Восточники и западники в рядах еврейства

Известный евразийский автор Яков Бромберг в свое время выдви­нул очень похожую идею в своей статье "О еврейском восточниче-стве". Речь шла о том, что в среде российского еврейства явно разли­чимы две антагонистические группы, представляющие собой полярные психологические и культурные архетипы. Одна группа — хасидско-традиционалистской ориентации. Для нее характерны мистицизм, религиозный фанатизм, крайний идеализм, жертвенность, глубо­кое презрение к материальной стороне жизни, к стяжательству и рационализму. Но кроме ортодоксально религиозный среды тот же самый психологический тип давал, секуляризируясь, пламенных рево­люционеров, марксистов, коммунистов, народников. Причем одна из ветвей мистического еврейства отличалась не просто абстрактным мар­ксизмом, но глубокой симпатией к русскому народу и искренней со­лидарностью с ним, особенно с русским крестьянством и русскими рабочими, т.е. со стихией не официальной, царистской, но коренной, почвенной, донной, параллельной России, России старообрядцев и мистиков, "зачарованных русских странников".

Бромберг объединяет эту хасидско-марксистскую, мистико-социалистическую среду в одну группу — "еврейское восточничество". Это "евразийская фракция" в еврействе. Другой выдающийся исто­рик советского времени Михаил Агурский приходит к схожему выво­ду в своей эпохальной работе "Идеология национал-большевизма", где он указывает на истоки распространенной в еврейских революцион­ных кругах русофилии, которая была характерна для многочислен­ных деятелей советского национал-большевизма еврейского происхож­дения — в частности, для крупнейших идеологов этого течения Исайи Лежнева и Владимира Тан-Богораза. Многие евреи видели в больше­визме возможность слиться, наконец, с большим народом, покинуть гетто и черту оседлости для того, чтобы эсхатологически соединить русское мессианство с мессианством еврейским под общей эгидой ев­разийской революции, уничтожения отчуждающих законов капитала и эксплуатации. Таким образом, крайние круги мистически ориенти­рованных восточно-европейских евреев (от хасидов до саббатаистов) представляли собой питательную среду для большевиков, эсеров и марксистов, и не случайно большинство вождей красных вышли имен­но из хасидских семей и местечек, охваченных мистическим эсхатоло­гическим мессианским пафосом. Несмотря на внешнюю парадоксаль­ность такого сближения между хасидским типом еврейского фунда­менталиста и ярыми строителями атеистического большевистского общества была теснейшая, типологическая и психологическая связь, так как и те и другие принадлежали к "евразийской", "восточничес-кой", мистико-иррационалистической части еврейства.

Противоположная группа объединяла в себе совершенно иной ев­рейский тип — тип еврея-рационалиста, буржуа, прохладно относя­щегося к религии, но, напротив, страстно погруженного в стихию алчности, личного обогащения, накопления, рационализации хозяй­ственной деятельности. Это, по Бромбергу, "еврейское западниче­ство". И снова, как в случае с еврейским восточничеством, мы видим здесь сочетание внешне полярных позиций. — С одной стороны, к этой категории принадлежат религиозные круги крайних талмудистов ("раббанитов"), наследующих ортодоксальную линию Маймонида, т.е. аристотелевско-рационалистическую линию в иудейской религии. В свое время этот талмудический лагерь активно боролся с распростра­нением в еврействе каббалистических, страстно мистических тенден­ций, противоречащих по своему духу и мифологической форме сухой креационистской иудаистической теологии. Позже его вожди резко выступили против псевдо-мессии Саббатаи Цеви, мессианского вождя еврейской мистической гетеродоксии. В XVIII и XIX веках из их среды составилась партия т.н. "митнагедов" (дословно "противников", на иврите), которые отчаянно боролись с хасидизмом и возрождением крайнего мистицизма среди восточно-европейских евреев. Этот лагерь основывался на религиозном рационализме, на талмудической тради­ции, очищенной 'при этом от всех мистико-мифологических напласто­ваний. Как ни странно, к той же самой категории евреев принадлежа­ли и деятели "хаскалы", "еврейского просвещения", которые предла­гали модернизацию и секуляризацию евреев, отказ от религиозных обрядов и традиций во имя "гуманизма" и "ассимиляции" с "прогрес­сивными народами Запада". В России этот тип евреев, хотя и крайне оппозиционно настроенный в отношении консервативного номинально монархическо-православного режима, стоял на западнических, либе­ральных позициях. Пиком чаяний этой группы была Февральская революция, полностью удовлетворяющая буржуазным, рационалисти­ческим и демократическим стремлениям всей данной группы. После большевистской революции "еврейское западничество" в целом под­держало "белое дело", так как несмотря на расовую близость к вож­дям большевиков, оно не узнавало себя в универсалистски и мисти­чески ориентированных "еврейских восточниках".

