Форма журналистского материала

 

До сих пор мы говорили преимущественно о содержании текста. Теперь поду­маем, по каким параметрам оценивать его форму. С одной стороны, форма вытека­ет из содержания, с другой, сама воспроизводит многоплановость содержания. Оценивая форму журналистского материала, мы рассматриваем жанр, сюжет, ком­позицию, образы, лексику, стиль.

Сюжет в журналистике отличается от сюжета в художественной литературе. Часто он не развернут; в нем, как правило, отсутствует композиция; завязка и раз­витие действия максимально сопряжены друг с другом, а кульминация и развязка обычно становятся главной частью всего сюжетного построения. Сюжеты разли­чаются в зависимости от того, что становится основой материала — событие, ха­рактер или проблема. Интересный сюжетный ход надо стараться найти еще в про-

 

цессе разработки темы, попытаться так изобразить события, выстроить факты, что­бы как можно выразительнее оформить содержание.

Если сюжет — это действие, динамика, то композиция — построение, устойчи­вость. Композиция — это архитектура текста, в ее ведении такие вопросы, как, с чего начать и чем закончить текст, на какие части его делить, о чем сообщить чита­телю сразу, о чем потом, от чьего лица (или с чьей точки зрения) вести повествова­ние и т.д.

Композиция — это средство организации текста, выступающее как система пра­вил его построения с точки зрения сочетания подтем (композиционных узлов).

Что же это за система правил? Необходимое и достаточное количество подтем в журналистском тексте должно принципиально сводиться к четырем:

1) ввод в ситуацию;

2) обозначение проблемы;

3) предъявление оценок и аргументов;

4) практическая постановка вопроса.

Второе правило композиции связано с расстановкой подтем и утверждает оно, что последовательность подтем может меняться, но она должна быть мотивирова­на жанром и оправдана соответствующими приемами.

Журналистский образ должен быть точен, ярок, понятен, достаточно свеж, не «заезжен» до банальности.

И наконец, материал должен быть элементарно грамотен с точки зрения и ло­гики, и лексики, и стилистики, не говоря уж об орфографии и пунктуации.

Наряду с факторами, определяющими особенности стиля, важное значение для понимания особенностей медиа-текстов как объектов информационного анализа имеют такие параметры, как тема, идея, структурно-композиционное решение, жанр. Выделяют три группы жанров: информационные, аналитические, художественно-публицистические жанры. В качестве основания деления в этой классификации выступает степень авторской оценки и анализа в работе с информацией.

Любой текст СМИ также имеет свою специфическую структуру. По мнению А.И. Соловьева, она включает в себя:

• протекст (изначальный замысел, задумка автора);

• контекст (активизация знаний, содержащихся в памяти аудитории, близость ей описываемых событий, фактор ассоциативных связей и т.д.);

• затекст (атмосфера формирования текста);

• подтекст (неявные намерения автора);

• message (subliminal message — действующее на подсознание послание, глу­бинный смысл; носит кооперативный характер, так как является результа­том коллективного творчества).

Иногда для обозначения глубинного смысла используется термин «концепт», от него зависит смысловое и логическое строение текста. Отражая интенции авто­ра, именно концепт задает коммуникативную направленность текста, то есть вер­бального воплощения какой-либо конкретной ситуации.

 

Текст выглядит предпочтительнее просто устного слова, имеющего репутацию чего-то поверхностного, легковесного, и именно поэтому анализ влияния текста так важен. ⁹⁹

Едва ли можно переоценить и психологическую значимость умело сработан­ных заголовков или в целом заголовочно-оформительских комплексов, так как они выполняют несколько важных задач. Главная из них: сказать всё и — коротко¹⁰⁰.

Прежде всего заголовок должен подводить читателя непосредственно к тексту статьи. К сожалению, это случается не всегда. Так как интересы и информацион­ные запросы читателей самые разнообразные, заголовок, привлекший внимание одного, оставит равнодушным другого. Может случиться и так, что читатель полу­чит всю необходимую информацию уже из заголовка. Это характерно для читате­лей, любящих бегло просматривать материал: они очень требовательны в выборе статей для подробного чтения.

