Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Стилистика восприятия как стилистика декодирования. О применении теории информации к проблемам стилистикиСодержание книги
Похожие статьи вашей тематики
Поиск на нашем сайте
Применение теории информации к вопросам лингвистики, поэтики, стилистики и эстетики за последние два десятилетия непрерывно растет. Победное шествие этой науки включает все отрасли знания, в том числе естественные и гуманитарные науки, а также интенсивно развивающуюся коммуникативную лингвистику1. Для того чтобы показать, почему стилистика восприятия может развиваться как стилистика декодирования, необходимо остановиться на некоторых основных понятиях теории информации и их аналогах в стилистике. Ценность понятий теории информации для гуманитарных наук состоит в том, что они позволяют усмотреть общее в таких явлениях, которые на первый взгляд кажутся совершенно различными, решать основные вопросы передачи разной информации в наиболее общем виде и описывать их в единой системе терминов и понятий. Это позволяет взаимно обогатить многие до сих пор далекие друг от друга области знания, а, как известно, прогресс науки происходит за счет двух противоположных процессов: все большей дифференциации каждой науки и интеграции ее с другими науками. При этом оказывается, что именно на стыках наук удается добиться самых интересных и новых результатов. Нетрудно видеть, что общность понятийного аппарата способствует такому взаимному обогащению, а терминологический языковой барьер такому взаимопроникновению препятствует. Информационные процессы той или иной природы изучаются с помошью теории информации во многих отраслях науки, но прежде чем остановиться на ее аналогах, полезных при интерпретации художественного текста, напомним, что сам создатель теории информации К. Шеннон предостерегал против злоупотребления ими. В своей статье «Бандвагон» (слово «бандвагон» означает в США политическую партию, проводящую шумную избирательную кампанию; первоначально так называлась большая разукрашенная повозка, в которой кандидат разъезжал по улицам во время избирательной кампании в сопровождении джаз-оркестра). К. Шеннон пишет, что за последние несколько лет теория информации превратилась в своего рода бандвагон от науки. Теория информации как «модный опьяняющий напиток кружит головы всем вокруг» и дальше: «Поиск путей применения теории информации в других областях не сводится к тривиальному переносу терминов из одной области науки в другую. Этот поиск осуществляется в длительном процессе выдвижения новых гипотез и их экспериментальной проверке»1. Памятуя эти слова, важно, прежде чем пользоваться терминами, дать себе ясный отчет в том, что они значат. В этом параграфе будут рассмотрены такие понятия, как информация, код, кодирование, сообщение, сигнал, система передачи информации, квантование, тезаурус, и некоторые другие. Обратимся прежде всего к самому понятию информация. Терминологическое значение этого слова шире привычного, обиходного. Мы привыкли понимать информацию как некоторую сумму сообщаемых кому-либо сведений. В современном научном понимании информация есть внутреннее содержание процесса отражения особенностей одних объектов реальной действительности в виде изменения свойств других объектов2. Это значит, что информация есть след, оставленный одним явлением на другом. Передача и получение информации основаны на важнейшем свойстве материи — отражении. Отражение может быть упорядоченным и хаотическим. В информационных процессах, проходящих с участием человека, например, в кибернетических системах или в сложных адаптивных системах, какими являются интересующие нас процессы художественного творчества и восприятия искусства, информация характеризуется упорядоченностью отражения. Воздействие литературного произведения на читателя можно уподобить кибернетическим процессам, поскольку кибернетику определяют как науку, занимающуюся изучением управляющих систем. Эстетические ценности в своей образно-познавательной функции обогащают сознание читателя, преобразуют его как личность, воздействуют на его поведение, т. е. могут рассматриваться как управляющие системы. Обращение к этим понятиям отнюдь не означает для нас дегуманизации стилистики или превращения ее в точную науку, но оно весьма полезно эвристически, так как позволяет использовать новые связи и новые отношения. Стилистика декодирования, опираясь