Новые ценности и идеалы: открытое гражданское общество — безбарьерный мир

В 60-е годы XX столетия возникла, а в последующие десятилетия получила реальное воплощение концепция «откры­того гражданского общества». Формиру­ется новое понимание мира как сообще­ства, включающего различные микро-со­циумы, от равноправного взаимодействия которых зависит прогресс человечества, провозглашается равенство людей в их способности определять свое социальное положение. В обществе, переставшем счи­тать себя унитарным, социальное марки­рование национальных, этнических, поли­тических, религиозных, сексуальных, а также физически или интеллектуально несостоятельных меньшинств становится недопустимым, что и фиксирует законо­дательство, но уже не на уровне отдельно взятой европейской страны, а на уровне мирового сообщества. Применительно к лицам с нарушениями в развитии — это Декларации ООН «О правах умственно отсталых лиц» (1971), «О правах инвали­дов» (1975).

Идеи социальной интеграции инвали­дов в 70-е годы возникают и реализуются в контексте экономического подъема, либерально-демократических реформ, общественного противостояния любым проявлениям дискриминации, в том числе по причине недостатков физического или умственного развития. Борьба против дискриминации любых меньшинств спо­собствует формированию новой культур­ной нормы — уважению к различиям между людьми, признанию права челове-

 

 

ка быть не таким как большинство³. Изме­нение отношения к инвалидам стало есте­ственным фрагментом более глобальных и системных изменений в понимании прав человека и прав меньшинств, зако­номерной составляющей широкого анти­дискриминационного контекста.

Европейские правительства подписыва­ют Заключительный Акт СБСЕ (1975), зак­репивший принципы суверенного равен­ства не только государств, но и отдельных людей. Вполне закономерно, что подписан­ный европейцами документ об уважении прав и свобод человека совпадает и по духу, и по букве, и даже по году принятия с Декларацией ООН «О правах инвалидов». Концепции открытого гражданского обще­ства соответствует идея единого европей­ского дома, которая в 70-е годы находит на континенте все больше сторонников. Ширятся ряды членов ЕЭС, к Содружеству присоединяются Великобритания, Дания, Ирландия (1973), несколько позже, после установления в них демократическо-либе-ральных режимов — Греция (1978), Испа­ния и Португалия (1985).

Последнюю треть XX столетия достиг­шая экономического благополучия и уко­ренившая нормы либерально-демократи­ческого устройства Западная Европа про­ходит под знаменем социальной интеграции, мечтая упразднить не только государственные границы, но и всяческие барьеры, разделяющие людей или ограни­чивающие их права и возможности. Тра­диционная специальная школа плохо впи­сывалась в быстро меняющуюся систему ценностей, а потому не могла уцелеть, ее ждали кардинальные преобразования. Осада крепости началась с наиболее каза­лось бы неприступной стороны — с пересмотра и реформирования веками незыблемой терминологии.

3.2. Язык отражает смену взглядов: от термина «НапсИсаррей сЫИгеп» к термину «СЫЫгеп \\аШ 8рес1а1 N66(18»

Общество, противостоящее всем видам дискриминации, провозглашающее уваже­ние к различиям между людьми, перестав­шее рассматривать отличия как недостаток, не могло продолжать пользоваться терми­нами предшествующего периода (аномаль­ный, инвалид, калека, ненормальный, ребе­нок с отклонением в развитии и т.п.), трак­тующими человеческую непохожесть как недостаток, неполноценность. Перемены официального и общественного отношения к людям отличающимся от большинства, оказались в последние десятилетия XX века столь глубокими, что потребовали про­ведения определенной языковой политики: введения и пропаганды новой лексики. Одним из первых (приблизительно с 1972 года) вошел в широкий обиход термин «нормализация». «Вначале, — пишет С.Дж. Рут, — он использовался по отношению к людям с врожденными недостатками, но Вольфенсбюргер распространил его на все общественные службы, особенно на те, которые занимаются социально деприви-рованными людьми. Вольфенсбюргер определил нормализацию как «использова­ние культурных средств для того, чтобы люди обрели возможность жить полноцен­ной культурной жизнью». Он подчеркнул необходимость уважения прав инвалидов на получение возможности пройти нор­мальный путь развития жизненного цикла» [10, С.12].