Заголовки также помогают распределить материалы по степени важности. Сво­ими размерами и расположением они дают читателю понять, насколько редакция считает эти материалы важными или интересными. Заголовки разбивают текст материалов, выполняя таким образом оформительские задачи (дизайн, инфографика). На протяжении многих лет заголовки эволюционировали как бы по кругу. Сто лет назад газеты использовали заголовки и подзаголовки в несколько строк, которые могли занимать до четверти страницы. Их составление отнимало много времени, не говоря уже о чисто технических сложностях печатания. Приходилось долго подбирать ключевую информацию, чтобы заполнить все строки, отведенные для заголовков и подзаголовков.

Позднее появились исследования, доказывавшие, что многие читатели — из-за выборочного интереса или нехватки времени — удовлетворяются информацией, по­лученной при чтении заголовков, и никогда не читают сами материалы. По этой при­чине дизайнеры сегодня используют в некоторых материалах один подзаголовок в дополнение к основному заголовку. Тем временем новая технология избавила ре­дакторов от необходимости втискивать суть сложной статьи в строго отведенное для заголовка число позиций. Во времена горячего набора часто невозможно было поме­стить заголовок в это «прокрустово ложе». Такие заголовки назывались «разжало­ванными», так как их приходилось сокращать. Сегодня, с распространением компь­ютеров, можно уплотнить заголовок, который занимает, например, 48 позиций, до 46. Исследования показывают, что для глаза это уплотнение почти незаметно.

Как правило, легче работать с «нисходящими» заголовками, т. е. с такими, в которых только первое слово и имена собственные пишутся прописными буквами, а все остальное — строчными. Так как строчные буквы уже, на отведенном для за­головка месте их может поместиться больше. Умение писать заголовки, однако, не означает только подгонку количества букв под отведенные позиции. В заголовках должна содержаться суть материала. В них не следует ни преуменьшать, ни пре­увеличивать значение фактов материала — необходимо только точное отражение.

__________________________________

⁹⁹ См. об этом подробнее: Шомели Ж., УисманД. Связи с общественностью. — СПб., 2003. — С. 82-83.

¹⁰⁰ Этой проблеме посвящена отдельная глава в пособии «Справочник для журналистов стран Централь­ной и Восточной Европы». — М., 1994. Мы используем основные рекомендации из данной книги.

 

Многие судебные иски против газет были возбуждены из-за неправильных, неточ­ных, вводящих в заблуждение заголовков.

Слабые заголовки получаются при использовании слов, не имеющих отноше­ния к материалу. Часто в заголовках неопытного журналиста много «воды». Заго­ловок должен содержать только точные, ключевые слова. Когда журналисту при­ходится слишком долго копаться в материале в поисках точной формулировки за­головка, это означает, что идея самого материала выражена туманно, или, как говорят журналисты, «похоронен лид».

Существуют и определенные тонкости. Глагол — главный элемент заголовка — в многострочном варианте должен стоять в первой строке. Лучше не разгонять по отдельным строкам сложные сказуемые, прилагательные и определяемые ими су­ществительные, а также устоявшиеся словосочетания. Избегайте незнакомых, загадоч­ных сокращений, но те, что стали широко известными, вполне употребимы. В поисках коротких слов, которые умещались бы в отведенные позиции, журналисты зачастую напрасно жертвуют более точным смысловым оттенком более длинного слова-си­нонима. Можно составить словарик коротких слов для заголовков, но пользовать­ся им нужно разумно, не повторяясь. Можете воспользоваться и следующим при­емом: напишите обычное повествовательное предложение, передающее суть мате­риала, затем уберите лишние слова. В результате, как правило, остается хороший заголовок.