на теорию информации, заинтересована прежде всего в эмоциональном и идейном воздействии литературы, в тех переживаниях, которые литературное произведение может вызвать в читателе1. Систему «автор—книга—читатель» мы рассматриваем как систему передачи информации. Передача мыслей и чувств автора читателю происходит с большим разрывом во времени и пространстве. Хотя К. Шеннона интересовала передача информации совсем другого типа (несемантическая), предложенная им схема связи подходит и для интересующей нас ситуации, необходимо только установить аналогию между этапами схемы в том и другом случае и их специфику2. По К. Шеннону, схема связи состоит из пяти главных частей: 1) источник информации, создающий сообщение или последовательность сообщений, которые должны быть переданы на приемный конец; 2) передатчик, который перерабатывает некоторым образом сообщение в сигналы, соответствующие характеристикам данного канала; 3) канал, т.е. среда, используемая для передачи сигнала от передатчика к приемнику; 4) приемник, который выполняет операцию, обратную по отношению к операции, производимой передатчиком, т.е. восстанавливает сообщение по сигналам; 5) адресат — это лицо (или аппарат), для которого предназначено сообщение. В литературе, как технической, так и лингвистической и стилистической, существует много разных вариантов этой схемы; приводить их здесь нет необходимости, мы ограничимся тем, что попытаемся показать применимость схемы К. Шеннона для наших задач. Первый компонент схемы, т. е. источник информации мы истолковываем как окружающую писателя реальную действительность. Писателя можно рассматривать как второй компонент схемы — передатчик, поскольку он перерабатывает эту информацию и кодирует ее, воссоздавая действительность в художественных образах, и так организует их структуру, что они получают способность воздействовать на волю, мысли и чувства читателя, т.е. изменять свойства других объектов. Каналом передачи информации в нашем случае является литература: романы, повести, рассказы, стихи. Четвертым компонентом схемы — приемником, восстанавливающим сообщение по сигналам, — является читатель. Поскольку художественный текст предназначен не одному отдельному читателю, а обществу, то истинным адресатом сообщения является окружающая читателя общественная действительность. Остановимся на всех элементах предложенной аналогии более подробно. Первоначальным источником информации является окружающая писателя действительность. Из всего комплекса философских, нравственных, политических и других проблем и фактов жизни писатель отбирает те, которые он хочет передать читателю, сообщив ему и эмоциональное отношение к ним, вызывая возмущение или, напротив, восхищение ими. Из той информации, которую писателю дает его жизненный опыт, он делает определенный отбор, подвергает его компрессии и кодированию. Его мастерство во владении кодами обеспечивает помехоустойчивость передачи. Поскольку система в целом позволяет передать любое сообщение, уже самый отбор явлений и проблем в поэтическом тексте есть факт искусства. Информация преобразуется в композиции произведения, системе образов, в характерах, обстановке, фабуле и кодируется языковыми средствами так, что сообщение получает свое лексическое и грамматическое воплощение. Источник информации на передающем конце следует еще подразделить на реальную действительность и модель этой действительности в сознании людей, преобразуемую автором в художественную действительность. Эта последняя в тексте отражается частично эксплицитно, а частично имплицитно. Передаются только кванты информации, по которым читатель восстанавливает целое. Код представляет собой систему знаков и правил их соединения для передачи сообщения по определенному каналу. Естественный язык является главным, но не единственным кодом литературы. Другие коды играют преимущественно вспомогательную роль и передаются в литературе через языковой код; таковы, например, коды обычаев и этикета, коды символов, свойственные той или иной поэтике, коды других видов искусств. Следует подчеркнуть, что в приведенном определении кода ничего не говорится о том, искусственная или естественная это система, простая или сложная, первичная или вторичная, изменяется она или нет. Действительно, существуют и другие естественные и весьма сложные коды, например биологический, генетический, код комбинаций аминокислот и протеинов, сочетания которых определяют наследственные черты организма. Социальная обусловленность языка не отделяет его от искусственных кодов, например от кода дорожных знаков, который тоже порождается нуждами общества. Что касается первичности или вторичности системы, то, если и можно согласиться с теми, кто утверждает, что естественный язык в основном система первичная (что не очень удобно, поскольку И.