Доктрины национальной безопасности США.

Видение проблем национальной безопасности в США имеет доктринальный характер. Доктрина[1] национальной безопасности в США – это интеллектуальный продукт, совокупность взаимосвязанных идей в области управления тенденциями, реальными и прогнозируемыми, для защиты постоянных интересов общества и государства.

Стратегия национальной безопасности США, обновляемая с известной периодичностью, является лишь официальным, документальным резюме по вопросам национальной безопасности.

Доктринальное видение национальной безопасности в США имеет следующую структуру:

1. Фундаментальные (постоянные) интересы, которые, по заявлению М.Олбрайт, неизменны в течение более чем 200 лет и заключаются в обеспечении безопасности, процветания и свободы американского народа;

2. Миссия[2] страны на данном этапе (это и есть доктрина, отражающая национальные интересы в конкретном понимании президента США);

3. Конкретные целевые установки, разрабатываемые и достигаемые президентской “командой”, государственными структурами, группами влияния, коммерческими и неправительственными организациями – субъектами национальной безопасности страны.

Множественность субъектов, имеющих собственные взгляды на интересы США, ставящих соответствующие цели и разрабатывающих стратегии их достижения, определяется особенностями американской институциональной системы. Ключевыми факторами, определяющими процесс разработки взглядов на национальную безопасность в США, являются:

 степень реальности внешней угрозы;

 политическая роль президента;

 степень межпартийной борьбы в Вашингтоне.

Чем больше ощущение внешней угрозы, тем больше процесс формирования американской политики национальной безопасности становится централизованным и контролируется президентом, жестко следуя национальным интересам, которые превращаются из лозунгов в руководство к действию. Конгресс и группы влияния становятся второстепенными звеньями. СМИ занимают президентскую сторону.

Чем меньше угроза, тем больше формирование стратегии национальной безопасности становится децентрализованным и бесконтрольным процессом. В этот процесс все больше вовлекаются Конгресс, группы влияния и СМИ. Разнообразие и противоречивость разрабатываемых в этот период вариантов стратегии национальной безопасности связаны с ориентацией членов Конгресса на удовлетворение интересов, прежде всего, нужных групп избирателей и финансовых групп в своих штатах. При этом следует учитывать чередование циклов в общественном развитии США, доминирование общественного или частного интереса. (А.Шлезингер).

При избрании президента от республиканцев в руководство вопросами национальной безопасности назначаются лидеры деловых кругов, бывшие высшие военные чины и известные ученые-международники (Г.Киссинджер, А.Хейг, Дж.Шлиссенджер, К.Пауэлл). Отличительной особенностью республиканской администрации является жесткий реализм, а доктрина национальных интересов, отдающая выраженный приоритет внешним, а не внутренним делам, ориентируется на использование силовых инструментов, поддержку союзников и выработку такой стратегии, цели которой могут быть выполнены.

Демократов отличает либерализм, особенно в отношении экономических и социальных вопросов. Интересы различных групп населения, поддерживающих демократов (мелкие фермеры, еврейские объединения, выходцы из других стран, юристы и журналисты) больше отличаются друг от друга, чем интересы групп, поддерживающих республиканцев. В администрацию “демократических” президентов назначаются ученые, юристы, политические деятели из Конгресса (С.Вэнс, З.Бжезинский, Э.Лейк, М.Олбрайт, С.Тэлботт).

При решении проблем национальной безопасности демократы ориентируются больше на желаемый результат, нежели на пути и необходимые средства его достижения. Демократы предпочитают право силе, однако используют для этого и военные инструменты, особенно не задумываясь о порядке их использования и последствиях (войны в Корее, Вьетнаме, акция в Сомали и бомбардировки Косово). Демократы с большим трудом управляют внешними конфликтами (например, Югославия - 1999 г.).

Степень межпартийной борьбы оказывает значительное влияние на политику национальной безопасности США. Межпартийная борьба значительно снижает риски, на которые хотела бы пойти администрация, поставив под угрозу национальные интересы, а также дает возможность избежать выдвижения рискованных и амбициозных внешнеполитических инициатив. Низкий уровень межпартийной борьбы повышает вероятность осуществления рискованных мероприятий. Двухпартийное согласие привело, например, к войне в Корее и во Вьетнаме, а также к одобрению расширения НАТО.

