Инстинкты, влечения, аффекты и объектные отношения

 

Как отмечал Холдер (1980), Фрейд четко разграничил инстин­кты и влечения. Под влечениями он понимал психологические мотивы человеческого поведения, являющиеся скорее постоянны­ми, а не прерывистыми. С другой стороны, инстинкты для него — биологические, наследуемые и прерывистые, в том смысле, что они приводятся в действие психологическими факторами и/или факто­рами окружающей среды. Либидо — влечение, голод — инстинкт.

Лапланш и Понталис (1973) в этой связи замечают, что Фрейд рассматривает инстинкты как схему поведения, которая мало отли­чается у разных особей одного вида. Поразительно, насколько кон­цепция Фрейда близка современной теории инстинктов, представ­ленной, к примеру, Тинбергеном (1951), Лоренцом (1963) и Вилсо­ном (1975). Эти исследователи считают, что инстинкты представля­ют собой иерархические системы биологически детерминированных перцептивных, бихевиоральных (поведенческих) и коммуникативных паттернов, которые приводятся в действие факторами окружающей среды, активизирующими врожденные “пусковые” механиз­мы. Эта биологически-средовая система считается эпигенетической. На примере исследования животных Лоренц и Тинберген показали, что формирование и развитие связи отдельных врожденных поведен­ческих паттернов у каждого конкретного индивида в значительной степени определяется характером воздействия на него окружающей среды. С этой точки зрения, инстинкты представляют собой систе­мы биологической мотивации, имеющие иерархическую структуру. Обычно инстинкты классифицируют по трем направлениям: добы­ча еды — реакция на опасность (отражение атаки/бегство) — спари­вание или каким-либо иным образом, но при этом инстинкты пред­ставляют собой сплав врожденных предрасположенностей и научения под воздействием окружающей среды.

Несмотря на то, что Фрейд признавал, что влечения строятся на биологической основе, он также неоднократно подчеркивал недо­статочность информации относительно процессов, трансформиру­ющих эти биологические предпосылки в психические мотивы. Его концепция либидо, или сексуального влечения, является иерархи­чески построенной системой ранних “частичных” сексуальных вле­чений. Теория о двух влечениях — сексуальном и агрессивном — (1920) представляет его последнюю концепцию влечений как основ­ного источника бессознательных психических конфликтов и формирования психической структуры. Фрейд описывал биологические источники сексуальных влечений в соответствии с возбуждением эрогенных зон, но он не описал таких конкретных биологических источников для агрессии. В противоположность фиксированным источникам либидо, он отмечал, что цели и объекты сексуальных и агрессивных влечений меняются в процессе психического разви­тия: непрерывное развитие сексуальных и агрессивных мотиваций может найти выражение в различных вариациях в процессе сложного психического развития.

Фрейд предполагал (1915 b,c,d), что влечения проявляются через психические образы или представления — то есть когнитивное про­явление влечения — и аффекты. Фрейд по крайней мере дважды менял свое определение аффектов (Рапапорт, 1953). Первоначально (1894) он полагал, что аффекты почти эквивалентны влечениям. Позже (1915 b,d) он пришел к выводу о том, что аффекты — резуль­тат разрядки влечений (особенно в том, что касается удовольствия, боли, психомоторики и вегетативной нервной системы). Эти процессы разрядки могут достичь сознания, не подвергаясь вытеснению; вытесняется только ментальный образ влечения вместе с памятью о сопутствующих ему эмоциях или предрасположенностью к их активации. Последняя концепция Фрейда (1926) описывает аффекты как врожденные предрасположенности (пороги и каналы) Эго и подчеркивает их сигнальные функции.

