Русская прозаическая литературная сказка xix (погорельский аксаков даль ушинский).

Константин Дмитриевич Ушинский (1824—1870) является осно­воположником русской педагогики, в частности дошкольной педаго­гики. В основу своей педагогической системы он положил идею народности воспитания, считая, что дети с самого раннего возрас­та должны усваивать элементы народной культуры, овладевать родным языком, знакомиться с произведениями устного народного творчества.

К. Д. Ушинский доказал, что система воспитания, построен­ная соответственно интересам самого народа, развивает и укреп­ляет в детях ценнейшее — патриотизм, национальную гордость, любовь к народу.

В соответствии с этим К. Д. Ушинский считал, что начинать обучение следует с рассказов о временах года, самом человеке, домашних и диких животных, птицах, растениях, деревьях, мине­ралах, воздухе, воде. Делалась установка на активную работу мысли и чувств ребенка. Педагог стремился систематизировать по­нятия и представления, «уже существующие в детском уме». Основ­ные труды великого педагога и талантливого писателя: «Человек как предмет воспитания» (в 2-х томах, 1868 —1869), учебные кни­ги «Детский мир и хрестоматия» (первое издание— 1861), «Род­ное слово» (первое издание— 1864), а также методические посо­бия для учителей.

Учебные книги К. Д. Ушинского энциклопедичны по охвату и многообразию включенных материалов. Здесь начала всех наук: естествознания, географии, биологии, зоологии, логики, истории. Педагоги выделили в книгах Ушинского тот художественный материал, знакомство с которым целесообразно начинать еще в дошкольную пору. Это касается в первую очередь творчества са­мого Ушинского как автора небольших рассказов о животных.

Животные представлены с характерными повадками и в той жизненной «роли», которая неотделима от их природы.

В небольшом рассказике «Бишка» говорится: «А ну-ка, Бишка, прочти, что в книжке написано!» Понюхала собачка книжку да и прочь пошла. «Не мое,— говорит,— дело книги читать. Я дом стерегу, по ночам не сплю, лаю, воров да волков пугаю, на охоту хожу, зайку слежу, уточек ищу, поноски тащу — будет с меня и этого». Собака умна, но не настолько, чтобы ей книги читать. Каждому от природы дано свое.

В рассказе «Васька» в столь же простой форме поведано о том, что делает в доме кот. Ушинский ведет речь как настоящий сказочник — в том стиле, который ребенку знаком по песенкам. Однако скоро Ушинский оставляет прибауточно-песенный тон и продолжает рассказ с намерением про­будить в ребенке любознательность. Зачем коту большие глаза? Зачем чуткие уши, сильные лапки и острые когти? Ласков кот, а «попалась мышка — не прогневайся».

В рассказе «Лиса Патрикеевна» объем преподносимых ребенку реальных сведений о зверях еще больше. Он узнает не только о том, что у лисы «зубушки остры», «рыльце тоненькое», «ушки на макушке», «хвостик на отлете», а шубка теплая, но и то, что лисонька красива — «кума принаряжена: шерсть пушистая, золо­тистая; на груди жилет, а на шее белый галстучек»; что лиса «ходит тихохонько», пригибаясь к земле, будто кланяется; что «хвост носит бережно»; что роет норы и что в норе много ходов-выходов, что полы в норе выстланы травой; что лиса — разбойница: крадет кур, уточек, гусей, «не помилует и кролика».

Писательский глаз Ушинского зорок, взгляд на мир поэтичен: так ребенком говорит добрый наставник, который не прочь и пошу­тить. Шутливая манера рассказа естественно соединя­ется с поучительностью: в деле надо быть внимательным.

