Современные концепция спасения

Богословие освобождения

Одно из активных движений, предлагающих особое понимание спасении, представлено группой, которую в совокупности можно назвать "богословием освобождения". Это движение объединяет разные богословские направления: негритянское, феминистское, движение за освобождение Третьего мира. Именно богословские взгляды последней из этих трех групп особенно часто называют богословием освобождения. Хотя между этими группами есть существенные различия, которые иногда приводят к конфликтам, между ними есть и достаточно много общего, и это позволяет нам выявить некоторые основные черты их взгляда на природу спасения.

Одна из общих для них идей состоит в том, что основная проблема общества- угнетение слабых классов сильными. Спасение заключается в избавлении (иди освобождении) от такого угнетения. Метод достижения освобождения должен соответствовать характеру конкретной ситуации.

Анализ ненормального состояния человека в богословии освобождения основывается на двух предпосылках. С одной стороны, наблюдается общее согласие в том, что капиталистический или постулирующий развитие (developmental) подход к экономическим и политическим вопросам следует считать одновременно неправедным и неразумным. Капиталисты утверждают" что существует один общий процесс развития, через который в идеале должны проходить все общества. Проблема слаборазвитых стран заключается лишь в том, что они не так далеко продвинулись в этом процессе развития, как страны индустриальные. По мере продвижения слаборазвитых стран вперед их проблемы будут разрешаться¹³⁰⁸. Однако привержендам богословия освобождения кажется все более и более очевидным, что экономическое развитие передовых стран, равно как и благосостояние высших социальных классов достигается за счет менее удачливых. В латиноамериканских странах мы видим резкий контраст между роскошными апартаментами богачей и соседствующими трущобами. Международные корпорации преуспевают потому, что эксплуатируют дешевый труд в банановых республиках и других аналогичных местах. Богатые страны используют свою военную мощь для того, чтобы держать бедные страны в подчиненном положении. Попытки бедных стран подражать богатым в политической и экономической сферах и равняться на них не приведут эти бедные страны к процветанию. Неудача предрешена тем, что процветающие страны процветают, в частности, потому, что держат остальные страны в нищенском состоянии. Разрыв между бедными и богатыми продолжает увеличиваться. Дело не только в том, что огромное число людей (в том числе в Соединенных Штатах) живут в условиях бедности, - у многих из них нет даже возможности для выживания. Кроме того, миллионы людей работают в унижающих их достоинство и нездоровых условиях¹³⁰⁹.

Другой источник тенденции рассматривать спасение как освобождение от эксплуатации - представление, что Библия солидаризируется только с угнетенными. Обвинение, что богословие освобождения пристрастно в своем подходе к Библии, признается сторонниками этого течения справедливым, но в ответ они указывают, что их пристрастность разделяется самими авторами Библии. История Божьей искупительной работы - это история групп угнетенных людей. В Египте народ Израиля был, конечно же, угнетенным народом. Поэтому Исход - одна из любимых частей Божьего Слова у сторонников богословия освобождения. И далее в своей истории Израиль постоянно оказывался в порабощении у более могущественных народов. Вспомним нападения филистимлян и пленения ассирийцами и вавилонянами. Церковь, особенно после распространения на языческие территории, в гораздо большей степени состояла из слабых, бедных и униженных, нежели из привилегированных членов общества. Хусто и Катерина Гонсалес подводят итог: "Прежде всего зададимся вопросом, верно ли, что основная часть Библии написана с точки зрения слабых? Несомненно, дело обстоит именно так"¹³¹⁰.

Из того факта, что Бог склонен возвещать Свое Слово устами слабых, богословие освобождения делает вывод, что именно их в первую очередь касается Его поедание о спасении. Слова Иисуса в Лк. 10:21 подтверждают это: "Славлю Тебя, Отче... что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам". Либо мудрые и могущественные должны услышать Слово Божье от слабых - таких, как Нафан, Амос, Петр и Иисус, - либо они не услышат его вовсе.

