Геополитика третьего тысячелетия

"Индия с давних пор претендует на тотальную полити­ческую гегемонию в Южной Азии."

Дзян Дземвв

Вместе с пятью ядерными испытаниями, проведенными Пакистаном в Белуджинстане в ответ на пять таких испытаний, осуществленных Индией, Южная Азия внезапно ворвалась в "большую историю": отныне планетарное политико-историческое существование наций будет определяться лишь их способностью к эффективному метастратегическому ядерному сдерживанию. Вплоть до последнего времени единственной азиатской ядерной державой был Китай. И именно в сопоставлении с Китаем, а не с Пакистаном, как это может показаться на первый взгляд, следует оценивать метастратегическое вступление Индии в сферу активной континентальной геополитики. В на­стоящее время континентальная ядерная конфронтация протекает именно между Индией и Китаем, а Пакистан, несмотря на все претензии и усилия, играет здесь вспомогательную роль, призванную усилить антииндийский лагерь Китая, к которому в дальнейшем могут примкнуть и другие страны.

Тотальная геополитика Великого евразийского Континента, революцион­ная, авангардная геополитика, утверждающая финальную имперскую кон­цепцию интеграции в рамках общего изначального метаисторического пред­назначения — Западной Европы, Восточной Европы, России, Великой Си­бири, Индии и Японии — явно исключает Китай из активного определения велико-континентального евразийского объединения. В некотором смысле, прогрессирующая потенциальная унификация Великого Континента направ­лена именно против Китая, и Индия в этом отношении явно поддерживает­ся метастратегическим континентальным потенциалом России и Франции. Процесс велико-континентальной интеграции — вещь диалектическая.

В то же время индийско-китайская ядерная конфронтация на Юго-восто­ке Азии требует от Японии немедленного решения, необратимого стратеги­ческого выбора, который — как только он будет осуществлен — заставит ее примкнуть к великр-континентальному лагерю, чьим региональным полюсом на Юго-востоке является Индия. Это решение должно быть принято несмот­ря на вполне понятную ядерную психопатологию японцев.

Все идет к тому, что евразийская история ближайшего будущего будет состоять в ядерном окружении Китая (включая его стратегических сателли­тов) ансамблем велико-континентальных имперских держав, входящих в политическую линию оси Париж-Берлин-Москва-Нью-Дели-Токио.

Отношение к этому демаршу со стороны США заведомо вписано в мо­дель основных геополитических соответствий, так как финальная и решаю­щая схватка — начало которой уже можно считать положенным — между Великим Континентом и Соединенными Штатами, соответствует основной силовой линии фундаментального онтологического антагонизма между "кон­тинентальными" и "островными" могуществами, а также не вызывает ни­каких сомнений тот факт, что появление политически единой Европы (как бы ни препятствовали ему активно работающие против этого проекта тене­вые, закулисные силы) создаст в определенный момент непреодолимую пре­граду для окончательной реализации "большого плана" США по установле­нию планетарной гегемонии. Силовое появление Великой Европы в диалек­тической игре по утверждению имперского планетарного могущества снова вернет США к статусу второстепенной державы, и тем самым окончательно разрушит пресловутый "американский миф".

По этой причине США объединят усилия по нейтрализации Великой Европы со стремлениями Китая противостоять его континентальному окру­жению. Это явно приведет к большому союзу Пекин-Вашингтон, при кото­ром Китай предложит США гигантский плацдарм на Востоке Евразии, а США обеспечат Китаю выход на рыночные просторы, контролируемые этой океанической силой.

В то же время агрессивная антиконтинентальная перманентная геопо­литика США обретает сегодня внутри велико-континентального простран­ства новый огромный резервуар подрывных и конспирологических могуществ, сосредоточенных в сфере проатлантистских версий фундаменталистского ислама (особенно ваххабитского или талибского типа), которые на всей про­тяженности южного берега Евразии присоединятся к активности геополи­тической крепости Китая, негативное излучение которого внутренне дестабилизирует и блокирует дальневосточное звено велико-континентальной интеграции, которым должна стать Япония.

В недавно вышедшей книге высокопоставленного французского чинов­ника Александра Дельваля "Исламизм и США, альянс против Европы", ска­зано все необходимое относительно проблемы наступательного метастрате-гического использования США определенного фундаменталистского (вахха­битского) ислама в их борьбе против велико-континентального европейского возрождения, которое в данный момент переживает стадию решительного утверждения и революционного имперского самоопределения.

В условии таких планетарных конвергенции особая миссия Франции (или, точнее, велико-континентального каролингского полюса утвержденной ге­нералом Де Голлем оси Франция-Германия) заключается в идеологической поляризации и в объединении на почве осознания общности судьбы всего ансамбля элементов евразийского Великого Континента перед лицом агрес­сивного вызова США и Китая, а также перед лицом подрывной миссии, кото­рую США определяют атлантистским разновидностям ислама, ведущим борьбу с велико-континентальным проектом.

Планетарному полюсу евразийского Великого Континента, чьей конеч­ной и тайной целью является выбор духовной перспективы, противостоит материалистический блок оси Вашингтон-Пекин, находящийся под явным или все еще скрытым началом мондиалистской группировки в США, которая под маской установления планетарной экономической гегемонии стремит­ся положить конец онтологической цивилизации Бытия — нашей цивилиза­ции, вплоть до изменения самого статуса человека, который в нашем мире основан на инерциальном продолжении традиционных европейских, индуис­тских и японских концепций, верных мистерии "света бытия".

Из этого следует также, что в ответ на активное политико-экономичес­кое проникновение США в Африку Европа должна немедленно предпринять наступательную контр-интервенцию в Латинскую Америку, которая в геопо­литическом смысле является для США тем же, чем Африка для Европы — континентом-дублем, связанным с основным материком цепочкой прямых геополитических реверберации.

Европейские элементы глубокого политико-революционного внедрения в настоящее время заметны в Аргентине и Чили, отталкиваясь от которых должна быть развернута масштабная наступательная революционная интег­рация всего Южно-Американского континента.

В определенном смысле, проблема ближайшей планетарной идентифика­ции мировой истории сводится к готовности Франции исполнить свое тай­ное, глубинное, бездонное предназначение, которое требует от нее новой (финальной) инициативы по метаисторической велико-континентальной интеграции, и именно Франция должна добиться того, чтобы эта интеграция увенчалась своим последним имперским триумфом.

По этой причине совершенно необходимо, чтобы во Франции пробуди­лась новая, неожиданная воля, способная утвердить открыто глубинные ос­новы провиденциального предназначения Франции, революционным образом мобилизовать их, становясь полюсом тотальной наступательной стратегии — и это будет новым началом французской истории, истории Европы и евразийского Великого Континента в целом. Иными словами, тайная Фран­ция, параллельная 'Франция должна — как по волшебству — обнаружить себя из-под того жалкого, ничтожного состояния, куда она ниспала сегодня, исторгнуть из себя спасительное дыхание нового восхождения к бытию, что­бы "все снова вступило в зону высшего внимания". Именно это с незапа­мятных времен ждут и готовят "наши" — приход Тайной Франции к фи­нальной политико-исторической власти.

Китайский президент Дзян Дземин недавно заявил, что "Индия с дав­них пор претендует на тотальную политическую гегемонию в Южной Азии". Китайский президент Дзян Дземин нисколько не ошибся. Действительно, Индия с давних пор претендует на тотальную политическую гегемонию в Южной Азии, но только не от своего собственного имени, но в пользу импер­ского велико-континентального единства, пламя которого хранит Тайная Франция.

Известно, что Россия отказывается от настоящего политического диало­га с Францией, взятой в отдельности. Точно так же она поступает и с Герма­нией. Но вместе с тем Россия полностью предрасположена к тому, чтобы развивать и укреплять решающий политический диалог с франко-германс­кой осью, взятой целиком. Таково же и отношение Индии к Западной Евро­пе, так как на конфиденциальном уровне Индия давно готова безусловно поддержать Россию в ее велико-континентальном диалоге с Францией и Гер­манией.

Перемещение критического центра тяжести современной велико-конти­нентальной геополитики с Запада на Восток является знакам фундаменталь­ной метастратегической эволюции актуальной ситуации, чье содержание может показаться на первый взгляд двусмысленным.

Всякое перемещение центра тяжести к Востоку подразумевает, провозг­лашает и основывает начало нового исторического цикла. Сегодняшнее чле­нение России вследствие неудавшейся марксистской авантюры пройдет как только закончится нынешнее тысячелетие, и мы увидим великий знак рож­дения Новой России, которое скажется напрямую на успешном осуществле­нии политико-исторического велико-континентального проекта. Именно Рос­сия станет тогда геополитическим спасительным "мостом из Европы в Ин­дию".

Велико-i

континентальная, ангажированность каролингского франко-германского полюса в пользу Индии и Японии реализуется через Россию, через Новую Россию, чье тотальное евразийское развитие обнаружит во всем его фундаментальном значении heartland — "высшую и финальную сердцевин­ную землю" Великого Континента.

На двух противоположных концах евразийского Великого Континента Индия и Франция притягиваются двумя океанами — Тихим на Востоке и Атлантическим на Западе. Особым значением в случае Франции обладает притяжение к южной Атлантике — к Южной Америке и Антарктике. По­скольку именно в Антарктике, как кое-кто из наших уже знает, будет ре­шаться высочайшая судьба евразийского Великого Континента. Это после­дний секрет трансцендентальной геополитики, секрет, который нам отныне надо постоянно учитывать.

Для Франции наступает момент отбросить банальность собственной ничтожной современной истории и открыться для своего последнего, тайно­го, высочайшего предназначения.

Мировая история приближается сейчас к решительному повороту, к точ­ке завершения и нового начала, третье тысячелетие символизирует возврат к истокам. В первый раз за десять тысяч лет народы евразийского Великого Континента, от Европы до Индии, захватив бразды политико-исторического становления всего евразийского ансамбля в свои руки, окажутся в состоя­нии восстановить то праединство изначального бытия, высокого сознания и общей судьбы, которое предшествовало их историческому разделению. Ве­ликий метаисторический цикл завершается, замыкаясь сам на себя, его ко­нец сливается с его началом. Конец одного мира возвещает о начале мира иного.

По ту сторону внешних политических обстоятельств, которые на самом деле представляют собой обманчивые миражи полной и неизлечимой катас­трофы, будущее воссоединение евразийского Великого Континента транс­цендентально вписано в логику исторического становления, и никто и нич­то не сможет этому воспрепятствовать. Получив контроль над полюсами, над Арктикой и Антарктикой, евразийский Великий Континент обретет решительное и тотальное планетарное владычество, перейдя в состояние Imperium Ultimum, абсолютную власть над финальной историей этого мира. Это будет онтологическая доминация над историей и над тем,, что транс-цендентно находится по ту сторону истории, являясь "последней целью". И все это уже заложено в форме зародыша в новой конвергенции активной планетарной геополитики, развитие которой мы должны контролировать и направлять. Нет ничего, кроме воли. Нет ничего, кроме предназначения.

Все становится день ото дня более рискованным. В июне 1998 года Билл Клинтон провел "девять дней в Китае", заложив тем самым безотзывным и откровенным образом стратегическую базу финального американо-китайского наступления на велико-континентальный евразийский фронт, на его решающие геополитические позиции.

Сюда же относятся и объявленные совместные американо-китайские морские маневры — знак принятого решения о политико-стратегических позициях, прикрытием которым служит видимость экономических проектов, и в жертву которым легко приносятся элементы демократической доктрины, связанные с соблюдением (или несоблюдением) "прав человека". Все это было окончательно) утверждено в момент июньского визита Клинтона в Пе­кин.

Теперь ясно, что откровенный антиконтинентальный заговор Китая и США заставляет нас обнаружить глубинную решимость дать этому отпор в метастратегическом ключе велико-континентальной линии со стороны дей­ствующих лиц евразийского проекта — в первую очередь, со стороны Фран­ции и Индии. Решимость Франции, представляющий крайний Запад Евра­зии, и Индии, представляющий ее крайний Восток, должна повлиять на Рос­сию в вопросе радикального и необратимого выбора ею будущего пути.

Итак, геополитические силовые линий будущих планетарных вспышек третьего тысячелетия обозначены. Остальное зависит от нашей воли к вы­живанию, от полноты нашего осознания и освоения бездн нашей собствен­ной судьбы.

1998г. (перевод с французского А.Д.)

Эмрик ШОПРАД

Большая Игра

Окончание идеологического противостояния в рамках биполярной систе­мы привело многих аналитиков к заключению о том, что началась эра всеоб­щего мира под знаком "либерализма" и "демократии". Но в таком подходе почему-то не учитывается такой факт: большинство этих конфликтов осно­вано не на идеологических, но на национальных противоречиях, и в них решающим фактором является именно геополитика. Мир и после окончания "холодной войны" не только сотрясается от малых региональных конфлик­тов на почве утверждения различными народами своей национальной и куль­турной идентичности, но — и это самое важное — такие конфликты пре­красно вписываются в противостояние мирового масштаба между великим державами. Эта борьба наглядно проявляется в отказе таких великих дер­жав, как Россия и Китай, признавать диктат американского империализма.

В Восточной Европе и в Средней Азии Вашингтон и его союзники ведут игру против России, урезанной территориально. Повсюду и в Восточной Европе, куда продвигается НАТО, и в гигантской битве за сферы влияния, которая разворачивается в Средней Азии, на Кавказе, на Украине Вашинг­тон со своими сателлитами — Германией, Турцией, Пакистаном — стре­мится подорвать российское влияние. Войны в Грузии, в Азербайджане, в Таджикистане и в Афганистане являются элементами новой Большой Игры, которая развертывается между Россией и американской империей. Узбеки­стан представляет собой разновидность терминала, — в самом сердце Сред­ней Азии, — где заканчивается свободный для США путь от Индийского океана в глубь континента. При этом Туркменистан все больше отдаляется от Москвы в сторону Турции и США.

В Европе новая Югославия, состоящая из Сербии и Черногории, все бо­лее сближается с Россией, Грецией, Румынией и Кипром, образуя эскиз православного блока, противопоставленного неформализованному альянсу США и Германии в этой зоне. Этот атлантистский альянс включает в себя и турецкое крыло, а также Боснию. Косовский конфликт, разворачивающийся в самом центре того, что составляет полюс идентичности для исторического самосознания сербов, и раздуваемый албанцами при явной опеке ЦРУ, явля­ется другим проявлением Большой Игры.

На Ближнем и Среднем Востоке стратегия американского империализ­ма и его верного союзника Израиля привела к возникновению союза, еще недавно казавшегося невозможным — к сближению Дамаска, Багдада и Тегерана, хотя между этими тремя географически близкими государствами существует множество серьезнейших региональных противоречий.

Оправляясь после первого потрясения -- распада коммунистических ре­жимов на своей традиционной периферии, Россия понемногу поднимает го­лову. Постепенная нормализация русско-украинских отношений и инициа­тивы Москвы в вопросе Ирака явно об этом свидетельствуют. Напомним, что Борис Ельцин упомянул о возможности начала третьей мировой войны именно в связи с Иракским конфликтом...

Другая великая держава все меньше и меньше готова признавать диктат американского империализма. Это Китай. Мы окончательно вышли из эпохи русско-китайского конфликта, который в период биполярности объяснялся стремлением к идеологическому лидерству в социалистическом лагере. Ось Москва-Пекин противостоит отныне оси Вашингтон-Токио. Новый Китай стремится обрести в Азии те же самые позиции, которые он занимал до прихода европейцев в XIX веке. Морские претензии Китая уже однозначно проявлены в Китайском море и Индийском океане, что подводит вплотную к началу китайско-индийского конфликта. Новый фактор — чтобы усилить свои позиции против Японии, Пекин пытается сблизиться с Ханоем.

Большая Игра в мировом масштабе постепенно все более приводит к оппозиции проамериканского империализма "либеральных демократий" и "клуба проклятых": Китая, Ирана, Северной Кореи (которая активно сотруд­ничает в сфере ракетостроения с Тегераном), Кубы и Ирака...

Мировые конфликты возникают только тогда, когда налицо конкуренция интересов в мировом масштабе. Комментарии средств массовой информа­ции внушают нам ложную идею, будто региональные конфликты являются частными аномалиями, независящими от глобального контекста и проис­текают из провинциального невежества местного населения. На самом деле геополитику следует уподобить движению тектонических платформ. Гигантские платформы скользят и сталкиваются друг с другом. В некото­рых точках удары настолько сильны, что они порождают землетрясения. Но сам факт землетрясения не самостоятелен — в нем находят свое выра­жение невидимые подземные масштабные процессы...

из интервью французскому журналу "Элеман", 1998г. (перевод с французского А.Д.)

Генрих Йордис фон ЛОХАУЗЕН