Часть вторая. Признаки самосознающей частицы, которая может существовать отдельно от тела и ума

 

Ум – это тонкий материальный элемент, способный, кроме всего прочего, получать информацию об объектах, находящихся за пределами обычного восприятия, и манипулировать обычной материей сверхъестественным образом. При этом сам по себе ум не дает телу сознательного опыта. У сознания иной источник, который на санскрите называется атмой, или нашим «я». По утверждению санскритской ведической литературы, это наше «я» представляет собой мельчайшую частицу духа, которая озаряет тело и ум сознанием. Хотя мы не можем увидеть атму, мы можем судить о присутствии атмы по ее признаку – сознанию. Эта самосознающая частица способна существовать отдельно от тела и ума, и ниже мы рассмотрим научные доказательства ее существования. Как и в случае с умом, я ограничусь материалами, накопленными с середины XIX века по настоящее время. Кроме того, я рассмотрю здесь лишь те материалы, которые свидетельствуют о том, что в теле находится самосознающая частица, не являющаяся порождением ума или материи. Что же касается свидетельств о том, что эта частица продолжает существование после смерти тела, то они будут рассмотрены в восьмой главе.

 

Уильям Джеймс о сознании

 

Уильям Джеймс отмечал, что «задержка развития мозга приводит к слабоумию, что удары по голове приводят к потере памяти и сознания и что стимуляторы мозга и яды меняют качество наших мыслей» (Murphy, Ballou. 1960. P. 284). Большое количество подобных наблюдений привело многих ученых того времени к выводу, что сознание является продуктом деятельности мозга и зависит от него постоянно. Когда мозг перестает функционировать, то и связанное с ним сознание прекращает свое существование.

Однако до сих пор нет общепринятого объяснения, каким именно образом сознание возникает в результате деятельности мозга. Более того, любая подобная теория должна объяснять происхождение миллионов эпизодов сознания в повседневной жизни человека. Джеймс по этому поводу говорил, что «подобную теорию возникновения сознания нельзя назвать более простой или более достоверной, чем остальные приемлемые теории. Просто она немного более популярна» (Murphy, Ballou. 1960. P. 294).

Джеймс полагал, что по отношению к сознанию мозг может играть роль не источника, а проводника, подобно тому как призма играет роль проводника по отношению к свету (Murphy, Ballou. 1960. P. 290). Призма сама по себе не является источником света, а лишь преломляет его. Аналогичным образом, мозг может в разной степени способствовать или препятствовать передаче потока сознания. Джеймс писал: «В зависимости от состояния, в котором находится мозг, степень проводимости может повышаться или понижаться. Когда мозг работает в полную силу, степень проводимости повышается настолько, что поток духовной энергии переполняет человека. В другое время в мозг проникают лишь случайные мысли, как это бывает во время крепкого сна. И когда мозг окончательно перестает функционировать, то есть умирает, проводимый им поток сознания полностью исчезает из этого мира. Однако та сфера бытия, из которой происходит сознание, все равно остается неизменной; вполне возможно, что сознание и поныне продолжает существовать в том более реальном мире, с которым никогда не теряло связи, даже находясь здесь» (Murphy, Ballou. 1960. P. 292). По‑видимому, Джеймсу импонировала гипотеза о том, что сознание – это живой поток, а не обособленная обладающая сознанием душа. В любом случае, Джеймс рассматривал существование сознания в отдельности от материи.

В подтверждение гипотезы о том, что мозг выступает лишь проводником сознания, существующего независимо от него, Джеймс цитировал английского философа Фердинанда Каннинга Скотта Шиллера (Schiller. 1891): «Материя – это тщательно продуманный механизм, который служит, чтобы регулировать, ограничивать и сдерживать находящееся в нем сознание… Простая и грубая материальная оболочка, как у низших организмов, практически не дает проявиться сознанию; в случае же более сложной и тонко организованной оболочки у сознания гораздо больше возможностей проявиться» (Murphy, Ballou. 1960. P. 300).

