IV. Знание моделей риторических приемов Как необходимое условие их успешного построения и применения.

V. Требования к речевому оформлению публичного выступления.

I. Сравните две фразы: Юная дева трепещет и Молодая девка дрожит [119]. В чем разница между двумя этими фразами? От чего зависит выбор того или иного способа выражения? От речевой ситуации, стиля, жанра, коммуникативного намерения и аудитории. Словесное оформление мысли относится к третьему этапу канона – элокуции. О ней мы и будем говорить.

 

Термином «элокуция» (от лат. elocutio – выражение) обозначают:

1) «раздел риторики, в котором рассматриваются средства и приемы словесного выражения замысла»[120];

2) третий этап риторического канона, состоящий в словесном оформлении мысли, что подразумевает выбор стиля речи, речевого жанра и языковых средств в соответствии с коммуникативным намерением говорящего (пишущего), содержанием речи и речевой ситуацией.

В работах по классической риторике элокуция включает в себя следующие разделы:

I. Общие наблюдения над грамматическими формами и конструкциями.

Еще Аристотелем было выделено три вида конструкций: «1) предложение, или выражение простого суждения; 2) фраза, или связка суждений, образующая умозаключение; 3) период, или связка умозаключений, служащая полному раскрытию развернутой концепции»[121].

II. Теория (описание и классификация) фигур в их широком понимании как средств усиления выразительности и изобразительности речи. Поскольку стилистическая фигура является разновидностью стилистического и – шире - риторического приема, этот раздел элокуции может быть обозначен как «Теория риторических приемов»

III. Учение о стиле и жанрах. Причем, в риторике под стилем понимают не только функциональную разновидность речи (функциональный стиль), но и «совокупность особенных свойств речи, побуждающих читателя или слушателя опознавать, выделять и ценить речи именно данного автора»[122]. В рамках этого раздела можно выделить подразделы:

1) суждения об основных характеристиках стиля и его разновидностях;

2) учение о «формах» стиля (прозе и поэзии);

3) учение о критериях красноречия (коммуникативных качествах литературной речи – в современной терминологии): ясности, чистоте, точности и других;

4) наблюдения над особенностями отдельных речевых жанров (например, в «Курсе русской словесности для учащихся…» К. П. Зеленецкого содержится описание живописного очерка, истории, летописи, исторических записок, некролога, анекдота и некоторых других разновидностей текстов; в книге Софрония Лихуды «О силе риторической» – похвалы; в «Краткой риторике» А.Ф. Мерзлякова – письма, романа, жизнеописания, учебной книги).

Элокуция как раздел риторики дала начало стилистике как особой лингвистической дисциплине. Поэтому стили речи, их разновидности, выразительные средства языка сейчас является предметом изучения стилистики. Коммуникативные качества речи являются областью исследования культуры речи, а грамматические формы и конструкции – предметом грамматики. Риторика, учитывая достижения других наук – грамматики (лингвистики), стилистики, культуры речи, ставит перед собой задачу целесообразного отбора языковых средств; не имея грамматических, стилистических и – шире - культурно-речевых навыков, нельзя овладеть искусством словесного выражения мыслей.

 

II. Раздел «Элокуция» в учебниках и учебных пособиях по риторике иногда называют «Украшением речи». В этом разделе рассматриваются преимущественно тропы и фигуры, некоторые из которых вы изучали в школе. Между тем «…многие традиционные тропы и фигуры имеют гораздо более важное риторическое значение, чем простое украшение речи»[123].

В качестве родового по отношению к тропам и фигурам исследователи обычно используют понятие стилистический прием.

Как вы помните, тропами называют употребление слов, словосочетаний и предложений в переносном смысле. Например, в стихотворении М.Ю. Лермонтова Ночевала туча золотая на груди утеса-великана использована метафора, так как слово на груди употреблено не в прямом значении (‘передняя часть туловища от шеи до живота’), а в переносном (‘передняя часть скалы’). К тропам относят только те случаи употребления слов и выражений в переносном значении, которые не утратили двуплановости, например: Мир, кажется, зачитан и залистан – / А все же молод, молод все равно! / Еще не раз любой из древних истин / В грядущем стать открытым суждено (Л. Филатов. Открытие) – контекст подсказывает, что слова зачитан и залистан используются в переносном значении: «хорошо изучен».

