Вертикальное и горизонтальное ядерное распространение

Ядерное оружие, имеющее колоссальную разрушительную мощь, рассматривается главным образом не как средство ведения войны, а как инструмент политического давления, сдерживания или устрашения других стран. В этом качестве оно считается весьма эффективным орудием обеспечения национальной безопасности и национальных интересов в широком смысле слова. Но именно поэтому у неядерных государств при определенных обстоятельствах возникает стремление приобрести это оружие. Так ядерное сдерживание постоянно и неизменно питает ядерное распространение.

Но есть и обратная связь.

Во-первых, ядерное распространение наподобие цепной реакции расширяет клуб государств, обладающих ядерным оружием, и тем самым вновь и вновь воспроизводит ядерное сдерживание как модель военно-политических отношений между странами. Однако надежное сдерживание построить весьма непросто, и по мере того как сдерживание становится все более многосторонним, оно делается все менее устойчивым, а опасность ядерной войны — более вероятной.

Во-вторых, даже когда политические отношения ядерных стран основательно меняются и они перестают воспринимать друг друга как врагов, их вооруженные силы обретают новых противников и новые цели, представляемые ядерным распространением. Это может дестабилизировать стратегические отношения бывших противников и повлечь усиление акцента на ядерное сдерживание в их стратегическом взаимодействии со всеми вытекающими политическими и договорно-правовыми последствиями.

Например, решение США от 2002 г. об испытаниях и развертывании системы стратегической противоракетной обороны (ПРО), по официальному обоснованию — для защиты от новых стран, обладающих ракетно-ядерными вооружениями, и отказ Вашингтона от Договора по ПРО от 1972 г. побудили Россию усилить опору на свой потенциал ядерного сдерживания. Москва продлила сроки службы межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН) и даже закупила более двух десятков таких ракет, остававшихся на Украине, а также на высшем уровне заявила о разработке новой системы стратегического оружия с гиперзвуковым маневрирующим боевым блоком для прорыва «любой ПРО».

Такова диалектическая взаимосвязь этих двух важнейших сторон влияния ядерного оружия на мировую политику. Поэтому иногда всю эволюцию ядерного фактора характеризуют как ядерное распространение:

Ø «вертикальное» распространение между ведущими ядерными державами в смысле наращивания их ядерных потенциалов и

Ø «горизонтальное» распространение в виде расширения числа государств, имеющих ЯО в вооруженных силах.

«Вертикальное» распространение на своем пике к концу 80-х годов XX в. достигло уровня примерно по 10-12 тыс. ядерных боезарядов только в стратегических силах СССР и США, а вместе с тактическим ядерным оружием (ТЯО) - до 25-40 тыс. единиц у каждой из двух держав.

А «горизонтальное» распространениеохватило за прошедшие полвека девять государств — США, СССР, Великобританию, Францию, КНР, Израиль, ЮАР, Индию, Пакистан. Сразу четыре страны вместо одной стали ядерными в итоге распада СССР (Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан), но потом три из них передали ЯО России.

Дополнительно известно о семи странах, которые за тот же период пытались создать ядерное оружие или создали его, но по тем или иным причинам отказались от этого или были силой принуждены это сделать (ЮАР, Бразилия, Аргентина, Южная Корея, Тайвань, Ливия, Ирак).

Два государства считаются «пороговыми», т. е. стоящими на грани приобретения ЯО (КНДР и Иран). А при худшем варианте развития событий еще целый ряд стран может приобщиться к «ядерному клубу» в последующие 10-20 лет, в том числе те, которые вновь пересмотрели бы свой выбор в пользу безъядерного статуса (прежде всего Южная Корея, Япония, Тайвань, Ливия, Сирия, Египет, Саудовская Аравия, Алжир, Турция, Ирак, Бразилия, Аргентина).

При этом ядерное сдерживание и ядерное распространение — не равнозначные явления по их роли в международной политике.На ранних этапах ядерное распространение было на втором плане, потому что почти всю международную политику определяло соперничество двух гигантов. После окончания «холодной войны» ситуация быстро менялась. Ядерное сдерживание между Россией и США стало отходить на второй план. Хотя они по-прежнему сохраняли тысячи ядерных боеголовок, их ядерные средства значительно сокращались, они перестали быть главными соперниками на международной арене, и вероятность преднамеренной войны между ними снизилась практически до нуля. Несмотря на острые разногласия по ряду международных проблем (Югославия в 1999 г., Ирак в 2003 г.), на смену конфронтации все больше приходило сотрудничество в экономической и политической областях, а также в обеспечении сохранности и ликвидации запасов ядерного и химического оружия, ядерных материалов, утилизации атомных подводных лодок.

