Зрелая сексуальная любовь и сексуальная пара

 

Генри Дикс (1967) предоставил материалы, полученные на ос­нове изучения конфликтов супружеских пар, которые я считаю самым понятным психоаналитическим пособием для изучения характеристик нормальных и психопатологических любовных отноше­ний. Он подошел к изучению способности к зрелым любовным отношениям в терминах размерности интеракций в установивших­ся супружеских отношениях. Обследуя супружеские пары индиви­дуально и совместно в психоаналитической парадигме, он вырабо­тал критерии, позволяющие проводить анализ причин хронических супружеских конфликтов, а также их исходов: разрушения брачно­го союза, сохранения шаткого конфликтного равновесия или раз­решения конфликта.

Дикс обнаружил, что существуют три основные сферы взаимо­действия пары, связанные между собой: их сознательные взаимные представления о том, какими должны быть брачные отношения; степень, в которой их взаимные ожидания позволяют гармонизи­ровать их собственные культурные ожидания, а также их интегра­ция в культурное окружение; и бессознательная активация прошлых патогенных интернализованных объектных отношений в каждом партнере и их обоюдная индукция комплементарных ролей к этим прошлым объектным отношениям. Дикс приходит к выводу о том, что пары устанавливают компромиссное образование между свои­ми бессознательными объектными отношениями, которые часто находятся в остром конфликте с их осознанными желаниями и вза­имными ожиданиями.

Взаимная индукция ролей, которая достигается путем проектив­ной идентификации, оказалась существенным фактором, опреде­ляющим способность пары к получению удовлетворения. Дикс подчеркивал, что сексуальные конфликты между партнерами — это та область, в которой раскрываются имеющиеся супружеские кон­фликты и находят выражение бессознательно активированные объектные отношения. Он указывал на резкий контраст между эти­ми активируемыми объектными отношениями и первоначальной взаимоидеализацией пары.

Описанные Диксом превратности активизации взаимных проек­тивных идентификаций как части объектных отношений пары и влияние их Эго-идеалов на отношения оказали значительное воз­действие на мою точку зрения по поводу взаимоотношений пары. Дикс утверждал, что, “как бы ни казалось пародоксальным для здравого смысла, бессознательные соглашения — тайное объедине­ние партнеров — оказываются более сильными и непреодолимыми в нарушенных брачных союзах, которые мы сейчас рассматриваем, по сравнению со свободными и гибкими взаимозависимостями “цельных людей”.

С моей точки зрения, сферы интеракции пары, описываемые Диксом, могут быть переструктурированы и расширены до по край­ней мере трех сфер: 1) реальные сексуальные отношения; 2) созна­тельно и бессознательно доминирующие объектные отношения; 3) установление совместного Эго-идеала. Способность к зрелой сек­суальной любви, которую я описывал, находит свое воплощение в этих трех сферах.

Особенное внимание мне хотелось бы обратить на важность ин­теграции либидо и агрессии, любви и ненависти, с доминирующей ролью любви над ненавистью во всех этих трех основных сферах интеракции пары. В этой связи я очень признателен Столлеру (1979, 1985), который внес огромный вклад в психоаналитическое понимание сексуального возбуждения, перверсий и природы люб­ви. Он указывал на существенную роль агрессии как компонента сексуального возбуждения и самостоятельно пришел к выводам, схожим с моими, изучая сексуальный опыт пациентов с погранич­ной личностной организацией. Он также подчеркивал важность тайны в сексуальном возбуждении и описывал анатомические и физиологические факторы, которые во взаимодействии с эдиповы­ми желаниями и опасностями вносят вклад в качество возбуждения и фрустрации и являются частью тайны. Тайна и продуцирует, и отражает сексуальные фантазии. Столлер подчеркивал функцию сексуального возбуждения в воспроизведении опасных и потенци­ально фрустрирующих ситуаций и преодолении их путем удовлет­ворения специфическими сексуальными фантазиями и действиями. Таким образом, с точки зрения способности к сексуальному воз­буждению и эротическому желанию и к интеграции доэдиповых и эдиповых объектных отношений как части любовных отношений, интеграция либидо и агрессии, любви и ненависти постепенно ста­новится основным аспектом способности к любовным отношени­ям, а также патологии в любовных отношениях.