Но какова конкретная природа спасения в понимании богословия освобождения? Прежде всего, следует отметить, что эти учения не претендуют на универсальность, что они тесно связаны с конкретными политическими реальностями. Универсальные теории - это фактически богословские концепции белых мужчин из среднего класса. В противоположность этому черное богословие, например, утверждает, что оно позволяет вырваться из-под разлагающего влияния белой мысли и сформулировать богословское учение на фундаменте норм, свойственных черному сообществу, черпая идеи и импульсы из источников внутри этого сообщества¹³¹¹.

Исходя из этого Библия в богословии освобождения не воспринимается как универсальная по своей природе. При внимательном рассмотрении она предстает не книгой вечных истин и предписаний, а книгой конкретной истории. Истина в ней - не то, что есть, но, скорее, то, что происходит. И конкретная история в Библии - не просто рассказ о прошлых событиях. Это также и план спасения Божьего творения; это политическая задача, которую надо выполнить¹³¹².

Хотя богословие освобождения особое внимание уделяет конкретным вопросам экономического и политического характера, оно оказывается фрагментарным. В сферу его интересов входит все христианское богословие. Бго интересует не только освобождение. В нем рассматриваются все учения или темы традиционного богословия - но с точки зрения идеи освобождения¹³¹³.

Богословие освобождения не считает Бога таким бесстрастным, неизменным и непознаваемым существом, в которое традиционно верует большинство христиан. Напротив, Бог активен. Он участвует в борьбе на стороне бедных. Свидетельство тому - воплощение, когда Бог, полностью отказавшись от безопасной позиции в стороне от происходящего, в лице Иисуса Христа сошел на землю и включился в человеческую борьбу. По представлениям богословия освобождения, постоянный, не подверженный никаким изменениям Бог традиционного теизма - идол, притом идол, созданный теми, кто может более всего потерять от перемены. Бог же, напротив, деятельно и активно вовлечен в перемены, участвует в них. Это означает, что Он не нейтрален, Он отстаивает равенство. И чтобы равенство восторжествовало, Он не может и не должен действовать одинаково в отношении всех. Коль скоро Его справедливость есть справедливость, несущая равенство, ее действие в мире неравенства неизбежно должно быть неодинаковым и компенсационным. Быть может, категоричнее всего эта точка зрения была сформулирована Джеймсом Коуном: "Черное богословие не приемлет представления о Боге, Который не выступает за черных, а следовательно, против белых. Черные живут в мире белых угнетателей и не могут принять нейтрального Бога"¹³¹⁴.

Понимание спасения в богословии освобождения основано на принятии особой точки зрения на человека и грех. Традиционное богословие на первый план обычно выдвигает смирение и самоуничижение в качестве главных добродетелей человека в том виде, как он был задуман Богом. Гордость, соответственно, воспринимается как главный грех. Но по мнению сторонников богословия освобождения, Библия не требует прежде всего смирения, то есть качества, часто ведущего к принятию угнетения. Напротив, в ряде мест, например, в Пс. 8, Библия возвеличивает человека. Кроме того, Библия вовсе не считает чувство гордости главным грехом. Служа в этом отношении, как и во многих других, интересам сильных мира сего, богословие и христианская проповедь склонны забывать о том грехе, который чаще всего осуждается в Библии: "Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле" (Ис. 5:8)¹³¹⁵.

По мнению сторонников богословия освобождения, спасение не следует понимать как нечто связанное в первую очередь с личной жизнью после смерти. Гораздо больше внимания Библия уделяет царству Божьему. Даже вечная жизнь рассматривается обычно этими богословами в контексте нового социального порядка, причем не столько как состояние отстраненности от истории, сколько как участие в ее кульминации. Понимание цели истории как достижения справедливости никогда не пользовалось популярностью у сильных мира сего. Если следовать традиционному пониманию истории и вечности как двух параллельных (т.е. не пересекающихся) сфер, то наша цель в истории заключается в том, чтобы получить доступ к вечности, Этого легче всего достичь кротостью и покорностью. Поскольку главная забота человека заключается в том, чтобы его душа попала на небо, эксплуататоры тела по сути даже оказывают ему услугу. Но, по словам Хусто и Катерины Гонсалес, если история и вечность пересекаются, "если спасение есть вхождение в новый порядок, охватывающий все человеческое существо, тогда мы должны бороться против всего, что в настоящее время противостоит этому порядку" ¹³¹⁶. Спасение всех людей от угнетения - цель деяний Бога в истории, поэтому оно должно стать задачей для тех, кто верует в Него. Они должны стремиться к реализации понимаемого так спасения любыми возможными способами, в. том числе с помощью политических действий и, при необходимости, революции.

