Двое рослых туземцев подняли шесты на плечи и торжественно понесли добычу в деревню.

 

– Как же ты мил, мой черненький братец! – любовно говорил он. – Право, мысль твоя была превосходна… и теперь мы с тобой квиты, не правда ли? Ну разве это не забавная история, что я, парижский юноша, вдруг превратился в дичь, а сын чернокожего царя спасал меня с помощью слона в качестве охотничьей собаки?! Да, мое кругосветное путешествие становится интересным! Кстати, доктор, – добавил он, – а мою гориллу, ту, что я убил, унесли в деревню? Я все же непременно хочу попробовать ее на вкус!

 

ГЛАВА VI

 

Ловля крокодилов и охота на розовых фламинго. – Удивление юного парижанина. – Ряженные амфибиями. – Воспоминания о Франции. – Приготовления к пиру римского императора. – Когда ели бульон из кирасирской каски. – Появление красного призрака у чернокожих. – Театр в Экваториальной Африке. – Что такое кресло в оркестре в Императорском театре его величества Зелюко. – Трагик, подобный Нерону. – Пир с людоедами.

Охота на горилл, которая чуть было не стала роковой для Фрике, должна была стать только вступлением к громадному пиршеству, которое Зелюко, вождь и повелитель галамундов, намеревался устроить в честь своего друга Ибрагима.

Так как человек является вершиной гастрономического наслаждения для людоедов, то горилла как дичь, наиболее близкая к нему, встречалась всегда с особым восторгом, тем более что в данное время у галамундов не было припасенного двурукого для их стола, и они были очень рады и четырехрукому.

Тела убитых слоном «лесных людей», то есть горилл, были тщательно освежеваны, разрублены на части и приготовлены для кухни. Все восемь рук, превосходно ошпаренные и обчищенные, были замаринованы в винном уксусе, приготовленном из пальмового вина.

Наилучшие куски предназначались для приглашенных, но для надлежащего изготовления этого отменного рагу, по местным кулинарным правилам, требовались еще другие весьма редкие припасы, добыть которые было нелегко.

Кроме обезьяньих рук к этому царскому блюду требуются еще мозги и язычки розовых фламинго для гарнира, с приправой из муравьиных яиц от крупных красных муравьев, мелко истолченных и придающих этому кушанью какой-то совершенно особенный вкус. Хорошо что красных муравьев в этой стране очень много, розовых фламинго тоже, но эти прелестные голенастые до такой степени пугливы, что изловить их почти нет никакой возможности.

Однако охотники намеревались все же это сделать.

Поэтому на другой день с рассветом снова отправились за добычей.

Некоторые, может быть, думали, что после происшедшего Фрике не в состоянии будет шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но сильный, здоровый организм мальчугана при помощи своеобразного лечения местного эскулапа и пятнадцатичасового отдыха пришел в полную исправность, и ото всех вынесенных им накануне пертурбаций Фрике не испытывал никаких неудобств, кроме некоторой усталости в бедрах, как это бывает после усиленной верховой езды. Добродушный доктор, не знающий никакой профессиональной зависти, ничего не имел против того, чтобы его чернокожий собрат показал свое искусство, и последний, раздев мальчугана догола, в течение трех часов подвергал его методическому массажу, прерываемому сильными втираниями пальмового масла.

Сначала Фрике взвыл, как собака, с которой сдирают шкуру, но мало-помалу его мускулы расслабились и стали эластичными, и массажист был чрезвычайно доволен результатом своих стараний.

– Вот ловкач! – смеясь, воскликнул Фрике, когда лечение было закончено. – Правда, ты был немного нежнее моей вчерашней обезьяны, но, видно, рука у тебя все-таки помягче. Знаете, патрон, если можно, дайте-ка ему горсточку соли за его труды!

Ибрагим, который ни в чем не отказывал маленькому парижанину, приказал тотчас же выдать чернокожему лекарю порцию этого излюбленного лакомства, которое он тут же уничтожил с радостными подпрыгиваниями и жестами, весьма мало соответствующими его достоинству врача.

После двух часов быстрого хода наши охотники добрались до прекрасного голубого озера средней величины, через которое протекала светлая река, как Рона протекает через Женевское озеро.

Громадные стаи фламинго опускались на берега этого озера. Незабываемое зрелище представляли собой эти прелестные птицы, важно разгуливающие по берегу, или неподвижно стоящие в воде и грациозно подчищающие свои перышки, или молниеносно запускающие свои длинные шеи и клювы в воду, чтобы с изумительной ловкостью схватить добычу.

Доктор и Андре имели при себе превосходные карабины, у Ибрагима же не было с собой ничего, кроме его трубки с длинным чубуком из жасминового дерева. Что же касается вождя Зелюко и его людей, то все они были вооружены только одними длинными ножами. Всех галамундов насчитывалось человек около тридцати; у половины из них имелись при себе грубые холщовые мешки, тогда как другие с величайшей осторожностью несли каждый по маленькому поросенку.

Длинные ножи, холщовые мешки и поросята-сосунки казались европейцам весьма любопытным снаряжением для охоты на птиц.

Между тем подойти к фламинго было совершенно невозможно: самые смелые из них не подпускали ближе чем на сто шагов. Стоило только кому-нибудь из охотников попытаться подкрасться к ним поближе, как сторожевая птица тотчас же оглашала воздух пронзительным резким криком, похожим на трубный сигнал, и вся стая в мгновение ока поднималась в воздух и с шумом, напоминающим отдаленные раскаты грома, отлетала метров на двести.