 

Опыт выхода из тела

 

Состояния, близкие к смерти (СБС), и выходы из тела (ВИТ) свидетельствуют о том, что сознание может существовать полностью независимо как от грубой материи (тела), так и от тонкой материи (ума). Упоминания о феноменах СБС и ВИТ встречаются в истории многих народов мира. В работе по изучению разных культур Дин Шейлз писал: «Для исследований представлений разных народов об опыте выхода из тела (ВИТ) использовались данные, почерпнутые из 70 разных культурных традиций, исключая западные. Эти данные показывают, что в 95 % мировых культур люди признают возможность ВИТ, причем эти случаи поражают своей схожестью, несмотря на различия между культурами и их географическую удаленность друг от друга. Были проверены три традиционных объяснения ВИТ, а именно: социальная предопределенность, кризис и теории снов, но ни одно из них не было признано адекватным. Поэтому можно предположить, что специфичность и широта распространения представлений о ВИТ объясняются действительностью самого этого феномена» (Sheils. 1978. P. 697). Случаи ВИТ не только доказывают существование обладающей сознанием частицы, способной ощущать без помощи грубого физического тела, но и позволяют предположить существование обладающей сознанием частицы, которая не погибает после смерти грубого физического тела. Как пишет сам Шейлз: «Прежде чем говорить о жизни после смерти, сначала нужно доказать, что действительно существует „нечто“, способное пережить смерть тела» (Sheils. 1978. P. 700). Помимо свидетельств, почерпнутых из разных культурных традиций, есть также научные и медицинские исследования, подтверждающие факт существования сознающей частицы независимо от ума и тела.

Одно из самых обстоятельных исследований СБС провел Кеннет Ринг. Его внимание привлекла популярная книга Элизабет Кюблер‑Росс и Раймонда Моуди о СБС. Хотя Ринг был согласен с их выводами, он считал, что данный вопрос требует более научного подхода (Ring. 1980. P. 19).

Ринг собрал группу лиц не моложе 18 лет, которые пережили близкое к смерти состояние в результате болезни, несчастного случая или попытки самоубийства. Одних он нашел через больницы и психиатров, другие откликнулись на объявление в газете, а третьи сами узнали о готовящемся опросе и предложили себя в качестве добровольцев. Никому из испытуемых ничего не говорили об исследованиях, связанных с выходом из тела. Всего было отобрано 102 человека. Сначала их попросили в вольной форме рассказать о своем опыте СБС. Затем им задали наводящие вопросы, чтобы определить «наличие или отсутствие тех основных характеристик СБС, о которых писал Моуди» (Ring. 1980. P. 28).

Опрашиваемых сразу предупреждали, что они участвуют в опросе на условиях анонимности. По желанию им также сообщали о цели проведения опроса, но только после того, как они давали ответы на все вопросы. Собеседования проводились с мая 1977 года по май 1978 года. Ринг писал: «Было опрошено 102 человека, рассказавших о 104 случаях СБС. Из них 52 человека были на грани смерти из‑за серьезной болезни, 26 – в результате несчастного случая и 24 – в результате попытки самоубийства» (Ring. 1980. P. 29). Среди опрошенных было приблизительно равное количество мужчин и женщин, и все, кроме 7 опрошенных, были белой расы. Почти все опрошенные считали себя верующими. Их средний возраст на тот момент, когда они пережили СБС, составлял 38 лет. Треть опрошенных проходила интервью меньше, чем через год после СБС, 60 процентов опрошенных – менее чем через два года.

Ринг анализировал результаты опроса по составленному на основе книги Моуди «Жизнь после смерти» списку основных признаков СБС, оцененных по балльной системе. Ниже приведены эти признаки и соответствующее им количество баллов (Ring. 1980. Pp. 32–33): ощущение себя мертвым (1 балл); ощущение мира и покоя (2 или 4 балла – в зависимости от силы ощущения); ощущение отделения от тела (2 или 4 балла – в зависимости от четкости описания); погружение в темноту (2 или 4 балла – в зависимости от наличия при этом движения); звуки чьего‑либо голоса или ощущение чьего‑либо присутствия (3 балла); картины прошлого (3 балла); яркий свет (2 балла); любование красивыми цветами (1 балл); вхождение в свет (4 балла); присутствие видимых духовных существ (3 балла). Таким образом, опрашиваемые могли набрать от 0 до 29 баллов. Балл по каждому критерию присуждался по единогласному решению трех специалистов. Те, кто получили менее 6 баллов, не рассматривались как испытавшие СБС, описанное Моуди. Если опрошенный получал от 6 до 9 баллов, считалось, что он испытал СБС лишь до некоторой степени, а те, кто получал 10 и более баллов, считались испытавшими глубокое СБС. Ринг обнаружил, что 49 испытуемых (48 %) описали все признаки СБС, о которых говорил Моуди (Ring. 1980. P. 32). Из них 27 человек (26 %) испытали глубокое СБС и 22 (22 %) – умеренное СБС.

Некоторые рассказы испытуемых заслуживают особого внимания. Родная сестра одной из испытуемых работала медицинской сестрой в той больнице, где испытуемая пережила СБС во время сердечного приступа. Находясь в этом состоянии, испытуемая увидела, как ее сестра пришла в больницу. «Она вошла вскоре после того, как прозвучал сигнал тревоги, и направилась на свое рабочее место, в реанимационное отделение. Кто‑то рассказал ей о произошедшем, и она поспешила наверх. Я видела ее в это время и наблюдала, как она ехала в лифте». Позже сестра испытуемой подтвердила ее слова (Ring. 1980. P. 51).

