Динамика нарциссической патологии

 

Чаще всего нарциссическая личность сама отыгрывает свое па­тологическое грандиозное Я, одновременно проецируя обесценен­ную часть Я на партнера, чье безграничное восхищение подтверждает это грандиозное Я. Реже нарциссическая личность проецирует патологическое грандиозное Я на партнера, отыгрывая отношения между этим грандиозным Я и его спроецированным отражением. Партнер в таких случаях — всего лишь средство для воплощения отношений между аспектами Я. В типичных случаях идеализиро­ванный партнер и его “придаток”, или сателлит этого идеального объекта, в реальных отыгрываниях или в фантазии составляют пару или же формируют бессознательное “отражение”, в котором каж­дый партнер воспроизводит другого. Они могут также, дополняя друг друга, совместно воссоздавать фантазийное и утраченное гран­диозное идеальное целое.

При рассмотрении существенных динамик, лежащих в основе таких защитных маневров, мы обнаруживаем, что особую важность в бессознательных конфликтах имеет зависть доэдипова происхож­дения — специфическая форма гнева и обиды по отношению к не­обходимому объекту, переживаемому как фрустрирующий и отка­зывающий, не дающий. Так желаемое становится одновременно источником страдания. Как реакция на это страдание развивается сознательное или бессознательное стремление к тому, чтобы раз­рушить, испортить, захватить силой то необходимое, в чем отка­зывают, — именно то, что вызывает наибольшее восхищение и яв­ляется наиболее желанным. Трагедия нарциссической личности состоит в том, что агрессивное присвоение и алчный захват того, что является предметом отрицания и зависти, не ведет к удовлет­ворению, поскольку бессознательная ненависть к желаемому пор­тит его, когда оно присваивается; в результате субъект неизменно испытывает опустошение и фрустрацию.

Таким же образом, поскольку ценность того, что может дать другой, является источником зависти, зависимость от объекта люб­ви неприемлема и должна отрицаться; нарциссическая личность больше нуждается в восхищении, чем в любви со стороны друго­го. Восхищение другого поддерживает и подтверждает самоуваже­ние, самоидеализацию патологического грандиозного Я. Восхище­ние других служит заменой защитных и регулирующих самооценку функций, нарушенных вследствие ослабленности и искаженности Супер-Эго, в особенности — Эго-идеала.

Нарциссические личности нуждаются в восхищении и бессозна­тельно вымогают имеющиеся у другого ресурсы восхищения — это их мстительная защита от зависти. Проецируя те же потребности на партнера, они опасаются, что их будут эксплуатировать и “огра­бят”, лишив того, что они имеют. Поэтому зависимость партнера непереносима для них. Обычную обоюдность в человеческих отношениях они переживают как эксплуатацию и захват. Вследствие конфликтов, связанных с бессознательной завистью, они не в со­стоянии испытывать благодарность за получаемое от другого, спо­собности которого безвозмездно отдавать они могут завидовать. Недостаток чувства благодарности препятствует развитию умения ценить полученную любовь.

В тяжелых случаях обесценивание других претерпевает регрес­сивную “анализацию” (Шассге-Смиржель, 1984b, 1989) — регрес­сирует к бессознательному стремлению символически трансформировать всю любовь и все ценности в экскременты, что может приводить к бессознательному отрицанию различий между полами и поколениями (всякие различия отрицаются и обесцениваются), направленному на избегание зависти к другому полу или к другим поколениям. Бессознательная зависть к эдиповой паре может ле­жать в основе зависти к брачному партнеру; потребность разрушить пару порождается в большей мере примитивной агрессией по отно­шению к эдиповой паре, чем эдиповой виной. То, что бессозна­тельная ненависть и зависть к хорошим отношениям в родительс­кой паре может превращаться в деструктивные устремления, направленные против собственного функционирования индивиду­ума как части пары, — одна из наиболее драматических характери­стик нарциссической патологии.

