Можно ли стимулировать вдохновенье.

 

В целом трудно выделить какие-то превалирующие «технологии», способству­ющие достижению творческого озарения. По той простой причине, что почти каж­дый из опрошенных нами журналистов, как правило, использует их несколько, к тому же, будучи одинаковыми по содержанию, они довольно разнообразны по фор­ме. Поэтому наша группировка довольно условна.

«Пишут, как любят, — без свидетелей», — сказал в свое время Юрий Тынянов⁴⁶, выразив тем самым и точку зрения 256 опрошенных нами журналистов. И лишь 20 других отметили, что для творческого вдохновения они должны «как можно боль­ше находиться на людях», «общаться, «выговариваться», «сначала создать как бы устную версию материала и лишь затем приступить к собственно его написанию» и т. д.

Те, кто ищет творческие пути и подходы в одиночестве, тоже, в свою очередь, делятся на «аналитиков» и «импровизаторов». Первым необходимо еще до начала работы иметь четко сформулированную тему произведения, концепцию — как его примерную модель. Многие из опрошенных журналистов вообще предпочитают «определить их для себя, хотя бы «начерно», еще до знакомства с ситуацией, про­блемами, фактами». Другая же группа, условно названная нами «импровизатора­ми», чаще всего не только до знакомства с определенным объемом информации, необходимой для будущего журналистского произведения, но и собрав ее, какой-то период времени просто не видят вариантов использования: «обычно бывает так, что, отписавшись в информационных жанрах, свой главный материал «вынашива­ешь» до рождения оригинального поворота или до тех пор, пока не появятся нуж­ные еще тебе факты». «У меня нередко бывает так — факты, которые считал пери­ферийными, вдруг через какое-то время становятся главными», «все свои наибо-

______________________________________

⁴⁶Как мы пишем... С. 146.

 

лее значимые передачи я задумала и воплотила, пройдя по второму кругу знаком­ства с героями, проблемами».

Как можно стимулировать подсознательную работу творческой личности? Ведь именно она предшествует этапу «озарения», и именно «тогда вдруг сразу четко видишь оригинальный поворот темы, а главное — как ты ее воплотишь», «такое ощущение, что кто-то подсказал решение, чуть ли не вложил его в мозг откуда-то извне», «мысль осеняет внезапно, без усилия, наверное, это и есть вдохновение...».

Первую группу стимулов обозначим как «отвлекающий маневр». Вы как бы отодвигаете на второй план задачу поиска решения и «занимаетесь посторонним, любимым делом. Но тем, которое не требует большого мыслительного напряже­ния,— слушаете музыку, перелистываете книги или журналы, играете на каком-либо музыкальном инструменте». «Я заметил, что пешие прогулки, особенно в хо­рошую погоду, по парку или скверу для меня играют роль творческого катализато­ра». «Играя в шахматы, разгадывая очень трудные кроссворды, после напряженной деятельности я вдруг обнаруживал желание тут же сесть за стол и «выписаться». «Лишь общаясь с детьми, совершенно отвлекаюсь от чего бы то ни было, в периоды бездействия — буквально подпитываюсь от них творческой энергией». Примеча­тельно, что эти и другие указанные респондентами методы характеризуются опре­деленной временной кратковременностью. То есть они в большей степени предше­ствуют непосредственно периоду творческого «озарения».

Вторая группа систематизируемых нами стимулов творческой деятельности журналиста, как правило, более вневременная, характерна для любого периода де­ятельности. Назовем их «наводящими». Так, например, очень многие практики предпочитают общение в группах (в дружеских компаниях, чаще всего нежурна­листских, различного рода «клубах» по интересам), где «возможен обмен мнения­ми между равноправными собеседниками. Причем собеседники обычно не знают, что я здесь непроизвольно «обкатываю» и какие-то свои творческие идеи». «Очень ценю общение с людьми, острыми на язык, люблю шутки «на грани фола». Это заставляет всегда как-то непроизвольно мобилизоваться, а также «прощупать» ре­акцию людей на что-то в неявной форме».

К третьей группе, выделяемой как стимулы «технического толка», можно от­нести то, что способствует поиску наиболее оригинальных составляющих будуще­го произведения: к примеру, его главных сюжетных линий, образов, а также жанра, в котором все это будет изложено, каких-то особенностей языка и т. д.

Здесь опрошенные журналисты обнаружили наибольшее расхождение техно­логий творческой деятельности. Весь данный этап «обдумывания» также непо­средственно предшествует самому процессу языкового оформления произведения, следовательно, ими уже как бы сформулирован для себя алгоритм конкретной ра­боты над произведением. Но, тем не менее, есть необходимость определенного сти­мулирования. К примеру, с помощью литературно-художественных произведений: «стихи или чтение любимых мест из романов мне очень часто подсказывают тональ­ность моих очерков», «готовясь к интервью с трудным собеседником, я обычно чи­таю дневниковые записи великих. Внутренний диалог мыслителя помогает мне как бы предвидеть развитие мысли моего завтрашнего собеседника». Подобно высказы­ванию, ради поиска необходимой тональности некоторые журналисты «рассматри-

вают и художественные альбомы или бывают в музеях, на выставках». И вообще многие ценят «любого рода деятельность, способствующую рождению ассоциаций».