Он обычно пишется в настоящем времени, что помогает создать ощущение си­юминутности. Но есть, конечно, и исключения. Приняв как аксиому, что заголовки увеличивают читаемость (даже если читаются только они), следует выбирать раз­мер шрифта заголовков, которые соответствовали бы важности материала. В ре­дакционной спешке заголовкам часто не уделяется достаточного внимания. Это серьезная ошибка, от которой проигрывают материалы и в конечном итоге газета в целом. В высокопрофессиональной газете неудачные заголовки часто переписыва­ются заново. А в ряде газет, в частности в «Комсомольской правде», даже есть жур­налисты, в обязанность которых входит только придумывание заголовков для пуб­ликаций. Ведь когда газета безупречна в заголовках, она обычно безупречна во многих других отношениях.

СМИ как зеркало для героя

 

И наконец, еще одна важная составляющая информационно-психологической культуры медиадеятельности. Газета, журнал, любое другое средство массовой информации — это прежде всего зеркало для героев, которые «населяют» их кон­тент. Сейчас много говорят и пишут об отрыве современной журналистики и средств массовой информации в целом от «духовной» составляющей нашей жизни. Анали­тики, исследуя материалы газет, твердят, что герои, появляющиеся на страницах российских изданий потеряли человеческое лицо, и что сложившая ситуация отве­чает запросам читателей, их «оскудевшим» интересам.

«Что случилось? Почему наш брат журналист так охотно превратился в скуч­ного ремесленника, полагающего, что жизнь состоит только из похождений Жири­новского, курса доллара и евро, бандитов и проституток?» — об этом, в частности,

 

говорили мы на одном из семинаров с журналистами-практиками в Сургуте. Поче­му многие российские газеты и журналы похожи теперь друг на друга, как воспи­танники сиротского приюта? В один день две-три разные газеты можно не откры­вать, все заранее известно: Березовский улетел, но его обязательно депортируют; Чубайс решил всех заморозить; два милиционера нашли три грамма наркотиков, семь гранат и отрубленную руку; Алла Пугачева сделала очередную операцию, но по ночам тайно ест сосиски; Боря Моисеев, Галкин и Басков — после приснопамят­ного новогоднего «Голубого огонька» теперь начали на три голоса разучивать пес­ню «Голубая тайга»; очередная авария или катастрофа: спастись не удалось нико­му; гороскоп, кроссворд или сканворд. Всё... Как шутили Ильф и Петров, радио есть, а счастья почему-то нет.

Наиболее популярное объяснение всей этой ситуации — изменившиеся требо­вания современного печатного рынка. Читателю, мол, не нужны теперь журналист­ские экзерсисы, мысли, наблюдения и прочая авторская индивидуальность. Насе­ление торопится жить, зарабатывает с утра до ночи деньги и ему не до авторской «тягомотины». А для мучительных размышлений, выразительности и яркости рус­ского языка оно посещает Интернет, где, как в Греции, есть всё, или, «на худой ко­нец», что не модно — городскую библиотеку.

В чем правы те, кто так считает, — мучительных размышлений о судьбах совре­менного человека, аналитических и «воспитательных» материалов в массовой прес­се нынче встретишь немного. На первый взгляд, замкнутый круг. Мы, журналисты, сначала воспитываем своим, с позволенья сказать «творчеством» особого рода, ауди­торию, а затем сетуем на ее бездуховность. Пресса живет словно сама по себе, моде­лируя ту действительность, которую представляют себе журналисты или их хозяева, читатели же находятся совсем в ином, реальном «измерении». Предсказуемо прак­тически все, о чем можно прочесть. Но ведь не на одних голых фактах, сенсациях, развлечениях держат тиражи ведущие общероссийские национальные издания. 2005 год в этом смысле стал переломным. Одними из самых экономически прибыль­ных газет России стали «Ведомости» и «Известия», уверенно держащие планку «ка­чественных» изданий. А лидеры «желтой» прессы в лучшем случае сработали на ноль. Подтвердилась эта тенденция — возвращение к интересам рядового, но думающего, интеллектуально развитого читателя, — и в целом в последние годы.

К слову, жизнь простого человека была предметом исследований российской журналистики во все времена. Достаточно вспомнить, что многие литературные произведения русских писателей поначалу публиковались в газетах как публицисти­ческие заметки, репортажи, социографические очерки. Да и позднее при разных политических режимах «из народа» на страницы газет попадали свои герои — те, которые были востребованы временем, а иногда и опережали его.