П. Павлов называет его второй сигнальной системой), то существуют специальные подъязыки, например язык дипломатических документов, которые являются по отношению к общенародному языку вторичными системами. Итак, несмотря на то, что всякий естественный язык исторически изменчив и способен приспосабливаться к тем сообщениям, которые с его помощью должны передаваться в постоянно меняющемся мире, несмотря на то, что он сложен, социально обусловлен и может рассматриваться как первичная знаковая система, а код Морзе прост, неизменен и создан искусственно одним человеком, обе эти системы объединяются в общем понятии — код. Коды, которыми располагает читатель, и его тезаурус, т.е. содержание его памяти, не совпадают с таковыми у автора. Это естественно. Если бы они совпали, текст не представил бы ничего нового для читателя, его нельзя было бы считать художественным. Если бы они полностью разошлись, читатель ничего не понял бы. Совокупность отражаемых в рассматриваемый период времени свойств источника называется сообщением. Для стилистики сообщением является текст рассматриваемого литературного произведения или его отрывок такой длины, которая признается необходимой и достаточной, чтобы быть эстетически значимой и идейно-содержательной, когда в учебнике или на занятиях рассматривается только часть произведения. О понятии «текст» речь пойдет в этой же главе в § 6. Временной процесс, отображающий сообщение, называется сигналом. В художественной литературе сигнал воплощается в сложном переплетении фонетических, лексических, морфологических, синтаксических и графических языковых средств и имеет место в процессе чтения, понимания и сопереживания. В понятие материальной природы сигнала кибернетика внесла очень существенный вклад, показав, что действие сигнала совершенно несоизмеримо с его собственной энергией; сигнал действует не своими вещественными свойствами или энергией, а своим информационным значением. Это приложимо и к литературе. Короткое стихотворение, сонет, например, может быть богаче информацией и вызвать более сильную реакцию, чем большой роман. Итак, каналом передачи информации (третий элемент схемы) для нас является литература. Теория информации различает каналы идеальные (без помех) и каналы с шумами. Первые дают на приемном конце неискаженное сообщение, декодирование при этом однозначно. Литература — канал, в котором помехи неизбежны и однозначного декодирования быть не может. Социально-исторические и культурные изменения, через которые текст доходит до своего читателя (четвертый элемент схемы) сквозь время и пространство, обязательно в какой-то мере переосмысливают текст. Более того, художественное произведение тем и характерно, что несет в себе множество возможных смыслов и прочтений. И не только потому, что, как мы только что видели, писатель, отражая действительность, оставляет многое недосказанным, предоставляя читателю дополнить недостающее, не только в силу многозначности художественного образа, но и потому, что коды и тезаурус воспринимающего всегда отличаются от кодов и тезауруса передающего: читатель не может быть культурно, интеллектуально и эмоционально тождествен автору текста. Различие художественного метода авторов требует различной степени активности читателя. Читатель воспринимает текст на фоне собственного опыта, в зависимости от содержания своей памяти, своего тезауруса. Содержание памяти декодирующего оказывает на процесс декодирования большое влияние. Термин «память» понимается в данном случае шире, чем принято в психологии. Поэтому его иногда заменяют термином «тезаурус», что также неудобно в силу многозначности последнего. Память — это вся та информация, которую читатель имел до данного чте- ния. В нее входят и личные переживания, и наследственные черты, образование, эстетический опыт и особенно начитанность, т.