Сюда же можно отнести творческую деятельность по предварительному поис­ку «правильных пропорций материала в каждой его части». Так, некоторые журна­листы, «используя первый творческий порыв, сразу пишут начало и конец, а поз­же — все, что между ними должно находиться», или «начинают с середины», или «набрасывают на бумагу разные части, не решив еще, где их затем разместить». Но самое важное для любого журналистского произведения — это «первые слова, ко­торые чаще всего и являются ключом ко всем дальнейшим излагаемым событиям», «их ищешь мучительно долго, но зато «подслушав» в себе, затем вдруг понимаешь, что вместе с ними увидел и все произведение в целом». «Наиболее сильные, ориги­нальные слова, точные или неожиданные образы я тут же записываю в блокнот, бывает, что, перелистав их, тут же начинаю писать».

Мыслительную деятельность творческого человека именно на стадии форми­рования поиска стимулов «технологического толка» очень точно отразил Алексей Толстой, писавший: «В писателе должны действовать одновременно мыслитель, художник и критик. Одной из этих ипостасей недостаточно. Мыслитель — акти­вен, он знает «для чего...» Художник эмоционален, женственен, он весь в том — «как» сделать... Критик должен быть умнее мыслителя и талантливее художника, он не творец и он не активен, он — беспощаден»⁴⁷.

И, наконец, четвертая группа — это стимулы «организационные». Как создать такие условия, чтобы подсознание «выдало на-гора» совершенно конкретный и необходимый объем творческой продукции?.. Опрошенные нами журналисты, как показал анализ, примерно поровну делятся на так называемых «сов» и «жаворон­ков». Любители работать в ночное время отмечают только такую особенность, как «отсутствие хорошей доли критичности в это время», «поэтому приходится позднее больше внимание уделять правке-переделке» или «иногда отказываться от идей, материала, который во время ночной работы казался вполне приемлемым». Две тре­ти опрошенных предпочитали во время творческой работы «идеальную тишину», или «чтобы не отвлекали случайными вопросами, телефонными звонками» и т. д. Примечательно, что условия, которые можно назвать вполне соответствующими для творческой работы, имеет, согласно опросу, только четверть журналистов.

Почти все опрошенные согласились с мнением, что «выполнение профессиональ­ных обязанностей зачастую предусматривает творческую работу над журналистским произведением в условиях, либо близких к экстремальным (дефицит времени, ответ­ственность за конечный результат), либо когда нет возможности ожидать чувство вдох­новения». Но и в этом случае обычно разделяется «подготовительная творческая ра­бота и собственно работа, как «сидение за письменным столом». Очень типичен ответ: «обычно, когда у меня бывает творческий настрой, я каждый день провожу за столом 3-4 часа (реже 5 часов, «рекордсмен» — 6 часов В.О.). Больше работать бессмысленно, видимо, именно столько может длиться «выброс» творческой энергии».

Воспользуемся ссылкой на авторитетное мнение человека, который, начиная свою деятельность как журналист, сохранил привычки организации творческой дея-

_______________________________________

⁴⁷Как мы пишем... С. 147.

 

тельности на всю свою жизнь. «Как должен работать писатель? -писал Сомерсет Моэм. — Конечно, не ожидая вдохновения. В этом я полностью уверен. Если он будет ждать минуты вдохновения, то создаст очень мало... Я могу исписать пол­страницы (потом вычеркнуть), и это наконец активизирует мое подсознание, и я начинаю писать, что надо. Подсознание? Да. Я выработал привычку, как и другие писатели, перечитывать написанное и удивляться: «Как это я мог написать эта­кое?!» Я утверждаю, что лучшее из написанного мною подсказано подсознанием. Пока оно подсказывает, я пишу»⁴⁸.

С этой точки зрения, кстати говоря, характеризует свое творчество и извест­ный российский тележурналист Андрей Караулов, утверждающий, что чувство вдохновения ему придает только сама работа: «Никаких вопросов специально не придумываю. Просто веду беседу, и вопросы возникают как бы интуитивно, сами собой. Главное — уловить и сохранить тональность разговора»⁴⁹.

Данный этап сменяется верификацией, когда происходит проверка функцио­нальной ценности нового решения, значимости созданного для выполнения поставленной ранее интуитивно творческой задачи, то есть снова «включается» уровень логического мышления. И начинается собственно доработка, доведение до требуе­мого уровня того варианта массово-коммуникационного произведения, который отвечает индивидуальным (не исключено, что субъективным) представлениям о творческом воплощении замысла.

Специфика данного рода деятельности чаще всего предполагает и заключительную операцию творческого акта — совершенствование текста, соотнесение его с оформительским комплексом периодического издания, техническими возможностями теле-радиостудии и так далее. Коллективный характер журналистского труда, принцип социальной ответственности СМИ обуславливают и такого рода задачи, как установление и оценка меры расхождения содержания и формы произведения с замыслом, заданием, принятыми критериями качества, насколько удовлетворяет оно требованию всесторонней адекватности и т. д.