Постепенно усложняя содержание своих рассказов, Ушинский предлагает ребенку «Историю одной яблоньки» — о том, как из оброненного зернышка выросла дикая яблонька. Писатель не упускает ни одной подробности: как проросло зерно — «пустило вниз коре­шок, а кверху выгнало два первых листика», как «из-промеж листоч­ков выбежал стебелек с почкой, а из почки, наверху, вышли зеленые листики» и пр. Все это можно назвать поэзией постиже­ния живого, окружающего нас мира. Ушинский-педагог делал ра­достным само познание. Таков и рассказ «Как рубашка в поле выросла». Здесь говорится о том, как созревал лен, как он цвел, как из льна изготовили кудель, а потом нитки, как соткали полотно, а потом сшили рубашку.

Помимо стремления обогатить ребенка знаниями, в рассказе видно желание внушить ему уважение к труду, опыту и знаниям крестьянина.

Вниманием к крестьянскому жизненному опыту продиктован особенный интерес Ушинского к устному народному твор­честву. И «Детский мир», и «Родное слово» включают множество сказок, переложений былин, загадок, пословиц. Ушинский сам по­яснял причины, побудившие его внести фольклор в учебные книги: по его словам, сказки — «первые и блестящие попытки русской народной педагогики», и никто не может состязаться с «педаго­гическим гением народа». Писатель следовал опыту «природных русских педагогов» — бабушек, матерей, дедов, которые, по глубо­кому убеждению Ушинского, «понимали инстинктивно и знали по опыту, что моральные сентенции приносят детям больше вреда, чем пользы, и что мораль заключается не в словах, а в самой жизни семьи, охватывающей ребенка со всех сторон и отовсюду ежеминутно проникающей в его душу». Не случайно в своих рас­сказах Ушинский стремился воспроизвести бытовые случаи, бытовые сцены, которые давали ребенку больше, чем какие-либо откры­тые поучения. Таков рассказ «Гадюка». Кувыркаясь в сене, мальчик по неосторожности наткнулся на змею. Ушинский подробно гово­рит о том, чем отличается ядовитая змея от простого ужа. Вни­мательный взгляд сразу отличит ужа от змеи по желтым полоскам около головы. У ужа «во рту небольшие острые зубы, он ловит мы­шей и даже птичек и, пожалуй, может прокусить кожу; но нет яду в этих зубах, и укушение ужа совершенно безвредно». Иное дело — гадюка. Ушинский упоминает о разных случаях, когда гадюка ку­сала скотину и людей. Ненавязчиво проступает смысл рассказа — ребенок сам может сделать соответствующие выводы.

Познавательным природоведческим рассказам Ушинского близки рассказы на нравственно-этические темы. Это те же расска­зы о птицах и зверях, но с очевидной дидактической установкой. Писатель не прибегает к скучной назидательности. Мораль прямо не сформулирована, но ясна.

В своих рассказах Ушинский предостерегал ребят и против несбы­точных, неразумных желаний.

Важное значение придавал писатель языку своих рассказов и сказок. Автор «Детского мира» и «Родного слова» признавался, что «старался излагать избранные... предметы языком простым, не упо­треблять непонятных для детей слов». Язык рассказов Ушинского тем и прекрасен, что лишен всяких красивостей и чужд тому, что он сам называл «формальным» украшательством, т. е. пустотой и ложью, прикры­той блестящей одеждой.

В 1829 г. Антоний Погорельский (Алексей Перовский) написал и опубликовал сказку, которую посвятил своему племяннику и воспитаннику, будущему замечательному русскому поэту и писателю Алексею Константиновичу Толстому. Сказка называлась «Черная курица, или Подземные жители». Ставшая уже тогда популярной, она не утратила своей популярности у читателя-ребенка и сегодня.

Долголетие, а может, и бессмертие замечательной волшебной повести объясняется многими причинами.

