Восполнение, восполнительность (supplement, supplementarite)

Знамени­тый термин, взятый Деррида у Руссо. В русских переводах Руссо на его месте, как уже отмечалось, стоит либо слово "замена", либо ничего не стоит, поскольку оно не было терминологическим ни для Руссо, ни — ес­тественно - для его русских переводчиков. У Деррида оно может озна-

² Большие трудности возникали из-за отсутствия в русском философском языке традиции перевода феноменологических терминов; эта традиция только сейчас начинает вырабатываться. В данном случае дело осложнялось дополнительным культурным и концептуальным преломлением: речь идет о немецкой феномено­логии в ее французской интерпретации. Однако даже в тех случаях, когда опре­деленная традиция перевода имелась в культуре, это подчас ничем не могло помочь ни нам, ни читателю. Как известно, "О грамматологии" - это текст о дру­гих текстах, прежде всего - Руссо. Казалось бы, Руссо — это не французская фе­номенология: он уже успел прочно войти в русскую культуру, и стало быть, нам есть на что опереться. Однако применительно к тому, что Деррида считает важ­ным в Руссо, чтение этого автора по-русски оказывается бесполезным, посколь­ку то, что было важно для Деррида, не тематизировалось автором и не сохраня­лось переводчиками.

[96]

чать настолько разные вещи, что оказывается фактически непереводи­мым. С одной стороны, оно обозначает интимный опыт Руссо, связан­ный с мастурбацией (так, в "Исповеди" Руссо говорит о dangereux sup­plement, т. е. о грехе и опасности этой практики, причем эта фраза становится заглавием важного раздела в "О грамматологии"). С другой стороны, оно обозначает у Деррида особую логику, неподвластную ло­гике исключенного третьего. Найти такое слово, которое годилось бы и для обозначения интимного опыта, и для предельных обобщений в ло­гике "нетождества", практически невозможно. В общем смысле под sup­plement Руссо имеет в виду разнообразные процессы, связанные с пере­ходом от природы к культуре, от доязыкового состояния — к языку или, вообще, с таким агрессивным вторжением извне, которое нарушает из­начальную полноту и безмятежное тождество природы. Однако логика самого Деррида иная: природная полнота и чистота — это миф, а то, что кажется "вторгающимся извне", на самом деле изначально присутству­ет в природе (у Деррида это относится не только к природе, но и к лю­бым процессам в человеческом мире).

В списке вариантов терминов supplement и supplementarite, предло­женных переводчиками и исследователями Деррида, чаще других встре­чаются следующие:

— дополнение, дополнительность: возникающая при этом ассоциация с "принципом дополнительности" Нильса Бора либо неуместна, либо ограниченно уместна; к тому же тут часто путают complement, complementaire" — (это ближе к боровской дополнительности) и supplement, supplementaire, что далеко не одно и то же[15]³;

— прибавка, прибавочность (неуместные политэкономические ассо­циации),

— добавка — слишком конкретное слово;

— приложение (слишком узкий по смыслу термин).

За неимением лучшего нам пришлось остановиться на слове "вос­полнение", завидуя переводчикам на те европейские языки, которые здесь могли ограничиться калькой. Это слово имеет достаточно широ­кое и нейтральное значение и позволяет образовать более абстрактное понятие — восполнительность — хотя и непривычное, но не нагружен­ное неуместными ассоциациями. Конечно, приходится сожалеть о том, что корневой элемент в этом слове — "полнота": в принципе, это не тот смысловой обертон, которого просит деконструкция. Однако тот же ко­рень "полнота" и в русском "дополнении", и конечно, во франко-латин­ском sup-plement. He забудем и о том, что позиция этого слова в книге

³ Проблематику дополнительности Н. Бора применительно к деконструкции рас­сматривает в своей монографии "Complementarity..." А. Плотницкий.

[97]

неоднозначна: у Руссо оно существует в мире наличии и полнот, но ухи­тряется вырваться в другой мир и другую логику.

В данном случае мы не только не отступаем от столь любимого Дер­рида этимологического принципа, но даже усиливаем его, обращаясь через голову существующих различий к исходному латинскому корню. В самом деле, supplement — это стержень группы однокоренных слов, смысл которых в современном французском языке отчасти разошелся:

это supplementaire, supplementarite, о которых уже шла речь, далее — suppleance, suppleant (заменитель, сменщик), а также suppleer (может озна­чать и добавление, и замену). Контексты употребления этих слов в той или иной степени покрываются введенным нами термином "восполне­ние". Есть такие случаи, когда передаваемый смысл требовал бы полной развертки всех возможных замен и сдвигов (приложение, добавление, до­полнение, восполнение, замена, подмена), но обычно преобладает ка­кое-то одно значение из этого ряда.

Не забудем, что Деррида пользуется целым рядом частичных сино­нимов к "supplement": для них мы и зарезервируем соответственно "за­мену" (substituer, remplacer) и "добавку", "добавление" (ajouter, additionner).

Мы видим, что подбор эквивалентов есть столь же дело интуиции, сколь и расчета. Любое интуитивно принимаемое решение всегда может быть оспорено или подтверждено целым рядом общезначимых критери­ев и потому в принципе должно обсуждаться. Отсюда и своя мораль. Идеальных решений практически не бывает. Всегда можно назвать та­кие контексты, в которых больше подходило бы другое слово. Однако разовая уместность никогда не является основанием для выбора обще­го термина: выбор эквивалента, который сохраняется как терминологи­ческая единица, требует "системного подхода": учета всех смысловых кон­текстов употребления слова, его синтаксических и морфологических возможностей (и прежде всего способности образовывать другие слова оттого же корня), сравнительной орфоэпической простоты и пр. Соче­тание интуиции с возможностью анализа делает перевод близким как на­уке, так и искусству.