Основные объекты политической психологии

Сфера конкретных объектов, изучением которых занимается политическая психология, крайне широка, если не сказать, безгранична. Практически, к ней от­носится все в политике, что так или иначе содержит хоть какие-то «психологические аспекты» и к чему причастен столь модный в последние десятилетия «че­ловеческий фактор». От психологии лидерства до поведения толпы; от интриг в малой группе руководя­щего органа страны до стихийного панического пове­дения; от партийной принадлежности до полной аполитичности, и т. д., и т. п. Таков далеко не полный пе­речень только основных, наиболее ярких и известных объектов внимания политической психологии.

Многообразие объектов подразумевает обилие межпредметных и междисциплинарных связей поли­тической психологии. По характеру целого ряда изу­чаемых объектов и своему конкретному содержанию политическая психология на конкретно-практическом уровне тесно смыкается с рядом близких психологиче­ских дисциплин — прежде всего, с психологией про­паганды и с психологией организации и управления. С первой ее объединяют проблемы социальных устано­вок, общественного мнения, массового поведения и т. п. Со второй — теоретические и практические аспекты проблематики конфликтов и лидерства, особенностей психологии малых и больших социальных групп.

Политическая психология достаточно тесно связа­на с социологической наукой, в особенности с таким ее разделом, как политическая социология. Используя результаты, получаемые с помощью социологических методов (прежде всего, массовых социологических опросов, методов демоскопии и т.д.), политическая психология обеспечивает их более углубленную интер­претацию, качественный анализ. Это удачно взаимно обогащает обе научные дисциплины, хотя и не снима­ет извечных споров психологов и социологов о роли и значении каждой из этих наук.

Разумеется, политическая психология обладает и развитыми междисциплинарными связями с различ­ными направлениями политологии. Так или иначе, в целом, они имеют общий объект изучения, политику, а значит, и общие корни. Несмотря на постоянно воз­растающую, особенно в последнее время, самостоя­тельность политической психологии, во многих случа­ях политология выступает в качестве заказчика перед ней, выдвигая те или иные функциональные пробле­мы. Соответственно, происходит и взаимообмен мето­дами, обогащающий обе науки. Обратим внимание, что между их представителями, в отличие от предыдуще­го случая, практически нет споров и противоречий. Это свидетельствует о достаточном разграничении предметов изучения и наличии достаточно различных собственных научных «языков» у каждой из этих дис­циплин.

Задачи, выдвигаемые политологией и самой поли­ческой практикой, сказываются на динамике развития политической психологии, выдвигая на первое ме­сто то одну, то другую функциональную проблему. Со­ответственно, по функциональной направленности, заданной политологией и политической практикой, со­временную политическую психологию можно разде­лить на два основных раздела. Проблематику первого раздела составляют вопросы внутренней политики, проблематика второго раздела — сфера международ­ных отношений и внешней политики. Помимо этих дос­таточно очевидных разделов, в последнее время за счет запросов практики и инвестирования очень серьезных средств, активно развивается еще один раздел — воен­но-политическая психология, в последние годы весьма активно претендующая на функциональную автоно­мию.

В рамках политической психологии во внутрен­ней политике стержнем исследований является пси­хология личности «политического человека», а также проблемы политической социализации и социальных установок как психологических характеристик, через которые раскрывается личность в политике. Формы связи «интрапсихических детерминант с политически­ми процессами» прослеживаются путем анализа про­блем лидерства, проявлений политического недоволь­ства, антиправительственных выступлений, поведения на выборах, расовых волнений и т. д. Психология лич­ности «политического человека» рассматривается в двух аспектах. В одном из них эпицентром выступает личность лидера — исследуются психологические осо­бенности конкретных государственных, политических и общественных деятелей. Основоположником данной линии был, как известно, еще З.Фрейд, создавший первый в науке психобиографический портрет «28-го президента США» В. Вильсона. Трансформировавшись в психоисторию, эта линия обогатилась и иными, не только психоаналитическими подходами. В ее рамках активно исследуются механизмы мотивации политиче­ского поведения в широком плане; способы принятия политических решений; особенности политического мышления; политико-психологические механизмы влияния на различные социальные группы и слои на­селения; особенности «обаяния» лидеров и т. д.

В другом аспекте, личность рассматривается в ка­честве рядового участника политических процессов или члена определенных социальных групп. Таким образом исследуется целый ряд проблем. Сюда относится, в первую очередь, степень вовлеченности «среднего че­ловека» в политику — например, «апатичность», «кон­формность» или, напротив, «политическая активность». Здесь же исследуются конкретные типы такой полити­ческой вовлеченности (например, «лидер», «присоеди­нившийся», «принимающий решения» или простой «исполнитель»). Отдельные разделы — «качество» участия в политической деятельности (гибкость, ригидность пози­ций, творческий подход), ролевые ориентации личности, механизмы «привязанности» к политической системе (так, например, западными политическими психологами выде­ляются «сентиментальный» и «инструментальный» виды лояльности) и т. д.