Сильные личности, настоящие герои, готовые к подвигу, и просто интересные оригинальные, иногда, на первый взгляд, «странные» люди никуда не пропали — они живут среди нас и материалы о них все же создаются и публикуются. Другое дело, что поскольку сами понятия «герой» и «подвиг» приобретают порой совсем иное значение, то стали более утилитарными и наши представления о тех, кого можно сделать героем публикации. К примеру, зайдите в любой магазин видео­продукции. Сразу увидите, что самые востребованные фильмы сегодня — «Брига-

 

да», «Бумер» и «Бумер-2», в которых живописуется бандитизм с «человеческим лицом». Или другое. В газетах печатаются интервью, зарисовки, героями которых являются руководители разных уровней. Но рядовой работник привлекает внимание журналистов чаще всего лишь как личность, проявившая себя не в труде, непосредственной профессиональной деятельности, а в какой-то другой сфере. Образно говоря, нас интересует не бурильщик, машинист, шофер, но бурильщик-книгочей, машинист-садовод, шофер-певец или спортсмен и т.д.

Чтобы не быть голословным, расскажу об одном из типичных семинаров, в ходе которого автор данного пособия разбирал конкретные публикации журналистов. Так, к примеру, в Сургутском Доме журналистов мы провели небольшой эксперимент: посчитали — кто был героем местных газет в новогодних выпусках. У кого брали мини-интервью, о ком были предпраздничные зарисовки, кто высказывал пожелания друзьям и коллегам? Даже поверхностный статистический анализ показал, что чаще всего это были управленцы разного уровня. А вспомните, читатель, давно ли Вы, что называется, затаив дыхание, узнавали из репортажа перипетии доставки тяжелого груза по «зимнику» или подробности того, как встречали Новый год те, кто относится к категории профессионалов «непрерывного цикла?». Вопросы, увы, чаще всего риторические.

Во время подготовки к этому семинару я читал работы местных журналистов и, отмечая несомненные творческие успехи многих из них, неоднократно делал записи в блокноте такого типа: «тема раскрыта в общем, а не через человека», «тема загублена неконкретностью автора», «канцелярский язык», «в зарисовке нет ни одного диалога — общество роботов какое-то», «совсем нет прямой речи» и т.д. Причем в целом я касался лишь лучших публикаций представленных номеров сургутских газет.

К примеру, журналисты газеты «Сургут-Регион» почему-то часто забывают, что номер в целом должен держать так называемый «гвоздь» — главная публикация еженедельника. Анализировали типичный номер газеты за 4 декабря. Здесь, на первый взгляд, есть всё: яркая подача факта, открывающего номер — «Каждая минута — шесть инфицированных СПИДом», обзор главных событий города за неделю, новости региона. Плюс большой (почти на газетную полосу) материал по письму читательницы, рассказавшей о вполне житейской ситуации — украли карту с пин-кодом и сняли с нее большую сумму денег. Есть ли «в деле» вина банка? Журналист многословно пытается разобраться в ситуации и делает удивительно «глубокий вывод»: «...будем надеяться, что данную ситуацию участники все-таки постараются решить несколько иным путем, чем пустить все на самотек». Далее идут перепечатки, видимо, из сети Интернет. Опять публикация почти на полосу — репортаж о деятельности сотрудников патрульно-постовой службы города, где, кстати, нет ни одной фамилии этихсамых сотрудников, ни одной человеческой судьбы, а сплошное описательство столь знакомой каждому из нас «чернухи». Еще далее — проблемный материал на тему того, что «не создать на базе имеющихся фондов достойное здание для театра недальновидно, безответственно и просто стыдно». Вывод, как, впрочем, и язык, словно из времен партийных собраний эпохи Брежнева.