Доклад Комиссии по правам человека ЮНЕСКО «Права человека и инвалид­ность» (1991) содержит специальный раз­дел «Предрассудки в отношении инвалидов и их дискриминации», отражающий пози­цию европейского сообщества и касаю-

 

³ «Гленн Ходдл уволен за оскорбление инвалидов. Английская футбольная ассоциация разорвала контракт стои­мостью $750 тыс. с главным тренером национальной сборной Англии Гленом Ходдлом. Причиной стало недавнее интервью Ходдла газете ТЬе Тппез. В нем он крайне некорректно отозвался об инвалидах, заявив, что «их не за что жалеть, поскольку эти люди пожинают плоды прошлых грехов». Это высказывание вызвало возмущение веду­щих британских политиков, в том числе премьер-министра Тони Блэра и министра спорта страны Тони Бэнкса. «Я понимаю, что допустил ошибку, и прошу прощения у тех, кого оскорбил», - заявил Ходдл на заседании ассо­циации. Но извинения нему не помогли». Коммерсант № 13, 04.02.1999 г.

 

щийся необходимости пересмотра прочно устоявшихся определений. «Набор терми­нов, употребляемых в языке и юридиче­ских текстах при определении не только признаков инвалидности, но и самих инва­лидов, — убеждены эксперты ООН, — ограничен, а в ряде случаев они носят уни­чижительный характер. Так, например, в испанском языке имеется множество слов, характеризующих людей с недостатками: ттпзуаИйоз, туаИсюз, хтресШоз, Изгайоз, тсарасйайоз, рагаИйсоз, тиШайоз, геггаза-йо§ и т.д., и хотя каждый термин несет определенную смысловую нагрузку, они иногда используются без всякого различия и нередко влекут за собой унижение досто­инства человека. Таков, например, термин «инвалид» по-испански означает «не имею­щий ценности». <...> В настоящее время отмечается тенденция избегать указания на функциональные недостатки людей, так, например, «слепые» называются «лицами, лишенными зрения». Во французском языке также отмечается подобная тенден­ция: слово «ауепд!е» все чаще заменяется термином «поп уоуапЬ [7, С. 18].

Проиллюстрируем сказанное цитатой из популярной брошюры, выпущенной бри­танской Ассоциацией синдрома Дауна: «Иногда можно услышать выражение «-даун». На самом деле более правильным будет говорить о «личности, у которой наблюдается синдром Дауна». В первую очередь они — люди. Тот факт, что у них синдром Дауна — вторичен. Синдром Дауна — это не болезнь, так что неправиль­но говорить, что люди страдают от него, или что их нужно лечить. Раньше о людях с син­дромом Дауна было принято говорить, как об умственно отсталых. На самом деле более правильным будет сказать, что у этих людей наблюдаются трудности в обучении. Термин «умственная отсталость» ассоци­ируется с такими унизительными понятия­ми как «дурак», «ненормальный» и предпо­лагает старомодный стереотип — как будто эти люди зависимы и неспособны к само­стоятельности... Также часто используется такие термины, как «интеграция» и «сегре-

гация». Когда это касается людей с трудно­стями в обучении, слово «сегрегация» пред­полагает поселение в отдельном месте, изо­ляцию, а «интеграция» предполагает, что жизнь и деятельности таких людей будет протекать в обществе» [12, СС. 2-3].

Терминология, использовавшаяся евро­пейцами на протяжении столетий (олиго-френ, дебил, даун, калека, слабоумный, лунатик, спастик, слепец, глухонемой и т.п.), признается политически некоррект­ной. Широко используемый и совершенно нейтральный в предшествующем (IV) периоде, термин «НапсИсарресЬ (аномаль­ный), в V периоде воспринимается как сегрегационный, поскольку указывает на недостаток, ненормальность, ущербность человека, а это стало недопустимым. Вот почему на смену термину «НапсИсаррей сЫЫгеп» приходит термин «СЫЫгеп \\г1Ш 5рес1а1 №ес!8», указывающий на наличие особых потребностей у полноправных чле­нов общества.

Подчеркнем, что в момент введения новые термины являются нейтральными и социально приемлемыми, однако с течени­ем времени они (как и их упраздненные предшественники) приобретают вторичное негативное значение. Описываемое изме­нение терминологической парадигмы, несомненно, происходит под влиянием социокультурных факторов. Не изменись взгляды на права человека, права мень­шинств, не возникла бы необходимость отказываться от определения «НапсИсаррео¹ сЫЫгеп», поскольку оно полностью соот­ветствовало представлениям унитарного социума. Но в обществе, которое привет­ствует полную социальную интеграцию меньшинств, ставит задачей упразднение границ и барьеров, разделяющих людей или ограничивающих их права и возмож­ности, термин «НапсИсаррес! сЫЫгеп» приобретает вторичное негативное значе­ние, а потому заменяется нейтральным и социально приемлемым «СЫЫгеп маШ 5ре-с!а! №ес1з».

