Конец хх века: новая функция либерализма – глобализм, мондиализм

Победа либеральной идеологии над социализмом создала уникальную ситуацию доминации единственной языковой парадигмы – языка "современного мира" (в его чистом виде) в планетарном масштабе. Претензии этого языка на "деидеологизированность" не столько пропаганда, сколько результат того, что в новых условиях он не может позиционироваться как одна модель наряду с другими. Победив другие, альтернативные идеологии, либерализм становится чем-то иным – " метаидеологией ", " сверхидеологией ". Отныне она диктует основные правила составления всякого дискурса, определяя нормы политкорректности в глобальном масштабе.

Исход идейного противостояния в "холодной войне" привел к новому явлению – глобализации. На уровне философии политики глобализация есть результат формальной победы "языка современности" и распространение его на всю территорию планеты в качестве общеобязательного стандарта. Либерализм при этом существенно трансформируется, так как утрачивает четкое представление о собственных границах, которые на предшествующих этапах идеологической истории обеспечивались существованием формально конкурентных идеологий. Если вспомнить о важности понятия "враг" в политической философии и о его функции придавать четкие идентификационные границы политической платформе, то становятся очевидными проблемы качественного изменения победившей идеологии в ситуации "конца идеологий".

Становясь глобальным, либерализм фундаментально изменяется сам и изменяет окружающий мир.

Понимание необходимости существенной коррекции политической истории и перехода ее к новому, неведомому доселе, этапу породило в либеральном лагере две противоположные позиции, два взгляда на логику развития дальнейших событий.

"Конец истории" Фрэнсиса Фукуямы

Первая модель описана американцем японского происхождения Фрэнсисом Фукуямой, идеологом демократической партии, в программном тексте "Конец истории".

В этой статье утверждается, что падение советской системы как последней альтернативы либерализму (формализованной идеологически и подтвержденной исторической реальностью и геополитической мощью), лишает исторический процесс политического и идеологического содержания. Согласно Фукуяме, отныне человечество будет решать не политические, но технологические, экономические, экологические, культурные проблемы в рамках "единого мира", который будет представлять собой глобальное "открытое общество", состоящее из граждан мира (без этнических, религиозных, государственных, классовых и иных дифференциаций), управляемое демократически избираемым "мировым правительством" и безоговорочно принимающее догматы рыночной экономики. Человечество отныне будет единым, культурно, этнически, информационно однородным; все отличительные признаки постепенно сотрутся окончательно. В этом воплотится весь исторический опыт развития цивилизации, пиком которой являются США и либерально-демократический строй; содержательная сторона политики и ее основные характеристики будут упразднены; конфликты и трения интересов будут перенесены исключительно в рыночную область – в сферу экономической конкуренции. Не будет войн, классы отомрут и все человечество станет однородным и однотипным.

Когда либерализм станет общепринятой и единственной парадигмой языка, он окончательно "освободит" человечество от предрассудков и растворит "политическое бессознательного", упразднит рудименты прежних нелиберальных парадигм.

Фукуяма сформулировал оптимистическое видение ситуации, в которой глобализация либеральной парадигмы проходит гладко и беспрепятственно.

"Столкновение цивилизаций" Самуэла Хантингтона

С критикой оптимистического взгляда Фукуямы выступил идеолог республиканской партии США Самуил Хантингтон в программной статье "Столкновении цивилизаций".

Не ставя под сомнение парадигму либерализма и ее неминуемое торжество, Хантингтон видит ситуацию окончания "холодной войны" в более сдержанных тонах. С его точки зрения, крах социалистической идеологии еще не означает автоматически полного торжества парадигмы современности в ее отточенной либеральной модели. Хантингтон обращается к теоретикам "перманентизма" (О.Шпенглеру, А.Тойнби и т.д.), которые говорят об устойчивости цивилизаций и культур, об их относительной автономии относительно смены "политического языка".

