Формы стихийного знакомства с субъектом науки

Знакомство с субъектом социологии происходит не только в студенческих аудиториях в ходе целенаправленного овладения азами науки. Нет, этот процесс происходит и стихийно. Отметим для сравнения опыт подобного знакомства, накопленный в США - стране высокой социологической культуры. В США давно уже сформировался имидж социолога. Известный социолог феноменологической ориентации Питер Бергер в своей книге "Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива" (6. сс. 23-24) сообщает о наиболее распространенных в современной Америке образах социолога. В США субъект социологии известен: как социальный работник; как сборщик статистических данных (социолог в данном случае выступает в качестве придатка ЭВМ); как социальный реформатор (этот образ идёт от Конта); и, наконец, как поллстер, подсчитывающий голоса людей во время всяческих кампаний по опросу общественного мнения. В глазах американцев социолог - отстраненный наблюдатель, хладнокровно манипулирующий людьми.

Если отмеченная монография Бергера предназначена для лиц, специально интересующихся социологией, то массовое представление россиян о субъекте науки формируется легче и незаметнее под воздействием другого потока переводной литературы. Составить портрет социолога помогает научная фантастика. Так, например, Джон Бойд - современный американский писатель - в своей повести "Последний звездолет с Земли" (7. сс. 150-291) рассказывает об устройстве жизни людей на далекой планете. Государственное устройство в обществе, построенном исключительно на принципах рациональности, осуществляет триумвират, в котором постоянно за приоритет борются Социология, Психология и Церковь. Министерство социологии стоит на первом месте. В его ведении находится вся администрация, судопроизводство, процедуры принятия важнейших решений. Цель деятельности социологов - власть над идеально монолитным обществом. В этом современном варианте платоновского идеального государства социологи - основные специалисты по управлению, за психологами остаётся полицейский аппарат, а за попами - контроль над иноверцами. Авторитет социологии и других наук используется для максимально консервативного общественного устройства.

Массовые представления о субъекте социологии ещё в большей степени формируют средства массовой коммуникации. Время от времени они делают достоянием широкой российской общественности тот факт, что у воров-домушников в момент подготовки и проведения преступления обычным приемом стало прикрытие в виде удостоверения социолога. Подсматривающий, вынюхивающий субчик выдает себя не за кого-нибудь, а именно за социолога. Подобного знакомства мало кто пожелает, будучи в здравом уме. Однако заметим, что в данном случае самозванцы верно ухватили одну из важных черт профессионального социолога - вуайеризм. Подлинного социолога действительно привлекает все, что угодно и более всего - обыденные вещи. Оказывается в этом он не одинок. Спонтанно формирующийся в общественном сознании россиян образ социолога не всегда способен украсить настоящего социолога.

Отметим ещё несколько оригинальных способов оценки непрофессиональными социологами "субъекта" нашей науки. Свято место пусто не бывает. Здесь именно такой случай: недостаток знания компенсируется в общем-то случайными впечатлениями.

Стихийное восприятие субъекта социологического познания происходит подчас в неожиданных формах. Такие формы парадоксального мышления как анекдот, острота, шутка, народная частушка свидетельствуют о том, что российская публика давно обратила внимание на уязвимые места социологии. Советская социология в период своего оживления в 60-е и последующие годы стала объектом постоянных насмешек. Осмеянию подвергся профессиональный ("птичий") язык, без которого не обходится ни одно серьёзное исследование. Юмористически был осмыслен классический набор методов сбора информации. Высмеяна была анкетомания. Потешились весёлые люди над глупостью, двусмысленностью, отсутствием нередко такта при формулировании вопросов в анкетах. Социологический рейтинг также не избежал насмешек. Верно была схвачена и причина страха советских социологов - коммунистическая идеология, а сегодня - это криминальные слои и государственная исполнительная власть.

После фиаско социологических прогнозов, касающихся выборов в Государственную Думу России 1993 г., отношение к социологии и социологам у россиян коренным образом изменилось. Как замечает А. В. Дмитриев, издавший интересное исследование "Социология юмора" (15, с. 126),: "Мягкие юмористические тона заметно сменились насмешливыми заметками, иногда и откровенными издевательствами над "бедными" учеными. Появились едкие карикатуры и безжалостные фельетоны, срамные анекдоты и двусмысленные социологические термины ("интервью" вдвоём, измерение длины и толщины "рейтинга", панельное исследование - на "панели" и т. д.).

Существует еще один интересный канал знакомства с субъектом. Это - мистика с интуицией или озарением в качестве способа познания. Во всех гороскопах социолог характеризуется одинаково как гуманист.

Знакомство с субъектом социологии у российской аудитории не ограничивается отмеченными выше способами. В российской интеллектуальной традиции все ещё сохраняется и нередко активно проявляет себя архетипичный образ социолога-реформатора, культивировавшийся в годы советской власти коммунистической партией. Статус субъекта социологии, удобный для коммунистов, претендовавших на "руководящую и направляющую силу советского общества", теоретически был разработан Сен-Симоном и Контом. О месте и значении социологов в новом позитивном обществе говорилось уже в предыдущей главе. Коммунистическая мысль продолжила развитие этих идей.

Образ социолога-реформатора активно культивировался КПСС во все годы советской власти. Однако эта интеллектуальная традиция шла не от Конта, а от В. И. Ленина. Принципы представления широким массам субъекта познания и преобразования социально-политической действительности были разработаны в книгах Ленина "Что делать?", "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", ряде других сочинений, а также в работах его последователей, в частности в монографии выдающегося философа-марксиста Д. Лукача "История и классовое сознание" (1923). Согласно марксистским канонам, именно пролетариат является субъектом познания и преобразования существующего антагонистического общественного строя. Классовый анализ, в этом свете, выступает альфой и омегой марксисткой методологии социального познания. Между обыденым сознанием рабочих и истинным сознанием пролетариата, по-ленински, всегда существует дистанция, поскольку повседневное сознание никогда не дорастет до истинного, хотя мотором истории как раз и служит классово-пролетарское сознание. Носителем подлинного сознания может быть только партия, таким образом, она суть искомый субъект познания общества. Именно она инициирует и курирует познание, а также организует преобразование социального бытия в интересах приближения коммунистического (прекрасного, гармоничного, позитивного) общества.