Восемнадцатый и девятнадцатый века

Когда мы обсуждаем обычаи, существовавшие в ту или иную историческую эпоху, необходимо помнить, что они различались в разных странах, в разных слоях общества или религиозных группах. Можно привести данные, свидетельствующие о довольно терпимом отношении к сексу в Англии и Франции в 1700-е годы (Bullough, 1976), однако в колониальной Америке в это время царила пуританская этика. Внебрачный секс осуждался, а сплоченность семьи превозносилась; виновных в добрачном сексе наказывали плетьми, ставили к позорному столбу, сажали в колодки или заставляли публично каяться. Некоторым читателям, возможно, знакома книга Натаниэля Хоторна "Алый знак доблести", в которой описано отношение к сексу в колониальную эпоху.

В Америке пуританская мораль захватила и XIX век, хотя там в этот период во взглядах на сексуальные проблемы наметился раскол. По мере того как расширялись границы американских штатов, а большие города становились все более космополитическими, представления о сексуальной свободе находили все больше приверженцев. В ответ на подобный поворот событий в 1820-1830-х годах в американском обществе сформировалось движение по борьбе с проституцией и спасению "падших женщин", занимавшихся этим ремеслом (Pivar, 1973). Несмотря на организованное сопротивление Общества по борьбе с распущенностью и пороком и Общества последователей седьмой заповеди, проституция процветала. В начале 1840-х годов правительство возбудило дела против 351 публичного дома в одном только штате Массачусетс, а к началу Гражданской войны путеводитель по наиболее шикарным публичным домам в больших городах содержал описание 106 заведений в Нью-Йорке, 57 в Филадельфии и десятков других в Балтиморе, Бостоне, Чикаго и Вашингтоне (Pivar, 1973).

К середине XIX века, с началом Викторианской эпохи, в Европе наметился возврат к показной стыдливости и сдержанности, однако на сей раз это было меньше связано с религиозными установками. Общей тенденцией в эту эпоху было подавление сексуальности и сильное стремление к скромности; это было необходимо ввиду превозносимой чистоты и невинности женщин и детей. Как пишет Тэйлор, "такой тонкости достигала чувствительность викторианцев, так легко обращались их мысли к сексу, что самые невинные действия попадали под запрет, если казалось, что они могут вызвать в воображении соблазнительные образы. Стало считаться неучтивым предложить даме ножку цыпленка." Этот консерватизм распространялся и на одежду, не оставлявшую открытой даже шею и не позволявшую даже мельком увидеть лодыжку (Taylor, 1954). Сегодня ханжество того времени кажется нам невероятным: в некоторых домах на ножки рояля надевали кринолины, а книги авторов противоположного пола ставили на полках рядом лишь в том случае, если это были муж и жена (Sussman, 1976).

В Америке, несмотря на сильное влияние викторианства, различные течения периодически потрясали моральные устои. Так, в 1870 г. городской совет Сент-Луиса нашел в законах штата лазейку, позволившую легализовать проституцию, что вызвало бурю возмущения по всей стране. Вновь были сформированы общества по борьбе с сексуальной распущенностью, нашедшие союзников среди борцов с употреблением алкоголя. В 1886 г. в 25 штатах было признано считать совершеннолетними достигших десятилетнего возраста (что способствовало расцвету детской проституции), однако к 1895 г. благодаря сопротивлению общественности такой ранний срок сохранился лишь в 5 штатах, а в 8 штатах возраст совершеннолетия был поднят до 18 лет.