Если переносное значение слова закрепилось в языке (обычно в словарях оно сопровождается пометой «перен.»), то перед нами не речевой троп, как и в предыдущем примере, а троп языковой, например: Небо с мерцающими звездами будило эти мысли и у Стеши, и у Саши, и у всех десятиклассников <…> (А. Кузнецова. Честное комсомольское) –ср. нейтральный вариант: вызывало мысли.

Если перенос значения ощущается не всеми носителями языка, то такой троп называют «стертым». Однако и «стертые тропы» могут «оживать», например:

Убежало молоко,

Убежало далеко.

Вниз по лестнице скатилось

Вдоль по улице пустилось,

Через площадь потекло,

Постового обошло,

Под скамейкой проскочило,

Трех старушек подмочило,

Накормило двух котят,

Разогрелось и назад:

Вдоль по улице летело,

Вверх по лестнице пыхтело

И в кастрюлю заползло,

Отдуваясь тяжело.

Тут хозяйка подоспела.

Закипело?

Закипело! (М. Бородицкая).

Перед нами оживление «стертой метафоры» убежало (молоко).

Словосочетания ножка стула, нос лодки, гусеница танка, ручка чайника и подобные им не являются тропами: они употребляются как устойчивые выражения, служащие номинациями предметов (иногда их называют «вынужденными тропами»[124], поскольку соответствующие им слова в русском языке не существуют).

Особенности употребления тропов в ораторской речи, по мнению
А. К. Михальской, заключаются в том, что переносы значений отражают ход познавательной деятельности человека и его субъективный взгляд на мир (оценки, эмоции), реализуя закон эмоциональности речи. Тропы делают нашу речь привлекательной и более интересной для слушателей, дают им возможность получить удовольствие от ее восприятия. Поскольку переносные значения слов являются одним из способов создания образности речи, то они вызывают интерес и поддерживают внимание слушателей, следовательно, речь лучше запоминается.[125]

Поскольку основные разновидности тропов многие из вас знают со школы, то их мы рассмотрим на практическом занятии.

Стилистическая фигура (фигура речи, риторическая фигура) – термин, привнесенный в античную риторику из искусства танца и вошедший в употребление в эллинистическое время, когда развилось учение о фигурах как о необычных оборотах, украшающих речь и способствующих ее убедительности. Стилистическая фигура, в отличие от тропа, представляет собой оборот речи, синтаксическое построение относительно формализованного характера, то есть имеющее элементарную синтаксическую схему, модель. Например, модель фигуры, получившей название многосоюзия, такова:

… и, и, и, и, и

– Нечто подобное происходит и на наших глазах, когда случаются лесные пожары. Бегут рядом и волки, и зайцы, и лисы, и львы, и лани. Никто никого не ест на ходу (Сегодняшняя газета, 20 дек. 1997 г.).

Возможно, вы уже слышали о таких фигурах речи, как анафора (единоначатие), эпифора, хиазм, антитеза, хиазм и др. Чтобы знать тропы, фигуры и другие приемы, о которых мы скажем чуть позже, необходимо научиться их видеть. Для этого время от времени нужно обращаться к словарю. Мы вам рекомендуем прежде всего энциклопедический словарь-справочник «Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты» (М., 2005), так как в нем представлены разные точки зрения на сущность того или иного явления, а определения понятий сопровождаются многочисленными речевыми иллюстрациями. При этом помните, что «простое чтение и перечитывание словаря не обеспечит запоминания фигур, а тем более их удачного использования: фигур много, часто они имеют очень сложную структуру. Заниматься изучением фигур нужно систематически».[126] Поэтому заведите конверт, в который вы будете собирать речевые реализации различных приемов (в контексте и с обязательным библиографическим описанием), при этом начинайте с приемов простых или уже известных вам. Не нужно, как отмечают Т. Г. Хазагеров и Л. С. Ширина, стремиться их тут же употреблять в своей речи. Обратите внимание, из какого «материала» сделан прием, с какой целью его употребляют. И еще одно не менее важное замечание: «Никогда не следует читать или слушать со специальной целью искать фигуры. Но, прочитав книгу, газету, журнал, прослушав радио- или телепередачу, нужно обратить внимание на слова (если такие найдутся), которые особенно запомнились или даже поразили своей красотой, умом, справедливостью [необычностью. – Г.К.]. Такие слова стоит записать, а, записав, подумать, не одеты ли они в оболочку уже знакомых риторических фигур, а затем проверить себя, опять-таки обратившись к словарю».[127] Прочитайте, что говорится в нем о функциях этой фигуры; определите функции найденного вами явления; подумайте, соответствует ли эта функция общему замыслу. Только после тщательного анализа можно начинать самостоятельно вставлять фигуру в готовое окружение, употреблять в своей речи.