Подобно тому, как русские разделились в революцию на "белых" и "красных", — и тоже на основании глубинных архетипических осо­бенностей, — еврейство разломилось в политическом смысле по глубинной линии, намеченной гораздо раньше, на два внутриеврейс-ких лагеря — хасидско-каббалистический (большевистский), с одной стороны, и талмудически-рационалистический (про&ветительский, бур­жуазно-капиталистический) — с другой.

Итак, типологизация Бромберга-Агурского на исторических приме­рах подтверждает тот вывод, к которому мы пришли чисто логичес­ким путем: еврейство, представляя собой этно-религиозное един­ство (что, впрочем.под вопросом), все же является сущностно раз­деленным на два лагеря, на два "ордена", на две "общины", на два типа, которые в определенных критических ситуациях демонстри­руют не только различие, но и фундаментальную враждебность. Каждый из этих полюсов имеет как религиозное, так и светское выражение, оставаясь сущностно единым. "Еврейское восточничество", "еврейское евразийство" (по Бромбергу) или "еврейский национал-большевизм" (по Агурскому) заключают в себе религиозный уровень — хасидизм, саббатаизм, каббала — и светский уровень — марксизм, революционный социализм, народничество, большевизм.

"Еврейское западничество" также двойственно; в нем религиозная плоскость совпадает с маймонидским рационалистическим талмудиз­мом (позже виленские "гаоны", центры "митнагедов", антихасидских кругов), а светская версия выражается в либерал-демократическом, "просвещенном" гуманизме.

1.4 Два примера

Вскрытая нами фундаментальная двойственность мгновенно объяс­няет множество факторов, остающихся непонятными и парадоксаль­ными в иных интерпретационных методологиях. В частности, логич­ное объяснение получает загадочный феномен т.н. "еврейского анти­семитизма". Так, критика Марксом Лассаля, в который Маркс упот­реблял крайне юдофобские выражения, а также радикально антииу­дейские пассажи Маркса в целом, отождествлявшие иудейство с капи­тализмом, становятся отныне совершенно понятными, так как еврей Маркс по своим характеристикам однозначно принадлежит к мисти-ко-хасидскому, мессианскому типу, традиционно видившему в буржу­азии и капитализме (где важную роль — ив философском и в практическом смысле — играют евреи) своего главного противника. В статье "К еврейскому вопросу" Маркс писал: "Какова светская основа еврейства? Материальные потребности, своекорыстие. Ка­ков земной идеал еврея? Торгашество. Кто их земной бог? День­ги... Деньги — вот ревностное божество Израиля. Эмпирическая суть еврейства — торгашество".

Другой пример. В свое время группа каббалистов-зогаритов (по­клонников каббалистической книги "Зохар"), последователей мисти-ка-саббатаиста Якова Франка перешла групповым образом в христиан­ство, параллельно "разоблачив" человеконенавистнические обряды талмудистов (раббанитов), своих извечных врагов. Еврейский историк Г.Л.Штрак в книге "Кровь в верованиях и суевериях человечества" так описывает конфликт между последователями Франка и талмудис­тами: "В 1759 г. они (франкисты — А.Д.) объявили архиепископу Братиславу Любенскому, что они жаждут крещения, как олень источника воды, и предлагали доказать, "что талмудисты проли­вают больше невинной христианской крови, чем язычники, жаж­дут ее и употребляют ее". В то же время они просили назначить им места для жилья к востоку от Лемберга, чтобы они могли жить трудами рук своих там, где "талмудисты-шинкари разво­дят пьянство, сосут кровь бедных христиан и обирают их до последней нитки. (...) Вскоре после диспута, по настоянию польско­го духовенства, приняло крещение около тысячи зогаритов".