Обычно эти бессознательные конфликты могут быть прослеже­ны в прошлое вплоть до ранней патологии материнско-детских от­ношений. Оральная агрессия, вызванная, спровоцированная или подкрепленная холодной и отвергающей либо отвергающей и гипер­стимулирующей матерью, резко выраженным и постоянным ран­ним пренебрежением, эксплуатацией со стороны нарциссической матери, игнорирующей эмоциональные потребности и внутреннюю жизнь своего младенца, — эта оральная агрессия, вдобавок вторично подкрепленная конфликтами с отцом или отсутствием его компен­сирующей доступности, — нередко является источником интенсив­ной зависти и ненависти по отношению к матери, в конечном счете оказывающих влияние на бессознательное отношение к обоим ро­дителям, и порождает патологически мощную зависть к любовным отношениям в эдиповой паре.

У мужчин, у которых ранние отношения с матерью продолжа­ют окрашивать их отношения с женщинами на всем протяжении жизни, патологическая ненависть и зависть к женщинам может стать мощной бессознательной силой, интенсифицирующей их эдиповы конфликты. Они нередко воспринимают мать как сексуально про­воцирующую, соблазняющую и отказывающую — ранние оральные фрустрации трансформировались у них в своего рода (проецируе­мую) сексуальную агрессию. Этот образ матери как соблазнитель­ницы, в свою очередь, усиливает агрессивные компоненты сексуального возбуждения и способствует диссоциации эротического возбуждения и нежности. Эти мужчины переживают сексуальное стремление к женщине как повторение раннего соблазнения со стороны матери и потому бессознательно ненавидят объект своего желания. Ненависть может разрушать способность к сексуальному возбуждению и приводить к подавлению сексуальности. В менее тяжелых случаях защитная идеализация сексуальной привлекательности женщины ведет к усиленному поиску сексуальной стимуля­ции, возбуждения и удовлетворения, за которыми неизменно сле­дует бессознательное отравление сексуального переживания, обесценивание идеализированной женщины и скука. Мощная за­щитная идеализация женщин и их быстрое обесценивание как сексуальных объектов может выливаться в сексуальный промискуитет.

Из этих динамических факторов берет начало широкий спектр сексуальных патологий. У некоторых нарциссических мужчин на­блюдаются жесткие сексуальные запреты, страх отвержения и осмеяния женщинами, связанный с проецированием на женщин собственной бессознательной ненависти к ним. Этот страх перед женщинами может также порождать сильное отвращение к женс­ким гениталиям, в котором доэдипова зависть соединяется с эди­повым восприятием кастрации. Возможно также полное расщеп­ление: одни женщины идеализируются и какие-либо сексуальные чувства к ним отрицаются, другие воспринимаются как чисто ге­нитальные объекты, с которыми благодаря отсутствию нежности и романтической идеализации возможна полная сексуальная свобо­да и наслаждение. Это приводит к обрекающему на внутренний провал обесцениванию сексуальной близости и бесконечному по­иску новых сексуальных партнеров.

Некоторые нарциссические мужчины способны испытывать не­жность в отношениях с женщинами, от которых зависят, посколь­ку они бессознательно обесценивают их как сексуальных партнеров. Примечательно, что импотенция у нарциссических мужчин с жес­ткими запретами, со страхом перед женщинами, может являться непосредственным выражением этого страха. Когда в процессе те­рапии страх ослабевает, они впадают в сексуальный промискуитет. Таким образом они отыгрывают вовне и поиск отношений, в кото­рых их любят, и потребность отделить этот поиск от своей бессозна­тельной агрессии по отношению к женщинам. В противополож­ность этому, нарциссические мужчины, для которых сексуальный промискуитет был характерен с ранней юности, часто дают картину постепенного ухудшения своей сексуальной жизни, по мере того как в краткие периоды страстной влюбленности вновь и вновь происхо­дит крушение защитной идеализации женщины. Их новые сексуаль­ные встречи все больше выглядят повторениями предыдущих; эро­зия защитной идеализации и накопившееся разочарование в сексу­альной стороне жизни могут вызывать вторичное ухудшение сексу­альной жизни и импотенцию, что приводит их в терапию после сорока — пятидесяти лет.

И женщины, и мужчины с нарциссической личностной органи­зацией часто имеют бессознательную фантазию одновременной принадлежности к обоим полам, отрицая тем самым внутреннюю необходимость завидовать другому полу (Розенфельд, 1964, 1971, 1975; Грюнбергер, 1971). Эти фантазии ведут к разнообразным путям поиска сексуальных партнеров. Некоторые нарциссические мужчины ищут женщин, бессознательно репрезентирующих зер­кально отраженный образ их Я — “гетеросексуальных близнецов”, — бессознательно дополняя себя гениталиями и соответствующими психологическими аспектами другого пола, чтобы не испытывать необходимости принять реальность другой, автономной личности. В некоторых случаях, однако, бессознательная зависть к генита­лиям другого пола вызывает обесценивание порождающих ее сек­суальных характеристик, провоцирующих зависть, и приводит к асексуальным близнецовым отношениям. Это может быть деструк­тивным, поскольку несет с собой жесткие сексуальные запреты.