Мы отнюдь не злословим по поводу работы коллег. Сразу оговоримся: в целом творческая деятельность большинства коллег высокопрофессиональна, ответственна. Но фактор поиска незаметных (и неизвестных большинству) «героев» — в дан-

 

ном случае Сургута — чаще всего бывает в них реализован лишь отчасти. На стра­ницах газеты «Сургут-Регион», как и впрочем других проанализированных тогда мной газет, удивительно «малолюдно». Там, образно говоря, или представлены за­стывшие «бюсты» и «памятники» официальных лиц города, руководителей пред­приятий различных уровней, или поток «завсегдатаев» газетных страниц, а зачас­тую и толпа безликих или неизвестно по какому принципу отобранных отечествен­ных и зарубежных поп-див и бесполых молодых людей.

Кто-нибудь возразит: а где найти этих неизвестных большинству читателей настоящих героев будущих публикаций? Я провел небольшой эксперимент. В этом же номере газеты «Сургут-Регион» просто-напросто внимательно прочитал две полосы объявлений. Вот результат: «продам серебряные монеты, монеты СССР» — наверняка можно сделать зарисовку о коллекционере; «выполню контрольные ра­боты» — тема для проблемного материала о бедствующих педагогах или, напротив, о студентах, зарабатывающих деньги интеллектом; «отзовись добрый человек, ко­торый сможет материально помочь молодой интересной женщине» — можно по­пытаться сделать портрет аферистки, а может, заблудшей или дошедшей до отчая­нья женщины; «подружусь с приличным мужчиной» — тема одиночества.

Кстати, в последнем случае коллег-сургутян уже опередили. Один из нежена­тых магнитогорских журналистов дал в своей газете объявление: «Молодой чело­век принимает поздравления с днем рождения (он не шутил!) по такому-то теле­фону». Позвонило более двухсот девушек и женщин. Лишь пятеро откровенно ха­мили. Трое откровенно предлагали интим. Человек пять были откровенными... Ну, в общем, пациентами известных клиник. Остальные находили добрые слова, были бескорыстны в том, чтобы творить добро. Несколько из них согласились потом встретиться с ним как журналистом. Итогом стал блестящий публицистический материал на тему человеческого одиночества, добра и зла в отношениях мужчин и женщин, предательства, верности. Судьба героинь стала близка читателям, а жур­налист на областном конкурсе получил заслуженное признание коллег.

Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, в наших людях не пропали воля и желание совершать и в повседневной трудовой деятельности героические (пишем без кавычек) поступки, выходить из тяжелых ситуаций, сохранив достоин­ство. Только по сравнению с прошлыми годами изменились не только сами ситуа­ции, но и характеристики поступков. Стал другим сам человек, а следовательно, меняется и весь его «багаж».

Газета «Вестник» Сургутского района в номере от 27 декабря в День спасателя только что не через запятую рассказывает о сложнейших операциях работников местного аварийно-спасательного формирования. Фамилии в публикации есть, но кроме общих слов, определений «один из старейших работников части», «пример осознанного мужества и стойкости», банального «это просто такая работа» — най­ти что-то «публицистическое» трудно. Нет ответа на главный вопрос: чем обуслов­лена у этих людей профессиональная готовность к подвигу? Нет романтизации труда, показа Личности, без которых у молодых людей невозможно воспитать ува­жение к людям опасных профессий.

Как бы то ни было, за десятилетие вседозволенности народ устал, как выразил­ся один мой американский коллега, от «специфически отобранных фактов». А так-

 

же от разоблачений, дутых скандалов и чернухи, что обрушились на него через СМИ. Сейчас та газета, которая не обратилась к «человеческому фактору», к «удивитель­ному рядом», теряет читателей. Те же издания, что вовремя почувствовали новые тенденции, ухватилась за ниточку, протянутую к народу, выиграла вдвойне — и в «тиражном», и в «творческом» аспектах. Ведь не так много времени отделяет нас от советского прошлого, от советской журналистики — той, что уделяла, пусть иног­да и выполняя идеологический заказ, «человеческому фактору» одно из главных мест в своем развитии. Многое в публикациях о простых героях нашего времени и сегодня строится на традициях, наработанных русской дореволюционной и совет­ской журналистикой. Мощная «гуманистическая база» не могла не оставить следа в сознании людей.

