Причины роста националистической реакции

1.Объективные: а) мировой глобальный (экономический, политический, социальный и идеологический) кризис по форме требует национального реагирования (закрытия), а по содержанию на переход от индустриального в информационное, интеллектуальное общество и к новой гуманистической идеологии и политике старые, традиционные, идейно- политические подходы «национализируются», даже интернациональный коммунизм; б) общее отставание современной России от западных более развитых демократических стран (хорошо показывает ИРЧП: у путинской стабилизации это = минус 30 позиций, 65 место в мире из 230 стран, у Кировской области сохраняющееся 60-е место из 84 субъектов РФ). Российский современный авторитаризм- бюрократизм рождает не национально особенные, а национально ограниченные (адекватно органичные) идеологии: «суверенную демократию» (она не сработала) и теперь «российский консерватизм» (который маловероятно сработает); в) тенденция сокращения «чистокровных» русских в стране и наоборот увеличение нерусских, в т. ч., более успешных бизнесменов (Абрамович) и криминальных, теперь почти легальных «авторитетов», увеличение разных национальных диспропорций, в т. ч., миграционной, отсюда ДПНИ и т.п. националистические «цветочки».

2. Субъективные: а) больное постсоветское («ностальжи», великодержавное, реваншистское) и русское (расколотое, растерянное) национальное самосознание и самопознание в переходе к общероссийскому (постсоветского населения в российский народ) рождает разные формы реакционного национализма, в т. ч., парадоксального, типа скинхэдов («сон разума порождает чудовищ»); б) отсутствие демократических традиций и опыта у лидеров и народа, неразвитость гуманистической политологии и политической культуры в стране приводят к обезъяничанию у «Запада», что неизбежно вызывает тоже обезьянную националистическую преувеличенную реакцию (на русофобию - ксенофобия); в) наличие широкой социальной базы национализма – бюрократии («элиты»): для нее демократизация -гуманизация - реальная угроза во всем её завышенном статусе. Бюрократия, особенно местная, местячковая, в т.ч., кировская - это источник и инициатор разных националистических видов в своих корыстных, узких, главное, сохранение власти, интересов. В Кировской области яркий пример Добровольских: язычника- отца и главы района- сына. Не отсюда ли не любовь и предвзятость местных властей к радикальным антифашистам?

Политические опасности и уровень националистической реакции находятся в вилке от min- тормоза прогресса (до регресса нацизма слабы потенции, и время не то, и народ – интернационален) до max- ступеньки к нацизму (дудаевская Чечня, не единичные убийства «нерусских» и многочисленная бытовая ксенофобия, также великодержавный неосталинизм). Кировский националистический уровень равен среднероссийскому (условия и факты с добавкой кировского сталинизма).

В существующем российском и кировском положении (при статус- кво, без реакции профилактического ответа на реакцию) национализм будет расти и множиться в видах. Гуманно-патриотическая народная альтернативная тенденция стихийна, не идеологична, слабо организована (пример «вятизации»- возвращения имени городу и области. К слову, от Кирова остались многие шовинистические тени, в т. ч., военное установление большевистской власти на Кавказе взамен национальных республик. И не случайно там многочисленные названия «Киров» заменены нормально национальными). Профилактика власти не достаточна (общие социальные корни и недооценка опасности детских игр с огнем, почти как в кайзеровской Германии, например, введение сверху нового государственного пронационалистического праздника - Дня народного единства взамен даты Октябрьской социалистической революции или использование популистско – националистического, у которого мать- русская, а отец- юрист, Жириновского с ЛДПР в борьбе с коммунизмом. А сейчас его власть перестала поддерживать и получила реакционную смычку элдэпээровцев с капээрэфниками.Но, конечно, до фюрера ВВЖ уже не дорос).

В целом государственная и общественная работа по разоблачению национализма- нацизма, в том числе сталинского малоэффективна и непрофилактична, противоречива и не прогрессивна: взаимозамена шила консерватизма на мыло капитализма, которые являются идейно-политическими основаниями 20-го века. Необходим патриотический гуманизм 21-го столетия. И он нами разрабатывается (проект «Гуманистическая альтернатива России»).