В условиях низкого уровня угроз и слабой межпартийной борьбы процесс определения основных приоритетов страны становится глубоко бюрократическим и приводит к длительному согласованию ключевых национальных целей в администрации президента.

Основы "Стратегии национальной безопасности" администрации Барака Обамы.

«Стратегия национальной безопасности», опубликованная Белым домом, – это основополагающий доктринальный документ, в котором администрация США излагает для внутренней аудитории и мировой общественности цели, задачи и методы их реализации в отношении вопросов национальной и международной безопасности. Впервые такой документ был выпущен в свет еще администрацией Ричарда Никсона. В 1986 году был принят закон Голдуотера–Никольса, который, в частности, сделал подготовку «Стратегии национальной безопасности» обязательной.

Документ такого рода, естественно, носит декларативный характер, содержит обтекаемые, дипломатичные формулировки и не раскрывает полностью многие аспекты реальной политики, которые остаются засекреченными. Тем не менее «Стратегия национальной безопасности» вместе с другими доктринальными документами («Четырехгодичный обзор военной политики», «Обзор ядерной политики», «Обзор подхода к противоракетной обороне», «Стратегия в сфере кибербезопасности» и т.п.) дает достаточно развернутое представление о политических приоритетах американского руководства. По «Стратегии национальной безопасности» можно судить о степени преемственности и новизны в подходе соответствующей администрации к вопросам безопасности США.

В новом документе выделяются четыре аспекта:

 безопасность;

 экономическое процветание;

 продвижение «универсальных ценностей»;

 укрепление миропорядка под американским руководством.

В такой постановке вопроса, пожалуй, нет ничего нового. «Стратегия национальной безопасности» Обамы, как и все предыдущие документы такого рода, сохраняет упор на поддержание американского лидерства в мире. Вместе с тем подход нынешнего руководства США содержит ряд важных нововведений не только тактического, но и стратегического характера.

Впервые в стратегии предлагается интегрировать основные инструменты американской мощи: дипломатию, военную силу, экономические инструменты, разведку; силы обеспечения внутренней безопасности.

Исторически американский подход к проблеме национальной безопасности ограничивался международными аспектами – вопросами военной и внешней политики. Вопросы внутренней политики и экономического развития не считались относящимися к сфере национальной безопасности США. Правда, администрация Джорджа Буша-младшего опубликовала «Стратегию внутренней безопасности», но это был самостоятельный документ. Нынешняя администрация отошла от такого жесткого разграничения и расширила понятие национальной безопасности. Стратегия Обамы носит всеобъемлющий характер и представляет собой попытку интегрировать внутренние и международные аспекты национальной безопасности.

Новая стратегия Обамы отражает острейший системный кризис, с которым столкнулись Соединенные Штаты в конце прошлого десятилетия. Конечно, речь идет не о выживании США, а о перенапряжении сил в попытке консолидировать однополярный мир. Тезис о перенапряжении повторяется в тексте документа три раза. Неоднократно говорится и о том, что ни одна страна не в состоянии нести бремя ответственности в одиночку. В новой американской стратегии фактически признается, что «единственная сверхдержава» не состоялась.

Экономическая безопасность. Проблема внутренней безопасности в новом документе больше не сводится к защите от террористической угрозы. Первостепенное значение в стратегии уделяется вопросам восстановления американской экономики. Пожалуй, никогда раньше они не ставились столь остро. Особый упор делается на развитие образования, здравоохранения, науки и техники, а также решения проблемы дефицита государственного бюджет а. Это необходимо для того, чтобы восстановить способность к инновациям и конкурентоспособность экономики США.

Вместе с тем администрация Обамы также впервые относит к сфере национальной безопасности сокращение дефицита федерального бюджета. Особое внимание при этом уделяется необходимости реформы системы здравоохранения, что позволит сократить темпы роста расходов на медицинское обслуживание.

Белый дом обещает предоставить «полное образование всем американцам» и выйти к 2020 году на 1-е место по доле лиц с высшим образованием в населении страны. Упор предлагается сделать на математику и технические науки. Это должно обеспечить наращивание человеческого капитала в США.

Вместе с тем заявляется, что НИОКР играют «центральную роль в развитии нашего национального потенциала». Объявляется, что «инновации – это основа американского могущества».