Социальные установки и стереотипы изучаются политической психологией в качестве ведущих меха­низмов политического поведения и рассматриваются как организованная предрасположенность личности к определенному восприятию ситуации, ее оценке и последующим действиям. Установка включает в себя когнитивную ориентацию, эмоциональное отношение и готовность к некоему действию, т.е. активно-дейст­венное отношение субъекта к политическим объек­там — к партиям, движениям, деятелям, проблемам и т. д. Отличительной особенностью изучения установок в рамках политической психологии в последние годы стало стремление не просто описать их, но раскрыть механизмы их формирования, предсказать направлен­ность их изменений, и выработать методы целенаправ­ленного воздействия на эти изменения.

Политическая психология во внешней политике и международных отношениях исходит из того, что психологическая наука имеет хотя и ограниченное, но достаточно важное значение в теории и практике ме­ждународных отношений. Поскольку в наше время невозможно игнорировать или принижать роль в по­литике лидеров государств, общественного мнения разных стран, пропаганды, ситуативных факторов и вызываемых ими психологических последствий, все они в большей или меньшей степени стали объектами политико-психологического анализа. В центре данной проблематики находится изучение политической эли­ты разных стран (личностей и групп, принимающих решения, имеющих международное значение), а так­же «общественность», большие социальные и нацио­нально-этнические группы, массы в целом как силы, пособные оказать влияние на элиту. Детально исследуются проблемы конфликтов как в теоретическом, так и в прикладном планах, механизмы принятия внешне­политических решений, процессы влияния тех или иных акций элиты на общественное мнение и, наобо­рот, воздействия общественного мнения на позиции элиты, психологические механизмы ведения перегово­ров и урегулирования противоречий и т. д, В общем виде, предметом этого направления является «челове­ческий фактор международных отношений».

Исследования данного рода носят прежде всего прикладной характер. Предполагается, что знание «п с ихо политических дисциплин» позволяет прогнози­ровать проявления человеческого фактора во внешней политике. Наиболее известным примером такого рода является работа группы американских психологов, удачно прогнозировавших в свое время поведение Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущева в период урегулирования «карибского кризиса» (в частности, ход прямых пере­говоров лидеров двух стран по так называемой «горя­чей линии» между московским Кремлем и вашингтон­ским Белым Домом) и давших ценные рекомендации, способствовавшие урегулированию ядерного противо­стояния между двумя сверхдержавами прежде всего на политико-психологическом уровне.

Помимо использования такого рода политико-пси­хологического моделирования, часто используемым подходом является так называемая психологика. Это изучение искажений логического хода мысли, которые часто возникают под влиянием эмоциональных факто­ров, стереотипов, а также ситуативных факторов. В число последних может входить множество разных моментов — от межличностных отношений представи­телей элиты и обстановки в помещении, где ведутся, например, переговоры, до особенностей отношений между странами, вариантов «группового мышления» элиты, национальных особенностей в восприятии тех или иных ситуативных акций пропаганды и т. д. Прак­тическая ценность данного направления состоит в возможности политико-психологического моделирова­ния всех изучаемых моментов и учета их влияния во внешнеполитической деятельности.

В рамках военно-политического использования политической психологии акценты обычно делаются на вопросы борьбы с армиями реальных и потенциальных противников, с партизанами и «мятежниками». Это включает в себя изучение целого ряда моментов: например, особенностей личности их лидеров. Сюда же от­носится практическая разработка психологических механизмов предательства, отработка подрывных пси­хологических мероприятий, разработка специальных операций, совершенствование тактики допросов, меха­низмов ведения психологической войны в разных фор­матах.

В целом, как мы видим на примере достаточно беглого обзора основных объектов нашей науки, со­временная западная политическая психология пред­ставляет собой разрозненный конгломераттеоретиче-ских представлений и разнообразных прикладных исследований, носящих, однако, достаточно споради­ческий характер, В отличие от более привычных нам подходов, когда складывающаяся наука сама предла­гает своеобразный «прейскурант» своих возможно­стей и доступных ей объектов исследования, здесь мы видим иной подход. Для западной науки вообще более привычно, когда практика ставит некоторые конкрет­ные задачи, а решающие их ученые, обобщая, форми­руют за счет этого новую науку.