Хотя в целом в Викторианскую эпоху отношение к сексу было отрицательным, именно эта эпоха ознаменовалась появлением сексуального "андерграунда" - широким распространением порнографической литературы и рисунков (Marcus, 1967). Проституция была в Европе обычным явлением; в 60-х гг. XIX века Британский парламент издал закон, легализовавший и регулировавший проституцию. Кроме того, викторианская фальшивая стыдливость в сексуальном поведении и отношении к сексу распространялась не на все слои общества (Gay, 1983). Средний и низший классы не прибегали к притворству, как это было принято в высших кругах. Крайняя нищета заставляла многих молодых женщин из низшего сословия заниматься проституцией, а представительницы среднего класса - вопреки идеалу покорной и бесполой викторианской леди - не только испытывали сексуальные чувства и желания, но и вели себя в этом плане во многом так же, как современные женщины. В Викторианскую эпоху женщины жили половой жизнью (и испытывали при этом наслаждение) со своими законными мужьями, а иногда даже заводили страстные романы, о чем можно судить по многочисленным дошедшим до нас дневникам, в которых они подробно описывали количество и качество своих оргазмов (Gay, 1983). Так, недавно был обнаружен обзор по сексуальному поведению женщин, написанный в 1892 г. дамой по имени Клелия Дьюэл Мошер и содержащий дополнительные сведения в пользу того, что было бы неверно считать Викторианскую эпоху совершенно антисексуальной. Интересную точку зрения на сексуальность женщин в эту эпоху высказали также Халлер и Халлер (Haller, Haller, 1977).

Совершенно очевидно, что в Викторианскую эпоху многие женщины страдали от репрессивного отношения к сексу, однако при более близком знакомстве с этой проблемой создается впечатление, что те женщины, которые способствовали возникновению представлений о ханжестве, на самом деле весьма близки к сегодняшним феминисткам. Женщины Викторианской эпохи старались обрести своеобразную сексуальную свободу, отрицая свою сексуальность...в попытке избежать отношения к себе как к предмету, предназначенному для получения сексуального наслаждения. Их притворная стыдливость была маской, под которой удобно было скрывать "радикальные" усилия обрести свободу личности.

Из книги Мастерc У., Джонсон В., Колодни Р. Основы сексологии http://www.mariamm.ru/doc_504.htm#1.2

2.

А. История сексуальности - история сексуальной культуры (как способа экспрессии и репрезентации желания) и сексуального поведения (как способа реализации сексуальной культуры) в контексте гендерной и социальной структуры человеческих общностей.

Попытки изучения человеческой сексуальности предпринимали еще древние греки, научное же изучение сексуального поведения можно проследить с конца XIX в., когда началось формирование новой теории человеческой сексуальности. Х. Эллис, З. Фрейд, Р. Крафт-Эбинг, А. Кинси, продолжая дарвиновскую традицию, стали изучать человеческую сексуальность и создали вполне влиятельные научные школы, особенно З. Фрейд. В принципе, концепции "сексуального дарвинизма" были подвергнуты сомнению лишь в 70-х гг. XX в., но и сегодня еще остаются достаточно влиятельными.

Вопрос о роли сексуальности в истории сегодня лишь начинает серьезно рассматриваться историками. Тем не менее, существует традиция попыток оценки данной роли. Такие вопросы как древнегреческая гомосексуальность и толерантное к ней отношение, реальный подтекст куртуазной литературы, пуританская сексуальная культура, викторианское ханжество и т. д. не могут быть оставлены без внимания историками. Однако расцвет изучения сексуальности наступает лишь сейчас.

Ч. Дарвин заявил о том, что мужчина наделен агрессивной сексуальностью и она необходима для эволюции человечества, таким образом закрепив активный/пассивный момент сексуального поведения человека. Х. Эллис, следуя за Дарвином, реабилитировал возможность сексуального желания в женщине, то есть он вернул женщине сексуальность, но при этом считал, что удовлетворение этой сексуальности возможно, по аналогии с животными, посредством агрессивного поведения мужчины, которое выражается в ухаживании по схеме "охотник-жертва". З. Фрейд считал агрессивность необходимым элементом сексуальности, что предопределено биологически. Тем не менее, концепция Фрейда оказала значительное влияние на многие исторические концепции сексуальности. Прежде всего, утверждение Фрейда о том, что именно сублимация сексуальной энергии ведет к цивилизации, так как человек (мужчина) приносит в жертву свои естественные желания и удовольствия ради общего блага, нашло отражение в работах американских историков 60-х гг. (В. Райх и П. Робинсон). В частности, Дж. Анвин попытался на базе данной концепции объяснить могущество Англии в XVII-XIX вв. Он утверждал, что ни одно общество не может быть продуктивным до тех пор, пока удовлетворение сексуальных потребностей не будет сокращено до минимума, а происходит это посредством адаптации института, который он назвал "абсолютная моногамия", в котором муж имеет абсолютную власть над своей женой и детьми. Анвин считал, что английские пуритане исповедовали именно такую брачную модель и их отношение к сексуальности строилось на канализации ее только посредством брака, что и позволило сублимировать сексуальную энергию в торговлю и политическое развитие, кульминацией которого явился XIX век. В XX в. упадок "абсолютной моногамии", разрешение разводов и толерантное отношение к внебрачному сексу и гомосексуальности привели к упадку Британии в экономической и других областях.

