Музыкальная постановка как объект рецензирования

Музыкальная постановка – синтетический жанр. В ней музыка соединяется по законам художественного синтеза с другими художественными «потоками» (развитие сюжета, сценическое действие, игра артистов, изобразительное решение). С позиции музыки, наряду с реализацией творческой энергии композитора, музыкантов-исполнителей и артистов, в музыкальной постановке действует и еще одна – энергия постановщика (режиссера, хореографа), который в числе других многочисленных творческих действий визуально интерпретирует музыку.

Постановщики являются авторами конечного результата – произведения, которое воспринимает публика. Поэтому на афишах, наряду с автором музыки и сюжета (либретто, сценария), сегодня, как правило, присутствуют обозначения: дирижер-постановщик, режиссер-постановщик, балетмейстер-постановщик, художник-постановщик, что должно показать, кто участвовал в создании, то есть в постановке данного произведения. Из них ведущая роль принадлежит режиссеру (балетмейстеру) – тому, кто создает образ спектакля.

Возникает естественный вопрос: с каких позиций музыкальный критик-журналист должен подходить к синтетическому произведению с музыкой? Что должно стать доминирующим объектом внимания?

Работа музыкального критика в журналистском освещении музыкальной постановки носит комплексный характер. Хотя главным объектом являются именно спектакль, фильм, представление, шоу как художественная целостность, пересечение в таком произведении ряда художественных систем требует оценочного отношения и к целому, и к каждому в отдельности, и к характеру и принципам их взаимодействия. Фундаментом, на который опираются его умозаключения, являются музыковедческие, театроведческие, литературоведческие, искусствоведческие знания. Однако надо помнить, что «профессиональное владение объектом», о котором неоднократно шла речь, для музыкальной критики предполагает определенную музыкальную доминанту, «музыкантский» угол зрения в подходах. Играть легче «на своем поле».

Музыкальная постановка, как и сама музыка, – искусства, развивающиеся во времени, и у музыкально образованного критика есть огромное преимущество – профессиональный аналитический аппарат, помогающий исследовать процессуальные особенности произведения, логику развертывания, драматургию нарастаний и спадов. Именно музыкальный (музыкально-театральный) критик может скорее понять, обосновать и оценить уровень музыкальности музыкальной постановки. То есть главным предметом внимания должны быть не столько сюжетные или изобразительные детали, на описание которых легко скатиться, причем на любительском уровне, сколько значимость музыкальной составляющей и ее влияние на постановку в целом. Для этого сначала важно определить, какова возможная роль музыки в предлагаемом художественном синтезе¹⁶. Она может быть различной.

Музыка в синтезе искусств

Для музыки существуют три типа синтеза, вбирающие в себя все синтетические музыкальные жанры в их разнообразии, исторической эволюции и модификациях. Это музыка,

– взаимодействующая со словом,

– взаимодействующая со зрелищем,

– взаимодействующая со словом и зрелищем.

К первой группе относится вся вокальная музыка в ее историческом развитии (кроме вокализов), а также все другие формы взаимодействия звука и слова, например мелодекламация.

Вторая группа включает в себя разнообразные формы музыкальных «действ» без слов – от шествий и танцев под музыку (бытовых, ритуальных, театрально-сценических) до искусства балета, пантомимы, как и любых светоцветовых музыкальных представлений, включая интенсивно развивающиеся лазерные шоу (вспомним знаменитые музыкальные лазерные представления Жана Мишеля Жарра). К синтезу подобного рода в сущности относятся инструментальный театр и исполнительские перформансы, о которых уже шла речь. Сюда же можно отнести синтез музыки с изображением в немом кинематографе, а также звуковые экранные художественные произведения, в которых отсутствует словесный ряд. В их числе видовые фильмы, нередко на основе популярной классической музыки. Яркий пример: известный музыкальный документально-видовой фильм на основе «Времен года» Вивальди (Национальный оркестр Франции во главе с Лорином Маазелем, 1983 г.), где звучание каждой части проецируется на облик одного из великих городов мира: весна – Париж, лето – Нью-Йорк, осень – Венеция, зима – Москва.