Ринг также включил в свою работу случай, о котором писал английский исследователь Ф. У. Х. Майерс в классическом труде «Человеческая личность и продолжение жизни после смерти тела». Врач A. С. Уилтс в 1889 году заболел брюшным тифом и находился при смерти. Перенеся кому, он потом вспоминал, как сначала почувствовал сонливость, а затем потерял сознание. Доктор С. Х. Райнес, который лечил Уилтса, сказал, что в течение 4‑х часов у больного не было пульса и сердцебиения. Вот что пережил в это время Уилтс: «Я снова, как мне показалось, пришел в сознание и обнаружил, что по‑прежнему нахожусь в теле, но при этом не чувствовал с ним ничего общего». Уилтс ощущал себя живой душой, «вплетенной» в ткани тела. Затем эта связь с телесными тканями стала разрываться, и он вышел из тела через голову. «Мне казалось, что я прозрачен, имею синеватый оттенок и полностью обнажен», – вспоминал Уилтс. – Когда я повернулся, мой левый локоть коснулся руки одного из двух джентльменов, стоявших у двери. К моему удивлению, его рука без усилия прошла сквозь мою руку, после чего моя рука опять стала цельной, без всякой боли, как если бы состояла из воздуха». Затем Уилтс посмотрел на собственное мертвое тело. Но в этот миг тело открыло глаза и Уилтс, снова ощутив себя внутри тела, задался вопросом: «Что со мной случилось? Я должен опять умереть?» (Ring. 1980. P. 230).

Ринг писал, что лучшим объяснением состояния, близкого к смерти, является выход из тела (Ring. 1980. P. 232). При этом нечто отделяется от физического тела, но Ринг предпочитает не использовать слово «душа». Он не считает его научным термином, поскольку в разных религиях это слово несет разный смысл. Подобной неопределенности можно было бы избежать, дав термину «душа» строгое определение. Впрочем, я не возражаю против решения, предложенного Рингом. Он говорит: «Достаточно сказать, что феномен выхода из тела позволяет нам эмпирическим путем определить возможные истоки концепции души. Я бы предпочел ограничить этот термин религиозным контекстом. Если же исходить из гипотезы обособленного существования, то я согласен с тем, что сознание (со вторым телом или без такового) может функционировать независимо от физического тела» (Ring. 1980. P. 233).

В книге «Heading Toward Omega» (Ring. 1984) Ринг приводит результаты дальнейших исследований, которые еще убедительней подтверждают его предположение о том, что СБС представляет собой выход из тела. Ринг описывает еще несколько СБС, в частности, когда опрошенные входили в область света, ощущая себя «чистым сознанием», и телепатически общались с дружественно настроенными духовными существами, ведущими их к просветлению. Например, один из опрошенных, назвавшийся мистером Диппонгом, рассказывал, что самым последним его воспоминанием перед СБС была обращенная к Богу молитва. Затем Диппонг ощутил, что пребывает в другом состоянии сознания. «Я стоял посреди цветущего райского луга – в ином времени, в ином месте и, наверное, даже в иной вселенной». Слышались звуки божественной музыки. Все происходившее выходило за рамки всего, что Диппонг испытывал ранее, но все же было знакомо ему. Как и многие другие, он говорил, что этот опыт невозможно описать словами. В ореоле красивого света он увидел прекрасное лучезарное существо, которое счел своим создателем. Это золотистое существо, показавшееся Диппонгу необычайно знакомым, излучало свет и любовь. Видел он и других существ. Диппонг чувствовал, что все живущие были частью света, и свет был частью всех живущих (Ring. 1984. Pp. 61–66).