В таком ракурсе слом социалистической идеологии, формально противостоявшей либерал-капитализму, лишь обнаружит более глубокие цивилизационные линии разлома, ранее завуалированные дуэлью двух идеологических систем. Преобладание либерализма в планетарном масштабе приведет – как ответный шаг – к новому подъему "коллективной идентичности", к тому, что цивилизации вновь дадут о себе знать. Хантингтон полагает, что новый статус либерального языка (языка современности) как единственного и универсального всколыхнет пласты "политического бессознательного", связанные с глубинными архетипами, побежденными формально, но сохраняющимися на донном уровне массовой психологии. И страны бывшего советского лагеря и особенно страны и религии Третьего мира откажутся добровольно принимать либерализм и противопоставят ему (и друг другу) формы коллективной идентификации, выстроенной по цивилизационному признаку.

Хантингтон выделяет следующие цивилизации:

1) западная (американо-европейская, католико-протестантская, либеральная),

2) конфуцианская (преимущественно, китайская),

3) японская (синтоистско-буддистская),

4) исламская,

5) индуистская,

6) славяно-православная,

7) латино-американская

8) африканская.

Важнейшие силовые конфликты будущего будут происходить, на его взгляд, именно на линиях разделения этих цивилизаций.

Хантингтон совершенно справедливо локализует либеральную парадигму как свойство "западной цивилизации", включающей США и страны Западной Европы, указывая на то, что остальные культурные пространства населены массами, сохранившими (в той или иной степени) связь с нормами традиционного общества, где факторы религии, обрядовости, этнических преданий продолжают играть важнейшую роль, и где дробления на атомарных индивидуумов еще не произошло. Следует заметить, что все выделенные Хантингтоном цивилизации, за вычетом западной, представляют собой подавляющее большинство человечества, и, соответственно, вместо идиллической картины, нарисованной Фукуямой, либеральный лагерь оказывается перед довольно тяжелой перспективой новой волны идеологической колонизации, направленной уже не против формального противника в виде альтернативной конкурентной идеологии, а против "политического бессознательного" разных цивилизаций.

Решить задачу упразднения этого "бессознательного" в единоличном порядке со стороны Запада Хантингтону представляется маловероятным, и он возлагает надежды на новые волны конфликта цивилизаций между собой. Эти конфликты должны их ослабить, измотать и, в конец концов, заставить добровольно согласиться на западную модель, которая должна выступить в нужное время как нечто само собой разумеющееся, притягательное и неизбежное. Пока же Запад должен не распылять усилия, но сосредоточиться на укреплении собственной системы, вмешиваться в мировую политику лишь точечно и всегда в собственных национальных интересах.

Проект Хантингтона не ставит под сомнение конечную цель либеральной глобализации, но настаивает, что к этому следует идти поэтапно, и нынешнее положение дел еще очень далеко до финальной и окончательной победы; контроль языка современности над всем миром – это перспектива отложенная.

Показательно, что и Фукуяма и Хантингтон являются членами "Совета по Международным Делам", и их полемика ни в коей мере не затрагивает общего глубинного консенсуса относительно ценности и императива универсализации глобализма.

Принципы либерального языка в стадии глобализации (основы мондиализма)

Выделим основные моменты либеральной парадигмы в той стадии, когда она достигает глобального уровня.

1) Мондиализм, планетарная унификация государств, народов, культур в социальном, экономическом, политическом смыслах. Создание мирового государства и мирового правительства.

2) Атлантизм, стратегическая доминация Запада, распространение западной социально-политической матрицы (либеральной демократии) на весь мир, превращение вооруженных сил США в мирового жандарма.

3) Переход к "финансовой экономике" ("новая экономика", "неоэкономика", "турбокапитализм"^*, "экономика постиндустриального общества") как последней и наивысшей стадии развития рынка, при которой электронно-биржевые спекуляции важнее реального производства.

4) Реальная доминация капитала (Маркс описал это явление в набросках к 6-ому тому "Капитала"). Речь идет о том, что в случае проигрыша социалистических революций отношения между капиталом и трудом, могут измениться от классической индустриальной модели (с формальной доминацией капитала над трудом, при которой труд выступает как антагонистический субъект) к новой модели – с реальной доминацией капитала (при которой капитал полностью поглощает труд и превращает его в пассивный объект).