Садомазохистские аспекты полиморфной перверзивной сексуаль­ности служат важным стимулом к борьбе за сексуальное соедине­ние; а существенный недостаток заботливой телесной нежности или травмирующий опыт прошлого, физическое или сексуальное наси­лие могут уничтожить способность к сексуальному ответному чув­ству и помешать развитию аффекта сексуального возбуждения. Но и чрезмерное вытеснение агрессии, бессознательные запреты на ранние агрессивные компоненты полиморфной перверзивной ин­фантильной сексуальности могут сдерживать и обеднять ответное сексуальное чувство.

Мои клинические исследования показывают, что некоторая сте­пень подавления или вытеснения полиморфной перверзивной ин­фантильной сексуальности — наиболее распространенный вид сексуальных запретов, значительно обедняющих любовную жизнь пары, чьи эмоциональные отношения при других обстоятельствах могли бы быть вполне удовлетворительными. Практика показыва­ет, что пары могут регулярно иметь генитальные половые контак­ты с сексуальным возбуждением и оргазмом, но чувство однооб­разия и смутное ощущение неудовлетворенности и скуки будет при этом расти. В области сексуального возбуждения и недостаточная интеграция агрессии, и ее избыток могут постепенно начать пре­пятствовать любовным отношениям.

То же самое происходит в доминантных объектных отношениях пары. Недостаток интеграции “абсолютно хороших” и “абсолют­но плохих” интервализованных объектных отношений приводит к примитивной идеализации в любовных отношениях у личностей с пограничной личностной организацией. Нереалистичное качество идеализации легко приводит к конфликтам и разрушению отноше­ний. Идеализация, которая не выдерживает амбивалентности, то есть легко разрушается любой агрессией в отношениях, является по определению непрочной и неудовлетворительной, и у партнеров не хватает способности к глубокой взаимной идентификации. Но ин­теграция объектных отношений, которая предвещает доминирова­ние продвинутых эдиповых конфликтов с соответствующей толерантностью к амбивалентности также означает присутствие агрессии в отношениях, которую необходимо вынести и которая является по­тенциальной угрозой отношениям.

Толерантность к амбивалентности способствует активации бес­сознательных сценариев и взаимной проекционной идентификации прошлых патогенных интернализованных объектных отношений, так что толерантность к агрессии как части амбивалентных отношений пары чрезвычайно обогащает ее и придает отношениям партнеров глубину, которую Балинт называет “генитальной идентификацией”, а Винникотт — “заботой”. Но чрезмерная агрессия угрожает отношениям пары невыносимыми конфликтами и потенциальным разрывом отношений.

Давайте перейдем от объектных отношений к взаимной проек­ции парой Эго-идеала. Взаимная идеализация друг друга, а также отношений пары может рассматриваться не только как защита от более реалистических требований уважения нужд и отношений друг друга, но также как доминирование функций Супер-Эго в целом и инфантильного Супер-Эго с его запретами на эдиповы желания и инфантильную сексуальность. Нормальное развитие функций Су­пер-Эго предохраняет пару и добавляет мощный элемент — чувство взаимной ответственности и заботы, — извлеченный из эмоциональ­ных глубин в их отношениях. Но при доминировании агрессии в Супер-Эго это также создает возможность взаимных преследований и подавления свободы.

Очевидно, что качество и развитие любовных отношений зави­сят от характера соответствия пары и, таким образом, от способа выбора партнера. Те же черты, которые включает в себя способ­ность к зрелым любовным отношениям, влияют и на процесс вы­бора. Способность свободно испытывать сексуальное наслаждение, если это доступно хотя бы одному партнеру, составляет начальную ситуацию проверки — до какой степени каждый из них способен к свободе, богатству и разнообразию сексуальных отношений. Спо­собность смело встречать сексуальные запреты, ограничения или отвержение партнера есть выражение стабильной генитальной иден­тификации, в противоположность яростному отвержению, обесце­ниванию или мазохистскому подчинению сексуальным запретам партнера. Естественно, ответ партнера с сексуальными запретами на подобный вызов является важным элементом развития динами­ки сексуальной пары. При ранней сексуальной несовместимости пары проблему обычно необходимо искать в неразрешенных эдипо­вых конфликтах, и та степень, в которой их возможно разрешить, в большей мере зависит от отношения более здорового партнера. Но избегание партнера, который явно будет накладывать жесткие ограничения на ожидания сексуального удовлетворения, является одним из аспектов нормального процесса выбора.

