Социальный механизм действия права.

Понятие «механизм» в области правовых явлений можно использовать и широко, применительно к правовому воздействию в целом.

С рассматриваемых позиций заслуживает внимания группа вопросов о социальном механизме действия права. В.П. Казимирчук (автор этой идеи) относит к такого рода вопросам следующие: доведение правовых норм и предписаний до всеобщего сведения; направление поведения субъектов путем постановки в правовых актах социально полезной цели; формирование правом социально полезных образцов поведения; социально-правовой контроль [6].

Первоначально, при обосновании идеи социального механизма действия права, стало складываться впечатление, что данный ракурс при освещении правовой действительности является ключевым, доминирующим, имеющим первенствующее значение по сравнению со всеми ранее разработанными подходами к правовому регулированию [7]. В последующем, при более подробном анализе, выяснилось, что проблематика социального механизма действия права имеет важное, но строго определенное значение, которое нет оснований преувеличивать. Тем более нет оснований подменять данным подходом все многообразие органичных для юридической науки подходов и характеристик.

Суть дела в том, что указанная выше проблематика касается правового воздействия в целом, причем

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т., Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1982. С.21

во многих случаях неспецифических для права сторон или сторон, относящихся к психологическому механизму. Как отметил Л.С. Явич, «концепция правового регулирования, разработанная в советской общей теории права, отличается от более поздней идеи социального действия права только тем, что предполагает изучение не любого влияния права, а изучение его специфически-юридического воздействия, связанного с наделением субъектов юридическими правами и обязанностями» [8]. В рамках идеи социального действия права концентрация внимания на доведении норм до всеобщего сведения, на постановке в правовых актах социально полезной цели и др. свидетельствует о том, что соответствующие вопросы затрагивают в основном область правосознания, социально-психологические аспекты функционирования права. К тому же если при характеристике всех этих вопросов и уместно употребление понятия «механизм», то, пожалуй, только в условном смысле, так как перед нами – не целостное системное образование, рассматриваемое в действии, а скорее лишь стороны функционирования права, подчас не связанные или отдаленно связанные между собой.

В то же время важно подчеркнуть существенное методологическое и теоретико-прикладное значение изучения социального механизма действия права. В той мере, в какой подобное изучение соответствует профилю, месту и роли конкретно-социологических исследований в правоведении (1.2.5.), оно способно обогатить целостное, единое содержание общей теории права, а также содействовать формированию (появлению) собственной проблематики, относящейся к социологии права. Важно, однако, с необходимой строгостью определить круг вопросов, который касается социального механизма действия права, отграничив его от вопросов психологического механизма (последние в отличие от собственной социологической проблематики затрагивают не взаимодействие людей, их коллективов, а мотивы поведения личности). Имеет существенное значение выделение в качестве наиболее широких

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т., Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1982. С.22

сторон социального механизма действия права таких, как социальная среда функционирования права, с одной стороны, а с другой – социальные последствия действия юридических норм, а также более частных характеристик, в том числе правовая информация, правовая установка и ориентация субъектов.

Основной аспект.

При всем различии в возможных подходах к МПР и вытекающем отсюда разнообразии аспектов проблемы следует постоянно держать в поле зрения тот из них, который соответствует профилю правоведения как теоретико-прикладной области специальных общественных знаний.

Это – инструментальная, специально-юридическая характеристика МПР, при которой в единстве рассматривается вся система правовых средств, призванная обеспечить результативное правовое воздействие на общественные отношения.

Как бы ни была важна сама по себе философская (общесоциологическая) сторона изучения тех или иных сторон правовой действительности, логика проводимых в правоведении исследований в соответствии с его теоретико-прикладным профилем неизбежно ориентирует эти исследования на проблемы прикладного, практически значимого характера. Последние же наряду с вопросами правовой политики, направлениями правотворчества и другими социально-политическими вопросами охватывают юридическую практику, т.е. практику, относящуюся к деятельности судебных и иных юридических органов. А это и есть не что иное, как вопросы догмы права и техники юриспруденции, т.е. конкретных средств юридического воздействия, – все то, что в общетеоретическом плане как раз и представлено в обобщенном виде в МПР, рассматриваемом в инструментальном ракурсе. [9]

Отсюда следует вывод, что в правоведении как теоретико-прикладной области знаний инструментальная,

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т., Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1982. С.23

специально-юридическая характеристика МПР является центральной. Освещение всех иных проблем МПР так или иначе, но всегда органически должно опираться на особенности специфически правовых средств юридического воздействия. В частности, все более углубляющееся исследование социального механизма действия права, по-видимому, окажется эффективным в той мере, в какой будут взяты на вооружение общетеоретические разработки, посвященные сложному и многогранному юридическому инструментарию, который призван обеспечить результативное правовое воздействие на общественные отношения.

Можно предположить, что понятие МПР (при инструментальной его интерпретации) наряду с понятием права представляет собой своего рода активный центр единого, целостного содержания общей теории права. Конкретизировано воплощая требования материалистической диалектики в правоведении, эта категория способна объединить весь разноплановый общетеоретический материал и, в частности, – что особенно важно – интегрировать в единое, целостное содержание общей теории права также обобщенные научные данные по вопросам догмы права и техники юриспруденции.

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[1] Это, надо полагать, и получилось в той трактовке МПР, которая предложена Б.В. Дрейшевым. Охарактеризовав в качестве «системы правового регулирования» то, что другими авторами рассматривается как его «механизм», Б.В. Дрейшев сводит последний к системе одних правоотношений (правотворческих, регулятивных, охранительных) (см.: Дрейшев Б.В. Правотворческие отношения в советском государственном управлении. Л., 1978, с. 26, 52). Однако правоотношения, между разновидностями которых действительно существует связь, представляют собой лишь одно из звеньев сложного процесса правового регулирования, и оно как таковое не способно отразить все богатство юридического инструментария, участвующего в этом процессе.

[2] См.: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе М 1972 с. 50-55.

[3] В юридической литературе уже обращено внимание на значение для поведения людей стимулов, которые выражены в праве и мощность которых должна превышать мощность антистимулов (см.: Эффективность правовых норм. М., 1980, с. 96-97). Вряд ли, однако, правильно рассматривать в одном ряду в качестве положительных стимулов все правовые средства воздействия на осознанные интересы, включая юридическую ответственность (там же, с. 96). Здесь как раз нужен четкий дифференцированный подход. И в социально-политическом и в специально-юридическом планах в высшей степени важно различать, с одной стороны, позитивное обязывание и следующие за ним меры государственно-принудительного воздействия – правовые средства «навязывающего» характера, а с другой стороны, дозволения и запреты – правовые средства, призванные в своем единстве давать простор для инициативы и самостоятельности субъектов, приводить в действие всю систему материальных и духовных стимулов. Изложенные в указанной книге правила о мощности стимулов, их действии до «порога ощущения» и др. (там же, с. 98-99) весьма по-разному проявляются в зависимости от упомянутых особенностей юридического инструментария.

[4] См.: Тарасов И.И. Роль социально-психологических факторов в правовом регулировании. – Автореф. канд. дисс. Свердловск, СГУ, 1971, с. 12-16.

[5] Вряд ли прав В. М. Баранов, полагающий, что уполномочивающие (управомочивающие) нормы тем отличаются от конструируемых им поощрительных норм, что первые только дозволяют определенный вариант повеления (см.: Баранов В. М. Поощрительные нормы советского социалистического права. Саратов, 1978, с. 30). Между тем управомочивающие нормы в зависимости от всего комплекса находящихся с ними в связи юридических предписаний вполне могут содержать одобрение данного варианта поведения и, следовательно, предполагать возможность поощрения, обеспечиваемого, однако, иными юридическими предписаниями, в том числе обязывающими.

[6] См.: Казимирчук В.П. Социальный механизм действия права.-Сов. государство и право, 1970, № 10, с. 37-44; Право и социология. М., 1973, с. 69 и след.

[7] См.: Казимирчук В.П. Указ. статья, с. 37-38.

[8] Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976, с. 246. Автор справедливо замечает, что по.ряду вопросов подобный подход лишний раз подтвердил то, что марксистской теории известно давным-давно (там же).

[9] По мнению Ю.А. Тихомирова, «механизм действия права включает в себя процесс материального осуществления принципов, актов, норм в результате экономического, социального и научно-технического развития, процесс юридический, процесс организационно-структурной перестройки, процесс идеологического и социально-психологического воздействия правовой системы» (Тихомиров Ю.А. Правовая система развитого социалистического общества. – Сов. государство и право, 1979, № 7, с. 39).