Автору удалось в пределах повести изобразить космос внутренней жизни ребенка. Она не воспринимается исключительно как сказка, напротив, для автора и для читателя кажется чрезвычайно важным исторический колорит произведения. Читатель «вводится» в художественное время произведения - «Лет сорок тому назад...», в его пространство: Петербург, Васильевский остров. Первая линия (линией именовалась каждая сторона улицы) на Васильевском острове, пансион, дортуары (спальни для детей), в обстоятельства жизни — 30 - 40 детей в пансионе и, наконец, в душевную жизнь мальчика Алеши, которому 9 - 10 лет, его учеба в пансионе оплачена родителями на много лет вперед. Источник всего происходящего в повести — одиночество мальчика («Разлучен с родными своими»).

13. Русская прозаическая литературная сказка xix (гаршин одоевский мамин-сибиряк)

 

Мамин Сибиряк также как и Ханс Кристиан Андерсенв в своих сказках сочетает романтику и реализм, фантазию и юмор, сатирическое начало с иронией. Основанные на фольклоре, проникнутые гуманизмом, лиризмом и юмором, сказки осуждают общественное неравенство, эгоизм, корысть, самодовольство сильных мира сего.

Особое место в творчестве Мамина-Сиби-ряка для детей занимают сказки
Они поучительны, но мораль их умная, выражена не декларатив-но, а воплощена в системе художественных образов, простых и доступных детям.

Во многих сказках Мамина-Сибиряка наряду с глупыми, жад-ными и драчливыми персонажами действуют простые и умные герои.
Сатира многих сказок Мамина-Сибиряка связана с традиция-ми народной сказки.
В сказках Мамина-Сибиряка нередко в условном мире живот-ных действуют жестокие законы социальной розни и антагониз-ма, лишь внешне выраженные в формах естественной борьбы за существование. Сказочная аналогия между жизнью людей и жи-вотных отнюдь не подменяет социальные явления биологически-ми. Скорей наоборот: социальное переносится на мир животных, отчего сказки пробуждали в сознании юного читателя очень важ-ные политические ассоциации и чувства. Сказки Мамина-Си-биряка проникнуты идеей гуманности и пробуждают сочувст-вие к слабым, угнетенным.

Художественные приемы сказок соответствуют особенностям восприятия маленьких детей. В основе каждой сказки лежит ре-альная жизнь, реальные герои. Все они близки и знакомы ребен-ку - заяц, кот, ворона, обыкновенные рыбы, насекомые, привле-кательные люди вещи и игрушки (башмачок, ложечка, ванька-встанька, куклы). Но сказки не были бы настоящими детскими, если бы эти обык-новенные герои не совершали необыкновенных поступков, если бы с ними не происходили занимательные происшествия.
В некоторых сказках писатель прибегает к такому приему народной литературы, как гиперболизация. И образ от этого только выигрывает.
В основе каждой сказки Мамина-Сибиряка лежит мораль. Но это умная, не надоедливая мораль, не прямолинейно высказывае-мое нравоучение, а мораль, вытекающая из образов, мораль, ко-торая учит быть человеком.
Образы писателя жизненны, связаны с теми представлениями, которые уже имеет ребенок. Они типичны. Это живые индивиду-альности.
Сказки Мамина-Сибиряка динамичны. Каждый персонаж да-ется в действии. Например, Воробей Воробеич обнаруживает свое озорство, вороватость во взаимоотношениях с птицами, рыбами и трубочистом Яшей. Кот Мурка не может скрыть свое плутовст-во под лицемерной речью -- дела его разоблачают.

Кажется, каждая сказка ^ В. М. Гаршина создается с новым подходом, ранее им самим не востребованным.
Все герои наделены именами, и сама ситуация путешествия имеет совершенно иную мотивацию. Внутренний смысл, мораль этой притчи резко отличается от того, что создано русским писателем.

Одоевский (1804 - 1869). В. Ф. Одоевский - руководитель «Общества любомудров», автор талантливых романтико-фантастических и сатирических повестей, один из образованнейших людей своего времени.

