Теория ожидания реакции Кирша

Фактически все школы психотерапии признают важность поддержания позитивных ожиданий как способа максимизировать терапевтическую пользу (см. Kirsch, 1991; Lynn & Garske, 1985; Lynn & Sherman, 2000). Кирш (1994b) утверждал, что, подобно плацебо, гипноз вызывает терапевтический эффект с помощью изменения ожиданий пациента. Но в отличие от плацебо гипнозу не нужен обман, чтобы быть эффективным. Теория ожидания реакции Кирша (см. Kirsch, 1985, 1991, 1994b) — это расширение социальной теории научения Роттера, основанной на идее, что ожидание может вызывать невольный ответ. Исследование Кирша показало, что широкий спектр гипнотических реакций меняется в зависимости от убеждений и ожиданий людей относительно их возникновения. Фактически, — ожидание, наряду со способностью испытывать внушения наяву (Braffman & Kirsch, 1999), является одним из немногих устойчивых коррелятов гипнотической внушаемости (Kirsch & Lynn, 1995). Интересно отметить, что ожидание остается значимым прогностическим фактором гипнотической реакции даже при контрольном сравнении с внушением наяву (Braffman & Kirsch, 1999; Kirsch, Silva, Comey, & Reed, 1995). Короче говоря, гипнотический ответ рассматривается как негипнотический, что подтверждается повышенной готовностью испытуемых к ответу из-за усиленной мотивации и позитивных ожиданий, связанных с гипнозом. Хорошее образное представление внушений, вероятно, вызывает у пациента доверие к его усилиям, направленным на ответ, и укрепляет ожидания ответа, в то время как раппорт с гипнотерапевтом питает мотивацию, чтобы пациент реагировал в соответствии с ситуативными требованиями и сигналами. В третьей главе мы подробно обсуждаем роль ожиданий и утверждаем, что клиницисты должны использовать эффект ожиданий, вместо того чтобы избегать его.

Интегративная модель Линна

Согласно Линну и его коллегам (например, Lynn & Sivec, 1992), люди, хорошо реагирующие на гипнотическое воздействие, действуют подобно специалистам, занимающимся творческим решением проблем, ищущим и интегрирующим информацию из множества ситуативных, личных и межличностных источников. Исследование в лаборатории Линна документально подтвердило важность: эмоциональных, межличностных факторов и факторов раппорта (Frauman & Lynn, 1985; Lynn et al., 1991); набора вариантов ответа и ожиданий (Lynn, Nash, Rhue, Frauman, & Sweeney, 1984); критериев или стандартов деятельности, на основании которых участники судят об успешности или неуспешности своего ответа на гипноз (Lynn, Green, Jacquith, & Gasior, 2003); того, как гипнотические взаимодействия, ощущения и действия перерабатываются и интерпретируются (Lynn, Snodgrass, Rhue, Nash, & Frauman, 1987); динамических и временами бессознательных мотивов и фантазий, которые вступают в игру во время гипноза (Frauman et al., 1984); и особенностей гипнотического контекста, которые препятствуют пониманию и анализу личных и ситуативных факторов, влияющих на гипнотическое поведение (см. Lynn etal., 1990).

Теория наборов реакций

Теория наборов реакций (Kirsch & Lynn, 1998, 1999; Lynn, 1997) концентрируется на том наблюдении, что большая часть человеческой деятельности выглядит незапланированной и автоматической (например, воспроизведение букв при письме). Теория делает радикальное предположение, что все действия, привычные или новые, запланированные или незапланированные, гипнотические или иные, в момент активации инициируются автоматически, а вовсе не сознательным намерением.