Женщина по имени Энн описала СБС, которое она пережила в 1954 году во время вторых родов. Когда наступил кризис, она почувствовала, что быстро движется к далекому источнику света. Боль осталась позади, а на ее место пришли любовь и покой. Находясь в таком состоянии, она почувствовала чье‑то приближение. Когда это существо появилось, женщина встретила его как самого близкого друга. Существо телепатически сообщило Энн, что пришло за ее ребенком. Энн вначале была счастлива, но вскоре почувствовала печаль, потому что поняла, что ребенка у нее нет. «Существо нежно погладило меня по руке и заверило меня, что я стала матерью и что у меня есть ребенок, просто произошла какая‑то задержка», – вспоминала Энн в письме Рингу. Затем существо провело рукой перед нами, и дымка исчезла. Я снова находилась в родильной палате, видела врачей, медицинских сестер и моего ребенка». Существо сообщило Энн, что ее ребенок проживет лишь четыре дня. Когда Энн узнала, что ничего не может изменить, то отказалась возвращаться. Существо возразило, что она должна вернуться, поскольку ее время еще не настало. Существо приходило только за ребенком и вернется за ним через четыре дня. Энн успокоилась и с готовностью вернулась. Она пришла в сознание от того, что медицинская сестра била ее по щекам и называла по имени. Энн узнала, что родила девочку, и назвала ее Тари. Энн чувствовала, что должна нечто рассказать врачам, но не могла вспомнить, что именно. На второй день врач Энн обнаружил у девочки церебральный геморрагин, и стало ясно, что та скоро умрет. На четвертый день девочка умерла. Врач велел медицинским сестрам не говорить об этом Энн – он хотел сообщить ей эту новость сам. Однако по какой‑то причине он так и не сделал этого, и Энн пришло время выписываться. Тогда одна из сестер сказала: «Боже! Здесь должен быть ваш врач! Мне запретили вам это говорить, но я не могу больше продолжать поддерживать в вас уверенность, что Тари жива. Она умерла сегодня рано утром». И тогда Энн вспомнила, что происходило с ней в СБС (Ring. 1984. Pp. 77–84).

Ринг использовал в названии своих исследований омегу – последнюю букву греческого алфавита – как указание на конец жизни или, если говорить более позитивно, цель жизни. Ринг считал, что этой целью является эволюция сознания (Ring. 1984. P. 252). Он рассматривал СБС всего лишь как «одно явление из целого ряда похожих феноменов», способствующих этой эволюции, которая характеризуется «раскрытием дремлющего в человеке духовного потенциала» (Ring. 1984. P. 255).

Еще одним выдающимся исследователем СБС и ВИТ является Майкл Б. Сабом. Изучая кардиологию на первом курсе университета штата Флорида в Гейнесвилле, он услышал от психиатра Сары Крутцигер о книге доктора Раймонда Моуди «Жизнь после смерти». Сабом писал: «Мой предубежденный научный ум не мог серьезно отнестись к столь странным описаниям посмертного существования» (Sabom. 1982. P. 3).

Тем не менее, Сабом и Крутцигер решили провести небольшое исследование. Сабом выбрал пациентов, которые пережили состояние, близкое к физической смерти. Сюда он относил «любое состояние тела, возникшее в результате сильнейшей физической травмы, случайной или нет, которая в большинстве случаев приводит к необратимой биологической смерти и требует немедленной врачебной помощи, если таковая доступна» (Sabom. 1982. P. 9). В числе подобных состояний были серьезные повреждения, сердечные приступы и глубокая кома. В беседе с пациентами Сабом и Крутцигер поначалу не упоминали о том, что их интересует «состояние, близкое к смерти». Они просто просили пациентов вспомнить, что было с ними как непосредственно перед потерей сознания, так и в бессознательном состоянии. Одни пациенты отвечали, что ничего не помнят, кроме самой потери сознания. Другие же, что‑то заподозрив, спрашивали: «А почему вас это интересует?» На это Сабом или Крутцигер отвечали, что некоторые пациенты, находясь без сознания, имели необычные переживания, и что они как исследователи хотят собрать о подобных переживаниях больше информации. После этого пациенты обычно делились своими воспоминаниями, которые, как правило, начинались с фразы «Вы, конечно, вряд ли в это поверите» (Sabom. 1982. Pp. 9–10).

В своей книге Сабом описал много аспектов СБС. Из них меня больше всего заинтересовал опыт аутоскопических наблюдений, когда человек видел собственное тело со стороны. К примеру, 57‑летний строитель во время операции обнаружил себя парящим над собственным телом на высоте около метра. Он видел врачей и медицинских сестер, которые его оперировали. В какой‑то момент одна из сестер посмотрела туда, где он парил в воздухе, прямо ему в лицо. Но он понял, что она его не видит (Sabom. 1982. P. 10).