е. ассоциации с восприятием других подобных произведений. Глубина восприятия любого нового для читателя произведения и соответствие принятого сообщения переданному предопределяются всей совокупностью предшествующего чтения и уже созданными навыками проникновения в текст. При передаче, возникновении и хранении сигнал испытывает искажения, которые называются шумом или помехами: В разных системах помехи принимают разную форму: шорох в телефонной трубке или наушниках, полосы на экране телевизора, опечатки в тексте — все это различные виды помех. Для рассматриваемой в стилистике системы процессом передачи сигнала является чтение, а помехи связаны преимущественно с недостаточным тезаурусом читателя — неполным знанием лексики или грамматики, изолированным восприятием элементов, неумением учесть контекст или аллюзии и т.п. Об этих причинах неполного понимания уже шла речь в предисловии. Процесс декодирования в системе «автор—читатель» состоит в многочисленных перекодировках, поскольку в художественном произведении много уровней, соотносящихся так, что каждый последующий является содержанием предыдущего. Процесс понимания, т.е. внутренней интерпретации текста читателем, происходит как процесс подтверждения и отклонения гипотез, отбрасывания негодных и дальнейшей разработки подтвердившихся1. Декодируя заключенное в литературном тексте сообщение, читатель не может быть пассивным. Он должен объяснять и оценивать, сопоставлять текущую информацию с полученной ранее, т.е., получая информацию, он ее одновременно перерабатывает. Формирование отношения к действительности происходит не только как приятие отношения писателя, но и в мысленной полемике с ним. Декодируется при чтении не только фабульный смысл текста, но и его эмоционально-эстетическое содержание. Важно еще раз подчеркнуть указанное выше понимание идеи как единства суждений и эмоций, неотделимое в художественном произведении от его структурных особенностей. Соответствие между предметно-логическим содержанием информации и теми эмоциями, которые она может вызвать у читателя, делает эмоциональный настрой произведения также носителем информации, информации обобщенной, оставляющей широкие возможности для конкретизации, но эстетически действенной. Другими словами: идейное содержание произведения отнюдь не сводится к сумме выраженных в тексте суждений, а имеет конкретно-образную и эмоциональную сущность и воздействует на читателя, вызывая и развивая в нем одни эмоции и стремления и вытесняя и преодолевая другие1. Идеи и образы художественной литературы не только отражают происходящее в мире, но и выступают волевым возбудителем, создают волевой настрой к тому или иному поведению2. Степень воздействия литературного произведения на читателя индивидуальна, но она обязательно зависит от подготовленности читателя. Так мы подошли к последнему элементу схег мы коммуникации — к общественной жизни и окружающей читателя действительности, к необходимости развития творческих сил личности в соответствии с задачами переживаемой эпохи. Существенной особенностью информационных проблем, рассматриваемых в стилистике, является то, что черты художественной информации, которые представляют для нее наибольший интерес, непосредственно измерить нельзя3. Стилистика декодирования опирается на теорию информации не в смысле использования количественной меры информации, а с точки зрения ее общих идей и эвристической полезности. Дело совсем не в том, чтобы по формуле К. Шеннона вычислить вероятность появления того или иного элемента. Тем более что эта формула имеет в виду несемантическую информацию. Дело в том, что объем информации в сообщении рассматривается теорией информации как функция числа возможных альтернативных сообщений. Контраст между более вероят- ным (традиционно обозначающим) и менее вероятным (ситуативно обозначающим) выдвигает определенные элементы текста как более важные, подчеркивая их и создавая определенную иерархию значений внутри текста. Между тем важнейшей чертой стиля, по М. Риффатеру, как раз и является подчеркивание одних элементов и затушевывание других. Более высокое, чем обычно, скопление каких-либо элементов, параллельное или контрастное расположение элементов и их классов — все эти способы передачи смысла могут быть выражены в терминах «предсказуемость — непредсказуемость». Все это соответствует существу формулы Шеннона, так как количество информации определяется через неопределенность, энтропию, поскольку получение информации всегда связано с изменением степени неосведомленности получателя информации. Энтропия