Однако биологические объяснения сексуальности в истории не оправдали себя. М. Фуко предложил социокультурную концепцию сексуальности, в которой сексуальность была напрямую связана с проблемами власти и подчинения. Фуко считал, что именно власть занималась производством специфического дискурса сексуальности, который, в свою очередь, конструировал нормы сексуального поведения, с целью контроля над человеческим телом и через него контроля над человеческой сексуальностью и человеком. Фуко полностью отвергал биологическую обусловленность сексуальности, показывая пути ее конструирования на европейском материале XVII-XIX вв.

Современные историки и антропологи выделяют следующие модели исторического развития сексуальности: единую и двойственную модели сексуального поведения. Единая модель подразумевает существование одинакового желания как в мужчинах, так и в женщинах, что ведет к одинаковому способу канализации данного желания, равенство этой канализации является основой развития общества. В таких обществах низкий показатель сексуального насилия. Двойственная модель предполагает два разных способа сексуального поведения для мужчин и для женщин. Мужчины находятся в рамках идеологии либертинизма, они имеют полную сексуальную свободу, они обязаны иметь гипертрофированную сексуальность и пользоваться ею. Женщинам здесь отводится роль контролера морального климата общества, причем женщина должна контролировать не только свое желание, но и желание мужчины недопусканием его до своего тела. Таким образом, женщина должна быть идеалом добродетели, подразумевающим пассивное отношение к проявлению своей сексуальности: ее сексуальность может проявляться только через мужчину. Историки считают, что единая модель сексуального поведения существовала в Европе вплоть до начала XVIII в., когда она начинает сменяться двойственной моделью, существующей и по сей день. В России можно говорить, например, о сосуществовании данных моделей сексуального поведения, что и влияет, в частности, на неоднозначность статуса женщин как в историческом развитии, так и теперь.

Таким образом, история сексуальности позволяет историкам по-новому оценить эволюцию человечества в исторической перспективе, учесть нетрадиционные факторы влияния на формирование общественных институтов, рассмотреть через призму конструирования сексуальности многие "традиционные" сферы исторического знания с новой перспективы изучения.

Литература:

1. Михель Д. Тело, территория, технология. Философский анализ стратегий телесности в современной западной культуре. Саратов, 2000.

2. Он же. Воплощенный человек. Западная культура, медицинский контроль и тело. Саратов, 2000.

3. Он же. Тело в западной культуре. Саратов, 2000. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

4. Dijkstra Bram. Idols of Perversity: Fantasies of Feminine Evil in Fin-De-Siecle Culture. Oxford, 1986.

5. Dutton R. Kenneth. The Perfectible Body: The Western Ideal of Physical Development. London, 1995
Hunter Dianne. Hysteria, Psychoanalysis, and Feminism: The Case of Anna O. // Feminist Studies. 1983. Vol. 9. N. 3.

6. Intimate Matters: A History of Sexuality in America. New York, 1988.
Laqueur T. Making Sex: Body and Gender from the Greeks to Freud. Cambridge: Mass., 1990.

7. Laqueur T. The Making of the Modern Body: Sexuality and Society in the Nineteenth Century. Berkeley, 1987.

8. Irigaray Luce. This Sex Which Is Not One. New York, 1985.

9. The Modernization of Sex: Havelock Ellis, Afred Kinsey, William Masters and Virginia Johnson. New York, 1976.

10. Schiebinger Londa. Theories of Gender and Race // Nature's Body: Sexual Politics and the making of Modern Science. London, 1993.

