Процессуально-правовые последствия заключения досудебного соглашения о сотрудничестве по уголовному делу.

???

 

61. Институт предъявления обвинения: современное состояние и пути развития

Озвученные нами несколько лет назад в ряде публикаций[1] предложения о реорганизации данного процессуального института, имеющие своей целью исключение его из структуры предварительного следствия (по аналогии с дознанием) и замену на порядок уведомления лица о подозрении в совершении преступления при возбуждении уголовного дела по факту совершенного деяния, были негативно восприняты отдельными учеными. В частности при аргументации позиции о невозможности столь радикальных преобразований в российском уголовном процессе, участниками «круглого стола» делались ссылки на нарушения в результате исключения из УПК РФ предъявления обвинения требований ст.ст. 47-49 Конституции РФ, гарантирующих права обвиняемого, в том числе, право на защиту и презумпцию невиновности.

Эта позиция видится нам не столь однозначной по ряду причин:

во-первых, анализ норм Конституции РФ свидетельствует о том, что термин «обвиняемый» используется в ней как более широкое, родовое понятие лица, вовлеченного в сферу уголовно-процессуальных отношений, и включает в себя подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и осужденного, не проводя между ними градации, свойственной нормам УПК РФ[4]. Исходя из этого, изъятие норм, касающихся привлечения в качестве обвиняемого, в том смысле, в котором это понятие сформулировано в УПК РФ, не повлечет за собой нарушение предусмотренных нормами Конституции РФ гарантий прав личности.

во-вторых, что касается обеспечения лица, вовлеченного в сферу уголовного процесса, правом на защиту, то в настоящее время этот вопрос решается иначе, чем это было до 2001 года, когда потребность сохранения процедур предъявления обвинения обуславливалась тем, что данный процессуальный институт являлся одним из правовых оснований (моментов) допуска защитника к участию в уголовном деле. Более того, защитник по УПК РСФСР 1960 г. к участию в уголовном деле допускался только по завершению расследования.

В действующем УПК РФ по-новому определены моменты допуска защитника к участию в производстве по уголовному делу. Подозреваемому в совершении преступления предоставлено право пользоваться услугами защитника с момента возбуждения уголовного дела[9], задержания, вручения уведомления о подозрении в совершении преступления[10], объявления о назначении судебно-психиатрической экспертизы, с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или процессуальных действий, затрагивающих его права[11].

Таким образом, из сопоставления норм УПК РФ и Конституции РФ усматривается, что основания допуска защитника к участию в деле для отстаивания интересов подозреваемого и обвиняемого на ранних этапах предварительного расследования по УПК РФ существенно шире, чем это закреплено в Конституции РФ. По этому вопросу В.В. Лазарев отмечает, что, «так как последняя устанавливает лишь минимальные стандарты гарантий прав обвиняемого и подозреваемого, это не лишает возможности законодателя в отраслевом законе расширить объем средств по обеспечению права на защиту указанных субъектов уголовно-процессуальных отношений[12].

Противников идеи реформирования института предъявления обвинения отнюдь не смущает и его отсутствие, по сути, при производстве дознания, где лицо пребывает в статусе подозреваемого вплоть до окончания дознания и составления обвинительного акта, за исключением заключения подозреваемого под стражу и невозможности в течение 10 дней закончить дознание составлением обвинительного акта.

Более того, сегодня создалась тупиковая ситуация в случаях необходимости возвращения уголовного дела для перепредъявления обвинения на более тяжкое. Обусловлено это тем, что в соответствии с Постановлением Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П его пункт 3 описательной части продекларировал, что при возвращении уголовного дела прокурору по основаниям п.1 ч.1 ст. 237 УПК РФ (по данному основанию судом возвращалось 95% дел) процессуальные нарушения, являющиеся препятствием для рассмотрения дела судом, не должны «касаться ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации, а их устранение не предполагает дополнения ранее предъявленного обвинения»[15]. Тем самым установлен запрет изменения обвинения на более тяжкое при возвращении судом уголовного дела прокурору, чему в научных публикациях уделено значительное место[16].

Другая правовая ситуация заключалась в том, что при выявлении в ходе судебного разбирательства обстоятельств, не соответствующих изложенным следователем в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого (например, по дате или месту совершения преступления, сумме причиненного вреда и др.), вполне обоснованно вставал вопрос о возвращении уголовного дела судом прокурору для перепредъявления обвинения, негативным последствием чего является значительное увеличение сроков предварительного следствия (порядка 1,5 месяцев) и судебного разбирательства (примерно на 2,5 месяца), а в худшем случае – о вынесении оправдательного приговора, что на практике неоднократно имело место. Тем самым правосудие приносилось в угоду формальным требованиям закона.

На наш взгляд, исключение института предъявления обвинения позволило бы следователю, дознавателю в указанных выше случаяз после возвращения судом уголовного дела прокурору пересоставить обвинительное заключение (обвинительный акт) и вновь после утверждения прокурором обвинительного заключения направить уголовное дело в суд.

Аналогичная ситуация, по сути, сложилась и с окончанием расследования в форме дознания, когда по его завершении дознаватель составляет обвинительный акт, в котором сформулировано обвинение в совершении преступления, об обстоятельствах которого лицо было допрошено ранее в качестве подозреваемого, а процессуальные права которого практически идентичны правам обвиняемого.

Все изложенное позволяет утверждать, что институт привлечения лица в качестве обвиняемого не согласуется с современной системой досудебного производства. В этой связи нами предлагается внести соответствующие изменения в действующий УПК РФ, предусматривающие замену института предъявления обвинения на процессуальные нормы об уведомлении лица о существующем в отношении него подозрении в случае возбуждения уголовного дела не в отношении конкретного лица, а по факту совершения преступления.

 

4. Закрепление в действующем законодательстве (ч. 4 ст. 18 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Закон об ОРД), примечание к ст. 210 УК РФ) правовых основ освобождения от уголовной ответственности членов преступных групп, сотрудничающих с правоохранительными органами, обусловливает необходимость включения в УПК РФ комплекса норм, которые бы устанавливали уголовно-процессуальные основания, условия и порядок прекращения уголовного преследования таких лиц.

5. Оптимизация законодательной регламентации в УПК РФ прекращения уголовных дел (уголовного преследования) в связи с деятельным раскаянием может быть достигнута за счет конкретизации в ст. 28 УПК РФ оснований прекращения уголовного дела, а также правил о порядке получения согласия подозреваемого, обвиняемого и прокурора на прекращение уголовного дела.

6. В более подробном правовом регулировании нуждаются вопросы прекращения уголовных дел (уголовного преследования) в отношении несовершеннолетних:

а) основания и порядок прекращения уголовных дел в связи с недостижением лицом возраста уголовной ответственности, отставанием несовершеннолетнего в психическом развитии целесообразно регламентировать в УПК РФ в самостоятельных статьях, в которых надлежит также предусмотреть и процессуальные способы установления обстоятельств, образующих основания прекращения уголовного дела в данных случаях;

б) ст. 427 УПК РФ нуждается в дополнении нормами, определяющими процессуальное положение дознавателя, следователя в связи с их участием в судебном заседании при рассмотрении судьей ходатайства о применении к несовершеннолетнему принудительной меры воспитательного воздействия, полномочия судьи при рассмотрении такого ходатайства.