Может случиться так, что в словарях вы не найдете термина, подходящего для записанного вами речевого явления. Это связано с тем, что не все речевые факты интерпретированы в рамках традиционных классификаций фигур (при широком понимании фигур к ним относят и тропы). Такие факты мы обязательно будем анализировать на практическом занятии. Приведем здесь лишь один пример:

Звонок в турагентство.

– Вы Египет продаете?..

– Да, конечно, продаем…

– Скажите, а какие курорты там есть?

– Шарм-эль-Шейх, Хургада, Таба, Нувейба…

– Во, стоп, Нувейба, точно, Нувейба подходит мне!

– Когда вы собираетесь поехать?

– Нет, мы тут кроссворд разгадываем, Нувейба подошла, спасибо! (Всем, всем, всем! Газета скидок. 07.10.2005).

Перед нами прием, основанный на отклонении от нормречевого поведения в стандартной ситуации разгадывания кроссворда, что повлекло за собой нарушение критерия ситуативной уместности в процессе телефонного диалога.

Другой пример:

– Что может быть отвратительнее, чем откусить яблоко и обнаружить там червяка?

– Откусить яблоко и обнаружить там полчервяка (Анекдоты от Михалыча. М., 2005) – первое высказывание представляет собой по форме риторический вопрос, собеседник же отвечает на него. Другими словами в основе комического эффекта лежит «парагерменевтический прием» (термин А.П. Сковородникова[128]; от hermeneutikos – разъясняющий, истолковывающий), основанный на неверном «прочтении» одним из беседующих иллокутивного намерения собеседника.

Терминологические наименования в области элокуции, к сожалению, не являются в должной мере упорядоченными. Вы можете столкнуться с ситуацией, когда одно и то же явление в словарях описывается под разными терминами и, наоборот, один и тот же термин служит для наименования различных приемов. Фиксируйте такие случаи.

 

III. В качестве родового (гиперонимического) понятия по отношению к тропам, фигурам и другим отклонениям от нормы(в том числе не терминированным) нами в соавторстве с А. П. Сковородниковым было предложено понятие риторического приема. [129] Риторический прием мы определяем как осуществляемое в речи прагматически мотивированное отклонение от нормы или её нейтрального варианта с целью оказания определенного воздействия на адресата. Такое отклонение мы наблюдаем, например, в следующем случае: …Так вот, мужики! В нашем колхозе ха в ос! (Р. Белов. Астафьевские анекдоты) – эпентеза (вставка звука, приводящая к искажению звукового облика слова) как отклонение от фонетической нормы с целью речевой характеристики персонажа. Именно мотивированность отклонения от нормы (или её нейтрального варианта) – основной (главный, общий) принцип продуцирования риторического приема и его системообразующее свойство, так как свойство быть приёмом (а не ошибкой) отклонение от нормы получает лишь в той или иной конситуации.

Общепринятой классификации приемов не существует, хотя попытки решения этой задачи неоднократно предпринимались исследователями: насчитывается не один десяток типологий фигур речи и тропов. Особого внимания заслуживают классификация приемов Т. Г. Хазагерова и Л. С. Шириной, Е. В. Клюева, В. П. Москвина, представленные в учебных пособиях этих авторов. Ознакомьтесь с этими классификациями к практическому занятию.