Иногда бессознательное желание обладать чертами обоих полов является источником отношений с партнером, бессознательно обес­цененным во всех аспектах, за исключением его или ее сексуаль­ной комплементарности для пациента. Физически привлекательные нарциссические пациенты обоего пола с сильной потребностью в восхищении со стороны других могут выбирать уродливых партне­ров, оттеняющих их собственную привлекательность. Другие изби­рают “близнеца” таким образом, что появление на людях красивой пары неизменно позволяет удовлетворять нарциссические нужды. Мужчина, который выбирает женщину, вызывающую зависть дру­гих мужчин, может обеспечить удовлетворение как нарциссических, так и гомосексуальных устремлений.

Бессознательная ненависть к женщинам (и страх перед ними в силу проекции этой ненависти) — существенный источник нарцис­сически детерминированной гомосексуальности у мужчин. Выбор другого мужчины в качестве гомосексуального близнеца, защитная идеализация пениса другого как копии собственного пениса и бессознательное уверение себя в том, что он/они больше не зависят от женских гениталий, могут служить эффективной защитой от за­висти к другому полу и даже “позволять” отношения с идеализи­рованными женщинами — если они при этом десексуализированы.

Основным фактором конфликтов у нарциссических пациентов при гетеросексуальных или гомосексуальных отношениях, который дает знать о себе лишь постепенно, но затем начинать доминиро­вать в отношениях и в конце концов разрушает их, является защи­та фантазии о близнеце. Партнер должен воплощать идеал паци­ента, но не быть лучше его самого, потому что это вызвало бы зависть; но он не должен быть и “ниже” пациента, поскольку это провоцировало бы обесценивание и разрушение отношений. По­этому партнер посредством защитного механизма всемогущего кон­троля “вынуждается” стать точно таким, каким он нужен пациен­ту. Таким образом ограничиваются свобода и автономия другого, не говоря уже о том, что исключается возможность для пациента оценить уникальность и “инаковость” партнера. Неудивительно, что пациенты, ограничивающие свободу своих партнеров, чрезвычай­но опасаются ограничений и сковывания со стороны других — ра­боты проективной идентификации.

В относительно мягких случаях любовных отношений при муж­ском нарциссизме с самой юности постоянный характерный пат­терн определяется дихотомией “мадонна-проститутка”. Поскольку этот паттерн соответствует принятой в культуре и поощряемой в патриархальном обществе двойной морали, мужская нарциссичес­кая патология культурно подкрепляется — так же, как женская мазохистическая патология в любовных отношениях.

Обычно с годами в сексуальных отношениях нарциссических мужчин начинает преобладать скука. Однако некоторые продолжают использовать сексуальные встречи для отыгрывания сильной амби­валентности по отношению к женщинам, обусловленной одновре­менно стремлением к сексуальному удовлетворению, садистичес­кой мстительностью и даже преследующим мазохистическим повторением фрустрации, причиненной матерью. Таким образом, у подобных людей наблюдается слияние нарциссической и мазохи­стической патологий.

Синдром Дон Жуана отражает широкий спектр мужской нарцис­сической патологии. На одном конце этого спектра Дон Жуан мо­жет быть мужчиной с отчаянной потребностью соблазнять женщин, внутренне понуждаемым к вступлению в сексуальные отношения, приводящие к фрустрации или унижению сиюминутно выбранной им женщины; обольщение в этом случае является почти осознан­но, манипулятивно агрессивным, а оставление женщины несет приятное облегчение. Или же интенсивный навязчивый поиск новых приключений порождается идеализацией женщин и стрем­лением наконец найти ту, которая не разочарует.