5) Концепция "богатого Севера" – неравномерное распределение центров финансового, политического, экономического и стратегического контроля в пользу развитых стран – США и Западной Европы, вынесение индустриального производства и центров добычи и переработки ресурсов в третий мир.

6) Концепция "золотого миллиарда". В сложной ситуации нового мира после "конца истории" выжить сможет не все человечество, но только его высокоразвитая технологически часть, а также региональная экономическая и политическая элита, сумевшая интегрироваться в мондиалистский истеблишмент.

7) Тотальная атомизация человечества. Всеобщее смешение отменяет существующие расы и нации, разрушает религии, любые коллективные ансамбли. Все люди становятся неопределенной расы, без корней, культуры и т.д. Культуры и национальности можно будет менять как атрибуты одежды. Индивидуализм, нарциссизм становятся главными человеческими ориентирами.

8) "Юнисекс". Полное уравнивание полов между собой, легитимация перверсий и трансгендерных операций, признание гомосексуальных браков.

9) Генная инженерия. Создание квазичеловеческих существ и био-мутантов.

10) Тотальная информатизация и виртуализация производства. Перевод деятельности в сетевую виртуальную сферу коммуникаций.

11) "Новое кочевничество". Полный отрыв индивидуумов от почвы. Отсутствие границ, виз, таможенного контроля.

12) Индивидуальный номер (ИНН и его более развитые аналоги). Он же – кредитная карта, паспорт, телефон и т.д., заменяющая личность, становящаяся "протезом "я" (Ж.Аттали).

13) Пацифизм. Вместо национальных армий и возможных войн – мировая полиция, которая борется против всех, кто не доволен либеральной парадигмой.

Глобализм и антиглобализм

С точки зрения философии политики, XXI век знаменует собой начало глобализации "языка современности" в его либеральной версии (как наиболее точно соответствующей парадигмальному уровню), противопоставленного различным континентам "политического бессознательного". Если принять версию Фукуямы, то сопротивление "бессознательного" есть остаточная инерция, с которой глобализация справится сравнительно легко. Если согласиться с Хантингтоном, то это вопрос более сложный, и прежде чем полностью упразднить архаические архетипы цивилизаций, Западу придется пройти несколько промежуточных фаз: вначале позволить цивилизационным границам проявить себя (через столкновение друг с другом), а потом – после серии конфликтов и локальных войн – представить либеральную модель как единственное "спасение" и приемлемый для всех "новый мировой порядок", способный укротить "неснимаемые иными способами противоречия между цивилизациями".

В любом случае стартовые условия обозначены в такой картине довольно определенно. В мире существует только один признанный, полит-корректный "политический язык", основанный на либеральной идеологии и навязывающий себя как безальтернативную матрицу всем остальным секторам человечества. Это и есть политическое содержание глобализации, которая строго тождественна "вестернизации" и "модернизации".

Этому доминирующему языку противостоят версии "политического бессознательного", как правило, не имеющие общегоидеологического знаменателя, не обладающие потенциалом универсализма, не способные оперировать с элементами "языка современности" и не обладающие убедительными системами локальной рационализации, т.е. не структурированные даже на уровне локальных "политических диалектов". Сюда же следует добавить останки поигравших исторических идеологий – инерциальный коммунизм, миноритарный и маргинальный ультранационализм, а также расплывчатый и смутный "социализм", остаточно проглядывающий в европейской социал-демократии и в лево-анархистских настроениях молодежи развитых стран. Будучи интуитивными, эмоциональными, фрагментарными и противоречивыми в самих себе, все эти разрозненные элементы антагонистичны друг другу или просто принадлежат разным областям жизни.

В таком состоянии они представляют для либерализма естественное препятствие, сопротивление объективной среды, инерциальную реакцию, возникающую как пассивное следствие на пути реализации любого активного проекта.

Среди общего набора нелиберальных тенденций, тем не менее, можно выделить несколько проектов, претендующих на относительную универсальность.