Понимание связи между используемой терминологической парадигмой и истори-

ческим социально-культурным контекстом помогает увидеть лежащие за пределами собственно профессионального поля при­чины вытеснения одних определений дру­гими, а также объяснить остроту термино­логических дискуссий представителей раз­ных стран, переживающих в одни и те же годы разные периоды эволюции.

Именно периодизация эволюции отно­шения государства и общества к инвалида­ми является инструментом сравнительного анализа, который позволяет отказаться от оценки терминологии по хронологическо­му принципу, т.е. сопоставления терминов, используемых в разных странах мира в совпадающие исторические сроки, ибо такое сравнение может приводить к необоснованным выводам и даже заблуж­дениям. Поясним сказанное на конкрет­ном примере, обратившись к подготовлен­ному Секретариатом ЮНЕСКО (1977) четырехъязычному глоссарию терминов, используемых в специальном образовании разных стран [19].

Английская версия глоссария именеова-лась «Тегтто1оду оГ зрес1а1 ейисаИоп», испанская — «Тегтто1од1а йе 1а есшсасюп езреаа!», французская — «Тегтто1од1е с!е Ь'ейисаиоп зрес1а1е», русскоязычный же раздел был определен как «дефектологиче­ская терминология» [19]. Можно видеть, что в конце 70-х годов лишь в одном случае сохранилось определение-маркер с корнем «дефект», тогда как во всех остальных авто­ры не сочли возможным его использова­ние. Действительно, сравнение официаль­ных определений, предложенных в одно время представителями разных государств, позволяет зафиксировать их отличия, одна­ко вывод о том, что одни термины коррект­нее других, на наш взгляд, неправомерен. Дабы не оказаться в плену заблуждений, следует понимать, что авторы глоссария представляли страны, проживающие в еди­ное историческое время несовпадающие периоды эволюции отношения к интересу­ющим нас детям. В результате в глоссарии оказалась сведенной воедино терминоло­гия не просто разных государств, но раз-

ных периодов эволюции отношения к инва­лидам, а именно: четвертого — в СССР и пятого — на Западе. Сравнивать термино­логию четвертого периода с терминологией пятого нецелесообразно и непродуктивно, она отражает неодинаковые социально-культурные контексты, а потому не должна и может совпадать. Для западного правово­го сознания конца 70-х годов официальное употребление слова «дефект» примени­тельно к человеку абсолютно неприемлемо, ибо в культуре пятого периода оно утрачи­вает статус нейтральной лексической еди­ницей, становясь инвективой, так как социально дискредитирует того, о ком гово­рят подобным образом в глазах окружаю­щих. Характеристика ребенка через опре­деления ряда: аномальный, ненормальный, дефективный, с отклонениями и т.п. отож­дествляется гражданским обществом как унижение достоинства и нарушение прав личности, как оскорбление. Однако в те же самые годы население стран, продолжаю­щих проживать четвертый период эволю­ции, исповедует ценностные установки унитарного общества и воспринимает упо­мянутые определения приемлемыми и ней­тральными, а споры по их поводу надуман­ными. Здесь профессиональная лексика еще не получила, не могла получить вторич­ного негативного значения. Это случится позже, в результате переосмысления прав человека, прав ребенка, прав мень­шинств — на этапе перерождения унитар­ного общества в открытое гражданское общество. Ратифицируя декларации ООН и иные международные документы, касаю­щиеся прав человека, любое государство закономерно отказывается от использова­ния в официальных документах клиниче­ских определений, проблемы и своеобра­зие ребенка начинают описывать через понятия «особые социальные потребности» и «особые образовательные потребности». «Медицинская» терминология продолжает использоваться в сугубо профессиональ­ном контексте, но в речевом этикете она перемещается в разряд ненормативной лексики, вытесняется из средств массовой информации и речи людей, считающих

 

 

себя приверженцами европейской куль­турной традиции.

Итак, анализ наиболее употребительной официальной и обиходной лексики, используемой при характеристике лиц с отклонениями в умственном или физиче­ском развитии, позволяет объективно и аргументировано определить не только период, переживаемый страной и ее насе­ление, но и точную фазу внутри этого периода. Предложенная периодизация слу­жит инструментом, позволяющим сопоста­влять терминологию, используемую в раз­ных странах мира не в единые хронологи­ческие сроки, а на сходных этапах развития общества, в сходные по содержанию периоды эволюции отношения к интересу­ющим нас людям, и, соответственно, на сходных этапах развития систем специаль­ного образования.