На первое место ставится задача обеспечить лидерство США в создании «чистых энергетических технологий». В новой стратегии говорится, что «страна, которая возглавит мир в создании экономики, основанной на чистой энергетике, получит значительные преимущества».

Кроме того, в документе подчеркивается необходимость сохранить американское преимущество в космических исследованиях и инвестировать в создание нового поколения космических технологий.

В стратегии довольно много говорится об обеспечении безопасности киберпространства. При этом отмечается, что информационные технологии обеспечивают военное превосходство США, но делают американскую гражданскую экономику чрезвычайно уязвимой. В этой связи предлагается ликвидировать «цифровую безграмотность» и активизировать государственно-частное партнерство.

Роль военного фактора. Администрация Обамы, как известно, продолжает наращивать военный бюджет. Однако в документе предлагается сократить «ненужные расходы». При этом отмечается, что это имеет особое значение для Пентагона, на долю которого приходится 70% всех федеральных закупок. Но пока о сокращении военных расходов речь не идет, хотя дается обещание «сократить или реструктурировать устаревшие, дублирующие, неэффективные и ненужные программы».

В документе провозглашается, что США намерены сохранять военное превосходства и способность «возобладать» над любыми потенциальными противниками. В то же время фактически дезавуируется так называемая доктрина Буша, предусматривавшая ведение Соединенными Штатами превентивных войн «по выбору» Вашингтона.

«Когда использованы все другие методы, применение силы иногда становится необходимым. До вступления в войну мы тщательно взвесим стоимость и риски действия и бездействия… Мы будем стремиться к получению широкой международной поддержки, взаимодействуя с такими институтами, как НАТО и Совет Безопасности ООН. США сохраняют право на односторонние действия, если необходимо защитить нашу страну и наши интересы, но мы будем стремиться придерживаться норм, регулирующих применение силы», – говорится в новой стратегии. Таким образом, в новой стратегии ослаблен, но не снят полностью тезис о праве Вашингтона на односторонние военно-силовые действия.

Поэтому «Стратегия национальной безопасности» всячески подчеркивает, что США намерены сохранять подавляющее «военное превосходство в обычных вооружениях» (превосходство в ядерных вооружениях не упоминается) и будут оставаться единственной державой, способной применять военную силу по всему миру. Надо отметить, что это – неоспоримый факт, поскольку Пентагон тратит более половины всех мировых военных расходов и сохраняет глобальную сеть военных баз.

Вместе с тем новая стратегия отказывается от бушевского тезиса о «глобальной войне против терроризма». Вместо этого ставится гораздо более узкая задача – борьба против «Аль-Каиды» и сети ее союзников. В документе отмечается, что террор – это не противник, а «тактика» вооруженного насилия, который используется американским противником. Подчеркивается также, что США не ведут войну против ислама как религии. Основное внимание в борьбе с террористами уделяется Афганистану и Пакистану, которые объявлены «эпицентром насильственного экстремизма».

Но в то же время фиксируется цель ядерного разоружения, хотя заявляется, что «эта цель не будет достигнута во время пребывания у власти нынешней администрации». Кроме того, подчеркивается значение нового Договора СНВ с Россией. Но самой главной угрозой американскому народу объявляется «террористическая атака с использованием ядерного оружия».

В новой стратегии делается упор на укрепление режима нераспространения, объявляется намерение «повернуть вспять распространение ядерного оружия». При этом главное внимание уделяется Ирану и Северной Корее. Этим государствам предлагается сделать выбор: либо играть по правилам, либо столкнуться с последствиями.

Администрация Обамы также обещает ратифицировать ДВЗЯИ и подписать новый договор о прекращении производства расщепляющихся материалов. Кроме того, «Стратегия национальной безопасности» отмечает, что в сфере противоракетной обороны упор сделан на развитие «адаптивной» региональной ПРО. Тем самым подтверждается решение о замораживании и прекращении всех программ стратегической ПРО.

Права человека. Тема защиты демократии и прав человека, как всегда, присутствует в «Стратегии национальной безопасности». Но здесь есть ряд отличий от подхода администрации Буша-младшего. Стратегия, принятая в 2002 году, провозглашала, что победа в холодной войне продемонстрировала, что есть один путь развития человечества – «американский путь». Документ Обамы демонстрирует более самокритичный подход.