Если аффекты и эмоции (то есть когнитивно развернутые аффек­ты) представляют собой сложные структуры, включающие субъек­тивный опыт переживания боли или удовольствия с определенны­ми когнитивными и выразительно-коммуникативными компонен­тами, а также шаблонами механизма разрядки вегетативной нервной системы, и если они присутствуют — как показали исследования детей (Эмде и др. 1978; Изард 1978; Эмде 1987; Штерн 1985) - с первых недель и месяцев жизни, являются ли они определяющими мотивационными силами психического развития? Если они вклю­чают и когнитивные, и аффективные компоненты, что тогда оста­ется для более широкого понятия влечения, что не входит в поня­тие аффекта? Фрейд полагал, что влечения присутствуют с самого рождения, но он также считал, что они развиваются и “взрослеют”. Можно оспорить утверждение о том, что развитие и “взросление” аффектов есть проявления скрытых за ними влечений, но если все функции и проявления влечений могут быть включены в функции и проявления развивающихся аффектов, понятие самостоятельных влечений, лежащих в основе образования аффектов, будет сложно поддерживать. Фактически, преобразование аффектов в процессе развития, их интеграция с интернализованными объектными отно­шениями, их целостная дихотомия на приятные ощущения, состав­ляющие структуру либидо, и болезненные чувства, составляющие структуру агрессии, — все говорит о богатстве и сложности их ког­нитивных и аффективных элементов.

Я подразумеваю под аффектами инстинктивные структуры (Кер­нберг 1992), физиологические по природе, биологически заданные, активизирующиеся в процессе развития и включающие психические компоненты. Я полагаю, что этот психический аспект, развиваясь, составляет агрессивные и либидинальные влечения, как их описы­вал Фрейд. Частичные сексуальные влечения, с моей точки зрения, являются более лимитированными, они ограничены интегри­рованными соответствующими эмоциональными состояниями, тогда как либидо как влечение — результат иерархической интегра­ции этих состояний, то есть интеграция всех эротически-центрированных аффективных состояний. Поэтому, в противоположность до сих пор преобладающей в психоанализе точке зрения на аффекты как простые продукты разрядки, я считаю, что аффекты являются промежуточной структурой между биологическими инстинктами и психическими влечениями. Я полагаю, что развитие аффектов основано на аффективно окрашенных объектных отношениях в виде аффективной памяти. Эмде, Изард и Штерн указывали на цент­ральную роль объектных отношений в активации аффектов. Эта связь подкрепляет мое предположение о том, что ранние аффектив­ные состояния, закрепленные в памяти, включают в себя такие объектные отношения.

Я полагаю, что активация различных эмоций к одному и тому же объекту происходит под влиянием широкого круга задач, которые необходимо решать по мере взросления индивида, и биологически запускаемых инстинктивных поведенческих паттернов. Полученные в результате этого различные аффективные состояния, направлен­ные на один и тот же объект, могут служить экономным объяснени­ем того, каким образом аффекты связываются и трансформируют­ся в соподчиненные мотивационные ряды, составляющие сексуаль­ное или агрессивное влечение. Например, чувство удовольствия при оральной стимуляции во время кормления и удовольствие при аналь­ной стимуляции во время приучения к горшку может сгущаться в приятные интеракции младенца и матери, связанные с таким ораль­но- и анально-либидинальным развитием. Агрессивная реакция ребенка на фрустрацию во время орального периода и борьба за власть, характерная для анального периода, могут связаться в агрес­сивных аффективных состояниях, составляющих агрессивное влече­ние. В дальнейшем интенсивные позитивные чувства к матери, испытываемые младенцем на этапе сепарации-индивидуации (Ма­лер и др. 1975), могут связаться с сексуальным стремлением к ней в период активации генитальной чувствительности на эдиповой стадии развития.

Но если мы будем рассматривать аффекты как основной психо­биологический “строительный материал” влечений и как самые ранние мотивационные системы, нам придется объяснить, каким образом они выстраиваются в иерархическую систему соподчине­ния. Почему нельзя сказать, что первичные аффекты сами по себе являются основными мотивационными системами? Я полагаю, потому, что аффекты испытывают многочисленные побочные вза­имодействия и трансформации в течение всего периода развития. Теория мотиваций, основанная на аффектах, а не на двух основ­ных влечениях, была бы более сложной и запутанной и клиничес­ки неудовлетворительной. Я также полагаю, что бессознательная интеграция аффективно насыщенного опыта раннего детства тре­бует предположить более высокий уровень мотивационной органи­зации, чем представленный аффективными состояниями per se (сами по себе). Мы должны предположить, что мотивационная система соответствует сложной интеграции процессов развития аффектов в их связи с родительскими объектами.