Дон Жуан более здорового края спектра характеризуется смесью нарциссических и инфантильных черт; это мужчина-ребенок жен­ственного склада, соблазняющий женщин именно благодаря отсут­ствию угрожающей маскулинности. Он бессознательно отрицает зависть, страх и соперничество по отношению к могущественному отцу путем утверждения, что его “маленький пенис” полностью удовлетворителен для матери (Шассге-Смиржель, 1984b), и его сексуальные похождения воплощают для него фантазию о том, что он, маленький мальчик, — любимец матери и все, что ей нужно. Согласно описанию Брауншвейга и Фейна (1971), такой Дон Жуан неизменно находит комплементарную женщину, чья бессознатель­ная ненависть к деспотичному отцу побуждает ее идеализировать не пугающего, ребячливого мужчину.

Защитная идеализация женщин у мужчин с нарциссической личностной структурой, выражаемая в мощных, пусть и мимолет­ных увлечениях, зачастую бывает чрезвычайно притягательной для женщин, особенно для потенциально сильно мазохистичных или ис­пытывающих сомнения в своей женской привлекательности. Кро­ме того, нарциссических женщин могут привлекать мужчины, чье чувство превосходства и личной грандиозности удовлетворяет их собственную потребность в нарциссическом дополнении так назы­ваемым гетеросексуальным близнецом. Наконец, генитальность без отцовского покровительства, предлагаемая нарциссическими муж­чинами, бессознательно не способными отождествиться с заботли­выми, защищающими и деторождающими аспектами отцовской идентичности, может быть успокоительной для нарциссических женщин, для которых родительские функции тоже репрезентируют значительную бессознательную угрозу.

Мимолетность идеализации и быстрое обесценивание мужчин могут лежать в основе сексуального промискуитета у нарциссичес­ких женщин. Традиционное патриархальное общество поощряет сексуальный промискуитет у мужчин, но отвергает его у женщин. Патриархальные нравы могут направить ненависть нарциссических женщин к мужчинам в русло эксплуататорского использования брака и детей. Парадоксальным образом феминизм может способствовать сексуальному промискуитету женщин с нарциссической патологи­ей, которые идентифицируются с мужской сексуальностью, воспринимаемой как агрессивная.

Если, по причине чрезмерной интенсивности агрессии, ее сме­щение с матери на отца не разрешает амбивалентность маленькой девочки по отношению к матери, страх и ненависть к матери мо­гут приводить девочку к поиску ее идеального замещения, что обычно означает разочарование и обиду. К тому же поиск более удовлетворительных отношений с мужчинами может обратиться в бессознательное отождествление с ними — вторичное отрицание этой угрожающей зависимости — и породить нарциссическую гомо­сексуальную идентификацию с мужчинами. При этом женщина ищет гомосексуальных отношений, на которые она смогла бы про­ецировать свои собственные потребности в зависимости. Иногда нарциссически мотивированная гомосексуальность у женщин мо­жет служить удовлетворению бессознательной фантазии о принад­лежности к обоим полам одновременно — отрицанием зависимости от ненавидимого и являющегося объектом зависти отца, и обраще­нием (то есть не она зависит, а от нее зависят) опасной зависимо­сти от матери.

Бессознательная идентификация с нарциссической, холодной и отвергающей матерью может выражаться в контролируемом эксги­биционизме и соблазняющем поведении по отношению к мужчинам, в стремлении доминировать над ними и использовать их — таким образом женщина удовлетворяет свои сексуальные потребно­сти и одновременно оказывается защищенной от зависти.

Нарциссические женщины нередко принимают стабильные от­ношения с мужчиной, которого они считают “самым лучшим”, находя в бессознательно “близнецовых” гетеросексуальных отноше­ниях компромиссное решение проблемы бессознательной зависти к мужчинам. Это может привести к тому, что выглядит как мазо­хистические отношения: такие женщины стремятся обесценить муж­чину, едва лишь он ответит им взаимностью; они остаются фикси­рованными на недоступных мужчинах, недоступность которых ограждает их идеализацию от сомнений, а их самих от обесценива­ния. Некоторые тяжело нарциссические женщины могут поддер­живать длительные саморазрушительные альянсы с крайне нарцис­сическими мужчинами, чьи власть, слава или необычные таланты создают им облик идеальной мужской фигуры. Другие нарциссческие женщины, социально более успешные, порой фактически полностью отождествляются с такими идеализированными мужчи­нами, бессознательно ощущая себя их истинными музами, и в концов концов перестают жить собственной жизнью.