Во-первых, отмечается, что Вашингтон сам должен на деле защищать права человека у себя дома. То есть признается, что ситуация с правами человека в США не идеальна и надо исправлять «прошлую несправедливость» и имеющиеся «недостатки». В этом контексте, например, упоминаются «зверские методы допросов, которые изолируют США от мира».

Во-вторых, впервые отмечается важное значение экономических прав и свобод, избавление от бедности. Стратегия повторяет формулировку Франклина Рузвельта – «свобода от нужды»,без которой не могут процветать «базисные права человека».

В-третьих, утверждается, что США не будут навязывать свою модель демократии, а опираться на «силу примера» и вести диалог по вопросам прав человека даже с «недемократическими режимами».

США в полицентрической системе международных отношений. Вместе с тем в документе провозглашается приоритет коллективных действий мирового сообщества в рамках международного права, подчеркивается необходимость укрепления международных институтов. При этом декларируется признание прав и обязанностей всех государств.

Особое внимание уделяется взаимодействию с американскими союзниками – странами НАТО (особенно с Великобританией, Францией, Германией), а также Японией, Южной Кореей, Австралией и др. Стоит отметить, что в документе вообще не упоминается расширение Североатлантического альянса и придание НАТО глобальных функций.

Однако в стратегии Обамы признается, что в мире растет число новых «центров влияния», с которыми США необходимо взаимодействовать. Список этих центров повторяется в тексте несколько раз и включает Китай, Индию и Россию (порядок все время остается неизменным, что небезынтересно). Кроме того, упоминаются региональные «центры влияния». Среди них – Бразилия, Индонезия, Южная Африка, Саудовская Аравия, Нигерия, Кения.

Новая стратегия отмечает «диффузию экономической мощи в мире». Показательно, что для решения глобальных финансово-экономических проблем администрация Обамы намерена «перенести фокус» с «большой восьмерки» на «большую двадцатку», куда входят почти все новые «центры влияния».

Термин «многополярный мир» в новой «Стратегии национальной безопасности» не используется. Но примечательно, что, выступая 28 мая в Брукингсском институте, государственный секретарь Хиллари Клинтон заявила, что «необходимо превратить многополярный мир в многопартнерский мир». Это значит, что Вашингтон переходит от стратегии «единственной сверхдержавы» в однополярном мире к стратегии обеспечения лидерства США в полицентрической системе международных отношений.

К числу глобальных вызовов, с которыми предлагается бороться коллективными усилиями, относятся: изменения климата; пандемии; транснациональная преступность и т.п.

Особый интерес вызывает оценка отношений США с «новыми центрами влияния», с которыми администрация Обамы намерена развивать «партнерство».

Подход к Китаю характеризуется, с одной стороны, призывом к Пекину взять на себя часть ответственности за поддержание стабильности мировой финансовой и экономической системы, «сотрудничая с США».

С другой стороны, отмечается наличие проблем, например, в сфере прав человека или в связи с модернизацией китайских вооруженных сил.

Иным является подход к Индии. Здесь подчеркивается общность ценностей и интересов «двух самых больших демократий в мире». В новой стратегии обходится вопрос о ядерном оружии Индии и необходимости присоединения этой страны к ДНЯО. Из этого следует, что американо-индийское сотрудничество рассматривается как способ сдерживания растущей мощи Китая.

Что касается России, то признается, что она «вернулась на международную арену и говорит сильным голосом». Главный упор в американо-российских отношениях делается на сокращения ядерных арсеналов и укрепление режима нераспространения. Провозглашается, что США намерены «строить стабильные, существенные, многомерные отношения с Россией, основанные на общих интересах». В частности, отмечается необходимость развития «партнерства для борьбы с насильственным экстремизмом, особенно в Афганистане». Заявляется о «поддержке новых торговых и инвестиционных соглашений».

Вместе с тем в тексте документа содержатся неоднозначные положения. Утверждается, что администрация Обамы «поддерживает усилия в России, чтобы развивать правление закона, подотчетное правительство и универсальные ценности». То есть намекается, что Россия не вполне соответствует критериям демократического государства. Кроме того, в «Стратегии национальной безопасности» говорится: «Активно добиваясь сотрудничества с Россией, чтобы она действовала как надежный партнер в Европе и Азии, мы будем поддерживать суверенитет и территориальную целостность соседей России». Таким образом, открывается перспектива американо-российского партнерства, но оно обусловливается поведением Москвы на постсоветском пространстве. Подтверждается, что США не намерены признавать независимость Абхазии и Южной Осетии.