Аналогично этому, попытка заменить теорию влечений и эмо­ций теорией привязанности или теорией объектных отношений, не признающей концепцию влечений, ведет к неоправданному занижению сложности интрапсихической жизни, уделяя внимание лишь позитивным или либидинальным элементам привязанности, и пре­небрегая бессознательной агрессией. Хотя сторонники теории объектных отношений и не утверждают этого, на практике они, отвергая теорию влечений, серьезно недооценивают мотивацион­ные аспекты агрессии.

По этим причинам, я думаю, что, изучая мотивацию, мы не должны заменять теорию влечений теорией аффектов или теорией объектных отношений. Кажется, в высшей степени разумно и предпочтительно рассматривать аффекты как строительный материал влечений. Аффекты, таким образом, являются связующим звеном между биологически заданными инстинктивными компонентами, с одной стороны, и интрапсихической организацией влечений — с другой. Соотношение аффективных состояний хорошего отноше­ния и антипатии с дуалистическими рядами либидо и агрессии имеет смысл с клинической и теоретической точек зрения.

Данная концепция аффектов как строительного материала вле­чений, на мой взгляд, может разрешить некоторые проблемы в психоаналитической теории влечений. Если подходить к аффектам с такой точки зрения, это расширит концепцию эрогенных зон как “источника” либидо до более общей концепции всех психологически активизируемых функций и участков тела, участвующих в аффек­тивно нагруженных интеракциях младенца и ребенка с матерью. Эти функции включают смещение акцента заботы о телесных функци­ях на социальное функционирование и проигрывание ролей. Моя концепция также предлагает недостающие звенья в психоаналити­ческой теории относительно источников агрессивно нагруженных интеракций в диаде “младенец-мать”, “зональности” агрессивного орального проглатывания и анального контроля, непосредствен­ных физических столкновений, связанных со вспышками гнева и т. д. Аффективно нагруженные объектные отношения вливают энергию в физиологические “зоны”.

Последующая психофизиологическая активация ранних неблаго­получия, гнева, страха, а позже депрессии и чувства вины форми­рует соответствующие агрессивные составляющие Я и объекта. Эти составляющие реактивируются в бессознательных конфликтах в аг­рессии, которая проявляется в переносе. Непосредственная интер­нализация либидинальных и агрессивных аффективных чувств как частей Я- и объект-репрезентаций (так называемые “интернализо­ванные объектные отношения”), интегрированных в структуры Эго и Супер-Эго, представляет собой, в моей формулировке, либидинальные и агрессивные части этих структур.

Согласно данной концепции взаимосвязи влечений и аффектов, Ид состоит из вытесненных интенсивных агрессивных или сексуаль­ных интернализованных объектных отношений. Характер сгущения и смещения психических процессов в Ид отражает аффективную связь Я- и объект-репрезентаций соответствующих агрессивных, либидинальных и — позже — совмещенных чувств.

Данная концепция влечений также позволяет отдать должное биологически детерминированному появлению новых аффективных состояний в течение жизни. Эти состояния включают активацию сексуального возбуждения в период юности, когда аффективное состояние эротического волнения интегрируется с генитальным возбуждением и с эротически заряженными эмоциями и фантази­ями из эдиповой фазы развития. Другими словами, усиление вле­чений (либидинальных и агрессивных) на разных стадиях жизнен­ного цикла определяется инкорпорированием новых психофизиоло­гически активированных аффективных состояний в предсуществую­щие иерархически организованные системы аффектов.

В более общем виде моя точка зрения такова: раз организация влечений как иерархически выстроенных мотивационных систем уже сложилась, любая определенная активация влечений в контексте интрапсихического конфликта представлена активацией соответству­ющих аффективных состояний. Аффективное состояние включает интернализованные объектные отношения, в основном определен­ную Я-репрезентацию, связанную с определенной объект-репрезен­тацией под влиянием определенного аффекта. Реципрокные роле­вые отношения между Я и объектом заключены в рамки определен­ного аффекта и обычно выражаются в виде фантазий или желаний. Бессознательные фантазии состоят из таких совокупностей Я-реп­резентаций и объект-репрезентаций и связующего их аффекта. Иначе говоря, аффекты — это сигналы или репрезентации влече­ний — как предполагал Фрейд (1926), — а также их строительный материал.