Традиционными можно считать классификации тропов, фигур и – шире – приемов, предпринимаемые на основе операциональных принципов (операций), продуцирующих приемы. Это основание классификации было намечено еще в античности при выделении фигур добавления, фигур сокращения, фигур перестановки, фигур противоположения и фигур созвучия. В дальнейшем оно развивается в отечественной риторике (в работах А. С. Никольского,
В. И. Королькова, Э. М. Береговской, И. В. Пекарской, А. П. Сковородникова, А. А. Кузнецовой и др.). Традиционными для русской риторики можно считать также классификации приемов на функциональной основе – с точки зрения выполняемых ими функций, вызываемого эффекта, связанных с намерением адресанта. Это основание классификации прослеживается в работах
И. С. Рижского, Н. Ф. Кошанского, М. И. Панова, Л. К. Граудиной и Г. И. Кочетковой и др. Совмещение указанных критериев классификации мы видим, напр., у А. З. Зиновьева. Общее представление об этих классификациях можно получить на основе прочтения первоисточников, некоторые из которых в сокращенном варианте представлены в хрестоматиях по русской риторике (в частности, в уже известной вам хрестоматии В. И. Аннушкина «История русской риторики» и хрестоматии «Русская риторика», составленной Л. К. Граудиной). Аналитический обзор классификаций ХVII –ХIХ представлен в диссертациях и, соответственно, авторефератах диссертаций Е. В. Маркасовой, Н. А. Боженковой, Н. Н. Васильковой.

Поскольку основным принципом построения приемов является отклонение от нормы, осуществляемое при помощи определенных операций, то и классифицировать приемы можно на этом основании. Наметим лишь общие контуры этой классификации.

Полагаем, что можно выделить две большие группы приемов: приемы, построенные на основе отклонения от собственно языковых норм, и приемы, построенные на отклонении от речевых норм. При этом в названных группах приемов используются одни и те же операции: замена (замещение), расчленение, перенос (его разновидностью является перестановка), усечение, совмещение (его разновидности: повтор как совмещение однотипных / одинаковых единиц и контаминация как контактное совмещение в узком контексте разных единиц). В современной лингвистике перечень этих операций и – главное – их соотношение с традиционно выделяемыми принципами убавления и прибавления достаточно четко не определены. Проиллюстрируем положение об использовании операций (или операторов, как их еще называют) в разных типах (разновидностях) отклонений на примере действия операции замены и операции переноса. Я буду зачитывать примеры, а вы попытайтесь определить, от какой нормы целенаправленно отклоняется автор высказывания или текста.

I. Отклонения от собственно языковых норм (совокупности наиболее пригодных для обслуживания общества средств языка, складывающихся как результат отбора языковых элементов из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной оценки этих элементов[130]):

Встретил жук в одном лесу / Симпатичную осу: / – Ах, какая модница! / По ж вольте по ж накомиться. / – Ува з аемый прохо з ый, / Ну на с то з это похоже! / Вы не представляете, / Как вы с епелявите! (П. Синявский) – замена в слове звука (антистекон) как отклонение от фонетической нормы (в данном случае с целью речевой характеристики персонажа);

Пахнет серой и еще чем-то до слюноотделения знакомым (М. Валеев) – замена компонента устойчивого сочетания (ср.: до боли знакомым) как отклонение от фразеологической нормы;

…Он яблок, помидору

И всю картофель съест,

Баранок без разбору

Умнет в один присест (Б.Ю. Норман) – замена нормативных форм (помидоров, весь) на ненормативные как отклонение от норм формообразования;

– К ара х тер у меня такой. Не люблю озорства (В.Г. Короленко)[131] – перестановка (взаимный перенос) звуков [к] и [х] как отклонение от фонетического облика слова;

А моему ученику <…> вместо «Иванов» написали «Иванова»: опять-таки работников паспортного стола можно понять – такая сложная фамилия, поди разбери! (ЛГ. 2007. № 3) – употребление слова сложная в значении, противоположном буквальному (антифразис), что является отклонением от лексической нормы (в основе приема – перенос по контрасту);

Кто пьет коньяк при новой цене? ВОРы и ЧИЖи. Почему? Непонятно? Потому, что ВОР – это высокооплачиваемый работник, а ЧИЖ – чрезвычайно интересная женщина (Анекдоты от Михалыча. М., 2005) – контекстуальный перенос слова в разряд аббревиатур (нотарикон[132]);

Хоть и хочется думать: не та это молодежь, что читает «МегаХуас», а та, что читать-то не умеет вовсе, – сделать вид, что нас вся эта мерзость не касается, что бунты пьяных ничтожеств – не наш формат, уже не получится. Коснулось потому что (Московский комсомолец. 15-22 апр. 1999 г.) – инверсия: подчинительный союз находится в конце придаточной части (ср.: … потому что коснулось).