Развитие способности к целостным или интегрированным объек­тным отношениям подразумевает достижение идентичности Эго и, к тому же, развитие глубоких отношений, способствующих интуитивному выбору человека, соответствующего вашим желаниям и стремлениям. В процессе выбора всегда присутствуют бессознатель­ные детерминанты, но при обычных обстоятельствах расхождение между бессознательными желаниями и опасениями и сознательными ожиданиями не столь кардинально, чтобы опасаться исчезновения процессов ранней идеализации в отношениях пары.

К тому же зрелый выбор человека, которого вы любите и с ко­торым хотите провести всю свою жизнь, подразумевает зрелые идеалы, определенную шкалу ценностей и наличие целей, кото­рые, в дополнение к удовлетворению потребностей в любви и бли­зости, придают более широкий смысл жизни. Может возникнуть вопрос, приемлем ли здесь термин “идеализация”, но до сих пор при выборе человека, соответствующего вашим идеалам, присут­ствует элемент трансцедентальности. Это посвящение себя человеку и определенному образу жизни, который соответствует или может соответствовать отношениям с этим человеком.

Но здесь мы опять возвращаемся к основной динамике, соглас­но которой интеграция агрессии в сферах сексуальных отношений, объектных отношений и Эго-идеала пары гарантирует глубину и интенсивность отношений и в то же время может угрожать им. Тот факт, что равновесие между любовью и агрессией — динамическое, делает интеграцию и глубину потенциально нестабильной. Пара не может рассчитывать, даже при наилучших обстоятельствах, что ее будущее очевидно; тем более если существует неразрешенный кон­фликт у одного или обоих партнеров, что угрожает равновесию между любовью и агрессией. Иногда, даже при обстоятельствах, кажущихся благоприятными и безопасными, новые обстоятельства нарушают такое равновесие.

Сам факт, что необходимым условием развития глубоких и дли­тельных отношений между двумя людьми является достижение спо­собности к глубине по отношению к самому себе и другим, — для эмпатии и понимания, открывающих глубинный путь к многомер­ным отношениям между человеческими существами, — создает любопытную дилемму. По мере того как с годами один из партне­ров обретает большую способность к глубокой любви и реалисти­ческому уважению другого (что становится частью его личной и социальной жизни), он или она может найти другого, который может быть столь же подходящим партнером или даже более пред­почтительным. Эмоциональная зрелость, таким образом, не явля­ется гарантией бесконфликтности и стабильности во взаимоотно­шениях пары. Твердые обязательства по отношению к одному человеку, моральные ценности и опыт совместной жизни обогатят и сохранят стабильность отношений, но если знание себя и реф­лексия глубоки, каждый партнер время от времени может испыты­вать стремление к другим отношениям (к этому может побудить реалистичная оценка) и повторяющееся самоотречение. Но само­отречение и стремление могут добавить глубины в жизнь индиви­дуума и пары; а направление стремлений, фантазий и сексуально­го накала в отношениях пары могут привнести дополнительные, незаметные для посторонних, краски в их любовную жизнь. Все человеческие отношения должны когда-то окончиться, и угроза потери и одиночества и, в конце концов, смерти, является самой страшной, если любовь очень сильна. Осознание этого также уси­ливает любовь.

 

ПСИХОПАТОЛОГИЯ

 

Далее я привожу клинические иллюстрации того, насколько сильно психопатология влияет на развитие зрелых любовных отно­шений. Я сопоставлю последствия более и менее тяжелых случаев пограничной личностной организации, нарциссической и невроти­ческой психопатологии на примере типичных клинических случаев.

В некоторых наиболее тяжелых случаях пограничной личност­ной организации, в частности, у пациентов с выраженными само­деструктивными тенденциями и тенденциями к самоповреждению или с нарциссической патологией, антисоциальными тенденция­ми, эго-синтонной агрессией наблюдается отсутствие способнос­ти к чувственному удовольствию и эротизму кожи. Как мужчины, так и женщины могут переживать полное отсутствие сексуальных проявлений: удовольствия от мастурбации, сексуального желания к какому-либо объекту, неспособности достигать возбуждения, не говоря уже об оргазме при сексуальном акте. Все эти пациенты демонстрируют полную несформированность механизмов вытесне­ния, присутствующих у более здоровых пациентов (обычно невро­тиков), которые могут проявлять вторичные запреты на сексуаль­ное возбуждение, обусловленные вытеснением.

Пациенты, о которых пойдет речь, не способны испытывать сексуальное возбуждение, несмотря на совершенно нормально функционирующий биологический аппарат. История раннего раз­вития этих пациентов оставляет впечатление, что активация чувства удовольствия телесного (кожного) эротизма не сформировалась или была нарушена с самого раннего детства. Тяжелый травматический опыт, физическое или сексуальное насилие и полное отсутствие любви и заботы со стороны родительских объектов доминируют в их истории. Часто самоповреждения (пациенты наносят себе по­вреждения кожного покрова, слизистой оболочки, вырывают во­лосы) приносят им своего рода чувственное удовлетворение, хотя болевые ощущения пересиливают признаки эротического удоволь­ствия. Психоаналитическое исследование раскрывает мир прими­тивных фантазий с доминированием садомазохистических взаимодействий, и стремление к власти является только способом найти безопасность как альтернативу полному подчинению садистическому объекту. Такие пациенты испытывают огромные трудности в дос­тижении чувственного удовольствия. Как ни парадоксально, несмотря на то, что психоаналитическая терапия может значительно скорректировать их личностные расстройства, в то же время она может усилить дальнейшее закрепление сексуальных запретов, вводя механизмы вытеснения. Сексопатологи крайне осторожны в про­гнозах относительно лечения таких пациентов.

Интеграция примитивных, расщепленных, идеализированных и преследующих интернализированных объектных отношений как часть и следствие психотерапевтического лечения может позволить таким пациентам развить способность к идеализации, стремление к идеализированным отношениям, что может содействовать разви­тию способности к эмоциональной включенности и обязательствам. В конце концов, такие пациенты могут установить стабильные любовные отношения, но обычно они не проявляют способности к страстной любви.

Молодая женщина примерно тридцати лет была госпитализиро­вана по причине выраженных тенденций к самоповреждению с угро­зой для собственной жизни. В прошлом она глубоко резала себе руки, жгла себя сигаретами и чудом выжила после нескольких су­ицидальных попыток. В первом семестре бросила университет и вела беспорядочную жизнь с мужчинами, снабжавшими ее наркотиками, в интимных отношениях с которыми она не испытывала ни сексуального желания, ни сексуального удовольствия. Живя с постоянным чувством подозрения, что ее используют, и в то же время стремясь использовать мужчин материально и эмоционально, она получала чувственное удовлетворение, только когда они оста­вались спать рядом с ней на всю ночь и крепко обнимали ее или когда они давали ей наркотики, не задавая никаких вопросов и не требуя ничего взамен, кроме сексуальных одолжений. Тем не ме­нее, она была способна быть преданной мужчине до тех пор, пока он удовлетворял ее требования и пока она чувствовала, что конт­ролирует отношения. Как только у нее рождались подозрения, что ее используют и относятся к ней несправедливо, она тут же обес­ценивала и бросала мужчину. История этой пациентки включает физическое насилие со стороны матери и сексуальные злоупотреб­ления со стороны отчима. Хорошая успеваемость в начальных клас­сах школы, связанная с высоким уровнем интеллекта, впоследствии постепенно ухудшалась из-за того, что она мало занималась в стар­ших классах. Она принадлежала к маргинальной, несколько анти­социальной группе, но не совершала антисоциальных поступков, кроме краж в магазинах в подростковом возрасте — позже она при­шла к выводу, что это слишком опасно, и прекратила это делать.

Менее нарушенные пациенты с пограничной личностной орга­низацией могут обнаруживать способность к сексуальному возбуж­дению и эротическому желанию, но страдать от последствий патологических интернализованных объектных отношений. Механизмы расщепления пограничной личности раскалывают внутренний и внешний мир объектных отношений на идеализированные и преследующие фигуры. Поэтому они способны к идеализации отно­шений с “частичными объектами”. Однако такие отношения очень хрупкие и в любой момент могут прекратиться из-за вторжения “абсолютно плохих” аспектов, которые превращают идеальные отношения в преследующие.

В любовных отношениях таких пациентов может присутствовать эротическое желание вместе с примитивной идеализацией объекта любви. Здесь мы наблюдаем развитие сильной любовной привязанности с примитивной идеализацией и более устойчивым типом от­ношений по сравнению с преходящим характером отношений у нарциссических пациентов. Оборотной стороной таких идеализации является тенденция к внезапным реакциям разочарования, транс­формация идеализируемого объекта в преследующий и разрушитель­ные отношения с ранее идеализируемыми объектами. В этих слу­чаях при разводе обычно проявляются наиболее драматичные агрессивные черты. Возможно, самый распространенный вид таких патологичных отношений можно наблюдать у инфантильных жен­щин с пограничной личностной организацией, которые отчаянно цепляются за мужчин, идеализируемых до такой степени, что обыч­но из описаний пациенток сложно составить истинный портрет этих мужчин. На первый взгляд, такой тип напоминает гораздо лучше адаптированных женщин с мазохистскими наклонностями, которые безропотно подчиняются идеализируемым садистическим мужчи­нам, но в этих случаях отмечается нереалистическая детская идеа­лизация. Случай, который приводится ниже, взят из моей преды­дущей работы (1976) и иллюстрирует этот тип динамики.

Пациентка, о которой пойдет речь, — тучная восемнадцатилет­няя девушка. Она пристрастилась к наркотическим средствам, и ее учеба в школе постепенно ухудшалась, несмотря на высокий уровень умственных способностей. Ее непослушание послужило причиной исключения из нескольких школ и особенно проявлялось в диких сценах дома. В больнице она произвела впечатление импульсивно­го, гиперактивного, колючего и нечестного подростка. Она безжа­лостно использовала большинство людей и в то же время была пол­ностью покорна и предана молодому человеку, которого встретила в другой больнице и которому ежедневно писала длинные и страс­тные любовные письма. Он лишь изредка и довольно уклончиво отвечал ей. Очевидно, молодой человек был не в ладах с законом, но никаких подробностей на эту тему не сообщал, и несмотря на усиленные попытки врачей получить о нем реалистические сведе­ния, оставался лишь смутной тенью, хотя, по словам пациентки, был безупречным, идеальным, любящим и “красивым” парнем.

В процессе психотерапевтического лечения пациентка пылко описывала интенсивные сексуальные отношения со своим молодым человеком. Ей казалось, что их отношения безупречны, и она была убеждена в том, что будь у нее такая возможность, она убежала бы с ним далеко-далеко, отрешившись от остального мира, и была бы вполне счастлива и ни в чем больше не нуждалась. До этого она уже проходила психотерапию с несколькими специалистами и при­была в больницу “с твердым намерением” отразить попытки пер­сонала разлучить ее с другом.

Она могла простить или, скорее, рационализировать нечуткость по отношению к себе со стороны своего друга, в то же время оста­ваясь очень чувствительной, часто даже паранояльной, если чувствовала неуважение или пренебрежение со стороны других людей. И только после того, как он окончательно и недвусмысленно бро­сил ее и она нашла другого молодого человека в нашей больнице, с которым вновь повторилась вся история ее прошлых взаимоотно­шений, она смогла освободиться от первых отношений. И освобо­дилась настолько кардинально, что спустя несколько месяцев с трудом могла вспомнить лицо своего первого возлюбленного.

Как ни парадоксально, но такой тип “влюбленности” лучше поддается прогнозу, чем эфемерные увлечения нарциссических индивидов, несмотря на то, что нарциссические индивиды оказы­ваются намного более “реалистичными”, чем типичные пациенты с пограничной личностной организацией без нарциссической лич­ностной структуры.