Экзистенциальное богословие

Некоторые богословские учения XX века являются экзистенциалистскими в том смысле, что основываются или строятся на философии экзистенциализма. По сути, большинство богословских; учений XX века в той или иной мере включают в формулировку своих учений какие-то экзистенциалистские элементы. Здесь, однако, мы имеем в виду прямо и открыто экзистенциальные по своей ориентации богословские учения, в которых экзистенциалистская философия занимает большое и важное место. Возможно, самым выдающимся представителем экзистенциального богословия в этом смысле слова был Рудольф Бультман со своей программой демифологизации. Бультман пытался истолковать Новый Завет и фактически выстроить богословское учение исходя из философии Мартина Хайдеггера, который преподавал философию в Марбургском университете, где Бультман в то же время вел курс по изучению Нового Завета. Чтобы понять Представление Бультмана о спасении, нам необходимо рассмотреть некоторые из основных философских принципов Хайдеггера.

Первый главный философский принцип Хайдеггера заключается в разграничении объективного и субъективного знания. Объективное знание состоит из идей, точно отражающих объекты, к которым они относятся, и соответствующих этим объектам. Здесь отношение субъекта или исследователя не имеет никакого значения. Фактически оно даже потенциально вредно, ибо может стать источником предубеждения или предвзятости при рассмотрении фактических данных. Объективное знание - это то, к чему стремятся различные естественные науки, цель которых заключается в идентификации, описании и анализе рассматриваемых данных возможно более точным образом. Субъективное же знание - нечто совершенно иное. Самое важное здесь - не точность передачи идеей того объекта, к которому она относится, а субъективная вовлеченность, внутренняя страсть исследователя, его чувства в отношении обсуждаемого вопроса или объекта познания. Когда имеешь дело с субъектами, а не объектами, приобретение знания научного типа невозможно. Ибо субъекты, то есть другие личности, человеческие или божественные, просто невозможно подвести под жесткие категории логики. Наше субъективное знание о другой личности - это не запас объективных идей о ней, это вопрос наших чувств и переживаний по отношению к этой личности. То же самое относится к нашему субъективному знанию о самих себе. Таким образом, истину о нас самих невозможно извлечь из объективной информации. У нас может быть какое-то научное знание о своем теле, но в то же время очень небольшое представление о своем реальном "я", о том, кто мы в действительности такие¹³¹⁷.

Все только что сказанное Бультман прилагает к Библии. В сущности, она - не источник объективной информации о Боге, о личности и состоянии человека. Она показывает нам Geschichte, а не Historic. По сути она не предлагает нам объективный рассказ о фактических событиях. Она показывает нам то воздействие, которое различные события оказали на апостолов. Бе задача заключается не в донесении конкретных фактов, а в преобразований; не в том, чтобы пополнить наш запас информации, а в том, чтобы воздействовать на нашу жизнь.

Согласно философии Хайдеггера, важное значение имеет также различие между аутентичным (подлинным) и неаутентичным (неподлинным) существованием. Цель философии заключается в том, чтобы привести человека к аутентичному существованию. Аутентичное существование, как это и подразумевается прямым смыслом самого термина, означает, что человек должен быть тем, кем он предназначен быть, реализовать потенциал, которым обладает как человеческое существо. Неаутентичность существования выражается, например, в том, что человек не пользуется своей способностью действовать по свободному выбору. Делать что-нибудь лишь потому, что это делают все, следовать за толпой и подчиняться ей означает не быть самим собой¹³¹⁸. Другой пример неаутентичности - нежелание человека признать тот факт, что он действует свободно, а следовательно, отвечает за свои действия. Оправдание или объяснение своих действий любого рода детерминизмом - будь то генетическим, психологическим, социологическим, богословским или каким-то иным - это неаутентичность. Аутентичность, с другой стороны, включает в себя признание своей ответственности за собственные действия. Это признание того, что, какие бы факторы ни способствовали формированию моей личности, я способен на свободный выбор и принимаю на себя ответственность за свои решения. Это принятие на себя ответственности за самого себя Хайдеггер называет "виной".