II. Отклонения от речевых норм: текстовых (правила построения письменного или устного текста, обеспечивающие его связность, цельность, адекватность авторской интенции, а также среднестатистические языковые характеристики текстов определенной стилевой, жанровой и индивидуально-стилевой принадлежности) и лингвопрагматических (речеповеденческих, или норм речевой деятельности).

На прошлой неделе в Московском универе прошла крутая тусовка о проблемах риторики и речевой коммуникации. Несмотря на то, что во многих конторах без мазы получить бабки на командировочные расходы, в Москву припорхали препы риторики и культуры речи из разных городов страны. В докладах тусовщиков прозвучала куча клеевых приколов, которые по жизни заинтересовали слушателей и вызвали как классную дискуссию, так и отдельные наезды на докладчиков. Почти никто из выступавших в натуре не грузил аудиторию и не тормозил в ходе дискуссии. Участники тусовки тащились и торчали не только от докладов, но и от четкого трепа в кулуарах. В результате тусовки все привалившие в универ пришли к единодушному выводу о хреновом уровне речевой, блин, культуры наших соотечественников (М.Ю. Федосюк, Н.А. Ипполитова) – замена литературных слов и выражений разговорными и жаргонными как отклонение от функционально-стилистической и жанровой норм с целью пародирования речи людей, не владеющих достаточным уровнем коммуникативной компетенцией;

Сварщик Семен для бритья использует пену из огнетушителя (Телесемь, 13-19 авг. 2007 г.) – отклонение в дескрипции от норм поведения при помощи оператора замены предмета естественного для описываемого процесса на предмет ситуативно не уместный;

Директор нажимает кнопку. Появляется секретарша.

Д и р е к т о р: Попросите ко мне Семенова.

Появляется Семенов.

Д и р е к т о р: Семенов?

С е м е н о в: Да.

Д и р е к т о р: Вон отсюда! (М. Жванецкий) – отклонение от норм речевого поведения, которое можно назвать «противоречивой интенциональностью», поскольку просьба начальника вызвать подчиненного подразумевает намерение провести с ним беседу, которое противоречит последующему императивному акту (происходит замена интенции);

Придя в себя, я начал оглядываться и вскоре насчитал еще несколько хорошо знакомых лиц. Через стол <…> поедал куриную ножку великий защитник прав чеченского народа Сергей Ковалев <…>. Совесть нации, академик Лихачев, тоже, как я полагал, усопший, но значительно помолевший, аккуратно промокал салфеткой губы (А. Афанасьев. Гражданин тьмы) – «оживление» умерших людей (перенос свойств человека живого на человека умершего) как отклонение от «логики вещей» (предметно-логической нормы);

Камень, упавший в воду, всегда попадает в центр круга! (Телесемь. 15-21 ноября 2007 г.) – отклонение от формально-логической нормы (в частности, от закона достаточного основания) при помощи перестановки: круг возникает в результате падения камня в воду, но не наоборот.

Чрезвычайно интересными и недостаточно изученными в современной литературе являются факты двойного отклонения от нормы, то есть отклонения от того, что некогда воспринималось или продолжает восприниматься как отклонение. На двойном отклонении от нормы основан прием, который именую по-разному: «разрушением образного значения фразеологизмов», «буквализацией фразеологического значения», «двойной актуализацией фразеологизма». Этот прием представлен в следующих контекстах:

Чем хороши плоские анекдоты – их в голове больше помещается (http://www.anekdot.ru) – ср.: плоские шутки;

Лежат в стакане две линзы, и тут одна другой говорит:

– …уже 12 дня, а мы еще ни в одном глазу (Телесемь. № 12. 2005).

Некоторые риторические приемы могут использоваться как средство композиционного построения текста, например антиципация:

За что Вы мне, доверчивой, достались?!

Наверное, подосланы судьбой,

И эта стерва, злобно усмехаясь,

Взялась поиздеваться надо мной.

Мои друзья, нисколько не таясь,

Чистят Вас неприличными словами.