системы со счетным числом исходов есть случайная величина, равная взятой с обратным знаком сумме произведений вероятностей всех исходов на логарифмы этих вероятностей1. Естественно, возникает вопрос, правомерно ли обращаться к ТИ при решении проблем, к которым невозможно приложить аппарат математической статистики, когда вероятности, о которых идет речь, вычислить нельзя. Как это ни парадоксально, но на такой вопрос можно ответить положительно, поскольку новейшие экспериментальные исследования показали, что носители языка владеют вероятностными закономерностями языка; их интуитивное определение частотности по пятибалльной шкале соответствовало данным статистических подсчетов и совпадало у разных испытуемых, т.е. имеются экспериментально проверенные данные о надежности читательской интуиции1. Каждого читателя можно уподобить своеобразной ЭВМ. Поскольку предсказуемость или непредсказуемость того или иного элемента стилистически релевантна, а увеличение возможностей выбора есть закон организации художественного текста и возможность художественно значимого нарушения предсказуемости составляет основу экспрессивности, формула Шеннона позволяет привести в систему наши представления об организации художественного текста, хотя рассматриваемые ею случаи проще. По этому поводу уместно привести высказывание академика А.Н. Колмогорова о том, что «исключительное увлечение, господствующее сейчас, сводить все вопросы к подсчету количества информации, должно смениться поисками более полной характеризации различных видов информации, не игнорируя их качественного своеобразия»2. Для писателя, литературоведа, критика важны оба конца линии связи, однако акцент привычно делается на передающем конце, т. е. на источнике информации и на передатчике. Их больше интересует то, как и почему отбирается именно эта информация и как она кодируется образными и другими языковыми средствами. Для подготовки читателя и создания высокой культуры чтения надо изучить также процесс декодирования и возможные при этом искажения и неполноту понимания. Стилистика декодирования, соответственно, сосредоточивает внимание на приемном конце. События, характеры, идеи, эмоции, отношение автора к изображаемому кодируются в литературе средствами языка. Они превращаются в текст. Для читателя текст должен вновь стать идеями и образами, читатель должен восстановить сообщение, пользуясь своим знанием кодов и кодовых комбинаций языка и других семиотических систем. Стилистика декодирования исследует, как это происходит. При любом подходе читатель должен быть в состоянии видеть внутреннее единство всех элементов текста, подчиненных единой художественной задаче. Стилистика не снабжает читателя набором мнений и готовых оценочных суждений, избавляющих его от труда творчески воспринимать произведение искусства. Квантование Говоря о продуктивности применения теории информации к решению вопросов стилистики декодирования, следует остановиться на понятии квантования. Суть этого понятия заключается в следующем: от окружающей нас реальной действительности мы получаем непрерывный поток информации; в этом континууме мы можем выделить отдельные единицы — кванты, совокупность которых представляет континуум в целом. Квантованием в теории связи называется замена непрерывной функции совокупностью ее дискретных значений, отсчитанных через определенные интервалы, которые выбираются в соответствии с заданной точностью воспроизведения функции. Функция, отображенная последовательностью дискретных значений, является квантованной. Интервал между двумя соседними уровнями квантования образует шаг квантования. Если дискретные значения выбраны правильно, то кванты информации позволяют судить о всей функции в целом. Другими словами, если квантование выполнено с учетом спектральных свойств функции, то, несмотря на то, что передаются только дискретные ее значения, функция может быть воспроизведена получателем сколь угодно точно. Цель статьи — показать возможность обобщенного рассмотрения с помощью понятия квантования передачи в литературе типических черт действительности с помощью отдельных художественных образов и выразительных средств; передачи, требующей от читателя самостоятельного восприятия недоговоренного. На возможность такой аналогии автору указал проф. Н.Н. Буга. Интересно, что уже в первых книгах по кибернетике сущность дискретного сигнала объясняется именно на лингвистических и литературных примерах. И.