Бультман заимствует у Хайдеггера концепцию аутентичности и неаутентичности бытия. Он указывает на две тенденции в жизни современного человека. С одной стороны, у него есть склонность руководствоваться в жизни ориентированностью на самого себя. Цель человека - выполнение собственных желаний, направленных на достижение счастья и безопасности, пользы и выгоды. Человек эгоистичен и самонадеян. Любовь к ближним, желание познавать, передавать и чтить истину занимают подчиненное положение по отношению к стремлению самовозвеличиваться. Человек не только без уважения относится к интересам и нуждам других людей, он также отказывается повиноваться заповедям и повелениям Божьим в отношении его жизни. Он либо отрицает существование Бога, либо, если и верует, отвергает законное право Бога на человеческое послушание, поклонение и преданность Ему¹³¹⁹.

Другая склонность, упоминаемая Бультманом, выражается в вере современного человека в то, что он может обеспечить свою подлинную безопасность собственными силами. Он считает себя независимым. Накопление богатства, технологический рост и стремление добиться влиятельного положения - все это либо индивидуальные, либо коллективные попытки людей обеспечить себе безопасное будущее. К сожалению, надежды человека в этом отношении нереализуемы, ибо есть определенного рода препятствия, которые человек не может преодолеть. Смерть неизбежна, что бы человек ни делал. Природные бедствия, разрушающие собственность и уносящие жизни людей, невозможно ни предвидеть, ни предотвратить. В этом ненадежном мире все попытки человека обеспечить свою безопасность обречены на неудачу. Тем не менее человек продолжает делать такие попытки. И, продолжая действовать эгоистично и стремиться к обеспечению своей безопасности собственными силами, он тем самым отвергает или отрицает все, чем он предназначен быть. Таков бультмановский богословский эквивалент неаутентичного существования¹³²⁰.

То, к чему зовут человека Бог и Евангелие, - это его подлинное "я", его подлинное предназначение. Это его аутентичное существование, или спасение. Слово Божье "зовет человека прочь от его эгоизма и от той иллюзорной безопасности, которую он строит для себя. Оно зовет его к Богу, Который выше мира и выше научного мышления. В то же время оно зовет человека к его подлинному "я"¹³²¹.

Когда Слово Божье приходит к человеку лично, оно зовет его подняться над собой и своими заботами, выйти за их пределы. Оно зовет его отказаться от своих попыток обеспечить свою безопасность собственными силами или силами рода человеческого. Оно предлагает ему подлинную безопасность, которая основывается на том, что человек полагается на Бога. Лишь через веру может человек положить конец своему неаутентичному существованию: "Веровать в Слово Божье - значит отказаться от всякой чисто человеческой безопасности и тем самым победить отчаяние, возникающее из неизбежно тщетных попыток обрести безопасность своими силами"¹³²².

С верой, которая приходит как отклик на весть, провозглашаемую христианской проповедью, мы отказываемся от попыток построить свою безопасность собственными силами; вместо этого мы уповаем на Бога. Но это предполагает веру в то, что невидимо в этом мире, чему нет земных доказательств. Этого мы делать не желаем. Бультман, однако, указывает, что склонность ограничивать свою веру тем, что доступно восприятию, есть лишь еще одно проявление присущей людям неаутентичности¹³²³. Вера означает отказ от погони за осязаемыми реальностями и преходящими объектами. Устремленность такого рода - грех, ибо ею мы исключаем из своей жизни невидимую реальность и отказываемся от Божьего будущего, которое предлагается нам как дар. Вера - это раскрытие сердца Божьей благодати, когда мы позволяем Ему освободить нас от прошлого и повести нас в Его будущее. Она также включает послушание - "отвернуться от самих себя и отказаться от всякой безопасности".