Хотя, конечно же, поменялись жанры подобных материалов. Когда-то главным жанром, описывающим взаимоотношение человека с обществом, необычные по­ступки героя, был очерк. В чистом виде в сегодняшней прессе он почти не сохра­нился. Происходит некое смешение, симбиоз различных форм повествования, по­строение материла и подачи той или иной темы. Вот, например, «Сургутская три­буна» под рубрикой «Ситуация» рассказывала о типичном для города случае наглого захвата сопредельной комнаты в общежитии. Все вроде бы журналист де­лает верно: и сам факт живописует, и подробно излагает — как удалось восстано­вить справедливость, и обобщение авторское предлагает читателю. Но меня после прочтения данного материала все же не оставляет чувство некоей недосказанности. Во-первых, герой данной публикации Борис Федоров — ветеран Афганистана, име­ет ранения. Во-вторых, как бы вскользь упоминается о его житейских скитаниях: уезжал из города, приезжал. В-третьих, уже пять лет с семьей живет в «бочке» в поселке Снежном, откуда в город особенно лютой зимой на работу не наездишься. В общем, судя по всему, лиха хватил. А тут еще после законного получения дол­гожданной комнаты в общежитии по улице Маяковского долго не мог... даже по­пасть в нее. Вот она тема для социального очерка, очерка нравов, очерка, осмысля­ющего через годы «раны» той, до сих пор «неизвестной» в деталях войны и злока­чественные «опухоли» черствости, равнодушия, поразившие многих из нас в погоне за личной сиюминутной выгодой.

Несколько лет назад автор пособия писал очерк для журнала «Уральский следо­пыт» об «афганце», убившем в состоянии аффекта человека и приговоренного к 15 го­дам заключения. В колонии он в конце уже нашей беседы задал мне два вопроса.

 

— Скажите, вот меня сначала учили убивать, выживать в любых условиях, реагировать на опасность автоматически (он был старшиной разведбата), а теперь, когда я адекватно ответил распоясавшимся пьяным подон­кам, у меня сломана жизнь. Разве это верно? И потом: — Даже на войне были правила, только и соблюдая которые я остался живым. Первое из них: не будь эгоистом, не думай только о себе. Тот, кто спасал только свою шкуру — давно в земле. Но на «Большой земле» — эгоизм развра­тил людей. Прежде всего тех, кто чувствует безнаказанность за любое причиненное другому зло. А при первом же достойном отпоре прячется за законы. Разве так можно навести в стране порядок?

 

На дворе был 1990 год. Герой моего очерка Борис даже не мог предположить степень эгоизма, с которой столкнутся вскоре целые поколения воинов, посланных в пекло от имени Родины.

Всегда трудно бывает найти в жанровом разнообразии газетной практики точ­ную «тональность» для выражения одновременно смысловой и эмоциональной доминант рассказа о человеке. Особенно, если это известная всем личность или руководители, в силу многих причин о которых необходимо рассказывать читате­лям систематически. Плюс есть герои газетных полос, о которых, на первый взгляд, вы рассказали все. Особенно трудно в этом смысле корпоративным изданиям. Так, газетам «Сибирский газовик» и «Нефть Приобья», как мне кажется, нужно больше показывать героев публикаций в действии, поступках, нежели рассказывать о них описательно.

Вот, к примеру, в сентябрьском номере под многообещающим заголовком «Гор­дость нашего управления» опубликована зарисовка о П. Щербине, удостоенном звания «Лучший руководитель промысла ХМАО». Есть перечисление фактов био­графии, сухие, словно из производственной характеристики строки, и стандартная «кода» — «и в этом он весь». Или другое. Журналист в публикации под оригиналь­ной рубрикой «Интервью энергичного энергетика» делает не что иное, как «заяв­ку» на полноценный очерк или зарисовку. Только посудите сами, какие интерес­ные «посылы»: «Дворников — человек незаурядный», «Юрий Николаевич имеет дар руководителя», «при Дворникове исчез образ вечно хмельного сантехника», «он проработал с тремя главными «генералами». Вот только не подкреплены эти «посылы» жизненными примерами, «картинками», журналистским даром умело­го рассказчика — интригующего, живописующего, заставляющего задуматься о многообразии людских жизней. Ведь, читая о ком-то, человек должен словно про­жить эту жизнь вместе с героем и автором, найти вместе выход из непростой ситу­ации, вместе радоваться и огорчаться. В этом сила настоящего очерка или даже зарисовки.

