Речевой акт как единица речевого поведения

Категория речевого акта является одной из самых важных и существенных для неориторики и лингвопрагматики.

Теория речевых актов возникла в рамках лингвистической философии и восходит к известной работе Дж. Остина «Как совершать поступки с помощью слов», в которой автор приходит к мнению, что произнесение некоторых высказываний в определенных условиях (так называемых «условиях благоприятствования» - felicity conditions) равнозначно совершению некоторого действия, поступка. Высказывания, обладающие такими свойствами, были названы Остином «перформативами», как и соответствующие глаголы (performatives; performative verbs, например благодарить, обещать, советовать, провозглашать, запрещать), от англ. to perform – исполнять, действовать. В дальнейшем возникло предположение, что всякое действие (поступок) осуществляется говорящим при произнесении любого высказывания.

Идея Остина о связи, а во многих ситуациях общения единстве «слова и дела» отнюдь не нова и восходит к глубокой древности. Ее происхождение можно проследить вплоть до первых европейских письменных памятников. В античности она была уже сформирована. Так, в сборнике «Пчела», переведенном на Руси с византийского источника еще в XII, читаем: «Солон. Этот говорил, что слово – вид дела».

Теория РА базируется более на философских построениях и заключениях, взятых вне контекста, чем на конкретном анализе естественного речевого общения. Отсюда ее во многом умозрительный характер и ограниченная объяснительная сила; этим объясняются и трудности построения естественной типологии речевых актов. Как основания такой типологии используются цель РА (вопрос, утверждение); соотношение статусов говорящего и адресата (приказ, просьба), различия пропозиционального содержания (предсказание, сообщение). Важнейшим принципом теории РА является «принцип выразимости» Дж. Сирла. К недостаткам теории речевых актов можно отнести то, что она во многом искажает сущность реального речевого общения, т.к. одно и то же высказывание может совмещать в себе целый ряд РА (например, говоря: «Ну что ж, на этот раз неплохо», - учитель одновременно совершает несколько «речевых действий» - и похвала, и напоминание о прежних неудачах, выражение удивления, ободрение, выражение надежды на будущие успехи. Вместе с тем один речевой акт может быть представлен и более сложной структурой, чем одно предложение (высказывание). Достоинством теории РА можно считать то, что она отчасти объясняет, как высказывания, не связанные, казалось бы, ни семантически, ни формально, в дискурсе способны образовать связное единство, например: 1) «Звонит телефон!» 2) «Я в ванной!» - их согласованность и «понятность» для говорящего и адресата обусловлены, по теории РА тем, что первое интерпретируется как вопрос («Ты подойдешь к телефону?»), а второе – как ответ («Нет, не могу»).

Речевой акт следовало бы считать не единицей речевого общения, а единицей речевого поведения. Речевой акт, обладающий достаточно сложной структурой, есть прежде всего осуществление коммуникативной функции высказывания, реализация речевых намерений говорящего. Именно в этом смысле РПА выражает и отражает «социальное значение» высказывания наряду с пропозициональным его значением: понятие РА весьма существенно для исследования механизмов когерентности дискурса и связности отдельных высказываний в нем; так, У.Лабов утверждает, что восприятие коммуникантами происходящего речевого общения как «нормального», «связного» и интерпретация сообщений основаны не на отношениях между высказываниями, а на отношениях между соответствующими речевыми актами.

Рассмотрим структуру речевого акта. В теории РА для описания этой структуры, представленной четырьмя типами действий, используются следующие категории. При осуществлении РА говорящий, произнося в определенной ситуации общения некое высказывание, выражающее его намерения (или интенции), производит действия четырех различных типов: 1) действие собственно произнесения (utterance act); 2) пропозициональное действие (осуществление референции и предикации, т.е. выражение пропозиции, или propositional act); 3) иллокутивное действие (illocutionary act) – выражение определенного намерения говорящего, направленного на адресата, - похвалы, просьбы, обещания и пр.; иллокутивное действие обладает некоей иллокутивной силой (illocutionary force), в соответствии с тем глаголом-перформативом, которым данное высказывание может быть выражено (например, «обещаю», «прошу» и др.); иллокутивное действие считается осуществленным, если адресат адекватно интерпретировал намерение говорящего в данном речевом акте; 4) перлокутивное действие (perlocutionary act) – воздействие иллокутивного акта на адресата, т.е. эффект, произведенный иллокутивным актом в данной ситуации общения.