И правы. Вас все время тянет в грязь,

И я туда же – вместе с Вами!

Вы подло поджидаете потом,

Чтоб подвернуться в самый страшный случай…

И я опять лежу в пыли лицом.

Вы … Кто позволил Вам меня так мучить?!

Молчала долго (трусость да заминки).

Теперь хочу признаться не боясь,

Что я не просто презираю Вас,

Я ненавижу Вас, Мои Ботинки! (Д. Уланова. Признание в ненависти).

 

IV. Б. Ю. Норман пишет, что «…в основной своей массе речевые отклонениязакономерны и моделируемы; они, говоря словами Л. В. Щербы, «с о ц и а л ь н о обоснованы; их возможности заложены в данной языковой системе…»»[133]. Отсюда можно признать, что все риторические приемытак или иначе моделируемы. Вслед за А. П. Сковородниковым под моделью приема будем понимать «…не только конфигурацию его элементов в отвлечении от конкретного лексического наполнения (некую схему, служащую «стандартом (эталоном) для массового воспроизведения» <…>), но и совокупность условий (факторов), составляющих «технологию» отклонения от нормы(или ее нейтрального варианта)…».[134] Описать модель РП значит прежде всего охарактеризовать принципы, лежащие в основе его построения.

РПобладают различной степенью моделируемости, Для построения целого ряда РП достаточно использования какой-то одной операции, как, например повтора в изоколоне (полном синтаксическом параллелизме): Поставили чайник, откупорили вино, нарезали торт, съели часть, выпили вино (Л. Петрушевская. Темная судьба). Для других приемов, например хиазма (перекрестного повторения одних и тех же слов), необходимы уже две операции – перестановка и повтор: Финансы и политика, политика и финансы – страшная кутерьма бумаг заваливала рабочий стол Екатерины (В. Пикуль. Фаворит).

Знание модели приемов важно для формирования умений и навыков их построения, использования.

При создании и употреблении приемов необходимо придерживаться определенных правил, связанных с их свойством моделируемости. Например, при изобретении метафоры (скрытого сравнения) нужно помнить, что:
1) члены сравнения должны быть разнородными и далекими друг от друга,
2) в основе сравнения должен лежать сущностный, наиболее важный, характерный признак предмета, 3) желательно выражение собственной оценки предмета, 4) метафора должна быть «свежая» и творческая, необычная. В качестве примера, иллюстрирующего нарушение одного из этих требований, приведем такое высказывание: В городе трех революций настал черед четвертой – сексуальной. Мне подумалось, что и остальные россияне не должны оставаться в стороне, и под лозунгом «сексу – да, войне – нет!» я провела беседу с популярнейшим в Питере врачом-сексологом, профессором Львом Щегловым – истинным художником своего дела (Сибирский календарь, 20 февр. 2002 г.). Думаем, что метафора истинный художник своего дела неудачна применительно к профессии сексолога, поскольку между работой сексолога и художника трудно найти сходство.

Общими (применимыми ко всем случаям) критериями удачного употребления стилистических приемов являются: мотивированность авторским контекстом, ситуацией речи и стилистическим заданием (соответствие функциональному стилю, типу речи и речевому жанру); чувство меры при употреблении не одного, а нескольких приемов и учет их стилистических функций. В заглавии: Налетай, торо пись, покупай живо пись (Московский комсомолец, 6-13 сент. 2001 г.) использована фраза из к/ф «Операция Ы», однако, в отличие от сцены к/ф, где имеет место пародирование речи определенных лиц, данный заголовок не вполне уместен в газетной статье, т.к. здесь повтор словно оправдывает нарушение акцентологической нормы. Такое неуместное употребление фигур греки называли асхематόном. [135]