11. Weeks Jefferey. Sexuality and its Discontents: Meanings, Myths & Modern Sexualities. London, 1985.

12. Weeks Jefferey. Against Nature: Essays on History, Sexuality and Idenitity. London, 1991.

 

© М. Г. Муравьева

Б. Куртуазная любовь - "утонченная любовь", форма внебрачных отношений между мужчиной и женщиной, предполагающая утонченность ухаживания и поведения.

Куртуазная любовь известна по литературным памятникам примерно с XI века, расцвет ее приходится на XII-XIII вв. Этот термин ввел Гастон Парис, французский филолог; название указывает на определенный социальный круг (courtois (франц.) - учтивый, рыцарский, придворный^*). Сохранившиеся поэтические источники воспроизводят следующую картину: объект куртуазной любви - замужняя женщина, Прекрасная Дама, неженатый мужчина обращает на нее внимание и загорается желанием. Отныне, пораженный любовью, он думает только о том, чтобы овладеть этой женщиной. Для достижения своей цели мужчина делает вид, что подчиняется во всем своей избраннице. Дама - жена сеньора, нередко того, которому он служит, во всяком случае, она хозяйка дома, где он принят, и уже в силу этого является его госпожой. Он, как вассал, встает на колени, он отдает себя, свою свободу в дар избраннице. Женщина может принять или отклонить этот дар. Если она принимает его, она более не свободна, так как по законам того сообщества никакой дар не может остаться без вознаграждения. Правила куртуазной любви, воспроизводящие условия вассального контракта, по которому сеньор обязан вассалу теми же услугами, что получил от него, требуют от избранницы в конце концов предаться тому, кто принес себя ей в дар. Однако Дама не может располагать своим телом по своему усмотрению: оно принадлежит ее мужу. Опасность игры придавала ей особую пикантность. Рыцарю, пускавшемуся в приключение, надо было быть острожным и соблюдать тайну. Одной из тем куртуазной лирики является описание мечты возлюбленного о наивысшем блаженстве (скажем, видение себя и своей Дамы обнаженными), но все удовольствие заключалось не столько в удовлетворении желания, сколько в ожидании, поэтому поклонник должен был оттягивать момент обладания своей возлюбленной. В этом и заключается истинная природа куртуазной любви, которая реализуется в сфере воображаемого и в области игры.

Однако источники, из которых мы узнаем о куртуазной любви, следует интерпретировать осторожно. Прежде всего, необходимо помнить, что в центре повествования находится мужчина. Эта литература создавалась мужчинами для развлечения мужчин. Здесь показана не женщина, а ее образ в глазах мужчин той эпохи.

Возникает вопрос о причинах распространения куртуазной литературы во французском обществе XII века. Прежде всего, распространялась она при дворах крупных феодалов средневековой Франции. Играя в эту игру, демонстрируя умение изысканно привлекать женщин, придворный подчеркивал свою принадлежность к миру избранных. Куртуазная любовь была прежде всего знаком престижа в мужском сообществе, благодаря чему влияние созданной модели поведения оказалось столь сильным, что смогло со временем повлиять на отношение к женщинам в обществе в целом.

Французский историк Жорж Дюби считает, что причиной распространенности куртуазной любви в среде феодальной аристократии стали матримониальные обычаи того времени. Для ограничения наследственных разделов требовалось ограничить количество браков, в которые вступали сыновья благородных родов. Обычно семья стремилась женить одного, обычно старшего, сына. Остальные, предоставленные сами себе, оставались в большинстве своем холостыми. В XII веке благородное французское рыцарство состояло главным образом из "юношей", взрослых неженатых мужчин, чувствовавших себя обездоленными и завидовавших мужьям. Символический подвиг, предел юношеских мечтаний, заключался в том, чтобы дерзко соблазнить жену брата, дядюшки или сеньора, нарушив самые строгие запреты и презрев величайшую опасность, так как к верности жен (наряду со способностью их к деторождению) предъявлялись жесткие требования: от этого зависела правильность наследования. Куртуазная любовь имела и воспитательное значение. Двор был школой, в которой мальчики проходили обучение при сеньоре их отца или дяди по материнской линии. Естественно, что жена патрона принимала участие в воспитании будущих рыцарей. Любовь юношей устремлялась сначала к женщине, которая становилась, тем самым, посредником между ними и сеньором. Любовь к Даме, таким образом, включалась в механизм функционирования феодального общества.