В заключении «Стратегии национальной безопасности» говорится о необходимости тесного сотрудничества исполнительной и законодательной ветвей власти, а также необходимости двухпартийного сотрудничества в этой сфере. Пока Б.Обама остается у власти, новая «Стратегия национальной безопасности» будет оставаться основополагающим доктринальным документом США по крайней мере до 2013 года.

2. Концепции национальной безопасности Франции

Находящиеся в прямой зависимости от политической практики концепции национальной безопасности Франции, фактически, определяются идеологическими установками национальной доктрины.

Среди прочих национальных особенностей формирования политики национальной безопасности можно отметить следующие.

Во Франции существует устойчивое внутреннее согласие о том, что страна является великой мировой державой. В этом и состоит голлистская традиция, сформулированная де Голлем как “Франция лишь в том случае является подлинной Францией, если она стоит в первых рядах”.

В отличие от многих стран (например, Японии), Франция не отягощена комплексом вины из-за своего колониального прошлого, что дает ей повод для претензий на глобальную роль в мире, что выражается в стремлении играть роль посредника между ведущими западными странами и государствами “третьего мира”.

В отличие от США, Франция никогда не стремилась к одностороннему гегемонизму. Традиционно обеспечение безопасности ею рассматривается посредством равновесия великих держав в рамках многополярного мироустройства. Отсюда и традиционное стремление Франции к проведению гибкой политики балансирования и отказ от каких-либо двусторонних союзов в пользу многосторонних.

Франция также р ассматривает военные инструменты в качестве основы обеспечения политики безопасности, что находит подтверждение в обособленности (односторонности) в вопросах национальной обороны от НАТО и др. государств Европы, а также в проведении собственной ядерной политики.

В геополитическом плане Франция числит себя не только континентальной и морской державой одновременно, но и уточняет, что является единственной (исключая Испанию) европейской страной, одновременно выходящей к Атлантике и Средиземному морю. Такое положение Франции предопределило и как бы тройственность ее геополитической модели.

“Тьермондизм” определяет для Франции необходимость постоянной глобальной вовлеченности как “обязательств и ответственности” за свои подмандатные территории и содействие в развитии своим бывшим колониям. Оправданием глобализма Франции служит также и ее статус постоянного члена СБ ООН и, до 1995 г., зависимость развития своих СЯС от полигона на атолле Муруроа.

“Европейский периметр” определяет важность участия Франции в формировании регионального порядка как в Средиземноморье, Северной Африке, так и на Ближнем Востоке и прилегающих к нему акваториях.

“Евроцентризм” определяется особой важностью состояния безопасности в Европе и участия в европейских делах, где Франция традиционно рассматривает себя как регионального лидера, сдерживая при этом европейские аппетиты США, Великобритании (англосаксонская группа), Германии и, в некоторых случаях, России.

Отличительной особенностью руководства обеспечением национальной безопасности Франции является особая роль президента республики, что определено конституцией 1958 г., согласно которой президент является “гарантом национальной независимости, территориальной целостности, соблюдения соглашений Сообщества и договоров”, а также главой вооруженных сил. Президенту же предоставлены исключительные права, когда “независимость нации, целостность ее территории или выполнение ею международных договоров оказываются под серьезной и непосредственной угрозой”. Роль президента была закреплена (в 1959 г.) и в виде создания т.н. “президентского сектора”, т.е. исключительных полномочий президента, к которым отнесены вопросы внешней политики, дипломатии, обороны, отношений с членами Сообщества.

В силу особого положения президента в сфере национальной безопасности, огромное значение приобрела и его функция основного идеолога ее обеспечения. Именно национальные доктрины и концепции, принятые за основные направления обеспечения безопасности, являются теми рамками, которые определяют текущие решения и дают ориентиры для перспективных. При разработке программных документов в области национальной безопасности президент опирается на советников из канцелярии президента при Елисейском дворце.