На этих двух примерах мы видим единство духовного противостоя­ния, протекающего на разных уровнях. Атеист Маркс отождествляет Капитал с фигурой "еврея" и на этом основании проклинает и евреев и их "эмпирическое божество". Мистики "франкисты" проклинают талмудистов по совершенно иным основаниям, упрекая их — в соот­ветствии с уровнем всей полемики — в том, что они "пьют кровь христиан". Поразительно, что и у зогаритов всплывают социальные мотивы: "раббаниты обирают христиан до последней нитки", а сами зогариты собираются "жить трудами рук своих". Духовный конф­ликт мистиков-созерцателей, мифотворцев, гностиков, фанати­ков и духовидцев против религиозных моралистов, сторонников чистого обряда, культовых формалистов как-то незаметно и ес­тественно переходит к противостоянию социалистов и капитали­стов, большевиков и либерал-демократов.

Евреи против евреев

В целом еврейство накануне революции было едино в том, что оно противостояло существующему строю. Это касалось обоих секторов. Евреи-восточники противились капитализму и религиозному консер­ватизму, отчуждению и формализму в сфере культуры, жаждали рево­люционных перемен и открытия волшебной эры мессианских сверше­ний. Евреи-западники не принимали царизм по совершенно иным при­чинам, считая его отсталым, недостаточно капиталистическим, циви­лизованным и гуманным режимом, подлежащим доведению до уровня западной цивилизации. Все еврейство в целом было солидарно в необходимости свержения династии и революции.

Совокупным действием всех этих сил при наступлении благо­приятной ситуации была осуществлена Февральская революция. Но сразу же за ней обнаружились неснимаемые противоречия в лаге­ре победивших. После свержения царского режима со всей ясностью обнаружила себя вторая линия раскола (на сей раз внутреннего), и она-то и предопределила все последующее. После Февральской рево­люции на первый план вышло противостояние революционных и эво­люционных сил, левых восточников и левых западников, евразийцев и европеистов. В среде самого еврейства со всей ясностью обнажил­ся фундаментальный дуализм типов.

Большевистский полюс объединил в себе именно представите­лей "еврейского восточничества", хасидско-саббатаистский тип, евреев-коммунистов, евреев-социалистов — тех самых, которые еще в конце ХУШ века хотели "жить трудами рук своих". Это трудовое, эсхатологическое, универсалистское, в большинстве своем русофильс­кое еврейство солидаризовалось с национал-большевистским течением русских "левых империалистов", видящих в Октябрьской революции не конец национальной мечты, но ее начало, новую красную зарю, второе пришествие Советской Руси, тайного старообрядческого Ките­жа, утраченного в мрачное двухсотлетие санкт-петербургской сино­дальной безблагодатной пародии. Одним словом, еврейская струя в большевизме является логичным и триумфальным завершением ис­торического пути огромного (органичного для еврейства) секто­ра, корни которого уходят в религиозные споры Средневековья.

Врагами же этой эсхатологической общины "евреев-восточников" стали все капиталисты мира, и особенно еврейские буржуа, светское, эмпирическое (по Марксу) воплощение древних раббанитов. Отсю­да и парадоксальный большевистский "антисемитизм", не чуждый и многим евреям-коммунистам. Агурский приводит в своем труде инте­реснейший случай, когда еврей Владимир Тан-Богораз заступается за русского большевика, позволившего себе грубую антисемитскую ти­раду, не только заступается, но целиком его оправдывает. Как это напоминает приведенную историю с зогаритами!

С другой стороны, антисемитизм мог быть направлен и в противо­положную сторону, причем и в этом случае его носителями вполне могли быть либо евреи, либо управляемые ими политические деятели. Так, к примеру, широко известны антисемитские высказывания Чер­чилля, который, указывая на еврейское происхождение большинства вождей большевизма, говорил о "еврейской опасности, грозящей ци­вилизации с Востока". При этом сам лорд Черчилль опирался в своей политической карьере на право-сионистские круги Великобритании и США, как убедительно показывает Дуглас Рид. Следовательно, подоб­но тому, как существует "правое" и "левое" еврейство, так существу­ет "правый" и "левый" антисемитизм.

От Февраля к Октябрю проходит водораздел двух половин ми­рового еврейства, и с определенного момента это противостояние приобретает жесточайшие формы.