Наборы реакций подготавливают действия к автоматической активации. Наборы реакций включают в себя намерения и ожидания. И то и другое является временным состоянием готовности реагировать определенным образом на определенные стимулы при определенных обстоятельствах. Ожидания и намерения отличаются друг от друга только приписыванием ожидаемому действию произвольности, что делает сам участник (Kirsch, 1985, 1990); то есть люди, намереваясь сделать нечто, расценивают это как произвольное поведение (например, остановиться у знака «стоп»), но они ожидают появления автоматического поведения, типа проявления непроизвольных слез на свадьбе или реакции на гипнотическое внушение. В случае с гипнозом, высокогипнабельный человек ожидал бы, что он превосходно отреагирует (то есть ответит определенным образом), следуя гипнотической индукции (то есть определенным стимулам) в ситуации, определенной как гипноз (то есть при определенных обстоятельствах). Ожидания реакций — это предвосхищение автоматических субъективных и поведенческих реакций в ответ на определенные ситуативные сигналы, и они выявляют автоматичекие реакции в форме самореализующихся пророчеств. Короче говоря, люди получают то, чего ожидают. В случае гипноза, если люди ждут, что они будут восприимчивы к нему, то так оно и будет. Люди воспринимают свои реакции на гипноз как непреднамеренные не только потому, что их действия вызываются автоматически, так же как в случае с привычными бытовыми действиями, но также и из-за господствующего культурного представления о том, что гипнотические ответы не являются самоинициированными. Внушенные реакции скорее воспринимаются в качестве побочных продуктов транса или особого измененного состояния сознания, которое объясняет их кажущийся ненамеренный, автоматический характер.

Кирш и Л инн утверждают, что, хотя гипнотические реакции запускаются автоматически, чтобы их вызвать, одного внушения недостаточно. Вместо этого внушенным физическим движениям предшествуют измененные субъективные переживания (Lynn, 1997; Silva & Kirsch, 1992). Ожидание левитации руки, например, заключается в том, что рука поднимается сама по себе. Все же, чтобы запустить поднимающее движение, должно присутствовать достаточно убедительное ощущение легкости. Таким образом, субъективные переживания играют важную роль в этой теории гипноза.

ВОПРОСЫ СОГЛАСИЯ

Некоторые ученые (напр., D. Spiegel, 1998) заявляют, что социокогнитивные теоретики сводят ответ на гипнотическое внушение к простому согласию с внушением. Однако это — неверное представление о социокогнитивной позиции. Хотя намеренное согласие, приятное терапевту или исследователю, может сыграть некоторую роль в гипнотическом ответе (Sarbin, 1989; Spanos, 1991; Wagstaff, 1991), большинство загипнотизированных людей не притворяются и не просто подчиняются внушениям. В отличие от людей, которых попросили притвориться загипнотизированными (то есть симулировать), высоковнушаемые участники эксперимента продолжали реагировать на внушение и тогда, когда считали, что они одни (Kirsch, Silva, Carone, Johnston, & Simon, 1989; Spanos, Burgess, Roncon, Wallace-Capretta, & Cross, 1993).

Социокогнитивные модели гипноза критиковали за преувели-чивание степени, в которой гипнотическое поведение является стратегическим, целенаправленным и произвольным. Перри и Лоуренс (1986), например, утверждали, что целенаправленность и непроизвольность могут сосуществовать в гипнозе. Нэш (1997) в свою очередь предположил, что социокогнитивные теоретики переоценивают активность действий, не учитывая бессознательные влияния на поведение, хотя эту критику нельзя в равной мере отнести ко всем социокогнитивным теоретикам (например, Lynn& Rhue, 1991а). Бауэрс и Дэвидсон (1991) в дальнейшем заявили, что ответы на внушения типа обезболивания (Miller & Bowers, 1986) могут включать непрямонаправленные действия (напр., связанная с внушением фантазия, вроде представления, что кисть и рука сделаны из резины, следующая за внушением на обезболивание) — это указывает, что такие паттерны активности образа более ограничены в своей способности объяснять переживание непроизвольности ответов на внушение, чем полагают некоторые социокогнитивные теоретики. И наконец, социокогнитивные теоретики считают—даже при том, что ожидания, мотивация и восприимчивость к внушению наяву, например, в значительной степени объясняют изменчивость реакций на гипнотические внушения, в целом эти переменные не могут объяснить индивидуальных различий в гипнотической внушаемости (Braffman & Kirsch, 1999; Kirsch, 1991; Kirsch & Lynn, 1998).