Некоторые нарциссические женщины сочетают интенсивный поиск идеального мужчины со столь же интенсивным обесценива­нием партнера, что заставляет их “переходить” от одного извест­ного мужчины к другому; некоторые же, однако, находят, что власть “серого кардинала” тоже позволяет удовлетворить нарцисси­ческие потребности и компенсирует бессознательную зависть к муж­чинам. В то время как сексуальный промискуитет у мужчин в ос­новном имеет нарциссическую природу, у женщин он может быть как нарциссического, так и мазохистического происхождения.

Женщины с нарциссическим типом личностной организации могут выражать свою патологию в отношениях с детьми. Некото­рые женщины обнаруживают нежелание иметь ребенка из-за бояз­ни его зависимости от них, которую бессознательно воспринима­ли бы как алчно эксплуататорскую и ограничивающую. Другие любят своих детей лишь до тех пор, пока те полностью зависимы от них, — иными словами, пока они составляют нарциссическое продолжение материнского тела или личности. Или мать может фиксироваться на необычайной привлекательности ребенка, вызы­вающей восхищение у других людей, при этом практически не интересуясь его внутренней жизнью. Такая мать способствует пе­ренесению нарциссической патологии из поколения в поколение. Мужчины могут также обнаруживать нежелание иметь детей, неспо­собность что-то для них делать, глубокое безразличие к ребенку, если он не удовлетворяет их собственные потребности. Традици­онное патриархальное общество, резко разграничивая роли мате­ри и отца, затушевывает патологию отношений нарциссических мужчин с их детьми. Мужчины предоставляют женам заботиться о детях, и их собственная безучастность по отношению к собствен­ным детям оказывается скрыта.

Другой значимый нарциссический симптом — неумение ревно­вать — зачастую свидетельствует о неспособности брать на себя внут­ренние обязательства в отношениях, вследствие чего говорить о неверности просто неуместно. Отсутствие ревности может быть также обусловлено бессознательной фантазией о таком превосход­стве над всеми соперниками, что неверность партнера становится совершенно немыслимой.

Однако ревность парадоксальным образом может проявляться постфактум: сильная степень ревности в этом случае свидетельствует о нарциссической травме, переживаемой пациентом после того, как партнер оставляет его ради кого-то другого. Нарциссическая рев­ность бывает особенно поразительна тогда, когда отношение к парт­неру прежде было презрительным или пренебрежительным. Нар­циссического типа ревность, активизируя агрессию, может ухудшать и без того шаткие отношения. В то же время она свидетельствует о способности к “вложению” в другого и к переходу в эдипов психологический мир. Как указывала Кляйн (1957), если для доэди­повой, в особенности оральной, агрессии характерна зависть, то при эдиповой агрессии доминирует ревность. Ревность, вызванная реальной или воображаемой изменой, может пробудить желание мести, которое часто приводит к обратной триангуляции: бессоз­нательному или осознанному желанию быть объектом конкуренции между двумя людьми противоположного пола.

Неспособность глубоко оценить другого человека, характерная для нарциссических индивидуумов, парализует их при выборе парт­нера. Этот недостаток порождает потенциально опасную комбина­цию, когда “идеальные” качества партнера могут обесцениваться в силу бессознательной зависти, а его реальная личность пережи­вается как вторжение, ограничение, нечто навязываемое, интерпретируемое при этом как эксплуатация и, в свою очередь, также порождающее зависть. Партнер, ставший избранником “нарцис­са” за то, что восхищается его качествами, может быть быстро обес­ценен, поскольку его восхищение воспринимается как само собой разумеющееся. С другой стороны, партнер, способный любить, нередко вызывает у нарциссической личности мощную бессозна­тельную зависть именно вследствие этой способности, — о которой “нарциссу” известно, что она у него отсутствует.

В той мере, в какой у нарциссической личности развито Супер-Эго и она испытывает чувство вины за свою неспособность ответить любовью на любовь, — в такой же мере у нее может усиливаться ощущение своей неполноценности, побуждающее к вторичным усилиям по защите от этого чувства вины. Эти усилия состоят в поиске таких дефектов у партнера, которые могли бы служить оправ­данием отсутствия взаимности. Таким образом, существуют две возможности. В первом случае неадекватность Супер-Эго обуслов­ливает безразличие, незаинтересованность, бесчувственность в отношениях, дистанцирующие партнеров; во втором — определенная сохранность функционирования Супер-Эго ведет к проекции чувства вины на партнера, привносящей в отношения оттенок па­ранояльности.