А. Полетаев, например, показывает, что такое дискретный сигнал, рассматривая квантование на уровне слов в письменном тексте. Имеет отношение к литературе его замечание о том, что при возникновении сигнала происходит примерно то же, что случается с толстым романом, когда его излагают на иностранном языке для легкого чтения. Далее, этот же автор пишет, что такой непрерывный процесс, как разговор по телефону, может, при определенных условиях, быть представлен в виде набора дискретных величин1. Математически это условие сформулировано В.А. Котельниковым. В 1933 году В.А. Котельников установил, что функции с ограниченным спектром обладают замечательным свойством: реализация случайного процесса, заданная в интервале -°о < t < < + оо и обладающая спектром, ограниченным полосой частот (О, F), определяется последовательностью дискретных значений в точках, равноудаленных друг от друга на интервал времени Следовательно, правильно выбрав точки квантования мгновенных значений непрерывно изменяющейся, но ограниченной величины Fc, по времени можно обеспечить нужную точность передачи. Для наглядности поясним сказанное геометрической интерпретацией теоремы Котельникова, как она дана в книге А.А. Хар-кевича. «Всякая непрерывная кривая определяется на конечном интервале бесконечным множеством точек, и для построения кривой нужно знать все ее точки. Кривая же, представляющая функцию с ограниченным спектром, может быть построена при задании на конечном интервале конечного числа точек»2. Само собой напрашивается возражение: теорема Котел ьникова касается количественной стороны сигнала, а как ее определить в той сложной системе, какой является художественный текст? Стилистику интересую! такие стороны текста, которые пока количественно не обрабатывались; имеющиеся в литера- туре статистические исследования по стилистике рассматривают только небольшую часть стилистической проблематики. Такой вопрос вполне закономерен. Следует, однако, заметить, что на данном начальном этапе речь идет не о формализованных методах количественной оценки информации, а об описании одной черты, присущей информационным процессам в литературе (квантовании), о выявлении ее природы и принципов действия. О количественной оценке на современном уровне наших знаний о процессах восприятия говорить еще рано. Механизм использования человеком данных текста для переработки получаемой информации изучен еще недостаточно1. Предположение о дискретном характере сигналов во всех звеньях структуры сообщения является приближенной идеализацией ее свойств. Но нельзя забывать, что всякое моделирование лишь приближенно соответствует действительной природе явлений, выделяя в них только черты, существенные для решения поставленной задачи. Теорема Котельникова дает нам общее представление и помогает глубже проникнуть в изучаемый предмет. Интересно отметить, что в теории систем автоматического управления идеализированный подход в трактовке физической сущности математического описания используется очень широко. В теории этих систем преобразование непрерывного сигнала в дискретный, т.е. квантование, может рассматриваться либо как происходящее в действительности, либо осуществляться мысленно2. Более того, теорема Котельникова имеет не только техническое, но и глубокое философское значение, так как дает математическую модель диалектического единства противоположностей — непрерывного и дискретного1. Как же представлено квантование в литературе? Как соотносятся квантование и принцип целостности художественного текста? Найденные В.А. Котельниковым закономерности справедливы для речевых сообщений и литературных текстов, в частности, поскольку передача по этим каналам тоже характеризуется ограниченностью спектра, будучи ограничена порогами человеческого восприятия. Важность проблемы квантования (разумеется, без употребления самого термина) ощущалась писателями и литературоведами уже давно. Рассматривался этот вопрос преимущественно применительно к теории художественного образа. В нашей литературоведческой традиции эта проблема особенно тесно связана с именем А.П. Чехова. Позволим себе привести известный пример. 10 мая 1886 года Антон Павлович Чехов писал своему брату Александру Павловичу: «...В описаниях природы надо хвататься за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина. Например, у тебя получится лунная ночь, если ты напишешь, что на мельничной плотине яркой звездочкой мелькало стеклышко от разбитой бутылки и покатилась шаром черная тень собаки или волка и т.