В другом случае американский солдат, подорвавшись на мине во Вьетнаме, потерял обе ноги и руку. Пока его эвакуировали с поля боя на вертолете, он потерял сознание и пережил выход из тела. При этом он находился рядом с телом и мог видеть его. Тело доставили в полевой госпиталь. Врачи начали оперировать тело, и он хотел остановить их. В интервью он говорил: «Я помню, как схватил врача… Я попытался схватить его, но либо его там не было, либо моя рука просто прошла сквозь него» (Sabom. 1982. P. 33). Он же рассказывал, что, находясь вне тела, вернулся из госпиталя на поле боя и увидел, как подбирают раненых и складывают в специальные мешки убитых. Попытавшись остановить одного из солдат, он вдруг обнаружил, что снова находится в госпитале. «Казалось, что я просто материализовался там, а потом в мгновение ока вернулся обратно» (Sabom. 1982. P. 33). Остальные опрошенные тоже рассказывали о подобных случаях. Ночной сторож испытал СБС и аутоскопическое состояние во время остановки сердца, и рассказывал, как перемещался поблизости от операционной, где находилось его тело. Он мог передвигаться как угодно. По его словам, это происходило следующим образом: «Я как будто сказал себе: „А что происходит сейчас на стоянке?“ и мой мозг оказался там, посмотрел, что происходит, и вернулся, чтобы все рассказать мне» (Sabom. 1982. P. 34).

Сабом утверждал: «Все опрошенные отмечали, что во время аутоскопического СБС они ощущали себя полностью „отделившимися“ от физического тела» (Sabom. 1982. P. 34). Аутоскопическое СБС заканчивалось тем, что сознание возвращалось в тело в переломный момент лечения. Один из опрошенных, у которого была остановка сердца, рассказывал, как парил над собственным телом. Он видел врачей, ставивших дефибрилляторы ему на грудь. Он не почувствовал первого разряда, но непосредственно перед вторым вспомнил о своей семье, и решил, что ему пора обратно в тело. Он рассказывал: «Я просто взял и вернулся в тело» (Sabom. 1982. P. 35).

Многие опрошенные рассказывали о том, что Сабом называл «трансцендентальным состоянием, близким к смерти» (Sabom. 1982. P. 39). Аутоскопический опыт, описанный выше, включает в себя такое восприятие человеком собственного тела, окружающей обстановки и других людей, как если бы он видел это все, пребывая в нормальном состоянии. В трансцендентальном же состоянии человек оказывался в другой реальности, за пределами обычного опыта, и мог встретить умерших друзей или родных либо божественных и ангельских существ. Из опрошенных Сабомом 41 человек сообщил о подобном трансцендентальном СБС (Sabom. 1982. P. 41). Один из пациентов, перенесший сердечный приступ, говорил, что это случилось с ним, когда его везли в больницу. Перед его глазами прошла вся его жизнь, включая тот момент, когда он уверовал в Христа. Затем он попал в темный туннель, в другом конце которого увидел яркий желтый свет. В этот момент он погрузился в состояние покоя. Он слышал голоса, видел ступени и решил, что это лестница, ведущая к вратам рая (Sabom. 1982. P. 40). Некоторые из пациентов Сабома говорили о сочетании трансцендентального и аутоскопического СБС.

Самыми интересными с научной точки зрения были случаи, когда люди очень подробно рассказывали о ходе хирургической операции, которую наблюдали, находясь вне тела. Вначале Сабом скептически относился к этим рассказам. Он считал, что их очень легко объяснить. Сабом, на счету которого были сотни спасенных пациентов, перенесших остановку сердечной деятельности, писал: «В сущности, я противопоставлял свой опыт в области кардиологии визуальным воспоминаниям пациентов, не являющихся профессиональными медиками. Делая это, я знал, что в рассказах пациентов неизбежно будут ошибки, и это послужит доказательством того, что их наблюдения – не более чем догадка» (Sabom. 1982. P. 7). Но в результате своих исследований Сабом пришел к совершенно иному выводу.

Вот один из случаев, который заставил его изменить свое мнение. Испытуемый, 52‑летний ночной сторож, к моменту опроса перенес два сердечных приступа. Он сказал Сабому о ВИТ, который имел место во время первого сердечного приступа, но поначалу не захотел рассказывать о втором случае ВИТ, полагая, что Сабом не поверит ему. Сабом переубедил пациента, и тот начал описывать, что он видел во время второго приступа (Sabom. 1982. Pp. 64–67). Во время рассказа он перескакивал с одного события на другое, поэтому я решил расставить все в хронологической последовательности. Сначала ему сделали обезболивающий укол в вену, и он потерял сознание. Далее он говорит: «Внезапно я как бы пришел в себя… я находился в операционной на высоте одного метра от собственной головы, как если бы я был другим человеком». Он видел, что его тело было накрыто несколькими слоями ткани. Его грудная клетка была вскрыта, грудную полость в открытом состоянии удерживало металлическое приспособление. Он видел свое сердце, причем цвет одной его части был необычным. Он видел, как врачи что‑то вставляют ему в вену, и слышал их разговор о шунтировании. Затем врач удалил часть сердца. Он видел, как во время операции хирурги «дважды делали в сердце какие‑то уколы». После операции он видел, как два хирурга зашивают его грудную клетку – сначала изнутри, затем снаружи.