Помните, что неудачное построение или употребление приема, не мотивированное ситуацией, авторским контекстом и/или стилистическим заданием, является речевой ошибкой. Об этом говорилось еще в античных риториках. Так, Квинтилиан писал, что «всякая фигура есть недостаток, если она появляется не умышленно», а «фигуры полезны главным образом тем, что устраняют скуку обыденной и всегда однообразно построенной речи и избавляют нас от речи вульгарной. Если пользоваться ими умеренно и когда этого требует существо дела, как бы посыпая речь приправой, то последняя станет приятнее; но если злоупотреблять фигурами, то речь потеряет эту самую прелесть разнообразия».[136] Примером злоупотребления фигурами может служить следующий отрывок из газетного текста: Когда поведали товарищи (для кого-то вариант – граждане), которым по долгу службы, родиной порученной, положено бдительно охранять покой и средства (в смысле – деньги там всякие, драгметаллы, недвижимость и дррр.) своих менее вооруженных пистолетами и юридической смекалкой аборигенов, временами по Красноярску алчно катится просто-напросто волна-цунами какое-то – грязных обманов, печальными и несчастными жертвами которых оказывались исключительно одинокие престарелые старушки, дедушки, внучки и их еще более незащищенные портативными противопехотными минами домашние питомцы (идиотично щебечущие канарейки лимонного окраса, впавшие в маразм мопсы, кастрированные персидские олигофренствующие коты, издыхающие от ожирения, гиподинамии, и морские свинки, даунические хомячки с зубами большими, белые крысы с вечно красными буркалами и даже одна дрессированная чешуйчатолапая игуана по кличке Примус) (Сегодняшняя газета. 19 июня 2002 г.). Здесь уместно вспомнить высказывание П. С. Таранова: «Красота в речи должны быть чем-то похожа на лицезрение розы», а «чтобы украсить розу, достаточно капельки росы».[137]

Умение удачного построения и использования РП относится к особому уровню владения языком, составляет компонент того, что называют «креативностью речевого владения».[138]

Обратите внимание, что в специальной литературе не всегда четко разграничиваются понятия риторического приема, речевого жанра и речевой (риторической) тактики. В эллинистических и средневековых трактатах в число приемовпопали такие явления, которые сегодня мы могли бы отнести к малым речевым жанрам. В частности, это парабола (притча), которая основана на развернутой метафоре[139], а также загадка, рассматриваемая Цицероном как прием[140]. Риторическими приемами, фигурами сейчас называют, например, адмирацию (выражение восхищения), аккузацию (обвинение), антирезис (осуждение чьего-л. мнения или авторитета)[141], которые являются, скорее, тактиками. Одна и та же тактика может быть реализована при помощи различных средств, в том числе риторических приемов. И наоборот, один и тот же приемможет служить средством реализации разных тактик. Кроме того, для риторического приема отклонение от нормы есть абсолютный (обязательный) признак, а для тактики – относительный.Чтобы лучше разобраться в этом вопросе, советуем вам прочитать статью А.П. Сковородникова «О необходимости разграничения понятий "риторический прием", "стилистическая фигура", "речевая тактика", "речевой жанр" в практике терминологической лексикографии». Эта статья опубликована в сборнике «Риторика «Лингвистика» (Вып. 5. Смоленск, 2004).

 

V. Элокуция не сводится только к украшению речи. Если вам предстоит с написанной речью выступать публично, необходимо адаптировать ее к устному произнесению, еще раз обратить внимание на средства словесного выражения. Понимание речи на слух является трудной задачей, поэтому нужно ее для слушателей максимально упростить. Не случайно к устному тексту публичного выступления предъявляются определенные требования.[142] Назовем основные из них.

1. В выступлении должны преобладать более употребительные слова и выражения. Поэтому книжные и официальные слова по возможности нужно заменять на нейтральные или разговорные, которые воспринимаются легче и вызывают большее доверие к оратору. Такой способ называется стилистической заменой.

2. Избегайте многословия. Следите за тем, что в речи не было лишних научных и абстрактных слов, а все неизвестные для слушателей термины разъяснялись и, если необходимо, повторялись в разных сочетаниях. Такое объяснение сложных слов через простые называют способом популяризации.

3. Необходимо упростить синтаксис. Старайтесь избегать сложных синтаксических конструкций (развернутых причастных оборотов, длинных сложноподчиненных предложений и т.п.). Из длинных предложений в процессе подготовки текста лучше сделать несколько коротких.

4. Цифры выглядят убедительно, но их не должно быть много. Более того, чтобы цифры лучше воспринимались на слух, их лучше округлять или подавать в сравнении, в пропорции. Ср.: В 1920 г. покупательная способность доллара по отношению к 1926 г., принятому за единицу, была 0,648, а в 1940 г. – 1,272 и В 1940 г. на доллар можно было купить вдвое больше, чем в 1920 г. Необходимо также точно указывать источник приводимых статистических данных.