 

ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

У НАРЦИССИЧЕСКИХ ПАЦИЕНТОВ

 

Нередко пара, в которой оба партнера имеют нарциссическую личностную структуру, вполне может найти способ совместного существования, удовлетворяющий потребности в зависимости с обеих сторон и обеспечивающий условия для социального и эконо­мического выживания. Пусть в эмоциональном смысле отношения могут быть пусты, но определенная степень взаимной поддержки, взаимного использования и/или удобства может делать их стабиль­ными. Их прочность в этом случае обусловливается общими созна­тельными представлениями о социальных ролях своих и партнера, финансовыми факторами, принадлежностью к определенной куль­турной среде и заинтересованностью в детях. Однако зачастую про­исходит бессознательное оживление прошлых объектных отноше­ний. Воспроизведение отношений между фрустрирующей, холод­ной, отвергающей матерью и обиженным, завистливым, мститель­ным ребенком посредством взаимной проективной идентификации может разрушить сексуальную жизнь, подтолкнуть к отыгрыванию “треугольных” отношений и поставить под угрозу связи с окружа­ющим социумом. Если один из партнеров достигает необычайно­го успеха или терпит чрезмерную неудачу, бессознательная конку­ренция между ними может привести к краху отношений.

Как я уже утверждал выше, гипертрофированная доэдипова за­висть оказывает значительное влияние на переход в эдипову стадию. Бессознательная зависть к матери превращается в бессознательную зависть к эдиповой паре. Собственный брак “нарцисса” становит­ся бессознательной копией отношений эдиповой пары, которые должны быть разрушены. Бессознательная зависть соединяется с виной по поводу занятия места эдиповых родителей. “Анализация” эдиповых отношений — то есть их регрессивное повреждение и раз­рушение путем бессознательного символического погружения в экскременты — может выражаться в неустанных попытках разрушать все хорошее и ценное, что есть в другом человеке, в себе и в отно­шениях (Шассге-Смиржель, 1984b).

Конфликт нарциссических сил, действующий в направлении разрушения отношений, и отчаянный поиск партнерами дороги назад, друг к другу — все это обычно отыгрывается в их сексуаль­ных отношениях. Нарциссическое обесценивание нередко лишает способности воспринимать партнера как эротически привлекатель­ного. И даже в том случае, когда сексуальные отношения пока сохраняются, способность испытывать возбуждение и заниматься сексом отнюдь не ограждает партнеров от сознания отчуждения между ними. Более того, продолжающиеся при таких обстоятель­ствах сексуальные отношения могут усугубить травматичность ситу­ации и привести к ухудшению отношений.

Но если идеализация, являющаяся компонентом нормальных сексуальных отношений, еще остается в достаточной мере доступ­ной, так что совместное переживание сексуального возбуждения и оргазма ощущается и коммуницируется как поиск не только удоволь­ствия, но также слияния, прощения, доверия и зависимости, как выражение благодарности и любви, дополняющих желание удоволь­ствия, — в этом случае сексуальные контакты еще несут некоторую надежду. Сохранившаяся способность к идеализации, что являет­ся частью отношений любви, может вначале принимать форму иде­ализации поверхности тела партнера. Собственно говоря, одним из ранних эффектов толерантности амбивалентности — признания собственной агрессии по отношению к другому и начала пережи­вания чувства вины и озабоченности по этому поводу — может быть возрождение постоянного ощущения высокой ценности тела дру­гого и реагирования на него.

Одна из сложнейших ситуаций нарциссических объектных отно­шений связана с взаимным влечением индивидуумов с синдромом злокачественного нарциссизма (Кернберг, 1989b) с мощными раз­рушительными и саморазрушительными стремлениями и тенденци­ей к паранояльному и/или антисоциальному поведению. Поскольку сильная, диффузная, направленная на себя агрессия, нарциссическая и примитивная мазохистическая психопатология могут ком­бинироваться, в отношениях партнеров возможны разные степени эксплуатации и дурного обращения по отношению к другому, а также пренебрежения и дурного обращения по отношению к себе.