Куртуазная любовь способствовала также и утверждению существующего порядка, проповедуя мораль, основанную на двух добродетелях: выдержке и дружбе. Чтобы завоевать благосклонность той, кого рыцарь называл своим "другом", он демонстрировал самоотречение, преданность, самоотверженность в служении. А это как раз те качества, которые сеньор требовал от вассала.

Влияние куртуазной любви на общество в целом было достаточно плодотворным. Обычаи куртуазной любви ослабили насилие и грубость в сексуальном поведении мужчин и матримониальной политике аристократических родов. Мужчины начали понимать, что женщина - это не только тело, что нужно сначала завоевать ее сердце, заручиться ее согласием, что следует признать за женщиной наличие особых достоинств. Заповеди любовного кодекса соответствовали тому, что проповедовала и церковь, стремясь доказать, что женщины должны иметь равные права с мужчинами не только на супружеское ложе, но и в согласии на вступление в брак.

То, что вначале было только игрой, предназначенной для мужчин, помогло женщинам феодальной Европы изменить свое положение. В течение веков, последовавших за утверждением новой модели отношений, вошедшие в ритуал слова и поступки, а через них соответствующие взгляды распространялись на все более широкие слои общества. Так формировался тип отношений между полами, характерный для западного общества. Еще и сегодня, несмотря на огромные перемены в этой области, яркой отличительной чертой европейской цивилизации являются традиции, унаследованные от куртуазной любви.

Литература:

1. Гаспаров М. Л. Любовный учебник и любовный письмовик (Андрей Капеллан и Бонкомпаньо) // Жизнеописания трубадуров / Сост. М. Б. Мейлах. М.: Наука, 1993. С. 571-573.
2. Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщины во Франции XII века // Одиссей. М., 1990. С. 90-96.
3. Жизнеописания трубадуров / Сост. М. Б. Мейлах. М.: Наука, 1993.
4. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 327-330.
5. Мейлах М. Б. Средневековые провансальские жизнеописания и куртуазная культура трубадуров // Жизнеописания трубадуров / Сост. М. Б. Мейлах. М.: Наука, 1993. С. 507-549
6. Фламенка / Под ред. А. Г. Наймана. М.: Наука, 1983.
7. Фридман Р. А. "Кодекс" и "законы" куртуазного служения даме в любовной лирике трубадуров // Ученые записки Рязанского пед. ин-та. Т. 34. М., 1966.
8. Duby G. The Courtly Model // Ch. Klapisch-Zuber (ed.). A History of Women. Silences of the Middle Ages. Cambridge: Harvard UP, 1994.
9. Huchet J.-C. L'Amour dit courtios. La "Fin'amors" chez les premiers troubadours. Toulouse, 1987.
10. Marchello-Nizia Ch. Amour courtois, societe masculine et figures du pouvoir // Annales E.S.C., 1981. N 6.
11. Rey-Flaud H. La nevrose courtoise. Paris, 1983.

 

© М. Г. Муравьева

В. Охота на ведьм - широко развернувшаяся в Европе XVI-XVII вв. борьба с ведовством посредством сжигания предполагаемых ведьм на костре; в переносном смысле - поиск врага, виновного. Сам процесс охоты на ведьм, начавшийся в Европе, по одним данным, в XIV в., а по другим - в XV веке в Германии, тесно связан с самим определением ведовства. В раннем христианстве ведовство считалось ложным, ибо, как проповедовали священники, только Господь может быть всемогущим и никто иной не может поколебать его силу. Однако в последующие столетия вера в ведовство распространялась - по разным причинам, в том числе представляя собой борьбу язычества с христианством. К XIII веку стало формироваться представление о том, что ведовство может представлять собой угрозу божественной власти, что порождено оно сатаной и что колдуны и колдуньи находятся в сговоре с дьяволом и исполняют его поручения. В связи с общим кризисом католичества, распространением ересей и Реформацией, вера в ведьм широко распространяется в Европе XV-XVI веков.