В качестве вывода: что такое современный русский национализм? В многонациональной(180 наций и народностей) России в условиях перехода постсоветского населения в новый российский народ (кировского - в вятский) это опасная консервная националистическая болезнь и детище «русской» бюрократии и «новых русских» разнопланового агрессивного характера и вида (от теневого «российского консерватизма» через «бедных русских» до русского скинхэдства- нацизма и ксенофобии) защиты национальной русской (исторически вчерашней) особости, исключительности и превосходства (самозащиты в итоге) против сегодняшних глобализации и космополитизма и завтрашнего интеллектуализма- гуманизма.

 

Нет такого понятия «рашка»

kasanof

Мы живем в динамично меняющемся мире. Подумать только, еще год назад многие темы, которые сейчас считаются актуальными, ходовыми и стоят на повестке дня были совершенно не известны или обсуждаемы очень в очень узких кругах. Вместе с миром вокруг меняется и терминология, язык, мировоззрение, в обиход вводятся новые слова и понятия. Очень часто применительно к стране, в которой я родился, вырос, живу, надеюсь, буду жить, я слышу такое слово как «рашка». Употребляется оно обычно в таких речевых конструкциях как «пора валить из рашки», «чего вы хотите это ж рашка», «рашка-парашка» и т.д.

Мне противно и больно, когда я читаю это слово или даже слышу его. Противно и больно. Мне кажется, оно укоренилось в нашем сознании в последний год, особенно с прошлого декабря, когда наше общество начало стремительно делиться по политическим мотивам. Однако с моей точки зрения, никакая политическая позиция не позволяет называть свою страну таким позорным и отвратительным словом. Если конечно Вы не конченый русофоб, но это уже совсем другая история.

Вы, конечно, можете сказать, что я, как говорится, «раздуваю из мухи слона». Мало ли кто и что говорит, ну рашка и рашка. Но на самом деле все не так просто и нам стоит серьезно призадуматься. Ведь от нашего отношения к месту, где мы живем, работаем, воспитываем детей, к Родине, как большой, так и малой очень многое зависит. То есть, если ты относишься к ней как к «рашке», как к чему-то грязному, вонючему, отвратительному, к сборищу отрицательных, неопрятных людей с водкой и селедкой в руках, то едва ли можно ожидать тебя каких-то благих намерений и свершений на этой земле. Ты уже просто не воспринимаешь ее своей, не чувствуешь себя соединенным с ней единым целым, одним большим механизмом, в котором некоторые детали могут ломаться или скрипеть, но без всех их невозможна его работа.

В твиттере на этой неделе я провел небольшой опрос по поводу того, является ли термин «рашка» оскорбительным. Многие соглашались со мной, а один молодой человек написал «Путинская-рашка, а Родина – Россия». В связи с этим, я вспомнил, что однажды был на творческом вечере одного популярного на истфаке ВятГГУ преподавателя. Он вошел в зал, увидел небольшую тумбу, накрытую красным полотном. На куске материи стоял граненый стакан водки, огурец и бюст какого-то из классиков. Преподаватель ухмыльнулся и изрек: «Это что образ путинской России?». Было это года 4 назад. За прошедшее с тех пор время «путинская Россия» превратилась в «путинскую рашку». Понятно, что недовольство, неприязнь, переходящая в ненависть лично к Путину, проецируется и на страну в целом. Допустим, Путин не идеален и к нему действительно есть ряд претензий, у кого-то их больше, у кого-то меньше. С этим невозможно не согласиться. Но чем виновата наша страна? Что случилось в сознании людей, что за короткий срок «Россия» скукожилось до неприглядной и отвратительной «рашки», откуда многим хочется свалить или забыться в пабе при просмотре канала «Дождь»? С моей точки зрения, (конечно не претендующей на объективность) сыграла свою роль именно политическая протестная составляющая. Говоря просто – русофобская либеральная пропаганда.