д. Природа является одушевленной, если ты не брезгуешь употреблять сравнение явлений ее с человеческими действиями и т.д. В сфере психики тоже частности. Храни бог от общих мест. Лучше всего избегать описывать душевное состояние героев; нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев...»2. Этим принципам А.П. Чехов действительно следовал в своей творческой практике. В.В. Виноградов приводит, например, следующий отзыв Сомерсета Моэма: «Нельзя применить к рассказам Чехова банальное выражение «кусок жизни», потому что кусок отрезается от целого, а у нас при чтении их возникает совершенно противоположное чувство: скорее — большая сцена, на которую вы смотрите сквозь пальцы: при этом видна только часть ее, но вы знаете, что действие происходит и в других местах, которые вам не видны»'. Итак, подлинный художник улавливает интервал корреляции отдельных квантов — вместо сплошного потока впечатлений от лунной ночи, который представлял бы собой континуум — два кванта: сверкание стеклышка от бутылки на мельничной плотине и тень животного. Воображение читателя дополнит остальное. Ему не надо перечислять и объяснять, что стеклышко сверкало в лунном луче, что собака бежала за повозкой, и рисовать другие приметы сельской местности. Читатель и сам знает, что мельничная плотина не может появиться в окружении городского пейзажа, и слишком тесное квантование ему только наскучит. Здесь уместно вспомнить предложение А.А. Харкевича определять ценность информации как приращение вероятности достижения цели — в нашем случае — создания картины лунной ночи — в результате получения информации2. При большем шаге квантования читатель более активен, чем при чтении произведений с меньшим шагом квантования. Литературоведов и критиков интересовало, впрочем, не читательское восприятие, а творческий метод А.П. Чехова, т.е. все рассматривалось с позиций отправителя информации. Во многих работах, посвященных творчеству А.П. Чехова, отмечается экономность в выборе выразительных средств, сжатость и совмещение функций. И. Эренбург писал, например, что Чехов освободил рассказ от длительных вступлений, разъяснительных эпилогов, подробного описания внешности героев и их биографии. Эренбург называл это реализацией принципа сжатости. Л.Д. Усманов, у которого мы заимствуем это высказывание И. Эренбурга, посвятил принципу сжатости у Чехова специальную статью3. В этой статье Л.Д. Усманов делает попытку показать, что принцип сжатости и совмещения функций является у Чехова одним из основных путей преобразования традиционной поэтики. Делает это Усманов, главным образом, рассматривая уровень композиции. Внимание его сосредоточено на усложнении функций авторского повествования, в котором описание действий, портретов и биографии героев совмещается с развертыванием внутренних переживаний главного персонажа. Эти принципы квантованием не назовешь: здесь описывается наиболее экономная аранжировка уже отобранных квантов. Представляется необходимым отличать квантование информации от ее компрессии, которая является результатом квантования, но может иметь и другие причины. В данной статье внимание сосредоточено на квантовании, которое рассматривается преимущественно с точки зрения декодирующего. Еще в 1923 году Б.А. Ларин писал, что в области стилистики нельзя упускать из виду целостности художественного текста, и подчеркивал при этом, что только из целого могут быть правильно поняты суггестивность и недоговоренность1. Однако проблема недоговоренности, о которой он писал, не привлекла внимания последующих исследователей. Между тем художественное произведение воздействует на читателя не только самими образами, аналогиями, контрастами и т.д., оно требует, чтобы читатель по этим образам, контрастам, аналогиям дополнил и восстановил то, что опущено, но подразумевается. Читатель, как говорят специалисты по теории связи, выполняет функции фильтра нижних частот. Б.А. Ларин поставил и другую важную проблему, о которой теперь пишут, ссылаясь на американского лингвиста У. Вайнрайха, хотя У. Вайнрайх пришел к этим соображениям на несколько десятилетий позже Б.А. Ларина. Уже 50 лет тому назад Б.