Например, женщина с хроническими суицидальными тенденци­ями, не способная переживать влюбленность или сколько-нибудь глубокие внутренние обязательства по отношению к другому, увлеклась мужчиной, чей интерес к ней дал ей защиту от ужасного чувства одиночества и чьи нетребовательность и готовность удовлетво­рять ее делали эти отношения для нее комфортными. Однако еще одним качеством этого мужчины было его грубое пренебрежение своим физическим здоровьем, несмотря на то, что он страдал по­тенциально угрожающей его жизни болезнью, требующей постоян­ной медицинской заботы. Саморазрушительные паттерны в работе, безразличие обоих к долговременным последствиям неадекватного рабочего функционирования объединяли их на основании того, что при психоаналитическом исследовании прояснилось как бессозна­тельная очарованность гетеросексуальным воспроизведением соб­ственного грандиозного и саморазрушительного Я. И только пси­хоаналитическая психотерапия женщины привела в конце концов к изменениям в этом взаимно деструктивном альянсе.

Возможно, самой драматичной иллюстрацией соединения эди­повых и преэдиповых конфликтов в детерминации нарциссических любовных отношений является развитие обратной триангуляции. Действующим лицом обычно является мужчина, преуспевающий в определенной социальной, культурной или профессиональной сфере и женатый на женщине, по общему мнению, безупречной и признаваемой таковой ее мужем. У них есть дети, по отношению к которым оба родителя заботливы и ответственны. У мужчины также есть любовница, обычно из другой социальной, культурной или профессиональной среды. Женщины знают друг о друге и, похоже, страдают от этой ситуации. При этом у мужчины имеется множество шансов попасть в неудобное положение — отношения с обеими женщинами вторгаются в его деловую, профессиональную, социальную или политическую жизнь. Сам он в своих колебаниях между преданностью одной и другой женщине выглядит несчаст­ливым и растерянным.

Друзья, коллеги, партнеры по бизнесу и профессионалы в сфере психического здоровья рекомендуют ему психотерапию, и неред­ко этот человек следует совету, демонстрируя добрую волю и го­товность иметь дело с ситуацией, явно находящейся вне его конт­роля. В процессе психоаналитического исследования, как правило, выявляется тяжелая нарциссическая психопатология, характеризу­ющаяся тотальной расщепленностью в отношениях пациента с жен­щинами. В конкретном взаимодействии с одной из них или обеи­ми обычно преобладает любовь, агрессия же скрыто выражена в садистическом элементе оставления обеих женщин, который в большинстве случаев затенен интенсивно переживаемой или деклари­руемой виной.

Исходная эдипова конкуренция за мать между сыном и отцом здесь как бы перевернута: мужчина — обольстительно ребячливый сын, предмет конкуренции двух женщин. Расщепление образа матери на десексуализированную жену-мать и сексуально возбуж­дающую, но эмоционально обесцененную любовницу отличается от исключительно эдипово обусловленного расщепления. Доэдиповы детерминанты проявляются в ребячливых, зависимых, скрыто эк­сплуататорских отношениях нарциссического мужчины с обеими женщинами, в его негодовании и переживании попранных прав в случаях, когда их нужды не до конца совпадают с его собственны­ми, и в неспособности поддерживать те или другие отношения в течение длительного времени без компенсаторных отношений с другими женщинами. Тот же паттерн можно наблюдать у женщин, испытывающих необходимость в одновременном и постоянном уха­живании со стороны двух или более мужчин.

Иногда такие обстоятельства вызывают истинное отчаяние и стремление найти разрешение проблемы в лице кого-то, кто дол­жен соединить в себе двух личностей противоположного пола. Чаще, однако, дело приходит к тому, что внешние социальные давления приводят этих людей в терапию; по моему опыту, прогноз в основном зависит от того, является ли терапия попыткой созда­ния бессознательного алиби для увековечения отношений или по­пыткой освободиться из заточения. В наилучшем случае нарцис­сический пациент, преследуемый тревогой и виной, связанной с фрустрированием обеих женщин и скрытым нападением на них, искренне заинтересован в терапии.

