Вопрос №4. Язычество и христианская культура. Борьба и взаимодействие

Борьба язычества с христианством в десятом веке

Приспособление язычества к нуждам рождающегося государство происходило в условиях соперничества с такими мировыми религиями, как христианство и мусульманство, что нашло свое отражение в легенде «о выборе веры».

В христианизации молодой, но могучей державы Руси была прямо заинтересована Византийская империя, считавшая, что каждый народ, принявший христианство из рук императора и константинопольского патриарха, уже тем самым становился вассалом православной империи.

У Руси были тесные связи со многими христианскими землями: Херсонесои, Керчью, Тмутараканью, Болгарией.

При устойчивом контакте с христианскими странами христианство могло проникать в русскую среду. Возникает миссионерская деятельность греческой православной церкви: на Руси был послан митрополит Михаил (болгарин), крестивший киевского князя Осколда.

Одним из путей проникновения христиан в Киев известный историк русской церкви Е.Е.Голубинский справедливо считает приход на службу к киевскому князю варягов из состава константинопольской норманнской общины, крещенных скандинавов.

В последствие, конфронтация русского язычества с византийским христианством неразрывно сплетается с темой противодействия буйным отрядам наемников-варягов.

Основой опасений киевских князей и их настороженности по отношению к христианству была политика Византийской империи. Для Руси, перемежавшей мирные торговые связи с военным нажимом на Византию, принятие христианства могло означать невольный вассалитет, а усиление христианства на Руси – увеличение числа потенциальных союзников православной Византии. Поэтому на протяжении нескольких десятилетий десятого века мы наблюдаем внутри Руси значительное усиление язычества, как бы сознательно противопоставленного христианству.

Религиозный вопрос был поднят на уровень международной политики. Особенно четко это проявилось после похода Игоря на Византию и уже в правление Ольги. Существует легенда о том, что будто бы Константин Багрянородный, восхитившись Ольгой, захотел жениться на ней (но из истории известно, что император в то время был женат, и такого предложения Ольге сделать не мог), но она попросила стать его своим крестным отцом, тем самым перехитрив его. Поняв это, царь нарёк её своей дочерью и отпустил. Летописная же повесть об Ольге сообщает, что в Константинополе совершилось то, чего так опасались русские люди – византийский император расценил Ольгу-христианку, регентшу при малолетнем сыне как своего вассала.

Принятие христианства княгиней-правительницей означало обострение конфронтация язычества и христианства. Особенно усилился конфликт Святослава и его языческой дружины с Ольгой, когда регентство княгини кончалось. Очевидно, Святослав запретил публичное проведение христианского культа, и Ольге пришлось наполовину стать тайной христианкой, исповедуя, но не демонстрируя свое православие.

В последний период расцвета язычества Киевской Руси древней религии приходилось совершенствоваться не только в государственных делах, но и в противоборстве с проникающим на Русь христианством.

 

Во время этого противоборства начинается и постепенное взаимопроникновение этих двух религий. Нельзя не упомянуть об интереснейшем произведении, отразившем в своеобразной эпической форме это противоборство – былине о Михайле Потоке. Главной героиней песни является-язычница колудунья Марья Лебедь Белая, но языческому мертвящему началу здесь противопоставлен не простой удачливый богатырь, а богатырь совершенного нового образца, богатырь-птица (Поток в переводе – Птица), одноименный крылатому архангелу Михаилу, христосующийся со своими крестовыми братьями. Эта былина состоит из двух песен. В первой песне былинный богатырь встречается с язычницей-колдуньей Марьей Белая Лебедь, которая соглашается выйти за него замуж при соблюдении одного условия: когда умрет один из них, то второй заживо последует за ним в могилу. Богатырь соглашается. Через некоторое время после свадьбы он уходит в поход, и там до него долетает весть о том, что его жена умерла. Во всех вариантах былины очень красочно описывается могила, в которую должен лечь Михаил Поток. Она представляет собой курган со срубной гробницей, куда Поток сходит вместе с женой и конем, над которой в то же время поставлен деревянный крест. Археологические данные подтверждают существование могил, совмещающих элементы языческого обряда и христианской традиции. В этой былине христианство осторожно выступает против сожжения тел при погребении, а также против убийства вдовы – ведь всегда в могилу умершего мужчины сходила также его жена или служанка. Просьба Марьи выглядит выворачиванием этого обряда шиворот-навыворот.

Дальше, по сюжету былины, в могилу либо проползает ядовитая змея, которую богатырь побеждает и заставляет принести её живую воду, с помощью которой он оживляет свою жену. Причем побеждает он змею не христианской молитвой, а клещами, которые являются древнейшим оружием борьбы с нечистой силой и которые, если верить легенде, записанной в двенадцатом веке, даровал людям Сварог. В другом варианте былины, змеей оборачивается сама Марья и Поток убивает её. Во второй песни былины (которая продолжает первый вариант) Марья пытается опоить богатыря, но того спасает дочь отца, христианка Анастасия. Колдунья погибает. Возможно, в этом христианство порицает традиции буйных языческих пиров, продолжавшихся по несколько дней.

Языческая реформа Владимира

Вернемся непосредственно к язычеству. Действительность требовала упорядочивания первобытной языческой религии с её локальными племенными культами и приведения её в соответствие с новым уровнем государственной жизни. Помимо разрушения храмов, различных запретов и административных мер, необходимо было противопоставление христианству равнозначных религиозных категорий.

Около 980 г. Владимир учреждает языческий пантеон. Этот пантеон и был выражением такого противопоставления. Эта реформа преследовала три цели:

1. Она подчеркивала суверенность молодого русского государства по отношению к христианской Византии.

2. Она укрепляла положение великого князя, главного военачальника державы, ведь во главе пантеона стал бог грозы и воинских успехов. Кроме того, новый пантеон был противопоставлен не только византийскому христианству, но и скандинавскому язычеству.

3. Реформа значительно расширяла религиозно-идеологическое воздействие многогранностью и глубокими историческими корнями нового пантеона.

В пантеон входило шесть богов: Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Семаргл и Макошь. Самые древние боги – это Перун, Дажьбог, Стрибог и Макошь, исследование их происхождения приводит еще к эпохе индоевропейской общности. Семаргл и Хорс рассматриваются как не такие древние и восходят они к скифской эпохе. Бог-отец Стрибог в этом пантеоне вполне мог соответствовать христианскому Богу-отцу, Бог-сын Дажьбог – Богу-сыну, а Макошь, женское божество, мать судьбы, урожая – Богоматери. Создав такой пантеон, русские волхвы могли уже вступать в богословские споры с христианами. Возможно, что невключение в пантеон Волоса (Велеса)- бога, почитаемого разнузданными карнавалами, связано со стремлением придать пантеону более приличный, достойный вид, устраняя из него все то, что слишком контрастировало с православным благолепием и внешней благопристойностью греческой веры. По этой же причине не был, вероятно, включен и Род, изображавшийся виде лингама (фаллический символ). Единственное, в чем проявилось резкое, вполне осознанное противопоставление христианству – это первенство Перуна.

Создавалась эта система, надо думать, не юным Владимиром, едва начавшим свой княжеский путь. Возможно, что к этому был причастен Добрыня, известный по былинам как гусляр, но по всей вероятности, создание языческой системы было делом целого сословия жрецов древней Руси.

Таковы были различные идеи, вложенные в пантеон языческих богов, идолы которых были водружена на обломки христианского храма у теремного великокняжеского двора в самом центре города Владимира.

Двоеверие

В конце 980-ых годов Русь приняла христианство как общерусскую государственную религию. После осады и взятия столицы византийских владений – Херсонеса-Корсуни- киевское боярство и князь Владимир могли уже не опасаться того, что империя будет расценивать принятие веры из рук цесаря и патриарха как знак признания вассальной зависимости Руси от греков. Условия диктовал победитель, который хотел закрепить мир женитьбой на византийской царевне.

Принятие христианства сразу же поставило Русь в один уровень с передовыми государствами того времени, облегчило дипломатические связи, так как люди средневековья придавали очень большое значение религии, а христианство охватило к тому времени примерно треть Европы, Закавказье и значительную часть Ближнего Востока. На Руси христианство появилось уже не в том первородном виде, в каком оно было в первые века своего существования; оно давно уже перестало быть религией бесправных и угнетенных, ожидавших компенсации в потустороннем мире.

Со времен Константина Великого, крестившего Византию, христианство, став государственной религией, все дальше и дальше отходило от принципов Нового завета, опираясь все больше на полный коварства, жестокости и автократизма Ветхий Завет Библии. Силу такого государственного христианства составляло сочетание принципа незыблемости и безграничности власти, взятого из Библии, с принципом покорности и смирения, взятым из евангельского учения. Церковь укрепляла феодальную государственность, объявляя всякое противодействие властям вне закона божеского и человеческого.

По преданиям, христианство распространялось по Руси мирным путем, за исключением немногих мест. В Новгороде пришлось применить силу. Но власть не учичтожала язычникам, лишь говорила им «селится по украинам» Руси.

И тем не менее, тысячелетнее язычество очень медленно отступало под настойчивым натиском православного духовенства. Христианство на Руси на рубеже десятого и одиннадцатого веков ограничивалось городами и по преимуществу городами Среднего Поднепровья. Деревня, по существу, стала христианской едва ли не раннее тринадцатого века, а пережитки языческих трупосожжений сохранились кое-где до конца девятнадцатого века. В городах строились церкви, духовенство устраивало в городах торжественные молебны, крестные ходы, читало проповеди, но язычество продолжало быть сильным не только «по украинам», но и в больших городах. «Слово о твари», составленное» русским книжником в двенадцатом веке, упрекает предшествующие поколения русских людей в том, что они создали языческую религию, далее автор бичует и своих современников, которые поклоняются изображением языческих богов, эти изображения являются «тварью», т.е. творением человеческих рук.

Но достигнувшее накануне принятия христианства своего апогея, язычество стало воскрешать пласты народной мифологии, соучаствовать в создании нового народного эпического жанра. Языческие «игрища», «позорища» и «русалии» продолжали существовать не только в первые века после крещения, но и во время «Стоглава», а в виде молодежных и детских забав и в наше время.

Языческая символика прочно вошла в быт, она многообразна и устойчива даже в быту самого высшего слоя русского общества одиннадцатого - двенадцатого веков.

Очень важное место в системе языческого мировоззрения занимал дом. Дом – это мельчайшая частица, неделимый атом древнего общества, пронизанный магическо - заклинательной символикой, с помощью которого семья каждого славянина стремилась обеспечить себе сытость и тепло, безопасность и здоровье. Дом украшался коньком на крыше, разными причелинами с громовыми знаками, богато украшены резьбой наличники. Этнографами был выявлен устойчивый сюжет северно-русской вышивки – женская фигура с воздетыми к небу руками и птицами по сторонам. Этот сюжет известен у праславян уже в седьмом веке до нашей эры.

С обилием охранительной символики было связано непосредственное обращение к силам добра и зла на протяжении трудового дня. Только в девятнадцатом веке языческие заклинания вполне заменились христианскими молитвами, но по сути они лишь заместили древний первобытный обычай.

Два древнерусских поучения тринадцатого и четырнадцатого века против язычества рисуют нам с достаточной подробностью те многочисленные языческие обряды, которые производились в русских домах спустя три-четыре столетия после принятия христианства. Первое поучение – «О посте к невежам в понеделок второй недели». Главным грехом своих современников автор считает, что в момент кульминации великопостных церковных служб, в «великий четверг» недели «страстей господних», русские люди деловито занимаются сложным обрядом ублаготворения мертвецов-навий. В страстной четверг для зловредной нечисти, названной в поучении бесами, гостеприимно топили баню.

Второе поучение, вводящее нас в домовую обрядность средневековья, является как бы этнографическим сочинением, перечисляющим многие детали колдовского быта. Он говорит о характере жертв упырям и берегиням, упоминает об отдельных звеньях дворовой усадьбы, где происходят языческие моления.

Автор переделки «Слова об идолах» перечисляет еще ряд языческих суеверий в русском быту: люди верят в вещие сны, в судьбу, ворожбу. Носят амулеты -наузы, проводят магические действия с солью и углем. Народные обереги сохраняют языческую символику: на вятских височных кольцах двенадцатого века сохраняются заклинательные знаки плодородия, целые наборы оберегов состоящие из ложек, уткоконей, ключей носятся у сердца или подвешиваются к поясам. Этнографические кокошники и княжеские диадемы отражают культ неба – это проявляется в птичьих наименованиях – кокошник от кокош – петух, «кичка» - утка, сорока.

Христианский относительный монотеизм наслоился на древний земледельческий монотеизм славян бога-творца Рода. Русские люди вычленили из Троицы Иисуса Христа и строили церкви Спаса, заменившего в известной мере языческого Дажьбога. В христианском относительном монотеизме не нашлось места для женского божества: но на Руси на протяжении нескольких столетий больше всего строились церкви Богородицы, в чем проявился древний, идущий из земледельческого неолита культ женского божества и плодородия.

Многие церковные праздники были приурочены к старым языческим праздноваваниям. Русалии в древней Руси были кульминационной точкой всех народных празднеств, сопровождаемые музыкой, пением, танцами, военными играми, театрализованными действиями, проводившимися иногда в масках. На Рождество проводились колядки.

Многие века не забывались обычаи древних предков, сплетаясь в народном сознании в причудливую смесь веры и суеверия.

Нагло стырено из:

Рыбаков, Борис Александрович. Язычество Древней Руси / Москва: Наука, 1988