Рассказ пациента почти полностью совпадал с записями хирурга о ходе операции, которые сам пациент никогда не читал: «Пациенту, лежащему на спине, была сделана общая анестезия [галотан]… Его подготовили к операции и завернули от подбородка до лодыжек в обычную стерильную ткань… Грудная клетка была вскрыта по центру и в нее был установлен самоудерживающийся ранорасширитель… [После того, как было обнажено сердце] два венозных катетера «Argyle 32» были вставлены через контрапертуру в правом предсердии. Один из катетеров достигал нижней полой вены, другой – верхней полой вены [широкие вены, по которым венозная кровь поступает в сердце]. Пациента подключили к аппарату искусственного кровообращения… желудочек сердца с аневризмом [большой участок сердца, где был первый сердечный приступ и который был другого цвета по сравнению с нормальным цветом сердечной мышцы] подвергли рассечению… Левый желудочек сердца затем был закрыт… С помощью шприца из него был выкачан воздух… Рану зашили послойно» (Sabom. 1982. P. 68. Комментарии в квадратных скобках даны Сабомом).

В описании операции пациентом было указано много других подробностей, не упомянутых в отчете хирурга. Например, пациент вспомнил, что в грудную полость вставляли губки для впитывания крови. Эти подробности были слишком незначительны для их включения в отчет, однако они полностью соответствовали ходу операции. Сабом приводил и другие примеры очень подробных рассказов о хирургических операциях с упоминанием подробностей, которые, как правило, неизвестны пациентам. Для Сабома такие рассказы, подкрепленные отчетами врачей, были убедительным подтверждением реальности феномена выхода из тела.

Из опрошенных Сабомом людей 32 человека подробно рассказали о ходе своего лечения (Sabom. 1982. P. 83). Чтобы оценить, до какой степени эти рассказы могли быть обычными догадками, он опросил контрольную группу из 25 пациентов‑сердечников, чья история болезни была схожа с историей болезни пациентов, перенесших СБС (Sabom. 1982. P. 84). Они были в общих чертах знакомы с терапией, которая проводится при остановке сердца, и многие рассказывали, что видели такие операции по телевизору. Сабом просил испытуемых из контрольной группы представить, что они находятся в операционной и наблюдают за врачами, которые спасают человека во время сердечного приступа, и описать в деталях все, что, по их мнению, должно при этом происходить. Двое опрошенных вообще не смогли дать никакого описания. Из 23 опрошенных 20 сделали много грубых ошибок. Самой распространенной ошибкой было упоминание об искусственном дыхании «рот в рот». В стационарах используют другие средства обеспечения пациента кислородом. Трое из опрошенных ограничились короткими описаниями, которые, впрочем, не содержали никаких грубых ошибок (Sabom. 1982. P. 85). А из 32 опрошенных, которые рассказывали об опыте СБС во время сердечного приступа, 26 дали развернутые описания без значительных ошибок. По словам Сабома, эти описания «в целом соответствовали известным обстоятельствам состояния, близкого к смерти» (Sabom. 1982. P. 87). По словам опрошенных, они больше думали о том, что с ними происходит, а не о действиях врачей, и потому не могли вспомнить всех подробностей (Sabom. 1982. P. 86). Максимально подробное описание операции, которое полностью подтверждалось отчетом врача, дали 6 человек дали. Итак, в контрольной группе 20 из 23 человек сделали грубые ошибки, а в группе испытавших СБС из 32 человек ни один не ошибся и шесть дали очень подробные описания, полностью соответствовавшие отчетам врачей, хотя пациенты этих отчетов не читали. Это навело Сабома на мысль о том, что «данные случаи СБС не похожи на вымышленные истории, основанные на имеющихся у пациентов общих представлениях о ходе лечения» (Sabom. 1982. P. 87). Сабом считал, что потребуются более тщательные исследования, чтобы подкрепить его выводы.

В конце своего исследования Сабом задавался вопросом: «Возможно ли, что сознание, отделявшееся от физического мозга, и было той самой „душой“, которая продолжает существовать после смерти тела, как утверждают некоторые религиозные учения?» (Sabom. 1982. P. 183).