Одоевский в непосредственной форме обличает высший свет, показывая мелочность его интересов, лицемерие и бездуховность. Здесь можно говорить о преобладании сатирико-реалистических интонаций. Другая группа прозаических произведений посвящена изображению бюрократии, чиновничества, человеческого «двоемирия» в условиях борьбы за «выживание» («Бригадир», 1833; «Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем», 1833, и др.). В этих произведениях сатира Одоевского выражена в форме иносказания, гротеска, смыкаясь подчас с фантастикой. Реалистический план изображения соединяется с романтическим. Такая манера роднит его с Гофманом, Наконец, третью группу прозаических произведений составляют повести и романы Одоевского символико-философского плана («Сегелиель», 1839; «4338 год», 1840; «Русские ночи», 1844). 13 произведениях этого цикла усилены романтические элементы, преимущественная роль принадлежит фантастике, условно-аллегорическим образам, нередко приобретающим мистико-романтическую окраску. Однако для всех названных групп повестей и рассказов Одоевского характерно наличие острой аналитической мысли. Одоевского можно считать одним из родоначальников интеллектуальной прозы.

Одоевскому-прозаику присуще, как справедливо заметил Белинский, стремление «найти новые источники мыслей и новые формы для них». Отмеченная черта наглядно проявилась в сатирико-аллегорических и философско-фантастических повестях Одоевского. В этом роде литературного творчества он опережал свое время, что в полной мере не оценено и по сию пору.

Общественно-этические идеалы Одоевского наиболее полно выражены в его философско-фантастических повестях и рассказах, многие КЗ которых были включены впоследствии в сборник под названием «Русские ночи» (1844). В сборнике собрано десять новелл, созданных в разные годы и объединенных не событиями, а, как сказано в неоконченном предисловии, «мыслью, естественно развивающейся в бесчисленных лицах». Композиционным обрамлением книги явились философские беседы трех любознательных юношей: идеалиста Фауста, шеллигианца Ростислава и рационалиста Виктора. Используя характерную для философской прозы форму монологов и бесед, Одоевский предлагал свое решение вопросов, волновавших прогрессивную общественность 30-х годов. «Книга Одоевского «Русские ночи»,- записал Кюхельбекер в своем дневнике, одна из умнейших книг на русском языке. Сколько поднимает он вопросов! Конечно, ни один почти не разрешен, но спасибо и за то, что они подняты,- и в русской книге!»

Центральные идеи «Русских ночей» связаны с утверждением четырех стихий человеческой жизни: науки, искусства, любви и веры как основы прогресса и разумного человеческого существования. Гармоническое сочетание этих стихий, по мысли Одоевского, есть высший идеал, стремление к которому может дать человеку ощущение счастья. Уточняя свое понимание сущности человеческой жизни, писатель приходил то к глубоким и перспективным выводам, то к спорным, а порой откровенно мистическим. В этом заключалась противоречивость его философской концепции. Однако ее художественное воплощение всегда оказывалось оригинальным и поучительным.

В новелле «Город без имени» (1839) Одоевский, используя фантастику как литературный прием, раскрывает губительное влияние бездуховности, вред утилитаризма.

Не принимая сугубо деловых, тем более меркантильных стимулов, Одоевский выступал за развитие творческих начал в человеке. Отсюда постоянное внимание к искусству, которое в его повестях предстает как сфера борьбы за благородные идеалы («Последний квартет Бетховена», 1830, и др.).

Ярким образцом художественной футурологии явился роман Одоевского «4338 год». Писатель попытался в романтическом плане приоткрыть завесы будущего, отдаленного на две с половиной тысячи лет. Люди к этому времени будут передвигаться, как описывает Одоевский, не на лошадях, а в аэростатах, найдут способ сообщения с Луной, которая станет «источником снабжения» Земли. На самой Земле огромные машины будут «вгонять горячий воздух в трубы», по ним он пойдет «в дома и крытые сады», появится «эластичное стекло» и т. д. Некоторые предположения, казавшиеся в годы Одоевского фантастическими, уже сбылись, хотя в целом картина будущего, нарисованная писателем, сохраняет свой утопический смысл.