Милитаризм — евразийство — социализм

Соотношениям военного и торгового принципов между собой есть кастовый или социально-экономический аналог "великой войны кон­тинентов", ведущейся на уровне геополитики между Сушей и Морем. И любопытно, что человеческая история постепенно движется к очи­щению, абсолютизации этих двух начал как в геополитическом, так и в типологическом аспектах. Цивилизации Моря постепенно сливаются в единую макроцивилизацию, метацивилизацию Моря, которая стира­ет границы и государства, народы и расы, религии и культуры в еди­ный однородный блок, в мировой рынок. Тип торговца распространя­ется на все остальные профессии и "касты", социальные слои и инсти­туты.

Аналогичный процесс развивается и на ином сухопутном полюсе. — Здесь воинские, консервативные, государственнические тенденции тяготеют к интеграции в Континентальной Империи, в едином Метаго-сударстве, созданном на основании типологии Воина. Это своего ода Великой Континентальной Спарте. Это потенциальная метацивилиза-ция Суши. Есть и философская пара понятий, соответствующая этому делению: холизм, целостность, континуальность, непрерывность, как основной принцип пространственности доминирует в военном строе Суши; дискретность, дисконтинуальность, прерывность, атомарность, индивидуация связаны с торговым порядком Моря.

Перенесение внешней чисто геополитической дуальной проблема­тики на область социальной типологии и даже психологии имеет ог­ромное оперативное значение. Благодаря такому шагу мы получаем надежный и эффективный инструмент для понимания того, каким об­разом внешнеполитические, глобальные, геополитические факторы, влияющие на ситуацию извне, связаны с внутриполитическими, ло­кальными событиями, социально-экономическими процессами и бата­лиями на уровне каждого отдельного государства или народа.

Важнейший вывод: интересы Суши, геополитические цели Евразии неотделимы от доминации воинского типа, от его однозначной и ради­кальной постановки над торговым классом, над законами и требовани­ями рынка. Рынок в метацивилизации Суши должен быть строго под­чинен армии, Море — Земле. Выбор в качестве правящей идеологии либерально-торговых, капиталистических, буржуазно-рыночных идеа­лов и принципов для сухопутной державы тождественен самоубий­ству. Следовательно, армия сухопутной державы помимо внешней уг­розы и геополитического противника может ясно и с полной ответ­ственностью выделить, назвать и обозначить внутреннего врага. Этим врагом будет являться Капитал, идеологии и институты, призванные обеспечить установление и поддержание "торгового строя".

Вернер Зомбарт разделил всех людей на два типа — "герои и торговцы", "Helden und Haendler". Герои вырастают из Земли, "Геры", матери богов, жены Зевса, как "Геракл". Герои и воины — синонимы. В сегодняшней картина мира этот дуализм переходит в яростное и тотальное противостояние "последней битвы". Классовая борьба, в ее сорелевской интерпретации, и есть война Героев и Торговцев, Вои­нов и Буржуазии, поскольку сам рабочий класс Сорель приравнивал к одному из подразделений армии, "трудовой армии".

Быть евразийцем, традиционалистом — то же самое, что быть кшатрием, военным, воином. Быть воином — то же самое, что быть социалистом, яростным противником Капитала и торгового строя.

Если русский военный не является социалистом, он либо невеже­ственен, загипнотизирован, обманут, либо он — предатель своего Го­сударства и своего народа, так как Россия — будучи оплотом сухо­путной метацивилизации, ее осью, приговорена Капиталом, враждеб­ной метацивилизацией Моря, к тотальному уничтожению.

Национального капитала не существует, капитал интернационален по своей сути. Еще точнее, капитал связан с Западом как географи­ческим полюсом "торговой цивилизации". Следовательно, между вне­шним врагом (атлантизм) и внутренним врагом (буржуазия) следует поставить строгий знак равенства (и действовать соответствующим образом).

Глава 2

Русское Сердце Востока

Предварительные замечания — Начало и конец позитивистской науки

Сакральная география в значительной степени отличается от гео­графии обычной, физической. Мы привыкли рассматривать землю как шар, как глобус (по-латински "глобус" — шар). Для нас Север — это верх шара, а Юг — низ. Глобус можно вращать, а следовательно, понятия Востока и Запада ускользают от нашего географического внимания. А когда мы представляем нашу Землю вращающейся в сол­нечной системе и в открытом космосе, мы вообще отвлекаемся от таких понятий, как стороны света. Все это кажется такой условнос­тью! Пережитком "темных времен", когда мир представлялся стоящим на трех китах, а земля виделась подобной диску.

Долгое время научные открытия, сменявшие друг друга в бешеном ритме и открывавшие новые горизонты, воспринимались людьми некритически, с чрезмерным энтузиазмом, а это, в свою очередь, застав­ляло с презрением и брезгливостью относиться к картине мире, ха­рактерной для наших предков. Да и самих этих предков мы были склонны считать темными, дикими, примитивными, только что пере­ставшими быть "обезьянами".

Такое позитивистское отношение довольно быстро стало сталки­ваться с противоречиями. Развитие науки подошло вплотную к про­блеме сознания, человеческого фактора применительно к природным явлениям. И тут все изменилось — оказалось, что мифологические архетипы, установки сознания, формируемые культурой, историей, средой, географией, языком оказывают такое сильное влияние на на­учную методику, что могут деформировать данные так называемых объективных материальных исследований.

Это разочарование во всемогуществе позитивных наук шло на всех уровнях — открытия в области психологии глубин и психоанализа показали, насколько якобы рациональный человек зависит от темных сил и импульсов, замурованных в безднах подсознания; лингвисты и психолингвисты обнаружили, в свою очередь, прямую зависимость мышления от специфики языка; философы-позитивисты обнаружили, что такой категории как "атомарный факт" просто не существует, и что вне интерпретации вообще не может идти речи о факте; и нако­нец, физики, исследуя парадоксы квантовой механики пришли к вы­воду о том, что наличие или отсутствие "наблюдателя" прямо влияет на ход квантовых процессов, привнося субъективный элемент даже в такую строгую дисциплину как физика.

В конце 80-х в США состоялась международная научная конфе­ренция под выразительным названием "Конец Науки", на которой уча­стники вынуждены были констатировать, что совокупность современ­ных научных знаний является, на самом деле, лишь современной раз­новидностью мифологии, а значит, человечество фатально остается тем же самым, что и раньше — его "развитие" и "прогресс" носят циклический характер.

Эпоха оптимистического материализма и позитивизма явно завер­шилась. А значит, на повестке дня новое осмысление древних мифоло­гических конструкций, реабилитация различных дисциплин и наук, поспешно занесенных в разряд преодоленных и примитивных. Отсюда повышающийся интерес к мифологии, истории религий, алхимии, магии, астрологии у самых трезвых представителей современной науки. Человечество, меняясь, остается самим собой, а следовательно, скеп­сис в отношении к прошлому и цивилизациям прошлого более непри­емлем.

Сейчас мы должны отложить глобус, забыть о куске материи, носящейся в безжизненном космосе, и обратиться к волшебному миру сакральной географии, к тому удивительному миру, в котором жили, созидали, любили и убивали врагов наши предки, сформировавшие постепенно и упорно нашу культуру, нашу психологию, нашу душу. Пора возвращаться в миф. А это означает возврат к волшебной, свя­щенной и удивительной стране — Светлой Руси.