Жить трудами рук своих

Нет сомнений, что евреи отличаются уникальными способностями в некоторых социальных, хозяйственных и культурных областях. Века рассеяния многому научили маленький, но стойкий, упорный народ, не желавший отказываться от своей древней мечты, от многотысяче­летней религии, от далекого завета. Глядя на все окружающее как на временное, отстраненное, преходящее, евреи выработали ряд порази­тельно динамичных черт, позволяющих им мгновенно ориентировать­ся в социальных катаклизмах, в быстротекущих процессах государ­ственного и национального масштаба, протекающих в среде "больших народов", которые, "будучи всегда у себя дома", воспринимали все с определенным отставанием. Но эти навыки могли использоваться по-разному в разных ситуациях. Так, евреи-большевики приложили все свои усилия, все национальные таланты, все духовные силы для создания мощнейшего советского государства, империи социаль­ной справедливости, евразийского бастиона сухопутной геополи­тики. И многочисленные элементы еврейской диаспоры в Европе, Америке, Азии, выходцы из тех же религиозно-духовных, мистичес­ких, "восточнических" по духу, "евразийских" сред, были долгие де­сятилетия структурной опорой Советов, верными агентами влияния Великой Евразии, проводниками большевистского мессианства. Имен­но они составили основу Коминтерна, сплели могущественную евразийскую сеть агентуры Москвы во всех уголках планеты. Но снова подчеркнем, что речь шла не просто о евреях, но об особой категории евреев, о специфическом еврейском лагере, о "евреях-евразийцах". Кстати, на определенном этапе именно они, эти "красно-коричневые" евреи-евразийцы и подготовили создание государства Израиль, всту­пив под руководством (и с санкции) Москвы в жесткую схватку с англичанами-атлантистами, с силами капитала и либеральной демок­ратии. Они же составили ось левых сил Израиля, плодом их усилий были знаменитые кибуцы. Все то же зогаритское — "жить трудами рук своих".

Апологеты еврейства как такового, представляя всех евреев исклю­чительно невинными жертвами, никак не могут объяснить тот факт, что в эпоху суровых репрессий, как ленинских, так и сталинских чисток, евреи были не только жертвами, но и палачами, причем не в индивидуальном, чисто личном, а именно в групповом, партийном, фракционном смысле. Это не укладывающееся ни в антисемитские, ни в юдофильские рамки обстоятельство на самом деле объясняется тем, что и во время советской власти внутренняя борьба в еврействе не прекращалась; тем, что большевистские, "хасидские", "зогаритские" элементы, хорошо знающие навыки и змеиные манеры своих соб­ственных соплеменников, их склонность к интригам, к хамелеонству, к заговорам, нещадно сражались с буржуазными элементами еврей­ства, с остатками "евреев-западников", с наследниками "раббанитско-го" духа, с идейными потомками "митнагедов". Отсюда и парадокс — в центре ярко выраженных антисемитских чисток сплошь и рядом стояли сами евреи.

От перелома к краху

Критической точкой в истории еврейского евразийства являет­ся 1948 год. В этот момент Сталин и его приближенные приходят к выводу, что государство Израиль, создание которого в самом начале с энтузиазмом поддержало советское руководство (как хасидско-социа-листическую конструкцию), оказалось инструментом буржуазного Запада, поскольку линия капиталистов-митнагедов одержала в нем верх. Сионистские тенденции стали пробуждаться и в советском еврействе, а это означало переход инициативы к остаткам "западничес­кого" сектора, чье тотальное искоренение оказалось лишь видимостью и чья живучесть превзошла даже бдительные подозрения евреев-евра­зийцев.