На передний план теперь вышло распространение ядерного оружия, других видов оружия массового уничтожения, ракет и ракетных технологий. Ядерный фактор мировой политики как бы «переливался» из двустороннего «вертикального» противостояния и сдерживания в многостороннее «горизонтальное».

После окончания «холодной войны» приоритеты поменялись местами, сначала в политике США, а потом и у других держав «большой пятерки», включая Россию. С середины 1990-х годов в центре проблематики международной безопасности прочно обосновалось нераспространение ЯО и его носителей, в том числе укрепление режима ДНЯО, его институтов (МАГАТЭ), дополнительных органов и механизмов, мер экспортного контроля. Также все большее значение стало придаваться стратегии контрраспространения — применению санкций, вплоть до военной силы, против «пороговых» стран. Примерами такой линии явились военная операция США по свержению режима Саддама Хусейна в Ираке, давление Вашингтона на Иран и КНДР, а также на Россию и другие страны, сотрудничающие с ними в ядерной энергетике и развитии ракетной техники.

После окончания «холодной войны» мировое сообщество какое-то время питало иллюзии, что ядерное противостояние быстро закончится и накопленные арсеналы массового уничтожения будут упразднены. Но в реальности получилось иначе. Окончание «холодной войны» повлекло не столько ликвидацию ядерных потенциалов, сколько демонтаж режима и процесса ограничения и сокращения ЯО, стопор ядерного разоружения.

С формальной точки зрения все обстоит относительно благополучно, значительные «излишки» ядерных вооружений, унаследованные от опасных времен, отправляются в утиль. По числу боеголовок стратегических ядерных сил (СЯС) США и Российская Федерация с начала 90-х годов сократили свои силы на 50% (по Договору СНВ-1 от 1991—1994 гг.), а к 2012 г. сократят их в боевом строю еще на 60% — по Договору о стратегических наступательных потенциалах (СНП) от 2002 г. Вкупе со средствами ТЯО сокращение за двадцать лет с начала 90-х годов со ставит порядка 80%.

Но, с другой стороны, в отличие от прошлых времен США, Россия и другие великие державы фактически отвергли идею ядерного разоружения как неотъемлемое, пусть и не близкое, условие всеобщей безопасности. Они демонтируют комплекс соглашений центрального ядерного разоружения, чтобы обеспечить себе максимальную свободу рук в техническом развитии и планах реального боевого применения ЯО, что находит отражение в их официальных военных доктринах, программах вооружения и бюджетах.

Так, США при Дж.Буше-мл. не считали целесообразным даже обсуждать дальнейшие меры сокращения стратегических ядерных сил, отвергли Договор по ПРО и Договор по всеобъемлющему запрещению ядерных испытаний (ДВЗЯИ) от 1996 г. Также они явно утратили интерес к Договору о запрещении производства расщепляющихся материалов для военных целей (ДЗПРМ) и в 2001 г. заблокировали протокол по контролю выполнения другого ключевого соглашения по ОМУ - Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБО) от 1972 г. Вашингтон декларирует свое право на упреждающее использование ЯО, т. е. продвигает доктрину реального применения ЯО, а не традиционного ядерного сдерживания. Американская триада СЯС была полностью модернизирована в 1980-1990-е годы, причем в отличие от СССР и России весьма эффективно в техническом отношении и на десятилетия вперед. Серьезно, хотя и не без споров, рассматривается программа создания перспективных «чистых» ядерных боеголовок малой мощности, проникающих глубоко под землю для разрушения защищенных бункеров и других объектов «стран-изгоев» и террористов.

Еще в 1993 г. демократическая Россия официально отвергла обязательство тоталитарного СССР от 1982 г. о неприменении ядерного оружия первым. Подтвердив эту позицию в 2000—2001 гг., теперь Москва утверждает ведущую роль ЯО в обеспечении своей безопасности и даже возможность «дозированного боевого применения» стратегических средств для «деэскалации агрессии», т. е. для решения конкретных задач ведения и завершения ядерной войны, а не просто для сдерживания нападения способностью «сокрушительного возмездия», как заявлялось прежде.