С пониманием спасения как простого перехода в аутентичное существование через отказ от эгоистического стремления к безопасности и упования на Бога связана и выдвигаемая Бультманом программа демифологизации¹³²⁴. То, что говорится в Библии, не следует понимать как утверждение объективных истин, не относящихся прямо к нам самим. Распятие, например, следует понимать в свете слов Павла: "Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:19-20). Весть о распятии заключается вовсе не в том, что Иисус был предан смерти в виде своего рода замещающей выплаты Отцу в рамках какой-то небесной сделки. Это миф. Демифологизированный смысл распятия заключается в том, что каждый из нас должен предать смерти свои устремления к получению удовлетворения, вознаграждения и безопасности каким-либо иным путем, кроме как от Бога¹³²⁵. Аналогичным образом и воскресение следует понимать в духе таких текстов, как Рим. 6:11: "Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем". В этом стихе говорится не о каком-то событии, которое произошло с Иисусом. В нем, скорее, выражается та истина, что если мы веруем в Бога, уповаем на Него и открыты будущему, то мы будем живыми так, как до сих пор живыми не были. Таким образом, спасение - не какое-то изменение в субстанции души, как некоторые склонны понимать второе рождение, не какое-то судебное провозглашение нас праведными пред БОГОМ, как традиционно понимается оправдание. Это, скорее, коренное изменение нашего Existenz, всего нашего восприятия жизни и самой жизни¹³²⁶.

Секулярное богословие

В последнее время вся культурная среда, в которой разрабатываются богословские учения, претерпевает значительные изменения. Взгляд людей на реальность меняется. Раньше люди в большинстве своем верили в Бога. Его действия считались объяснением существования мира и всего, что в нем происходит. Бог давал решение всех проблем, с которыми сталкивались люди. В наше же время люди верят в то, что можно увидеть "здесь" и "сейчас", в такие объяснения, которые не основаны на допущениях, связанных с какими-либо трансцендентными или неосязаемыми сущностями.

Принятие этого нового мировоззрения связано с различными процессами. Одним из них было развитие и распространение научных объяснений происходящего. Раньше вера в сотворение этого огромного сложного мира высшим существом или высшей силой казалась совершенно естественной и неизбежной, тогда как теперь в нашем распоряжении имеются и альтернативные объяснения. В прошлые времена сложность физического организма человека указывала на существование какого-то великого, мудрого и могучего Существа, замыслившего и сотворившего его. Теория же эволюции приписывает сложность человеческого организма механизму, связанному со случайными изменениями в сочетании с конкурентной борьбой за существование, в которой выживают наиболее приспособленные. Сложные организмы существуют не потому, что кто-то в своей бесконечной мудрости так решил, но потому, что элементы этой сложности случайно возникают внутри каждого вида, и особи, владеющие ими, выживают; те же, у кого их нет, выжить не могут.

Другой причиной изменений мировоззрения было то, что человек научился разрешать многие из проблем, с которыми он сталкивается в жизни. В библейские времена, если женщина бывала бездетна, она молилась Богу, и Он отвечал ей, отверзая ее чрево, так что у нее рождался ребенок (1 Цар. 1:1-20). Верили также, что Бог определяет погоду. Во времена Илии засуха, длившаяся три с половиной года, и последовавший за этим ливень были отнесены на счет Бога (3 Цар. 17 - 18; Иак. 5:17-18). Теперь же, если женщина бесплодна, но хочет иметь детей, гинеколог прописывает ей лекарство, и рождается ребенок (иногда даже несколько). Если в течение длительного периода нет дождя, распыляют йодистое серебро или какое-либо аналогичное вещество, и идет дождь. Человек может управлять и рождением детей, и погодой. В Боге больше нет нужды. Род человеческий достиг совершеннолетия. Он способен разрешать свои проблемы без помощи сверхчеловеческих сил.

Перед лицом этих процессов многие современные люди стали нерелигиозными. Дело не в том, что они сознательно принимают натуралистическое мировоззрение, - многие из них совершенно не интересуются теоретическими вопросами. Скорее, они бессознательно приходят к такому образу жизни, в котором нет места для Бога. Отчасти этот секулярный взгляд на мир проистекает из лежащего в его основе прагматизма. Наука преуспела в удовлетворении человеческих потребностей; религия более не является ни необходимой, ни действенной. Человек живет теперь в постхристианскую эпоху¹³²⁷.