Существует несколько особенностей, отличающих интенсивные любовные взаимоотношения пациентов с пограничной личностной организацией. Во-первых, такие индивиды в полной мере проявляют способность к генитальному возбуждению и оргазму, наряду со стра­стной преданностью, что демонстрирует необязательность достиже­ния эмоциональной зрелости для развития “примата гениталий”.

У таких пациентов как будто бы наблюдается некоторая интегра­ция полиморфной перверзивной инфантильной сексуальности и генитальной сексуальности, в которой они, кажется, способны интегрировать агрессию и любовь — то есть подчинять агрессивные, садомазохистские компоненты инфантильной сексуальности для получения либидинального эротического удовлетворения. Такая интеграция сексуального возбуждения и эротического желания про­исходит до того, как субъект развивает способность интегрировать агрессивно заряженные и либидинально заряженные интернализо­ванные объектные отношения. Расщепление объектных отношений (на идеализируемые и преследующие) сохраняется, и интенсивная эротическая идеализация объектов выполняет функцию отрицания агрессивных элементов интернализованных объектных отношений и предохранения идеализируемых отношений от присутствия агрессии.

Пациенты с пограничной личностной организацией проявляют способность к своего рода примитивной влюбленности, характери­зующейся нереалистичной идеализацией объекта любви, которого они совершенно не чувствуют. Подобная идеализация отличается от зрелой идеализации и иллюстрирует процессы развития, кото­рые проходит механизм идеализации, прежде чем достичь высшей точки в нормальной идеализации в состоянии влюбленности.

Сильные сексуальные переживания, в которых идеализируются интимные отношения, могут быть использованы для отрицания невыносимой амбивалентности и сохранения расщепления. Этот процесс служит иллюстрацией того, что можно назвать прежде­временной эдипизацией доэдиповых конфликтов у многих пациен­тов с пограничной личностной организацией: любовная связь крайне невротического свойства и очень сильная нивелирует кроющуюся за этим неспособность переносить амбивалентность. Клинические данные свидетельствуют, что у обоих полов активация генитальных модусов взаимодействия может служить попыткой избежать повер­гающих в ужас, фрустрирующих отношений, связанных с ораль­ными потребностями и зависимостью, как если бы бессознатель­ная надежда на оральное удовлетворение посредством сексуальной активности и на идеальные отношения, отличные от фрустрирующих догенитальных отношений с матерью, благоприятствовали бегству в раннюю сексуализацию всех отношений.

Многие пациенты с нарциссической личностной структурой имеют хорошо развитую способность к сексуальному возбуждению и оргазму при половом акте и широкий спектр полиморфных перверзивных инфантильных тенденций без способности к сильной включенности в объект любви. Многие из этих пациентов никогда не влюблялись или не любили. Может создаться впечатление, что пациенты, склонные к промискуитету и испытывающие интенсив­ные чувства фрустрации и нетерпения, когда желаемый сексуаль­ный объект не становится немедленно доступным, испытывают любовь, но на самом деле не любят. Это обнаруживается в их без­различии к вожделенному объекту немедленно после достижения ими своей цели.

Для достижения лучших результатов в терапии и в оценке про­гноза важно отличать сексуальный промискуитет пациентов с нар­циссической личностной структурой от пациентов с истерическим складом и сильными мазохистскими тенденциями. У последних сексуальный промискуитет обычно является отражением бессозна­тельной вины за стабильные зрелые удовлетворяющие отношения, поскольку это бессознательно представляло бы осуществление зап­ретных эдиповых желаний. Такие истерические и мазохистические пациенты проявляют способность к полным и стабильным объект­ным отношениям в сферах, не включающих сексуальные отноше­ния. К примеру, истерические женщины с сильными бессознатель­ными тенденциями к конкуренции с мужчинами могут поддерживать стабильные, глубокие отношения с ними до тех пор, пока не при­сутствует сексуальная сторона; только при достижении сексуальной близости бессознательное негодование на фантазийное подчинение мужчине или бессознательное чувство вины за запретную сексуаль­ность мешают отношениям.