По мнению теологов и ученых того времени, ведьмами и колдунами были "скверные люди, и притом по преимуществу представительницы женского пола, которые заключили договор с дьяволом, чтобы с его помощью, применяя разнообразные колдовские средства, причинять всяческий вред жизни, здоровью, имуществу, домашнему скоту, посевам и садам других людей; люди, участвовавшие в ночных шабашах, проходивших под председательством дьявола, который являлся им во плоти и которому они оказывали почитание; Иисуса Христа, церковь и таинства они дерзко отрицали и поносили; люди, которые на свои шабаши и к местам своей вредительской деятельности отправлялись с помощью дьявола по воздуху с большой быстротой, творили меж собой и с дьяволом половое распутство разнузданнейшего толка и образовывали большую еретическую секту; наконец, это люди, которые легко могли превращаться в животных, таких как кошка, волк или мышь, и в таковом обличье являться людям" - такое определение дает Йозеф Хазен, классик по истории ведовства в Германии (Шверхофф). Проходившие ранее процессы над еретиками позволили создать как юридическую, практическую базу для преследования ведьм, так и подготовить для этого общественное мнение.

Исходной точкой начала преследования ведьм можно указать Базельский собор (1440 г.) и понтификат папы Феликса V, поддержавшего инквизицию против ведьм. Сразу же появились практические сочинения по колдовству и ведовству таких авторов как Мартен ле Франк (секретарь папы Феликса V), Иоганнес Нидер (настоятель орденского собора в Базеле), Клод Толозан (верховный судья Римской империи), и, наконец, Генрих Инсисторис, автор "Молота ведьм" и монах-доминиканец, рьяный служитель инквизиции. Общераспространено мнение, что именно "Молот ведьм" знаменовал собой начало широкомасштабного преследования ведьм, тем не менее, по оценкам современных ученых, не стоит преувеличивать значение этого сочинения. Более того, в конце XV века число процессов сокращалось, а в течение всей первой половины XVI столетия имели место лишь отдельные случаи преследования ведьм.

Судебные процессы против ведьм возникали волнами, из которых самые значительные приходились на период с 1477 по 1486 гг. Эти волны тесно связаны с кризисными явлениями - подорожаниями, голодовками, эпидемиями чумы, которые усиливали склонность людей к охоте на ведьм, что особенно ярко видно на примере Франции второй половины XVI века. В Германии этот процесс совпал и с подготовкой Реформации, так как многие зачинщики преследований были одновременно поборниками нравственного очищения церкви и морального обновления, поэтому охоту на ведьм можно рассматривать не только как выражение кризиса, но и как один из аспектов преодоления этого кризиса. Следующая волна процессов начинается в 1550-60-х гг. и в 1590 г. достигает своего пика.

Ученые считают, что питательной почвой для процессов явился "общий кризис конца XVI века": долговременное ухудшение климата привело к аграрным кризисам, а те, в свою очередь, к дороговизне и голоду.

Следующая волна приходится на 1630-е гг., затем на 50-60-е гг. XVII века и последняя волна - на 80-90-е гг. XVII века.

Вопрос о количестве жертв также неоднозначен. Насчитывают от нескольких тысяч до миллионов. Посчитать общее количество жертв охоты достаточно сложно из-за неаккуратности и нехватки источников. Например, в Эльвангене, в небольшом германском княжестве, только за 1611-1618 гг. было осуждено более 400 человек. В Новой Англии только на Салемском процессе в 1692 г. было предъявлено 156 обвинений, 30 признано виновными, из них 14 женщин и пятеро мужчин были повешены.