А. Ларин писал о комбинированных приращениях смысла, отмечая, что добавочный смысл может возникать не только из поставленного рядом (именно Ларин ввел понятие тесноты ряда), но и из недоговоренного. Комбинаторные приращения смысла возможны, по его мнению, в пределах фразы, абзаца, главы, целого романа. Для изучения читательского восприятия в стилистике декодирования все это имеет первостепенное значение. Действительно значительная активность по восполнению недостающего требуется от получателя информации не только на высшем семантическом, но и на лексическом, морфологическом и фонетическом уровнях. Слушающий, например, различает фонемы, позволяющие построить слова, при этом он подсознательно выбирает некоторые акустические явления, сопоставляя их с имеющимися в памяти образцами, идентифицирует и преобразует, создавая таким образом базу для перехода к следующему уровню — лексике, где тоже происходит сопоставление с имеющимися в словарном запасе читателя образцами. Все эти процессы происходят не последовательно, а в сложном взаимодействии. Система принимаемых слушающим или читателем решений составляет, образно говоря, стратегию декодирования. И слушателю и читателю приходится непрерывно исправлять несовпадения, возникающие между принимаемым сигналом и имеющимися в его распоряжении образцами. Примеров можно привести очень много. Сюда следует отнести и борьбу с помехами, когда слушатель правильно понимает искаженные дефектами речи или недостаточным знанием языка устные высказывания или правильно читает изобилующий опечатками текст. Для стилистики такие случаи неинтересны, комбинаторные приращения, о которых писал Б.А. Ларин, напротив, представляют большой интерес. Приведем конкретный пример: The evil that men do lives after them; The good is oft interred with their bones. (Shakespeare, Julius Caesar, Act III) Ведь зло переживет Людей, добро же погребают вместе с ними. (Шекспир. Юлий Цезарь, акт III) В этих словах Антония над телом убитого заговорщиками Цезаря слово inter получает важное приращение смысла по сравнению с указанными для него в словарях значениями. Оно значит уже не только «погребать» или «закапывать в землю», но получает переносное значение — «быть забытым», «умереть». Это значение есть приращение смысла, возникшее благодаря достаточной тесноте ряда по отношению к слову lives, с которым оно связано параллелизмом. Модель антонимичного параллелизма задана тоже в условиях достаточной тесноты ряда словами evil и good. Представляется поэтому оправданным рассматривать введенное Б.А. Лариным и разработанное Ю. Тыняновым понятие тесноты ряда в терминах квантования. В приведенном нами примере квантование служит источником добавочной экспрессивности: Антоний дает согражданам понять, что они забывают, как много Цезарь сделал для Рима. Квантование в технике может быть как равномерным, так и неравномерным. В литературе возможно только последнее, т.е. в литературе квантование принципиально неравномерно. Художественное время, пространство, события, беседы и размышления героев — все это распределено в тексте неравномерно. На некоторых участках текста повествование дается с очень большим шагом квантования, на других, напротив, с очень малым. Ни один роман не содержит всех поступков героев, всех окружающих их пейзажей, интерьеров, обстоятельств и т.д. Квантование имеется в литературе всегда, но характер его может быть разным. Рассмотрим теперь стратегию декодирования на целостном и притом сильно квантованном тексте — стихотворении Роберта Фроста «Телефон», впервые опубликованном в 1916 году. THE TELEPHONE «When I was just as far as I could walk From here today, There was an hour All still When leaning with my head against a flower I heard you talk Don't say I didn't, for I heard you say — You spoke from that flower on the windowsill — Do you remember what it was you said?» «First tell me what it was you thought you heard.» «Having found the flower and driven a bee away. I leaned my head, And holding by the stalk. I listened and I thought I caught the word — What was it? Did you call me by the name? Or did you say — Someone said «Come» — I heard it as 1 bowed.» «I may have thought as much, but not aloud.» «Well, so I came.» R.Frost Почему стихотворение называется «Телефон»? Кто-то говорит по телефону? Кто и с кем? Какими квантами информации, помимо названия, располагает читатель? Т
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-19; просмотров: 582; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.97.14.83 (0.016 с.) |