В противоположность этому, сексуальный промискуитет нарцис­сических индивидов связан с сексуальным возбуждением по отно­шению к телу, которое “отказывает”, или к человеку, которого ценят другие люди или считают его привлекательным. Такое тело или человек пробуждают у нарциссических пациентов бессознатель­ную зависть и алчность, потребность обладать им и бессознатель­ное стремление обесценить и испортить то, чему они завидуют. До тех пор, пока сексуальное возбуждение возрастает на какое-то вре­мя, иллюзия желания объекта, мимолетное увлечение им может напоминать чувство влюбленности. Однако вскоре, когда сексуаль­ные отношения удовлетворяют потребность в победе и “включают” процесс обесценивания ранее желанного объекта, это заканчива­ется быстрым исчезновением и сексуального возбуждения, и лич­ного интереса.

Ситуация осложняется тем, что бессознательная жадность и за­висть имеют тенденцию быть спроецированными на желаемый сек­суальный объект и, как следствие, возникает боязнь превратиться в собственность и предмет использования сексуальным объектом, что усиливает потребность бегства в “свободу”. Для нарциссического пациента все люди подразделяются на эксплуататоров и эксплуатируемых, а “свобода” является просто укрытием от фантазийного всепоглощающего собственничества. В процессе психоаналитичес­кого лечения тенденция к промискуитету у нарциссических пациен­тов также отражает тщетную попытку поиска человеческой любви, как если бы ее можно было чудесным образом обнаружить в каких-то частях тела — грудях или пенисах, ягодицах или вагинах. Беско­нечные повторяющиеся стремления нарциссических пациентов к таким частям тела могут являться, как показывает анализ, регрес­сивной фиксацией отщепленных ранних симбиотических пережива­ний, в которые были включены эрогенные зоны и идеализация поверхности тела в качестве компенсации за неспособность устано­вить цельные объектные отношения или константность объекта (Эрлоу и др., 1968).

Бегство нарциссических пациентов от “покоренных” сексуаль­ных объектов может также представлять попытку уберечь эти объекты от бессознательной деструктивности. Рассуждая о психологии “Дон Жуанов и Перекати-Поле”, Ривьер (1937) в качестве основных динамических факторов называет оральные источники зависти к другому полу и защитные функции отказа и пренебрежения. Фэй­рберн (1954) подчеркивал функцию перверсии как замещения от­ношений с глубоко расщепленными, идеализируемыми и пресле­дующими объектами, которых не может вынести “центральное” Я пациента.

Таким образом, нарциссическая патология демонстрирует спо­соб, с помощью которого исходная способность к сексуальному возбуждению и идеализация поверхности тела может переходить в полную полиморфную инфантильную перверзивную сексуальность и, наконец, завершаться проявлением генитального интереса и способностью к достижению сексуального оргазма. Такой прогресс достигается при неудаче в развитии способности к глубоким интим­ным объектным отношениям, так что идеализация остается огра­ниченной в сексуальной сфере и в значительной степени неразви­той в сфере актуальных объектных отношений. Недолговременная идеализация нарциссическими пациентами значимых других явля­ется недостаточной для того, чтобы развить что-либо, кроме “чи­сто сексуального” интереса и идеализации внешней поверхности тела, которые не развиваются до идеализации человека в целом. Некоторые нарциссические личности способны достигать идеали­зации другого человека, которая от идеализации тела переходит к идеализации человека, даже если такой интерес носит временный характер и ограничен бессознательными механизмами защитного обесценивания. Приводимые ниже случаи, которые описывались в моих ранних работах, иллюстрируют психопатологический кон­тинуум в спектре нарциссических личностных расстройств.

Мужчина двадцати пяти лет обратился за консультацией по поводу страха импотенции. Несмотря на периодические сексуальные кон­такты с проститутками, при первой попытке сексуальных отношений с женщиной, с которой у него были, по его словам, платонические дружеские отношения, он не смог достичь полной эрекции. Это нанесло серьезный удар по его самооценке и вызвало сильную трево­гу. Он никогда не влюблялся и не был эмоционально или сексуально привязан ни к женщинам, ни к мужчинам. Его мастурбационные фантазии отражают многочисленные перверзивные тенденции, включая гомосексуальные, гетеросексуальные, садомазохистские, эксгибиционистские и вуайеристические аспекты.