Участие остальных звеньев исполнительной власти в разработке вопросов национальной безопасности значительно скромнее. Тем не менее, премьер-министр и правительство располагают значительными возможностями в данном плане. Особо следует выделить подчиненный премьер-министру Генеральный секретариат национальной обороны (ГСНО), отвечающий за межведомственную координацию вопросов обороны, значение которого аналогично значению Совета национальной безопасности в США.

Большую роль в формировании национальной доктрины и КНБ Франции играют МИД, в рамках которого функционирует Центр анализа и прогнозирования, а также Министерство национальной обороны и Генеральный штаб, отвечающие за разработку национальной военной доктрины.

Необходимо отметить, что многие теоретики национальной безопасности из госаппарата, переходящие на работу в частный сектор, зачастую продолжают свою теоретическую деятельность. В результате формируются группы интересов, сочетающие в себе государственные взгляды и устремления частного бизнеса, что оказывает влияние на формирование и корректировку политики национальной безопасности.

Роль политических партий и представительских органов власти в определении политики национальной безопасности страны ограничено конституцией. Кроме того, доминирование исполнительной власти над законодательной во Франции фактически сводит на нет фактор межпартийной борьбы при определении характера КНБ. Тем не менее, большинство партий Франции разрабатывают свои программы внешней и оборонной политики, а также публикуют документы по различным аспектам безопасности.

При этом отмечается фактическое отсутствие серьезных разногласий в отношении политики национальной безопасности между фракциями Национального собрания Франции, вне зависимости от остроты текущего момента и степени реальности внешних угроз.

3. Концепции национальной безопасности Японии

К национальным особенностям Японии, определяющим формирование ее взглядов на проведение политики национальной безопасности, относится прежде всего гомогенность и закрытость японского общества, что определилось длительным, почти трехстолетним (вплоть до середины XIX века) периодом ее самоизоляции. Гомогенность не способствует преодолению закрытости общества и выражается в самоидентификации японцев как частичек единого государства: “одна нация – одно сердце (иккоку – иссин)”. Кроме того, в сознании японского общества закрепилась традиция оценки окружения страны сквозь призму “японоцентричности”.

Японский социум ориентирован на непосредственное реагирование на изменения в окружающей среде. Если на Западе цели задаются заранее и механизмы определяются необходимостью их достижения, то японские структуры не формулируют цели жестко. Цели не задаются извне, а гибко формулируются в рамках текущего контекста.

Организация японского общества как автономно распределенной иерархической системы, значительно отличающаяся от европейского общества как линейной суммы самостоятельных индивидов, накладывает заметный отпечаток и на процесс принятия решений. Решение, разрабатываемое несколькими автономными группами, вырабатывается при лидировании одной из них, наиболее подготовленной. Этот метод получил название “увязывание корней”, т.е. согласование деталей до принятия решения.

Необходимо отметить, что по представлению японцев “никто не может служить двум хозяевам”. Именно поэтому, выбирая между великими державами, Япония предпочитает однозначно ориентироваться на США, и имеет гораздо более прохладные связи с Россией и Китаем.

Перечисленные японские национальные особенности в некоторой степени проясняют, почему концепции национальной безопасности Японии в основном отражают лишь изменения, происходящие на международной арене, и варианты наиболее оптимального приспособления страны к этим изменениям. Т.е., это стратегии “ситуативной рефлексии и приспособления”.

Япония, так же как и США, рассматривает себя преимущественно островной страной, развитие которой связано с морской геополитической ориентацией. Если рассматривать геополитические устремления Японии в исторической ретроспективе, то можно выделить три, свойственные ей модели.

“Панъяпонизм”. Данная модель предусматривает для Японии глобальную экономическую и военно-стратегическую роль. Она предусматривает единоличное доминирование страны в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), совместный с другими великими державами контроль энергоресурсов Ближнего Востока и глобальную экономическую конкуренцию и вовлеченность во все значимые для Японии международные проблемы.

“Азияцентризм”. Он предусматривает географическое ограничение активности Японии Азиатско-Тихоокеанским регионом при исключительной концентрации на нем. Данная модель была использована Японией между двумя мировыми войнами и во время Второй мировой войны. Пространство АТР, согласно этой модели, организуется японскими геостратегами в виде концентрических кругов. Первый из них образует территория собственно метрополии, защита которой представляется жизненным интересом страны. Второй круг образуют побережье континентального Китая, Корейский п-ов, Приморье и о. Сахалин. Третий круг формируют территории государств АСЕАН и Индокитай, а также океанические акватории от побережья Индии до Гавайских островов.