В этой связи вспоминается недавняя история, когда Антона dolboeb Носика, который, как известно, давно и осмысленно находится в оппозиции, и не скрывает своих взглядов, в Кремле наградил по какому-то поводу медалью лично президент В.В. Путин. В ответ на это руководитель консервативно-центристкого интернет-канала Russia.ру Константин Рыков написал у себя в твиттере, что это оскорбление для всех патриотов. Получается, что те, кто за существующую политическую систему – патриоты, а те, кто против – нет. Но вот тут и кроется ошибка, какая-то подмена понятий. Потому, что патриот это не тот, кто поддерживает какого-либо политического лидера, а тот, кто любит, уважает свою страну и готов работать во благо ее и лично своей семьи. Патриот – это не политическое, а мировоззренческое понятие, это некая непреходящая ценность, универсальная для всех поколений и слоев общества.

Алексей a_malysheff Малышев написал статью на тему патриотизма, которая мне очень понравилась и с большинством тезисов я согласен. Но особенно с тем, что патриотизм — это в первую очередь ответственность перед следующими поколениями за то, что мы оставим им в наследство. Но если мы, взрослые люди, думающие, активные россияне формируем такую повестку дня, такую систему ценностей, в которой наша страна представляет из себя какую-то там «рашку», то, что останется грядущим далее поколениям? Ключ к патриотизму, к созиданию, к взаимному пониманию, к консолидации общества лежит, на мой взгляд, именно в уважении к своей собственной стране. Элементарном уважении, это вроде бы очень просто. Но на практике невероятно тяжело. Да, в стране может быть много проблем, не все прекрасно, но идеальных моделей приемлемых для всех не бывает. Это фикция, мечты, грезы. В одночасье добиться желаемого невозможно. Такого не было и не будет. Мы живем в реальном мире и нужно понимать, что гражданское общество, цивилизованная модель отношений строится по кирпичикам. Это как долгострой: меняются подрядчики, рабочие, прорабы, но здание все равно строится. Но если здание будет называться каким-то отвратительным словом с уничижительным оттенком, то построится, скорее всего, совсем не то, что задумывали.

Народное единство трещит по швам

Во многом это делается усилиями властей

На этих выходных Россия в очередной раз отметила праздник «народного единства», но сделала это в состоянии куда менее едином, чем прежде. За последний год масса проблем, ранее не казавшихся значительными, перешли в разряд первоочередных и становится ясно, что при том уровне компетентности, который существует в российских политических элитах, они могут с легкостью превратиться во взрывоопасные.

Россия — страна многонациональная и многоконфессиональная. Политика России в значительной мере одномерная в национальном и религиозном отношении.

В 1990-е годы православная церковь стала институтом, вызывающим у граждан наибольшее доверие. Не столько потому, что она была святой и безгрешной, сколько оттого, что все вокруг было слишком порочно и грязно.

В 2000-е Россия, встающая с колен, в первый раз за многие годы задумалась о своей идентичности, и следствием стал ренессанс национальных чувств, во многом вызванный сомнительным ощущением превосходства над представителями многих других народов, населяющих нашу страну.

Власть сочла православие своим союзником, а национализм — аналогом новой объединяющей идеи. Церковь получила большие экономические привилегии и значительную собственность; организации, так или иначе зависевшие от правительства Москвы, стали «добровольно» перечислять миллионы на чудовищный новодел — храм Христа Спасителя — со всеми его автомойками и лавочками; потом началось введение уроков религиозного воспитания в школах, призывы патриарха голосовать за всем известного кандидата в президенты и подмена статей Уголовного кодекса выдержками из решений Трулльского собора. Националисты были вознаграждены праздником 4 ноября, демонстративно заменившим 7 ноября с его интернационально-коммунистическим подтекстом; «русскими маршами»; популяризацией идей «русскаго мiра» и усилением риторики враждебности остальному миру в российском внешнеполитическом дискурсе.

Этот выбор представляется ошибочным по крайней мере по двум причинам.