Разумеется, были у Сабома и критики, например Сюзан Блэкмор. Ранее она признавала реальность выхода из тела, но впоследствии пришла к выводу, что никакого выхода отдельного сознающего существа из тела не происходит. Таким образом, есть два подхода к объяснению ВИТ. Экстрасоматическое объяснение подразумевает, что «я» человека действительно выходит из тела. Интрасоматическое объяснение подразумевает, что имеет место лишь внутреннее впечатление внетелесного существования. Сторонники второго объяснения также отрицают и само существование сознающей частицы, не говоря уже о ее выходе из тела. Блэкмор, которая придерживается именно такой точки зрения, писала: «Ничто не выходит из тела при ВИТ, и ничто не продолжает существовать после смерти физического тела» (Blackmore. 1982. P. 251). Согласно интрасоматической теории, ВИТ – это лишь похожая на сон галлюцинация мозга.

В книге «Parapsychology, Philosophy, and Spirituality: A Postmodern Exploration» (Парапсихология, философия и духовность: исследование с точки зрения посмомодернизма») философ Дэвид Рэй Гриффин рассматривает доводы против интрасоматической теории, основные из которых я опишу ниже (Griffin. 1997. Pp. 232–242). Главным из этих доводов я считаю ту четкость ощущений и восприятия, которая наблюдается во время пребывания вне тела. В большинстве сообщений о ВИТ люди убеждены в его реальности и в том, что это не галлюцинация и не сон.

Некоторые люди, не подвергавшиеся анестезии, сообщали об уменьшении боли во время ВИТ. Это можно объяснить действием природных обезболивающих, например эндорфина. Но люди говорили, что боль возвращалась, когда они возвращались в тело. Если бы боль ослаблялась эндорфином, такого бы не происходило. Единственное уместное здесь объяснение заключается в том, что сознающая частица действительно выходит из тела, на время отделяясь от телесных ощущений.

Интрасоматической теории противоречит и тот факт, что в случае ВИТ преобладает зрительное восприятие. Когда человек, стоящий на пороге смерти, постепенно теряет сознание, обычно он сначала перестает видеть, а только потом – слышать. Из этого можно заключить, что умирающий человек скорее запомнит звуки, чем образы.

В связи с этим следует отметить, что у больных шизофренией галлюцинации обычно бывают именно слуховые, а не зрительные. Тот факт, что зрительные наблюдения человека в бессознательном состоянии соответствуют реальности, исключает версию о том, что люди придумывают истории о выходе из тела, дабы избавиться от страха смерти, получить общественное признание или утвердиться в своих религиозных верованиях. Кажется странным, что такие галлюцинации ограничиваются описанием окружающей обстановки.

Соответствие между зрительными образами и реальной обстановкой исключает гипотезу о галлюцинациях, вызванных аноксией (нехваткой кислорода в мозге) и гиперкапнией (повышенным содержанием двуокиси углерода в крови). Согласно Сабому, нехватка кислорода вызывает спутанное состояние сознания, которое никак не вяжется с четкостью сознания при ВИТ (Sabom. 1982. Pp. 175–176). Повышенное содержание двуокиси углерода может вызвать галлюцинации в виде вспышек света и других эффектов, но вряд ли человек может увидеть при этом окружающую обстановку. Более того, в одном из описанных Сабомом случаев врачи брали кровь на анализ во время операции на сердце. Содержание кислорода в крови оказалось повышенным, а содержание двуокиси углерода, наоборот, пониженным (Sabom. 1982. P. 178).

Были также предположения, что причину ВИТ следует искать в пароксизме височной доли мозга, но, согласно Сабому, восприятие реальности в таком случае было бы полностью нарушено (Sabom. 1982. Pp. 173–174).

Чтобы объяснить точность зрительных образов в случаях ВИТ, Блэкмор и другие ученые предположили, что ум человека, теряющего сознание, использует осязательные и слуховые ощущения, чтобы воссоздать верный зрительный образ без всякого выхода из тела. Но во многих случаях возникали зрительные образы таких объектов, о которых человек не мог ничего узнать посредством осязания или слуха. Один из пациентов Сабома говорил, что видел стрелку указателя на одном из медицинских приборов (дефибрилляторе), которая двигалась именно так, как она и должна была двигаться. Блэкмор предположила, что он мог получить эту информацию после операции (например, по телевизору) и затем включить в свой рассказ (Blackmore. 1993. Pp. 118–119). Конечно, можно предположить все, что угодно, но если верить пациенту, то он не видел по телевизору передач, где бы фигурировал дефибриллятор (Griffin. 1997. P. 246).