В третьей группе с позиции музыки господствующее положение занимает опера. Подобный синтез охватывает также всевозможные сценические и экранные музыкальные представления: мюзиклы, оперетты, музыкально-драматические спектакли и фильмы, равно как и разнообразные словесно-музыкальные действа (например, фольклорные обряды, религиозные мистерии) или театрализованные вокально-симфонические формы (к примеру – сценические постановки «Кармины бурана» Орфа, «Жанны д'Арк» Онеггера, «Свадебки» Стравинского и т. п.). На этих же принципах сегодня базируется вся разношерстная музыкальная эстрада, в которой форма концерта полностью вытеснена музыкальным зрелищем – желанным для публики пестрым вокально-танцевальным шоу.

Старинное русское слово «зрелище», нередко воспринимаемое с отрицательным привкусом, на деле не несет в себе негатива и очень точно отражает суть визуальных художественных форм. В толковом словаре В. Даля понятие зрелища в его втором художественном значении трактуется как «театральное представление, театр», а сегодня под него безусловно попадают все аудиовизуальные художественные произведения, которые можно отнести к музыкальным постановкам. Именно в таком значении и употребляется словосочетание музыкальное зрелище в настоящей книге.

Синтез разного нуждается в организации целого. В первой группе интонируемое слово становится тоже звуковым искусством, здесь господствуют законы музыки, синтетическая форма организуется по ее законам и организующая функция целиком осуществляется композитором.

Напротив, соединение музыки с художественным зрелищем (искусством изобразительным), хотя и опирается на общую временную основу, приобретает дополнительное пространственное измерение и для организации целого требует приложения особой творческой энергии – режиссерской. В создании художественных произведений, относимых ко второй и третьей группам, обязательно присутствует постановочное творчество. (Даже если это такое сугубо музыкальное стилистическое явление, как инструментальный театр. В нем, как и в исполнительских перформансах, музицированию сопутствует зрелище, а значит, непременно присутствует постановочная идея. Хотя осуществляется она, как правило, не профессиональной режиссурой, а самими музицирующими – «лицедействующими» музыкантами.) В контексте «зрелищецентризма» искусства XX в., с одной стороны, и огромной роли музыки в мире глобальной звукозаписи, доступной каждому, – с другой, различные аудиовизуальные художественные формы стали лидирующими в культуре как массовой, так и элитарной.

Сочетание разных художественных языков позволяет отражать и воспринимать образное содержание произведения более многогранно, как бы с разных сторон, под разным углом зрения. Но значимость каждого из них в синтетическом целом может быть различной – от относительного равноправия до строгого подчинения одних другим, главенствующим. Это последнее и определяет основную, несмотря на синтез, принадлежность произведения к тому или иному виду искусства. Например, из сходных по типу синтеза оперы и театрального спектакля с музыкой первая прежде всего представляет музыкальное искусство, второй – театральное (причем с приматом либо литературно-драматического, либо зрелищно-игрового начала). Взаимоотношения художественных составляющих в синтезе подвижны и переменчивы в зависимости от стиля и жанра произведения, актуальных тенденций и индивидуальных устремлений постановщиков.

Функции музыки в синтетическом произведении условно можно разделить на равноправную, главенствующую и прикладную.

Самый яркий пример главенствующей роли музыки – классический музыкальный театр, оперный и балетный. Главенство музыки определено и приоритетом композиторского творчества (вспомним, как выглядит традиционная афиша оперно-балетного спектакля: П.И. Чайковский «Пиковая дама» или «Лебединое озеро», и только затем все остальные: автор либретто, постановщики, исполнители), и самим уровнем музыкального текста: опера – «высший пилотаж» композиторского искусства, история сохранила многие музыкальные шедевры в этом жанре, неудачные не ставятся и уж точно не остаются жить. Важнейший признак главенства музыки – подчиненность ей всех других компонентов: стиля визуального прочтения, направленности дирижерских и исполнительских поисков. Другой признак – возможность автономной внесценической жизни в концертной практике и звукозаписи. Не случайно, до сих пор существует принятое в кругу «посвященных» выражение: «был в театре, слушал оперу», что сегодня по большому счету не совсем точно.