Великобритания, Франция и Китай не собираются принимать никаких договорно-правовых ограничений на свои ядерные силы, ссылаясь на отставание от двух крупнейших ядерных держав, и ведут планомерное долгосрочное обновление и по ряду направлений наращивание ядерных потенциалов.

Как никогда прежде, ядерное сдерживание выглядит сейчас фактором, который останется, скорее всего, навечно в международной политике (во всяком случае, пока не придумано еще более разрушительное оружие), причем не просто из-за всех колоссальных трудностей достижения полного ядерного разоружения, а ввиду предположительно присущих ядерному оружию значительных достоинств в качестве средства обеспечения безопасности и «цивилизующего» воздействия на международные отношения, побуждающего к сдержанности в применении силы. Державы «большой пятерки» трактуют ядерное сдерживание как неотъемлемый и законный инструмент своей безопасности и военной политики, положенный им «по праву рождения», но не положенный другим странам.

И тем не менее два десятилетия, прошедшие со времени окончания «холодной войны», продемонстрировали по крайней мере три парадокса в диалектике международной политики и ядерных вооружений. Те, кто прилагал усилия для окончания «холодной войны» и надеялся на более безопасный и лучший мир, не предвидели этих парадоксов.

Первый парадокс заключается в том, что взаимное ядерное сдерживание между США и СССР/Россией легко пережило их глобальное соперничество и конфронтацию, с которыми оно тесно ассоциировалось в период 1945-1991 гг. Ядерное сдерживание продолжает существовать и воспроизводить себя даже после исчезновения одного из двух главных своих субъектов — советской сверхдержавы.

Второй парадокс: с окончанием глобального противостояния и устранением опасности эскалации любого применения ядерного оружия к глобальной катастрофе США, Россия и некоторые другие ядерные державы стали более «либерально» относиться к принятию реальных планов боевого применения ЯО для осуществления специфических военных задач. Усилился упор на превентивное или упреждающее, «дозированное» и «демонстративное» применение ЯО, в том числе с целью «деэскалации агрессии». Поэтому конец «холодной войны» на самом деле понизил, а не повысил ядерный порог и тем более не привел к отказу от практического планирования ядерной войны вообще.

Третий парадокс: окончание «холодной войны», вместо того чтобы покончить с ядерным сдерживанием и в конечном счете с самим ядерным оружием, повлекло за собой демонтаж режимов ограничения и сокращения ядерных вооружений, мер транспарентности и укрепления доверия. Жертвами этого процесса (главным образом по инициативе нынешних творцов политики США) уже стали Договор по ПРО, СНВ-2, Рамочное соглашение СНВ-3, Соглашение по разграничению между тактическими и стратегическими системами противоракетной обороны, ДВЗЯИ, переговоры о ЗПРМ и даже ДНЯО. Таким образом, подвергается эрозии вся система контроля над ядерными вооружениями с тяжелыми предсказуемыми последствиями в виде роста новых угроз и рисков.

В свете указанных парадоксов существуют три главные причины, по которым ядерное сдерживание должно уступить место новому типу конструктивных стратегических взаимоотношений между США (Западом) и Россией, а в конечном счете — между всеми ядерными державами.

Первая причина заключается в несоответствии ядерного сдерживания реальным угрозам и вызовам, возникшим после «холодной войны». Сдерживание остается эффективным против наименее вероятных или надуманных угроз, среди которых ядерная агрессия и широкомасштабное нападение с использованием обычных вооруженных сил великих держав друг на друга (и на их союзников). Но оно не работает против новых, реальных угроз современности: распространения ОМУ, международного терроризма, этнических и религиозных конфликтов, торговли наркотиками и оружием, трансграничной преступности, нелегальной иммиграции и т. д.

Вторая причина состоит в том, что отношения взаимного ядерного сдерживания устанавливают ощутимые ограничения на способность великих держав к подлинному сотрудничеству в области реагировании на новые угрозы и вызовы. Степень такого сотрудничества, характерная для времен «холодной войны», когда было заключено большинство соглашений о контроле над вооружениями включая ДНЯО, недостаточна для новой эры.

Третья причина связана с большими затратами.