Во-первых, церковь в новой России имела относительно высокий моральный авторитет не потому, что наш народ очень богобоязнен (соблюдают православную обрядность и регулярно ходят в храм не более 2% граждан), а потому, что ее долгое время считали гонимой государством общностью. До 70% населения относились к церкви позитивно или умеренно позитивно; сомневающихся было не более 20–25%. Однако когда стало понятно, что Московский патриархат — это не более чем ОАО «РПЦ», в котором 50%+1 акция принадлежат Администрации Президента, оппоненты растущего влияния церкви в обществе серьезно радикализировались. Судя по всему, процесс этот будет иметь продолжение, и церковникам их союз с властью сулит больше неприятностей, чем выгод. Национализм в России также никогда не был в чести — даже последние исследования Центра стратегических разработок указывают, что большинство граждан опасаются националистов, понимая, что политических проблем они не решат, а вот обострить социальные могут очень даже успешно. И по мере того как этот скепсис растет, власть продолжает привечать националистов и допускать «русские марши» в самый центр Москвы. Дальнейшее развитие данных трендов рискует превратить в глазах значительной части общества священников в мракобесов, а сторонников русской идентичности — в фашистов. В итоге институт и идея, имевшие «объединительный» потенциал, станут фактором разобщенности.

Во-вторых, и это намного опаснее, «огосударствление» одной религии и идеологии не может не вызвать контрреакции со стороны других конфессий и национальных идеологем. Патриарх Кирилл, будучи митрополитом Смоленским и Калининградским, в 2002 г. заявил: «Мы должны вообще забыть расхожий термин „многоконфессиональная страна“: Россия — это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами». Но эти меньшинства не так уж и малочисленны, и не следует ждать, что они не будут себя проявлять. Сейчас часто выражается недовольство тем, что в Курбан-байрам московские мусульмане, собираясь вокруг своей соборной мечети, мешают движению транспорта в районе проспекта Мира. А никому не мешали десятитысячные очереди к Покрову Богородицы, на неделю парализовавшие жизнь всего района Хамовники? И если московские власти намерены возвести в столице 200 храмов «шаговой доступности», у них не может быть аргументов против строительства 40–50 новых мечетей, так как от пятой части до четверти постоянно проживающих в столице жителей не являются христианами. А уж если наши попы хотят запрещать постановки пьес из-за их «антиправославной» направленности и учить детей в школах христианской духовности, то можно не сомневаться, что в южных республиках страны скоро появятся мусульманские дресс-коды, законы шариата заменят Конституцию, а из школ будут выходить такие же специалисты по исламу, каких сейчас готовят разве что в медресе. И, что характерно, у радетелей религиозных ценностей и национальных идентичностей не будет никакого морального права осуждать эти явления и тенденции.

На протяжении 70 лет Советский Союз был одной из самых могущественных империй. Чем была обусловлена его сила? Среди многих других факторов нельзя не заметить двух обстоятельств.

С одной стороны, в стране существовала мощная идеологема интернационализма, а позднее — идея «новой исторической общности людей», советского народа. В борьбе с фашизмом советские люди боролись именно с идеологией национальной исключительности, которая в тот момент угрожала существованию всей нашей страны. Наша победа была не только победой России над Германией, но и победой нового общества над уродливым пережитком прошлых веков. Успешность империи зависит от того, в какой степени ведущий народ способен создавать у периферийных ощущение уважения их обычаев и готовности на словах отказаться от манифестации собственной исключительности. До поры до времени в советском обществе это делалось отлично. Но потом мы задумались о «русскости» — и вскоре после того как российские коммунисты создали Компартию РСФСР, развалилась вся политическая конструкция Советского Союза. Мы не хотим извлечь никаких уроков?

С другой стороны, Советский Союз был официально атеистической страной. И я думаю, что только подавление религиозных практик позволило СССР просуществовать почти три четверти века. Комиссары в Советской Армии оказались более действенными в годы Великой Отечественной войны, чем попы в годы Первой мировой. Сегодня же мы хотим на основе православия утвердить религиозный мир в многонациональной и многоконфессиональной стране.

Мы всерьез верим в такую возможность?

На этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Но хочется привести одно интересное замечание, которое я нашел в книге моего коллеги и друга, также колумниста «Московского комсомольца». Этот проницательный джентльмен проанализировал священные тексты Ветхого и Нового заветов на предмет упоминания в них частей и органов тела, а также физиологических процессов человека. Статистика поражает: единственным человеческим органом, ни разу не упомянутым в Библии, является... мозг. И мне порой кажется, что в нашей жизни он занимает не больше места, чем в этой священной книге. Возможно, здесь-то и скрыто объяснение происходящему.