Равноправная роль предполагает некий паритет всех составляющих. С одной стороны, расцвет постановочного искусства, режиссуры, о чем еще пойдет речь, способен углубить зрелищный компонент в музыкальном театре вплоть до «конгениального» уровня (можно вспомнить знаменитые постановки М. Фокина или современных балетмейстеров-режиссеров Р. Пети, М. Бежара, Д. Ноймайера, чьи работы тиражируются полностью – весь аудиовизуальный текст; также переносились со сцены на экран или на другие сценические площадки оперные постановки выдающихся режиссеров XX столетия – Ф. Дзефирелли, Л. Висконти, И. Бергмана, А. Тарковского, Б. Покровского). С другой стороны, как бы навстречу движется «омузыкаленный» драматический театр или кинематограф, когда произведение невозможно представить без созданной для него оригинальной музыки.

Прикладная функция музыки в синтезе предполагает, что музыка участвует в качестве подчиненного компонента, приложенного к чему-то господствующему – сюжету, драматургии, зрелищу (о чем уже шла речь в контексте разговора о прикладном музыковедении – см. раздел 1.2). У нее свои художественные задачи и возможности. Ее ценность заключена в органичном участии в художественном синтезе, обусловленном постановочным замыслом. Анализ и оценка художественного результата «прикладного» музыкального решения возможна только с позиции синтетического целого. Для музыкально-критической журналистики близким и интересным объектом для осмысления являются, естественно, произведения с более значимой (главенствующей или равноправной) ролью музыки в синтезе.

Вопрос главенства или равноправия составляющих в художественном синтезе касается как бы количественной стороны их отношений. Но есть и сторона качественная. Взаимодействие искусств не только в масштабах культуры в целом, но и внутри синтетических произведений обусловлено противоборством двух тенденций – притяжения и отталкивания. Тенденция «притяжения» чаще всего влечет к параллельному действию компонентов синтеза, при котором, условно говоря, средствами разных художественных языков развертываются одни и те же образные идеи, а при единовременности – в одной и той же драматургической последовательности. Выразительный диапазон параллельного действия может быть очень широк: от скромного музыкального сопровождения в немом кино до сложных симфонизированных хореографических концепций, где видимое-слышимое гармонично слито.

Напротив, тенденция «отталкивания» способствует усилению выразительной значимости каждого компонента. Этим, например, можно объяснить самостоятельную ценность (не непременную и даже не обязательную!) музыки к кинофильму, театральной постановке или изобразительного решения спектакля. Они воспринимаются как полнокровное художественное явление и в обособленном виде (музыка звучит с концертной эстрады или тиражируется в звукозаписи, декорации и костюмы выставляются на художественных выставках, экспонируются в альбомах и книгах). Данное свойство – знак художественной самоценности компонента. Оно способно усиливать и углублять художественный эффект, но в синтезе иногда это может оказаться и минусом, когда один из компонентов, ярко выделяясь, «тянет одеяло на себя», разрушая целостность замысла.

Благодаря тенденции «отталкивания» становятся возможными и иные качественные взаимоотношения компонентов синтеза – их комплементарное (дополняющее) действие вплоть до значительного контраста. При подобном «полифоническом» подходе художественное целое предстает сложным и многозначным. Средствами разных языков способны материализоваться сложные, философские антитезы типа: объективное – субъективное, текст – подтекст, сознание – подсознание, действительное – желаемое, реальное событие – воображение. Изначальная «стереофоничность», «многоканальность» синтетических форм усиливается: различие языков углубляется образной самостоятельностью компонентов синтеза.

Поскольку выразительные возможности разных искусств имеют свои границы, дополняющее действие для каждого из них чаще всего связано с опорой на более близкую образную сферу. Так, при соотношении видимого-слышимого традиционным будет музыкальное воплощение эмоциональной стороны происходящего (к примеру, при сдержанности, статичности внешнего рисунка, мимики – накал страстей в звучании). Но тем более остро могут воздействовать нетрадиционные приемы, например противоположный вариант, когда звучание передает объективное течение жизни (чаще всего через бытовые жанры музыки), а визуальный ряд при этом наполняется сложным психологическим содержанием (данным приемом блестяще пользуется кинематограф). Через неисчерпаемость возможностей синтетических художественных форм и синтетического мышления реализует себя искусство режиссуры.