Тяжелая нарциссическая патология у одного или обоих партне­ров обычно требует психоаналитической терапии, в противополож­ность случаям, когда конфликт пары сам по себе сильнее нарцис­сических трудностей одного или обоих партнеров или когда он оттесняет эти индивидуальные проблемы на задний план. Мотива­ция к терапии является решающим фактором, так как такие паци­енты нуждаются в сложном и длительном анализе. Эта мотивация и степень, в которой патология пары может быть полностью отыг­рана и проработана в переносе, по моему опыту, представляют собой наиболее важные прогностические факторы. Многим нарцис­сическим пациентам необходимо неоднократно пережить крах иде­ализации и любовных отношений, прежде чем они обеспокоятся собой в достаточной мере, чтобы мотивироваться на аналитичес­кую терапию. Поэтому терапия 40—50-летних пациентов имеет луч­ший прогноз, чем более молодых. С другой стороны, пациенты с тяжелой нарциссической патологией нуждаются в ранней терапии, чтобы предотвратить крушение их профессиональной жизни, а так­же любовных отношений.

Я тщательно исследовал отношения в парах под влиянием нар­циссической патологии у одного или обоих партнеров и в парах с минимальной нарциссической патологией. Выдвижение на первый план нарциссической патологии ведет к опасности чрезмерного акцентирования ее деструктивных эффектов. Точно так же, при­дание слишком большого значения непатологическим отношени­ям может вести к преувеличению идеального или идеализирован­ного аспекта в любовных отношениях. Позвольте мне завершить свое описание указанием на множество путей переплетения пато­логического и непатологического начал. Неоднократные встречи с негативными последствиями нарциссической патологии могут иметь позитивные эффекты, и взаимодействия между партнерами, иду­щие вразрез с бессознательными ожиданиями и воспроизведения­ми прошлых конфликтов, могут быть целительными, нейтрализуя действие проективных идентификаций и всемогущего контроля, так же как повторявшихся воспроизведений пораженческого поведения.

В целом, признание амбивалентности — наиболее общий зна­менатель признаков растущего осознания пациентом собственного вклада в свои конфликты и фрустрации. Психологическому улучшению сопутствуют глубокие сожаления, в процессе которых па­циент может признать и проработать агрессию, так же как желание исправить ее последствия и восполнить ущерб, нанесенный ею в реальности или в фантазии.

Такие целительные процессы могут иметь место и в обычной жизни, вне терапевтических ситуаций. Примером служит случай одной нарциссической женщины с долгой историей эксплуататорских отношений с властными мужчинами и ведущей жизнь, сви­детельствующую об эгоцентризме и самовозвеличивании. После многолетних и безуспешных попыток забеременеть она наконец стала матерью. Когда пациентка узнала, что ее сын страдает болезнью, которая завершится смертью в раннем детстве, ее первоначальный гнев на то, что она воспринимала как жестокую и несправедливую судьбу, сменился безоглядной преданностью этому ребенку. По­ставив заботу о нем выше своей социальной, профессиональной и личной жизни, она впервые почувствовала себя в согласии с собой и миром. Ее полная самоотдача ребенку отражала одновременно и нарциссическое вложение в него, и то, что можно назвать альтруистическим отказом от себя с мазохистическими импликациями. Соединение нарциссических и мазохистических черт в ее самопо­жертвовании повлияло также на отношения этой женщины с дру­гими значимыми людьми и привело к радикальному пересмотру своей позиции по отношению к мужчинам. Эта констелляция, кроме того, освободила ее от необходимости поддерживать идеали­зированное представление о самой себе как основу для самоуваже­ния. После смерти ребенка она впервые смогла установить отно­шения с мужчиной, в которых были и взаимность, и преданность.

Иногда выбор партнера связан с попыткой излечить собствен­ную индивидуальную патологию. Мужчина с нарциссическим са­мовозвеличиванием, цинично обесценивающий приверженность этическим нормам, с гедонистическим и эгоцентрическом миро­восприятием, может избрать женщину, которая глубоко предана этическим нормам и для которой очень важны подобные ценности у других. Увлекшись такой женщиной и поддавшись соблазну по­пирания ее ценностей, компульсивно воспроизводя таким образом свои нарциссические конфликты, этот мужчина, вполне возмож­но, одновременно отыгрывает бессознательную надежду па ее мо­ральный триумф над его цинизмом. Таким образом, системы Эго-идеала пары и бессознательные прошлые конфликты могут давать начало целительным усилиям.

 

ЛАТЕНТНЫЙ ПЕРИОД, ГРУППОВАЯ