Будучи человеком образованным и интеллигентным, он успеш­но работал бухгалтером и поддерживал стабильные, хотя и несколь­ко отстраненные отношения как с мужчинами, так и женщинами, основанные на общих политических и интеллектуальных интересах. Не производил впечатления человека амбициозного, был доволен своей работой. С ним обычно с удовольствием общались, поскольку он был дружелюбен, гибок и быстро адаптировался. Друзья удив­лялись его периодической злой иронии и высокомерию по отноше­нию к окружающим.

Этот пациент первоначально казался обсессивной личностью, но психоаналитическое исследование раскрыло типичную нарциссичес­кую личностную структуру. У него была глубокая, главным образом бессознательная, убежденность в том, что он выше мелочной сорев­новательной борьбы, в которую вовлечены его коллеги и друзья. Он также чувствовал превосходство перед своими друзьями из-за их увлечения посредственными, хотя и физически привлекательными женщинами. И тот факт, что, милостиво снизойдя до своей платонической подруги, он оказался не способным осуществить кои­тус, было страшным ударом по его Я-концепции. Он считал, что мог бы иметь сексуальные отношения и с мужчинами, и с женщи­нами и что он выше узкой конвенциональной морали своих друзей.

Здесь мне хотелось бы обратить ваше внимание в первую очередь на то, что у этого человека отсутствовала способность к сексуаль­ной включенности и способность испытывать даже мимолетное сле­пое увлечение, и прогнозы психоаналитиков были крайне осторож­ными. (Психоаналитическое лечение, продолжавшееся более пяти лет, в конечном счете окончилось неудачей.) Центральной динамической характеристикой в этом случае является сильная зависть к женщинам и защита от этой зависти в виде обесценивания и нар­циссически детерминированной гомосексуальной ориентации, что часто встречается у нарциссических личностей.

Следующий случай является иллюстрацией наличия некоторой способности к влюбленности и ухудшения этой способности при промискуитете и бесконечных мимолетных увлечениях. Этот слу­чай также иллюстрирует предположение о том, что продвижение от фиксации на поверхности тела до чувства влюбленности в чело­века связано с развитием способности испытывать чувство вины и заботы, депрессии и стремления исправиться. В противополож­ность предыдущему случаю, у мужчины немного старше тридцати лет существовал некоторый потенциал к способности влюбляться. В процессе психоаналитического лечения эта способность значи­тельно развилась по мере прорабатывания ее в переносе.

Первоначально пациент обратился за помощью по поводу силь­ной тревоги во время публичных выступлений и приносящего все меньше удовлетворения промискуитета. По его словам, в юности он несколько раз влюблялся, но вскоре уставал от женщин, кото­рых первоначально идеализировал и страстно желал. После несколь­ких сексуальных контактов с женщиной он полностью терял к ней интерес и отправлялся на поиски другой. Незадолго до начала ле­чения у него завязались отношения с разведенной женщиной, имев­шей трех маленьких детей. Он находил ее наиболее приемлемым вариантом по сравнению с предыдущими женщинами. Несмотря на возникновение этих отношений, его промискуитет продолжал­ся, и впервые в жизни он испытывал конфликт между желанием установить стабильные отношения с женщиной и своими бесконеч­ными увлечениями.

Его безнадежный поиск удовлетворяющего сексуального опыта с женщинами с самого начала стал важным предметом психоана­литического лечения. Вначале он с гордостью заявил о своем ус­пехе у женщин за счет, как он полагал, своей необыкновенной сексуальной активности и способности доставлять сексуальное на­слаждение. Вскоре, однако, выяснилось, что его интерес к жен­щинам проявлялся исключительно по отношению к их мягкой коже, груди, ягодицам, влагалищу и, кроме того, служил для удовлет­ворения его фантазий о том, что женщины скрывают и не дают своих “сокровищ” (по его собственному выражению). Покоряя их, он чувствовал, что “развернет” их и “проглотит”. На более глубо­ком уровне (пациент осознал это только после многих месяцев ра­боты) он боялся, что не существует способа поглотить женскую кра­соту и что сексуальное проникновение, коитус и оргазм — всего лишь иллюзорное поглощение того, чем он восхищается и что же­лает сделать своим.