Действие четырех перечисленных типов составляет структуру РА.

Например, произнося: «Нельзя ли погромче?» в классе, на уроке при чтении слух, говорящий (учитель) осуществляет речевой акт, в структуру которого входит: 1) произнесение данного комплекса звуков с определенной интонацией; 2) выражение соответствующей пропозиции; 3) приказ (в иной ситуации, скажем, если адресат – не ученик, а коллега, иллокутивный акт будет представлять собой просьбу); 4) перлокутивным эффектом будет изменение поведения ученика, здесь – громкости чтения. Это пример так называемого «косвенного» РА, перлокутивный эффект которого не совпадает с принятой для выражения данного эффекта грамматической формой: вопросительное предложение, будучи произнесено в данной ситуации, подразумевает не ответ адресата на вопрос, а выполнение приказа (требования) говорящего.

Существуют прямые и косвенные РА. У «косвенных» РА перлокутивный эффект не совпадает с принятой для выражения данного эффекта грамматической формой: вопросительное предложение («Нельзя ли потише?») в данной ситуации подразумевает не ответ на вопрос, а выполнение приказа (требования) говорящего.

Приведем соответствия между типом интенции (намерения) говорящего, типом использующихся для реализации данной интенции речевых актов и типом дискурса. Выделенные основные типы интенций говорящего и речевых актов никак не охватывают реально существующего многообразия, а просто наиболее частотны и значимы в риторических речевых произведениях и соответственно особенно важны в практике преподавания риторики.

Соответствия эти не носят однозначного и однонапрвленного характера: реальный дискурс использует различные типы РА и реализует сложную ситему интенций. Тем не менее во многих ситуациях существуют средства речевого поведения, конвенционально предназначенные для реализации тех или иных интенций говорящего, преобладающих в речевом событии. То же можно сказать и о типах дискурса.

Интенция «сообщения информации» использует РА-информативы и реализуется в информирующем дискурсе.

Интенция «убеждение», состоящая в намерении изменить структуру содержания сознания, рациональную картину мира адресата, проявляется прежде всего в употреблении РА-аргументов и РА-обобщений и реализуется в аргументирующем дискурсе, имеющем две основные разновидности – доказательство и агитация (во второй разновидности к интенции «убеждение» присоединяется также намерение добиться поступка, действия, что требует РА-призывов).

Интенция «управление» вызывает появление РА-директивов и реализуется в инструктирующем дискурсе.

Интенция «получение знания» использует диады РА (вопрос-ответные единства) и реализуется в эвристическом дискурсе.

Интенция «предложение собственной эмоциональной картины мира» проявляется в использовании РА-эмотивов и РА-экспрессивов и реализуется в дискурсах разных типов.

Интенция «оценка» («хвала» и «хула») нуждается в оценочных РА и имеет конвенциально закрепленный тип дискурса – эпидейктический.

Интенция «получение удовольствия» нередко сочетается с намерением «социальная консолидация» и, используя игровые РА, реализуется в гедонистическом дискурсе различных видов.

Интенция «социальное доминирование», «установление иерархии» в своих «чистых» и выраженных формах, как правило, порождает и использует как агрессивные РА (от сарказма до ругани, брани), так и их «зеркальное отражение» - РА-демонстрации подчинения. Реализуясь в дискурсах различных типов, в частности манипулирующем, эта интенция имеет и специфический для нее – собственно агональный дискурс, нередко социально-деструктивный.