Со стороны церкви на эту ситуацию возможны два ответа. Один заключается в том, чтобы рассматривать христианство и секуляризм как соперников, как альтернативные варианты. Принятие этого подхода - а именно эта тенденция преобладала на протяжении XVIII - XIX веков и преобладает даже сейчас - ведет к попыткам противостоять секуляризму, уклоняться от него или его опровергать. В таком случае неизбежно стремление показать недостаточность и непригодность секуляризма и сопутствующей ему философии - гуманизма е его убеждением в доброте, ценности и самодостаточности человека. Это апологетический подход. Его сторонники доказывают, что человечество сталкивается с проблемами, которые секулярное мировоззрение разрешить не может. Разрешить их может только христианский теизм.

В последние годы, однако, среди христианских богословов все большее распространение получает иной ответ. Он заключается в том, чтобы рассматривать секуляризм не как соперника, а как зрелое выражение христианской веры. Одним из предтеч этого подхода был Дитрих Бонхеффер. В последние годы своей жизни он пришел к такой позиции, которую называл "безрелигиозным христианством"¹³²⁸. Процесс достижения человечеством совершеннолетия он воспринимал не как бунт против Бога, а как воспитание Богом независимости от Себя в высшем из Своих земных творений. Таким образом, в этом процессе секуляризации действует Бог. Как мудрые родители помогают своим детям становиться независимыми от них, точно так же и Бог старается привести род человеческий к состоянию самодостаточности. Стремление апологетики опровергнуть секуляризм - это, по мнению Бонхеффера, попытка вернуть взрослых в несовершеннолетнее состояние, принуждение их к зависимости, эксплуатация их слабости¹³²⁹.

Бонхеффер не считал, что в секулярном мире Бог отсутствует. Он присутствует в "нерелигиозном" мире. Христианин - не "религиозный" человек, а просто человек. Достигшие совершеннолетия мирские люди - это "бессознательные христиане"¹³³⁰. Мы должны прославлять эмансипацию человечества от Бога как благодатный дар Божий. Мы Должны перевести христианство на язык, который смогут понять современные секулярные люди. Мы должны помочь им увидеть, что им не нужно становиться христианами; они уже христиане. Традиционные проповедники Евангелия делают ошибку, пытаясь привить этим людям религиозность вместо того, чтобы обратить их в христиан (то есть самодостаточных, полноценных людей). Особенно отрицательно относился Бонхеффер к внутреннему и личному аспекту традиционной христианской веры. Его он считал последней стадией религии, серьезным препятствием, которое необходимо преодолеть¹³³¹.

Сочинения Бонхеффера на эту тему имеют отрывочный, фрагментарный характер. Если бы его не казнили, он, без сомнения, развил бы эти мысли дальше. Но подхватить и разработать его идеи выпало на долю других авторов. Основными выразителями секулярного богословия стали Джон Робинсон¹³³² в Великобритании и сторонники богословия смерти Бога в Соединенных Штатах. Томас Альтицер, относящийся к числу последних, утверждает, что секуляризм имеет онтологическую основу. Изначальный или трансцендентный Бог стал полностью имманентным миру. Это был долгий процесс, кульминацией которого стало воплощение Иисуса. Теперь у Бога нет никакого независимого существования вне мира и человечества¹³³³. Поэтому к Нему нельзя прийти через богослужение или личные молитвы. Скорее, Его можно найти через участие в движении за гражданские права и аналогичную деятельность¹³³⁴.

Подведем итог. Секулярное богословие отвергает традиционное понимание спасения как ухода из мира и принятия от Бога сверхъестественной благодати. Путь спасения гораздо шире. Это спасение не столько через религию, сколько от религии. Осознание и использование своей силы и своих возможностей, достижение независимости от Бога и совершеннолетия, самоутверждение и участие в делах мира - вот что такое спасение в подлинном смысле слова. Большинство людей, даже не входящих в церковь, уже переживают это спасение. Фактически, учитывая нынешнюю "религиозную" ориентацию церкви, люди, не входящие в церковь, являются, возможно, христианами в более полном смысле, чем ее члены.