Этот момент стал фатальным — как показывают последние собы­тия конца нашего века — для всего советского государства, для социализма во всем мире. Когда антисемитские тенденции в советском руководстве перешли определенные границы — особенно вопиющим было уничтожение Еврейского антифашистского комитета, состояще­го практически на 100 процентов из убежденных евразийцев и пря­мых агентов Лаврентия Берии (что говорит только в их пользу) — только самые стойкие евреи-национал-большевики смогли остаться непоколебимыми на своей русофильской, советско-имперской пози­ции. В целом же в глазах еврейской массы влияние евразийцев было в достаточной степени подорвано, а их основная геополитическая и иде­ологическая линия существенно дискредитирована. С другой стороны, из партийной и военной среды к вершинам власти стали подтягиваться великорусские и малороссийские элементы, которым был совершен­но непонятен мессианский пафос левого национализма, мессианского национал-большевизма, лежавший в основе духовного союза еврейс­ких и русских большевиков еще с начала века. Эта новая генерация ощущала себя более государственниками, чем проповедниками Новой Истины, наследуя либо армейский "романовский" дух царистской касты военспецов, не до конца выкорчеванной большевиками, либо простонародный, рабоче-крестьянский шовинизм с определенной до­лей нерефлективного, инстинктивного антисемитизма. Эти армейс­кие кадры, не знавшие революции и высшего духовного, историческо­го напряжения, ей сопутствовавшего, не вникали;^ тонкости нацио­нальной политики. Особенной глухотой в этом вопросе отличались выходцы с Украины, которые с определенного времени — вместе с Хрущевым — стали все плотнее оккупировать высоты власти в СССР. И хотя сразу после смерти Сталина Берия полностью прекратил анти­семитские "дела врачей", самое непоправимое было совершено.

Далее наступил фатальный перелом. Русское-еврейское, евразийс-ко-континентальное, интернационал-имперское, мессианское, револю­ционное течение, являвшееся становым хребтом Советской Власти, было подорвано, надломлено, дисфигурировано в своей основе. Государство, власть, хозяйственные организмы стали функционировать по инерции. Чистки, в основе которых всегда неизменно лежали скры­тые идеологические, метаполитические, фундаментальные причины, завершились, на их место пришла возня кланов, постепенное "обур-жуазивание" социализма, его скатывание в мещанство, в обыватель­щину. Революционный эсхатологический пафос выветрился. Советс­ким государство продолжало оставаться лишь по инерции. База миро­вой эсхатологической евразийской революции превратилась в сущнос­ти в обычное государство. Мощное, гигантское, своеобразное, но ли­шенное накала изначальной вселенской миссии.

На уровне еврейства это означало полное поражение "хасидско-саббатаистского" лагеря и постепенный выход на первые роли евреев-рационалистов, кантианцев, гуманистов, митнагедов, западников. Тай­ный альянс национал-большевизма был расторгнут, еврейское восточ­ничество ускоренными темпами маргинализировалось. Его влияние, его позиции катастрофически падали.

Постепенно сам тип еврея-большевика был сдвинут на периферию, и во главе еврейской общины в СССР выдвинулись представители маймонидского, талмудического толка. Чаще всего в светской, омирщ-вленной, гуманистически-либеральной версии.

Этот буржуазный, право-сионистский фланг отныне работал толь­ко на развал советского строя, готовил крах социализма, подтачивал гигантскую геополитическую конструкцию изнутри.

К евразийскому будущему

Еврейское восточничество не является сугубо современным, ис­ключительно советским феноменом. Оно коренится в глубинах нацио­нальной истории. Возможно, за ним стоит какая-то страшная религи­озная или расовая тайна. Как бы то ни было, не вызывает сомнений, что победа "митнагедского" лобби, еврейского западничества не явля­ется и не может являться необратимым и тотальным фактом. Нельзя отрицать, что позиции еврейского восточничества сейчас как никогда слабы и маргинальны. Но это вполне может быть лишь временным явлением. Сама национальная идентификация определенной части ев­рейства немыслима без жертвенности, великого сострадания, мучи­тельного и идеалистического поиска истины, без глубинного мистического созерцания, без гадливого презрения к темным рабским зако­нам "мира сего" — к законам рынка и эгоистической выгоды. Еврейс­кое восточничество, подвиги смирения и возвышенного юродства пер­вых легендарных цадиков, искреннее сострадание к ближним, незави­симо от их расовой и религиозной принадлежности, фанатичная вера в справедливость и честное устройство общества, и наконец, смутно угадываемая солидарность с трагическим и прекрасным, тоже избран­ным, богоносныМ1 народом истории — русским народом, все это неис­требимо у определенной части еврейства, неотделимо от его уникаль­ной судьбы.

Зажатое между (отчасти оправданным) антисемитизмом русских патриотов и западнической, рационалистической, рыночной, подрыв­ной и антигосударственнической ориентацией основной массы ны­нешних российских евреев-либералов, еврейское восточничество пере­живает тяжелые времена.

Но не следует отчаиваться. В жизни этого народа были и не такие испытания.

Часть VI

СВЯТЫЕ ПОЧВЫ ВОСТОКА

Глава 1