Одним из самых знаменательных отличий данных процессов было то, что обвиняемыми по ним проходили женщины. Большинство обвиненных и казненных были женщинами, что позволяет нам говорить о существенной роли гендерных конфликтов в данных процессах. Одной из причин, безусловно, является долгая история христианского женоненавистничества, которое в концентрированном виде выразилось в стереотипе ведьмы. Обобщающий образ женщины, попадавшей под такие обвинения, был следующим: прежде всего, это были "знающие женщины" - знахарки, ворожейки, повитухи, пострадавшие за свои магические знания. Однако такие люди составляли небольшую часть обвиняемых. Как власти, так и обвинители из односельчан часто проводили различия между сведущими в магии целительницами и злыми колдуньями - ведьмами. Кроме того, женщины не обладали монополией в магических искусствах. Да и на суде ведьмам вменялось в вину не отправление магических практик вообще, а именно злое, вредоносное колдовство. Тем не менее, трудно вывести единый собирательный портрет, так как эмпирические данные показывают, что от региона к региону он варьировался. Типичная саарская ведьма выглядела следующим образом: женщина за пятьдесят, незамужняя или овдовевшая, но не обязательно живущая уединенно или замкнуто - она вполне могла быть интегрирована в семейное и деревенское сообщество. К тому же, поведение женщин, которые попадали под обвинение, часто отличалось от обычного - это были чаще всего нонконформистки, отклонявшиеся от принятых правил общежития и концентрировавшие на себе, благодаря своей сварливости или безнравственному поведению, повышенный конфликтный потенциал. В Англии ведьмами "являлись" женщины средних лет, часто старые девы, живущие замкнуто и пришедшие в общину недавно.

Другой проблемой является изучение соотношения между обвинителями и обвиняемыми. Только на институциональном уровне судопроизводства женщины-жертвы противостояли мужчинам-судьям. Уже в том, что касается свидетелей, положение менее однозначное: так, во многих местностях Германии одну треть свидетелей, фигурировавших на процессах, составляли женщины.

С другой стороны, важен и анализ мужского меньшинства в процессах ведьм. Во-первых, обнаруживается различие в оценках магических действий мужчин и женщин, во-вторых, четче проявляется половая специфика: мужчины, о которых шли слухи, реже оказывались втянутыми в процесс, нежели женщины, а если это все же происходило, то у них было значительно больше шансов остаться в живых. Связан с гендерными стереотипами и механизм самодеструкции массовых процессов. В фазе их бешеной эскалации все чаще ломались стереотипы, т. е. в них вовлекались люди, занимавшие высокое социальное положение - и все больше лиц мужского пола, в связи с чем и начинали зарождаться сомнения в истинности обвинений (самым показательным является процесс Жиля де Ре, маршала Франции, сподвижника Жанны д'Арк, который был обвинен в колдовстве и сожжен). Но использование однообразных интерпретаций, таких как "богатые против бедных", "женщины против мужчин" разбивается о сложную действительность: процессы над ведьмами были многофункциональны, тем сложнее объяснить, почему именно женщины стали главной жертвой. Анализ конкретных дел показывает, что мотивами, лежащими в подоплеке процессов, могли быть следующие: защита интересов детей и других членов семьи, разногласия в связи с заключением брака или наследованием имущества, соперничество в социальной и семейной сфере и другие вещи подобного рода. Поскольку женщины либо не имели прямого доступа в суды, либо не могли добиться там решения в свою пользу, то есть поскольку правовые механизмы решения конфликтов им не помогали, легко было приписать им стремление отомстить с помощью магии. Немецкий историк Р. Вальц считает, что важной предпосылкой возникновения подозрений в ведовстве был господствующий в деревенской и городской общине "принцип постоянства суммы", согласно которому увеличение количества неких благ у одного индивидуума или семьи интерпретируется соседями всегда как уменьшение их собственного достояния. Этот принцип, таким образом, образовывал базу постоянной конкуренции, вездесущей зависти и ненависти, которые, в свою очередь, создавали базу для обвинений в ведовстве. Таким образом, процессы над ведьмами становились способом социальной разрядки.