Другой пациент Сабома рассказывал, что видел, как ему сделали укол в правую сторону паха. Строго говоря, это не был укол. Врачи взяли кровь на анализ, и Сабом говорил, что эти процедуры вполне можно перепутать, если смотреть на них снаружи, поскольку в обоих случаях вводится игла. Если бы человек придумал это со слов врачей, он бы вряд ли допустил подобную ошибку, потому что врачи говорили бы именно о взятии крови. Блэкмор возражала, что ситуацию можно воссоздать не по словам врача, а по осязательным ощущениям. Но здесь есть важная деталь: в медицинском отчете сказано, что кровь брали из левой стороны паха, а пациент говорил о правой. Если бы он придумал это на основе своих ощущений, то почувствовал бы укол слева, а не справа. Если же смотреть со стороны, считает Сабом, то вполне можно перепутать правый бок с левым. Блэкмор назвала этот случай неподтвержденным, проигнорировав тот факт, что Сабом разговаривал с женой пациента, и та подтвердила, что муж рассказал ей и дочери о своем опыте вскоре после операции, и еще раз некоторое время спустя, причем рассказ был повторен слово в слово. Это должно исключить гипотезу, что история была придумана и постепенно пополнялась новыми деталями по мере получения информации (Sabom. 1982. Pp. 109–111; Griffin. 1997. P. 248).

С точки зрения опровержения теории Блэкмор, большое значение имеют рассказы о ВИТ с наблюдением событий, происходивших в удалении от пациента. В 1976 году один из пациентов Сабома перенес в больнице сердечный приступ. Пока ему оказывали помощь, он видел своих родных: «Я ничего не слышал. Ни звука… И я помню, что видел родных внизу, в холле, очень отчетливо. Там были моя жена, старший сын, старшая дочь и с ними врач… Я совершенно точно знал, что они там». Из отчета об операции вовсе не следовало, что пациент мог увидеть родственников или получить о них какую‑либо информацию. Он никого не ждал в тот день, поскольку его должны были выписать. Даже если бы он и ждал кого‑то, то не мог точно знать, кто именно к нему придет. У него было шесть взрослых детей, и они приходили к нему по очереди со своей матерью. В тот день жена пациента и двое их старших детей встретились и внезапно решили приехать вместе. Они пришли в больницу как раз тогда, когда пациента везли в операционную. Родственников остановили в вестибюле, и пациент никак не мог видеть их, поскольку лицо его было повернуто в другую сторону. Его жена вспоминала, что видела только его затылок, и то на очень большом расстоянии. Его сразу же увезли в реанимационную. Жена говорила: «Исключено, что он видел нас». Блэкмор этот случай никак не прокомментировала (Sabom. 1982. Pp. 111–113; Griffin. 1997. Pp. 249–250).

Доктор Кимберли Кларк, профессор медицины из Вашингтонского университета и социальный работник медицинского центра в Харборвью, сообщала о еще одном случае, который трудно объяснить галлюцинациями на основе осязания и слуха. Эмигрантка по имени Мария перенесла в Харборвью сердечный приступ. После операции она рассказала Кларк о своем опыте ВИТ. Мария парила над телом и смотрела вниз на врачей. Кларк решила, что та могла представить себе обстановку в операционной на основании того, что видела и слышала, пока еще находилась в сознании. Мария же сказала, что затем она вылетела из реанимационной палаты через ведущий в нее коридор. Кларк решила, что Мария ранее могла видеть коридор и теперь включила его в свой рассказ. Затем Мария заметила, что на выступе третьего этажа здания больницы что‑то лежит. Она подлетела поближе и увидела, что это теннисная туфля. Мария описала ее во всех подробностях – потертость от мизинца и завернувшийся под подошву шнурок. Кларк пошла проверить это и вначале ничего не увидела. Она поднялась на третий этаж, выглянула наружу из нескольких окон и из одного, наконец, увидела туфлю. Причем выступ не был так уж хорошо виден из окна. Чтобы заметить его, нужно было буквально вжаться носом в стекло и скосить глаза вниз. И даже оттуда Кларк не могла разглядеть тех деталей, о которых говорила Мария. Кларк писала: «Единственный способ увидеть туфлю так близко – это подлететь к ней снаружи». Когда же туфлю достали, оказалось, что она соответствовала описанию Марии (Clark. 1982. P. 243; Griffin. 1997. Pp. 250–251). Блэкмор проигнорировала этот случай, назвав его «захватывающим, но бездоказательным» (Blackmore. 1993. P. 128). Однако Гриффин отмечал, что «она не пояснила, какие еще доказательства, кроме письменных свидетельств медицинского персонала, ей требуются» (Griffin. 1997. P. 251).

Кэти Килн, медицинская сестра из больницы в Хартфорде (штат Коннектикут), рассказывала о перенесшей сердечный приступ женщине, которая также испытала ВИТ. Это произошло в 1985 году. Килн рассказывала: «Она говорила мне, что воспарила над телом, некоторое время смотрела, как ее пытаю<