Фрейд (1905) описывал либидо как влечение, возникающее при стимуляции эрогенных зон и характеризующееся определенной це­лью, напряжением и объектом. Как я уже упоминал, истоки ли­бидо находятся в примитивных аффективных состояниях, включая как состояние восторга в ранних детско-материнских отношениях, так и симбиоз переживаний и фантазий. Аффективные и в основ­ном приятные состояния от общения с матерью, возникающие ежедневно в состояниях покоя, также интегрируются в либидиналь­ные интенции.

Сексуальное возбуждение — более поздний и более дифферен­цированный аффект; он начинает действовать как решающий ком­понент либидинального влечения, но его корни как аффекта лежат в интегрированном эротически окрашенном опыте, возникшем в результате стимуляции различных эрогенных зон. Действительно, поскольку сексуальное возбуждение как аффект связано со всем полем психического опыта, оно не ограничивается стимуляцией определенной эрогенной зоны, а проявляется как ощущение удо­вольствия всего тела.

Так же как либидо, или сексуальное влечение, есть результат интеграции позитивных или приятных аффективных состояний, так и агрессивное влечение есть результат интеграции многочисленных проявлений негативного опыта или антипатии — гнева, отвраще­ния, ненависти. Гнев фактически может считаться основным аф­фектом агрессии. Ранние характеристики и развитие гнева у детей многократно документально фиксировались исследователями; вокруг этого группируется сложное аффективное образование агрессии как влечения. Исследования детей показывают изначальную функцию гнева как попытки устранить источник боли или беспокойства. В бессознательных фантазиях, возникающих в связи с реакциями гнева, гнев обозначает одновременно активацию “абсолютно пло­хого” объектного отношения и желание устранить его и восстановить “абсолютно хорошее”, представленное объектными отношениями под влиянием позитивных, либидинальных аффективных состоя­ний. Но психопатология агрессии не ограничивается интенсивностью и частотой приливов гнева: аффект, который становится доми­нантой, агрессия как патологическое влечение, есть сложный и разработанный аффект ненависти; устойчивый, структурированный, объектно-направленный гнев.

Агрессия входит и в сексуальный опыт как таковой. Мы увидим, что опыт проникновения, внедрения и опыт, когда в тебя прони­кают, входят, включает в себя агрессию, служащую любви, исполь­зуя при этом эротогенный потенциал переживания боли как необ­ходимой составной части несущего наслаждение слияния с другим в сексуальном возбуждении и оргазме. Эта нормальная способность трансформации боли в эротическое возбуждение дает осечку, ког­да грубая агрессия доминирует в родительско-детских отношениях, что, возможно, является решающим фактором в формировании эротического возбуждения, возникающего при причинении стра­дания другим.

Я думаю, что эта формулировка отношений между влечением и аффектами соответствует Фрейдовской дуалистической теории вле­чений и в то же время органично сочетает психоаналитическую те­орию с современной биологической теорией инстинктов и наблю­дениями за развитием младенцев в первые месяцы жизни.

Если сексуальное возбуждение — основной аффект, вокруг ко­торого происходит скопление целого созвездия аффектов, и все это вместе взятое составляет либидо как влечение, то эротическое желание, то есть сексуальное возбуждение, направленное на опреде­ленный объект, — соединяет сексуальное возбуждение с миром интернализованных объектных отношений в контексте эдипально­го структурирования психической реальности. Фактически, эроти­ческое желание способствует интеграции частичных объектных от­ношений в целостные объектные отношения — то есть отщепленных или диссоциированных Я- и объект-репрезентаций в цельные и всеохватывающие. Такое развитие углубляет природу сексуально­го опыта — процесса, кульминацией которого будет зрелая сексу­альная любовь.