становишься] женщиной с телом святой Тары...

Стоящей одну ногу вытянув, а другую <согнутую> подняв...

В украшениях из человеческих костей,

С развевающимися распущенными волосами,

С тремя красными очами и блистающим телом.

У этой разновидности Тары четыре лика и восемь рук:

С красным, синим и зеленым, слегка разгневанными, ликами,

Увенчанными желтым мирным ликом героя,

У нее корона из пяти мудростей и гирлянда из голов.

Она убрана всеми украшениями

И держит жезл (ваджр), меч, синий лотос и драгоценность,

Чашу-череп, посох (кхатванга: khatvan), колокольчик

и барабанчик из черепа (дамару: damaru).

Так рождается плод — мудрость блаженства.

Облаченная в тигровую шкуру, в позе танца

Стоит на разноцветном лотосе и луне, Сострадательно-гневная,

С тремя красными очами, взирающими влево...

Посреди собрания превосходных йогинь.

Источник силы Гневной Красной Тары — блаженство. Один из ее эпитетов в этом тексте — Анандасукхешвари (Anandasukhesvari), т. е. «Владычица Радостного Блаженства». Ее блаженство сим­волизируют и усиливают ее тантрические принадлежности: ба­рабанчик из черепа, мистический посох (кхатванга) и тантри­ческий жезл (ваджр). Поскольку она — Будда в середине мандалы, ее просветленная энергия и восторг окутывают всё собрание облаком блаженства. В числе ее свиты из двадцати четырех йогини-божеств — восемь гневных богинь восьми на­правлений, шесть красных и шесть зеленых богинь в следую­щем ярусе и четыре охранительницы врат цвета главных на­правлений, украшенные змеями и попирающие мар своими ногами. Как и Красная Тара, эти богини и их свита кажутся свирепыми, но полны блаженства, мудрости и сострадания.

В ходе этой практики поочередно представляют все уровни реальности как мандалу Гневной Красной Тары. Мандала — это эстетический отпечаток, или модель, апофеоза реальности на всех уровнях: земном, телесном, ритуальном и абсолютном. С точки зрения географии, двадцать четыре богини соответ­ствуют двадцати четырем священным местам тантрического па­ломничества, поэтому мандала отражает «священную геогра­фию» индийского субконтинента, в центре которого, в Уддияне, пребывает будда в женском облике, окутывающий землю обла­ком блаженства. С точки зрения тела, практикующая пред­ставляет свое тело как вместилище всего мира с его подземной, наземной и небесной сферами. Затем она мысленно располагает в этом мире божественных йогинь, тем самым превращая свое тело в мандалу йогини. География этого внутреннего мира со­ответствует двадцати четырем священным местам на земле, где обитают богини и йогини.

С точки зрения ритуала, иконография мандалы йогини вос­производит собрание йогинь, устраивающих общинное пирше­ство. На пиршественном собрании (ганачакре) всё рассматри­вается как по природе чистое, и ничто не отвергается. Следовательно, мотив пиршества вместе с йогинями символизирует просветленный взгляд на реальность, постижение неотъем­лемой чистоты всего сущего. Помня наставления своего гуру из низкой касты направить внимание на внутреннюю чистоту, Вад­жравати использует образ пиршества йогинь, чтобы учить сво­их последовательниц видеть всё чистым и вести себя так, слов­но пребываешь в священной сфере. Ваджравати учит, что эта беспристрастность есть «непоколебимая истина», абсолютное воз­зрение, которое выходит за пределы условностей общества:

Медитирующие — это йогини и их благие друзья. В своем поведении никогда не [ставьте ограничений], что следует и чего не следует есть. Что следует и чего не следует пить, И кто подходит, а кто не подходит как сексуальный партнер. Эти священные круги собравшихся йогинь Не запятнаны грехом, такова непоколебимая истина вне пристрастности.

Ваджравати заверяет своих учениц, что это конечное воззрение ставит их вне «греха», который могло бы приписать им обще­ство, поддерживающее кастовые законы. По мере очищения сво­его видения ученица будет постигать, что живет в священной сфере среди сообщества йогинь. Соответственным станет ее по­ведение, и она станет наслаждаться чувственным восприятием как пышным пиром, устроенным йогинями и отважными муж­чинами, которые им помогают.

Целиком женская иконография мандалы Гневной Красной Тары имеет и исторический отклик, потому что будды в женс­ком облике, окруженные своими свитами из йогинь, представ­ляют собой божественных двойников учителей-женщин, таких как Ваджравати из Уддияны, которая была окружена своими ученицами. Таким образом, практика, которую ввела Ваджра­вати, позволяет нам представить себе, что совместно практико­вали некоторые женщины Уддияны в своих тантрических сооб­ществах.