Так или иначе, охота на ведьм неразрывно связана с возникновением гендерных конфликтов раннего Нового времени и поиском способов и путей их решения.

Литература:

1. Гинзбург К. Образ шабаша ведьм и его истоки // Одиссей: Человек в истории. Личность и общество. М., 1990. С. 132-146.
2. Горфункель А. Х. "Молот ведьм" - средневековье или Возрождение? // Культура Возрождения и общество. М., 1986. С. 162-171.
3. Орлов М. Н. История сношений человека с дьяволом // Дьявол. М., 1992. С. 328-839.
4. Шверхофф Г. От повседневных подозрений к массовым гонениям. Новейшие германские исследования по истории ведовства в начале Нового времени // Одиссей. Человек в истории. 1996. М., 1996. С. 306-329.
5. Briggs R. Witches & Neighbors: The Social and Cultural Context of European Witchcraft. 1996 (reissued 1998).
6. Cervantes F. The Devil in the New World: The Impact of Diabolism in New Spain. 1994.
7. Clark S. Thinking with Demons: The Idea of Witchcraft in Early Modern Europe. 1997

(reissued 1999).

1. Monter E. W. Witchcraft in France and Switzerland: The Borderlands during the Reformation. 1976.

 

© М. Г. Муравьева

Г. Эмансипация женщин - процессы социальной мобильности женщин, связанные с социальной дифференциацией женщин как отдельной социальной группы (со своими интересами, отличными от интересов семьи, рода, детей, и т. д.) и выходом женщин из приватной сферы в сферу публичную. Термин появился в середине ХIХ в. и изначально обозначал движение женщин за освобождение от зависимости и/или угнетения, отмену ограничений по признаку пола, стремление к правовому равенству полов. Цели такого рода движения направлены на изменение существующих социальных позиций: добиться равных прав в оплате труда, в получении образования и т. д. Эти процессы сопровождаются оформлением женского движения как движения социального.

Эмансипация женщин связана с обретением женщинами опыта пребывания в публичном пространстве, опыта презентации себя как индивидуальности, опыта представления своих интересов в социуме. К середине ХIХ века женщины Западной Европы, в отличие от женщин России, уже имели указанные навыки и опыт. Такой навык самостоятельного нахождения в публичном пространстве вместе с опытом общественной борьбы позволил женщинам Западной Европы начать организованную борьбу за свои права, через специально организованные женские движения, которые в ХIХ в. вылились в суфражизм. В России же женщины не имели опыта самостоятельной презентации в публичном пространстве, поэтому им приходилось (в кратчайшие сроки) заниматься конструированием и утверждением в обществе новых форм гендерной идентичности и атрибуции.

Эмансипация женщин происходит на различных уровнях: 1) на правовом - через обретение равных прав и возможностей с мужчинами; 2) на социальном - через дифференциацию женщин как отдельной социальной группы от других социальных групп и обретение опыта отстаивания собственных прав; 3) на индивидуальном - через осознание ценности женской личности, рефлексии собственного социального и телесного опыта, обретение навыка и опыта поведения в публичном пространстве.

Литература:

1. Миронов Б. Н. Социальная история России. В 2-х тт. Т. 1. СПб., 1999.
2. Рабжаева М. Женская эмансипация как опыт конструирования гендера (на материале социокультурной ситуации в России 50-60-х гг. ХIХ в.) // Гендерные исследования, N 5 (2/2000): Харьковский центр гендерных исследований.
3. Темкина А. Женское движение как общественное движение: история и теория // Гендерные тетради. Вып. 1. СПб., 1997.

 

© М. В. Рабжаева

(А.Б.В.Г.) СЛОВАРЬ ГЕНДЕРНЫХ ТЕРМИНОВ / Под ред. А. А. Денисовой / Региональная общественная организация "Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты". М.: Информация XXI век, 2002. 256 с.

http://www.owl.ru/gender/index.htm

3. Дополнительно - http://formen.narod.ru/sex_history.htm