“Совместный азияцентризм”. Данная модель определяет геополитическое видение роли Японии на настоящем этапе, в условиях тесного военно-политического взаимодействия с США и ограниченности силовых инструментов национальной мощи. В военном плане она может быть охарактеризована как частично-изоляционистская, а в целом - регионалистская.

Серьезный отпечаток на роль институциональной организации Японии в процессах обеспечения национальной безопасности наложила послевоенная американская оккупация и, далее, в период холодной войны, – союзнические отношения с Соединенными Штатами.

Япония формально является монархическим государством во главе с императором, который является “символом государства и единства народа”. Премьер-министр Японии лишь формально руководит, но не определяет общую политику кабинета. Он докладывает парламенту об общем состоянии внешних сношений (ст. 72 конституции Японии). Реальное руководство внешней и оборонной политикой находится в руках кабинета (ст.73). При этом официальная доктрина Японии состоит в том, что общая политика вырабатывается всеми членами каб инета, что подтверждает существование традиции “увязывания корней” в процессе выработки ключевых решений в области национальной безопасности страны.

Среди органов исполнительной власти ведущее место в формулировании и планировании в области безопасности занимает МИД. И, поскольку члены парламента традиционно не проявляют интереса к вопросам обороны и безопасности, МИД имеет относительную свободу в управлении этими вопросами. Военная безопасность находится в ведении Управления национальной обороны (УНО), которое, хотя и возглавляется государственным министром, не является органом на уровне кабинета. Кроме того, рассмотрение вопросов национальной безопасности возложено на Национальный совет безопасности (НСБ), который не является постоянным исполнительным, а лишь консультативным органом ведущих министров кабинета.

При такой институциональной системе взгляды на национальные интересы и цели Японии формировались в основном главами и идеологами различных фракций Либерально-демократической партии (ЛДП), опиравшихся в своих концептуальных построениях на гаккай (политико-академический комплекс, тесно связанный с властью). Эти взгляды и находили свое отражение в официальных позициях страны по пришествии к власти того или иного функционера ЛДП.

В настоящее время ситуация с формированием основ политики национальной безопасности сходна с тем американским вариантом, когда отсутствует серьезная внешняя угроза. Текущие обоснования политики национальной безопасности Японии носят беспорядочный и ситуативный характер и отражают представления определенной группы правящих кругов при отсутствии общенациональной платформы.

Рассмотрение концепций национальной безопасности Японии позволяет сделать также ряд заключений относительно перспектив их формирования в XXI веке. В целом, альтернативы КНБ Японии будут образовываться в двух главных аспектах.

1. Сохранение опоры на союз с США или отказ от него.

2. Проведение односторонней, самостоятельной политики глобального уровня, либо ориентация на взаимодействие с главными центрами экономической мощи (трехсторонность), либо проведение преимущественно региональной политики.

Альтернатив КНБ, получающихся на пересечении различных аспектов, шесть. Они поддерживаются теми или иными политическими или экономическими элитами страны.

1. Пан-японизм. Он ассоциируется с правыми или националистическими кругами в стране, ориентирующимися на превращение Японии в “нормальную” державу. Это наиболее влиятельная альтернатива во время обострения американо-японских отношений. Пан-японизм предполагает отказ от 9-ой статьи конституции страны и массированное наращивание военного потенциала, вплоть до приобретения ядерного статуса и самостоятельной военной роли в мире. Данная концепция строится на идеологии первенства специфической японской культуры, предполагающей скорый крах либеральных западных ценностей.

2. “Новые реалисты”. Они придерживаются сходных с пан-японистами взглядов. Однако, не спешат разрывать связи с США, а считают необходимым повысить роль Японии в обеспечении международной безопасности и развитии регионального сотрудничества. В основе их программы лежит тезис о необходимости пересмотра конституции с позиции “ответственного пацифизма”, приобретения достаточной военной мощи и расширения числа своих союзников.

“Новые реалисты” и “пан-японисты” определяют т.н. “голлистское крыло” взглядов на роль Японии в XXI веке.