Мы уже говорили о том, что большой интерес у читателей всегда вызывают различные житейские истории и очерки — в них обычно описано много разнооб­разных нестандартных ситуаций. Житейская история сейчас — это отдельный, по­пулярный не только в России, но и за рубежом жанр. Его, например, можно встре­тить практически в каждом номере широко известных в России и в мире журналов. Уже упоминавшиеся «Известия» так просто сделали нормой систематическую пуб­ликацию материалов «за жизнь». Корреспондент приезжает в типичный российский городок или поселок и подробно излагает: чем он славен сегодня и каково его исто­рическое прошлое, чем занимаются люди, что едят, какие цены в магазинах и на рын­ке, как веселятся люди, какие истории и слухи здесь бытуют и т.д.

Повествование в жанре житейской истории сегодня стремится ответить на са­мые разные вопросы человеческого бытия, черпая свои сюжеты из многих сфер общественной жизни. В современных житейских историях нет жесткого указания на то, что хорошо, а что плохо — это должен решать сам читатель. Исчезла нрав­ственно-поучительная часть материалов, в том числе «героических». Кроме того, из них убрали третью, пожалуй, самую значимую в советские времена составляю­щую — «постижение действительности».

В материалах о простых людях почти не осталось анализа, ответа на вопрос «почему». Житейские истории только описывают некие ситуации из жизни людей, их поступки, различные коллизии, облекая эти описания в форму литературного рассказа. Нередко житейские истории выступают и в форме обычного читатель­ского письма в редакцию, и в форме журналистской зарисовки, очерка. В период перехода к рыночным отношениям представление о роли моральных регуляторов в жизни общества изменилось. Это не могло не сказаться на содержании и форме современных выступлений на темы морали. Они потеряли былой назидательный характер, обрели форму художественно-развлекательных произведений. И все же суть их практически осталась прежней. А заключается она в необходимости пере­дачи морального опыта, чему и служат многие истории на страницах нынешней прессы.

Акцентуация всегда предполагает усиление степени влияния определенной черты человека. К примеру, поведение чудаков и странных людей не является па­тологией психики — ее можно назвать крайней формой нормы. Акцентуация опре­деляет выбор чудаком определенной модели поведения, социальной роли. Соци­альные роли — совокупность требований, предъявляемых индивиду обществом. Это совокупность действий, которые должен выполнить человек, занимающий данный статус в социальной системе. В силу сложившейся индивидуальной ситуации про­исходит противопоставление их и общества, выход за рамки того, что принято на­зывать «нормой» и «стандартом» — потому-то эти люди и становятся «лишними». Если акцентуация направлена в положительную сторону, такие люди бывают не только интересны, но и полезны обществу. Более того, в каком-то смысле об их странностях можно говорить как о героизме.

...А в завершении того семинара мы уже почти в неофициальной обстановке, за «круглым столом» размышляем с Председателем Сургутского Союза журналистов А.П. Зубаревым о том, что только отказавшись от агрессивности и безответственно­сти, «вернувшись» к простому человеку, который будет доверять журналистам, об­ретет пресса свое второе дыхание. И еще. Почти четверть века, отданные профессии, убеждают меня в одной простой истине: настоящий газетный герой не только тот, кто удивляет, восхищает читателя. Это прежде всего тот, кто его вдохновляет на что-то доброе, дает силы жить с верой не только в кого-то, но в первую очередь в свои силы! В этом и заключается высшее проявление информационно-психологической культуры журналиста-профессионала или СМИ в целом.