5. Слишком обобщенные наименования заменяйте конкретными. Ср.: В этом году заметно возросло поголовье птицы и В этом году заметно больше стали выращивать кур, уток, гусей, индюшек. Конкретизируйте подробности события. Ср.: Недавно я встретил старого знакомого и На прошлой неделе, когда ехал на дачу, на автостанции я увидел своего приятеля…; По двору ходил петух и По двору, гордо подняв голову и слегка припадая на левую ногу, с чувством собственного достоинства расхаживал старый петух. Конкретизация способствует возникновению наглядных образов в сознании слушателей, придает речи достоверность, правдивость. «А как быть, например, математикам?», – спросите вы. Очень просто. Можно использовать слова посмотрите, представим и т.п., способствующие образности речи.

6. Если вы в чем-то убеждаете собеседника, то очень важно, чтобы выражаемая идея повторялась в ходе выступления. Но чтобы она не настораживала слушателя, а лучше запомнилась, повтор должен осуществляться в разной словесной форме. Например: мы должны изложить народу все факты; наш долг – дать народу полный отчет; народ должен все знать; надо сказать правду народу.

7. Используйте риторические приемы, позволяющие привлекать и удерживать внимание слушателей. Эффективны приемы диалогизации речи, например риторический вопрос, делиберативный вопрос (вопрос к самому себе), вопросно-ответная конструкция, прием интимизации и некоторые другие.

Выступление должно иметь черты беседы. «А зачем это нужно?» – спросите вы. «Опытным ораторам, – как пишет П. С. Таранов, – известен эффект, который в науке получил название «феномен Чаппла». По имени американского антрополога из Гарварда. В 1936 г. этим ученым было открыто интересное явление – речь есть процесс динамический: диалог – это разговор по очереди, для каждого партнера периоды говорения и слушания чередуются; причем соотношение речи и молчания – устойчивая характеристика каждого человека <…>».[143] Какое отношение имеет этот закон к риторике? Должна происходить увязка распределения времени между слушанием информации и ее обдумыванием. Когда мы в речи делаем прагматически мотивированные отступления или задаем, например, риторический вопрос, то это «не изыск, не неровность ораторского поведения». Слушателям надо давать время услышать нас, а не просто слушать то, что мы говорим. Люди только тогда являются партнерами в общении, когда не подавляется работа их мысли. Дело не только в том, чтобы понимать друг друга, но и получать от этого пользу и удовольствие.[144]

8. Не используйте в своей речи (не только в устной, но и письменной) без особой необходимости вульгаризмы, жаргонизмы, диалектизмы.

Следите за тем, чтобы в вашей речи не было речевых ошибок и «слов-паразитов» (значит, так сказать, вот, ну, как бы и др.). Каждый раз при произнесении «слова-паразита» говорите про себя «тьфу, какая гадость», и вы избавитесь от этого недуга.

О человеке судят не только по опрятности одежды, но и по речи. А. Моисеев написал рассказ «Незнакомка». Он небольшой, поэтому позволю себе привести его целиком:

Я увидел ее в кино. Шелестящая полутьма зрительного зала вдруг смолкла, словно насторожилась, а потом мне показалось, что желтоватые огни в тяжелых, пыльных люстрах засеребрились и вдруг вспыхнули радостно и торжественно.

«Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты тебя я увидел…» – пронеслось у меня в голове. Серые глаза, тонкие красивые руки – она напоминала незнакомку на картине Крамского. У меня потемнело в глазах. Девушки, боже мой, современные девушки – почему вам упрекают в прозаичности? Ведь вы все так красивы и загадочны… Что же изменилось, что? И мне вдруг захотелось говорить с ней, бродить по спящему изумрудному городу с разноцветными пятнами окон, собирать падающие звезды… Как она улыбается? Наверное, у нее улыбка Джоконды… Я выучу для нее все лучшие стихи, буду читать ей в лицах трагедии Шекспира…

Она заметила мой взгляд и улыбнулась. Наши глаза встретились. Стало вдруг тихо-тихо и как-то хорошо. И вдруг она сказала негромко: